«Подвиг «Варяга»». Часть 1.

1) в сборе сведений о действии японцев в Корее;
2) усилить представительство России в Корее;
3) выяснить некоторые вопросы совместно с посланником в Сеуле.

Эти действия русских моряков в известной мере были вызваны развитием событий на Корейском полуострове в конце 1903 — начале 1904г. В середине декабря 1903г. русский военный агент в Сеуле направил в Петербург шифрованную телеграмму, в которой дал анализ ситуации, сложившейся в Корее. Он писал: «Восстание "Тон-Хак" усиливается… Английский посланник убежден, что известие о высадке японских войск в Корее вызовет восстание корейских войск в Сеуле, которые примкнут к "Тон-Хак" и нападут на японцев и на англичан. Ввиду этого посланник ходатайствовал о немедленной присылке в Инчхон крейсера, а в Сеул — десанта для охраны миссии. 15 (28) декабря 1903г. в Инчхон прибыл английский крейсер "Сириус" с десантом в 28 человек. Сегодня прибыла американская канонерская лодка "Виксбург"» (РГВИА, Фонд 400, оп. 164, д. 636(2), л. 116). 

Здесь надо отметить, что движение «Тон-Хак» носило тот же характер, что и Боксерское восстание в Китае в 1900 году и было направлено не только против японцев и англичан, как пытался представить его русский посланник, но против всех иностранцев, в том числе и русских. В самом Чемульпо еще больше нагнетали возбуждение среди корейцев, как предлога для погромов иностранцев, слухи о предстоящем русском вторжений с севера, из за реки Ялу, где концентрировались казачьи войска под командованием генерала Мищенко. 

Наученные горьким китайским опытом, иностранные представительства и сеттльменты старались обезопасить себя дополнительной защитой посольств десантными частями стационеров и дополнительно присланными отрядами. 5/18 декабря прибыл японский крейсер "Чиода", бывший до этого стационером в Северном Китае. 

Он должен был выполнять двойную цель: защиту 10 000 японских подданных в Корее и наблюдать за русскими судами. Ее командир, кангун таи-са (кап. 1 ранга) Какуичи Мураками, прилежно сообщал слухи о движении нескольких мелких отрядов русских солдат к Сеулу, и в течение января, и первой недели февраля держал морского министра в постоянном контакте с событиями в порту. Одновременно он выражал обеспокоенность боеспособностью своего корабля, который долгое время исполнял представительские обязанности и не имел никакой практики за последний год. Однако его запрос, о выходе в море для проведения торпедной стрельбы был отвергнут. "Чиода" должна была постоянно находиться в Чемульпо и следить за обстановкой.

Россия присоединилась к акции военных кораблей других стран по защите иностранных посольств в Сеуле и Чемульпо в связи с нарастающей угрозой беспорядков и уже 22 декабря «Варяг» вернулся обратно в Порт Артур — "Боярин" должен был доставить десантный отряд в Корею.

 27-го крейсер получил приказание экстренно принять полный запас топлива, провизии и материалов, чтобы 28-го вторично уйти в Чемульпо, руководствуясь следующим предписанием начальника эскадры:

«Предписываю вверенному вам крейсеру 28-го сего декабря в полдень сняться с якоря и с 12-узловой скоростью следовать в Чемульпо, где принять обязанности старшего станционера. Имея в виду настоящее положение дел, предлагаю вам, как во время следования, так и во время якорной стоянки, соблюдать во всех отношениях крайнюю осторожность, в особенности усилить бдительность в ночное время. Как старший станционер, вверенный вам крейсер, с приходом в Чемульпо, поступает в распоряжение посланника нашего в Корее, причем вам надлежит организовать постоянное сношение с миссией, чтобы, в случае замешательств или особых событий в Сеуле, быть в состоянии оказать должное и своевременное содействие к ее безопасности, для чего иметь наготове десант, который, однако, выслать лишь по особому требованию посланника, переданному не иначе как письменно или по телеграфу. По приходе вашем в Чемульпо предложить крейсеру 2 ранга «Боярин» принять из Сеула почту и с оставшейся на нем частью десанта вернуться в Порт-Артур; в случае десант, доставленный крейсером «Боярин», свезен весь, крейсер вернется без него, как одинаково он должен вернуться с полным десантом, если таковой не свезен вовсе.

Находящийся в Сеуле десант должен быть подготовлен ко всяким случайностям, и потому обратить на это внимание начальника десанта лейтенанта Климова, окажите ему должное содействие по заблаговременному снабжению десанта не только веем необходимым, но и по заготовлению некоторого запаса по всем частям, который мог бы обеспечить существование десанта и в то время, когда, быть может, он будет лишен возможности довольствоваться обыкновенным путем. Для этого необходимо, чтобы десант был снабжен провиантом и деньгами с вверенного вам крейсера. Обращаю внимание на то, что до изменения положения дел, при всех ваших действиях, вам следует иметь в виду существование пока еще нормальных отношений с Японией, а потому не должно проявлять каких-либо неприязненных отношений, а держаться в сношениях вполне корректно и принимать должные меры, чтобы не возбуждать подозрений какими-либо мероприятиями.

О важнейших переменах в политическом положении, если таковые последуют, вы получите или от посланника, или из Артура извещение и соответствующие приказания.

Вице-адмирал Старк».

Руднев так же утверждал впоследствии, что перед самым отплытием он, получил дополнительные инструкции, в которых, якобы, указывалось, в частности, не покидать Чемульпо и подчиняться Павлову. Однако самих приказов не приводит. Никаких следов подобных документов не удалось обнаружить и Исторической Комиссии, которая приводит текст этих "инструкций" по словам Руднева:"Копия с описания боя „Варяга" под Чемульпо, переданного во временное пользование контр-адмиралом В. Ф. Рудневым". 

В январе 1904 года с судов всех наций, стоявших в Чемульпо, один за другим были свезены десанты в Сеул для охраны миссий и иностранных подданных. Последними доставили охрану американцы. Их транспорт "Сафиро" с 63 морскими пехотинцами пришел 2 января и находился в Чемульпо во время боя. 

Приняв на борт двух сотрудников русской миссии, «Варяг» 28 декабря в 12 ч 50 мин снялся с якоря и взял курс на Чемульпо. Легко и спокойно, без малейших проишествий и поломок, в условиях зимнего плавания, крейсер преодолел 288 миль менее чем за 25 часов, показав среднюю крейсерскую скорость более 11.5 узлов. Причем это не было какое-то "чудо" или случайность. Это вполне ожидаемая крейсерская скорость в дальнем походе "без вреда для котлов и машин". Именно такую и ожидал от "Варяга" начальник эскадры. Данный факт наглядно опровергает утверждения Руднева о том, что максимальная скорость крейсера была не более 14 узлов.

На крейсерском режиме работают (паропроизводят) не все котлы. Часть находится под паром, но не выдает его на машины. Реально работают только котлы "рабочей групы", обслуживаемые вахтой. А полный ход — дают аврал и задействуют все котлы. Штатная ситуация на "Варяге" предусматривала работу 6 котлов на скорости 10 узлов. В Артуре 15.10.1902 для нее использовали 8 котлов. Для получения 14 узлов тогда же использовали 14 котлов. Обычно, для крейсеров того времени, максимальная скорость превышала крейсерскую примерно вдвое.  

Днем 29 декабря «Варяг» уже шел по фарватеру среди знакомых островов архипелага. В 13 ч 46 мин поравнялись с островом Иодолми — последним перед входом на рейд в Чемульпо. Таковы были обстоятельства, по которым "Варяг" оказался в Чемульпо.

На рейде находились крейсер «Боярин», канонерка «Гиляк», английские крейсера «Кресси» и «Тэлбот», итальянский крейсер «Эльба», японский «Чиода» и американский стационер «Виксбург». На борт «Варяга», поднявшего брейд-вымпел старшего на рейде, прибыли командиры «Боярина» и «Гиляка», доложившие, что пока все спокойно. Первым же поездом В. Ф. Руднев отправился в Сеул к посланнику Павлову, но и тот не видел еще оснований для беспокойства. Решено было даже уменьшить охрану миссии, оставив лишь отряд моряков (56 человек). Остальных солдат и казаков В. Ф. Руднев 30 декабря отправил в Порт-Артур на «Боярине». С депешами посланника 1 января 1904г. ушел в Порт-Артур «Гиляк» и в Чемульпо оставался только один "Варяг". Однако 5/18 января в порт прибыл "Кореец" и стал на якорь таким образом, что "Чиода" оказался между ним и "Варягом".

5/18 января В. Ф. Руднев послал "Кореец" для обследования удобной для высадки десанта бухты Мазампо, расположенной в 20 км от Чемульпо и линии фузанской железной дороги. Поход совершили с лоцманом, переводчиком и командированными с «Варяга» штурманами лейтенантом Е. А. Беренсом и мичманом А М Ниродом (ЦГА ВМФ, ф. 870, он. 1, д. 54236, л. 39).

«Кореец» вернулся лишь к вечеру — ни кораблей в бухте, ни войск. или следов их высадки на берегу он не обнаружил. 18/31 января он переменил место, став несколько к востоку. Мураками понял, что два судна могли теперь видеть его приготовления и были также в более близкой связи друг с другом. Он начал беспокоиться. Еще больший повод для беспокойства капитана "Чиода" вызвало сообщение 21 января (3 февраля) о том, что «все крупные суда Порт-Артурской эскадры, за исключением одного, находившегося в ремонте, вышли из порта и направились по неизвестному назначению».

Мураками поспешно сменил место стоянки на восток от английского судна "Тэлбот", подальше от "Корейца" и поближе к выходу из гавани. "Тэлбот" теперь скрыл его от "Варяга". С одной стороны это, как ему казалось, было хороший ход, так как русские суда не могли наблюдать за его действиями. Но это также подразумевало, что с "Чиода" не могли видеть русских. Мураками распорядился каждую ночь посылать шлюпки для наблюдением за "Варягом" и "Корейцем".

В своих воспоминаниях капитан Мураками указывал, что в том случае, если русские суда, войдут в гавань, чтобы высаживать десант, он планировал войти в порт перед Британским консульством и принадлежавшем русским управлением железной дороги, и там ожидать появления своего флота. До подхода флота, он сражался бы с русскими, до последнего снаряда, в отчаянной попытке задержать их в гавани. Мы не можем судить, действовал бы он так на самом деле (Руднев тоже обещал, что "будем сражаться до последней возможности и до последней капли крови"), но показательно различие в планах действий. 

23 января (5 февраля) 1904г. указ о начале военных действий был получен командующим соединенным флотом в Сасебо, кангун цу-со (вице-адмиралом) Того Хейхачиро и утром 24 января японский флот, а также транспорты с войсками, вышел в море, взяв курс на Порт-Артур и Дальний. 

Чуть позже в этот же день (с учетом разницы во времени) японский посланник в Петербурге Курино получил из МИД Японии телеграмму о разрыве дипломатических отношений с Россией («Японская белая книга». Маньчжурия и Корея. Издание Канцелярии Особого комитета Дальнего Востока. СПб., 1904., с. 225-226, док. № 51). На следующий день, 24 января (6 февраля) Курино посетил В. Н. Ламздорфа и передал ему официальную ноту своего правительства о прекращении переговоров и разрыве отношений. Это произошло в 16 часов, а спустя 1 час 57 минут Курино отправил телеграмму в Токио, в которой говорилось: «Ссылаясь на Ваши [Комура] две вчерашние телеграммы, я представил ноты графу Ламздорфу сегодня, в 4 часа пополудни, как было предписано. Я выеду отсюда с личным составом и студентами 10 февраля» (Там же, док. №51, с. 230). В Чемульпо в это время выла уже ночь на 25-e января. 

Тревожные слухи дошли и до В. Ф. Руднева, и 24 января (6 февраля) 1904г. он запросил телеграммой посланника в Сеуле: «Слышали о разрыве дипломатических сношений, прошу сообщить сведения». А. И. Павлов (который естественно не имел никакой информации о только еще предстоящем событии) ответил немедленно: «Слухи о разрыве распускаются здесь частными лицами. Никакого сколько-нибудь серьезного подтверждения этого слуха не получено…» [РГАВМФ, Фонд 763, оп. 1, д. 77, л. 7]. В тот же день из Петербурга в Порт-Артур сообщили, что Главный штаб российской армии уполномочен в случае необходимости начать военные действия. Ожидалось, что вскоре последует официальное объявление войны.

 Телеграф в Чемульпо работал превосходно и уже утром 25 января информация о разрыве отношений стала распространятся среди судов, стоящих на рейде. В тот же день Руднев отправился на поезде в Сеул для личной беседы с посланником, однако тот еще не имел информации из министерства. 

Только 25-26 января на Дальний Восток стали поступать официальные сообщения российского правительства по поводу действий Японии. В ответ на ноты, переданные японским посланником в Петербурге, Николай II повелел отправить секретную циркулярную телеграмму от имени министра иностранных дел всем российским представителям за границей, наместнику на Дальнем Востоке. В документе от 24 января (6 февраля) 1904г. говорилось: «Пребывающий в Санкт-Петербурге японский посланник по поручению своего правительства передал ноту, в коей доводится до сведения Императорского правительства о решении Японии прекратить дальнейшие переговоры и отозвать посланника и весь состав миссии из Санкт-Петербурга. Вследствие сего Государю Императору благоугодно было Высочайше повелеть, чтобы российский посланник в Токио со всем составом императорской миссии безотлагательно покинул столицу Японии» (РГВИА, Фонд 165, оп. 1, д. 1044, л. 1; 37, с. 2, док. № 1). Почти идентичную телеграмму получил и Р. Р. Розен. В ней было только добавлено, что «японская миссия со всем составом покидает Санкт-Петербург в среду 28 января (10 февраля)». Здесь же содержалось распоряжение: «Государю Императору благоугодно Высочайше повелеть Вам со всем составом миссии в возможно скорейшем времени выехать из Токио в Порт-Артур» (РГВИА, Фонд 165, оп. 1, д. 1044, л. 1, 2). 

В. Ф. Руднев, ознакомившись с ситуацией по данным русской миссии в Сеуле, решил направить из Инчхона канонерскую лодку «Кореец» в Порт-Артур для передачи секретных документов командованию. Один из этих документов был составлен на основе информации, полученной от императора Кореи. Последний сообщал, что «получено извещение» о походе японской эскадры к устью р. Амноккан и что «высадка японских войск в значительном количестве в Инчхоне назначена на 29 января» (РГАВМФ, Фонд 763, оп. 1, д. 77, л. 12). 

Учитывая все эти обстоятельства, В. Ф. Руднев предложил А. И. Павлову покинуть миссию и отправиться с сотрудниками на «Варяге» в Порт-Артур, «чтобы не оставлять крейсер в чужом порту в случае объявления войны». Посланник ответил отказом, сославшись на отсутствие инструкций из Петербурга. 

В русской историографии принято утверждать, что Чемульпо был, якобы, отрезан от России, "в виду захвата всех телеграфных линий японцами". Но это явная неправда. Японцы не контролировали телеграф. Япония владела кабелем между Пусаном и о-вом Цусима и телеграфными линиями, отходившими от Сеула на Пусан, Мокпхо и Вонсан. В самом Чемульпо имелась отдельная станция на территории международного сеттльмента. Отсюда шло несколько независимых линий, в том числе — подводный кабель. Он шел на север к Порт Артуру, через подстанции на островах Сэр Джеймс Холл и Эллиот, а также, от Торнтон бей к мысу Шантунг, к Чифу, откуда сообщения могли попасть в Порт Артур как по прямому подводному кабелю, так и по байпасным линиям через Таку-Инкоу-Ляоян. Японцы не только не контролировали передачу телеграмм по этим линиям, но и не имел там своего персонала вообще. 7 февраля на разведку к островам Сэр Джеймс Холл был послан весь 3-й Боевой отряд, что лишний раз показывает отсутствие каких либо сведений для японцев оттуда перед войной. Кроме подводных, имелось еще две наземные линии одна из которых вела на север, к Пхеньяну и далее на контролируемую русскими территорию (формально линии были под китайским управлением), а вторая — на юг. Только последняя могла быть под контролем японцев. Все эти дни доступ к телеграфу был совершенно свободен и информацию исправно получали и официальные представители и корреспонденты газет, акредитированные в Корее. 

"Кореец" отправляли в Порт Артур не по причине "отсутствия связи". Важные депеши отправлялись только курьерской службой. Аналогичное задание выполнила, например, канонерка "Гиляк" 1 января, когда в Порт Артур были доставлены секретные депеши и ни о каком "контроле телеграфа японцами" русские не сообщали. В предвоенное время отмечен лишь один случай задержки телеграмм — японцы задержали в Нагасаки (по другим данным, в Иокогаме) почти на двое суток официальный циркуляр русского правительства своему посланнику в Токио. Очевидно именно этот случай подвиг русских впоследствии утверждать, что телеграф блокировался якобы повсеместно. Но это было на территории Японии и только там местные власти могли контролировать поступления. 

Причиной же отсутствия информации у русских, явились действия их собственного руководства. Трудно сказать, чего здесь больше — бюрократической волокиты, пренебрежение опасностью войны, которая, считали, будет похожей на войну с Китаем в 1900 году, или откровенного подстрекательства Японии к тому, чтобы "она первая начала". 

Утром 7 февраля капитан Мураками получил телеграфное приказание присоединиться к 4-му боевому отряду, который должен был прибыть в Чемульпо из Сасебо. В нем говорилось, что Мураками должен встретить Уриу на подходе к порту, сообщить обстановку и напомнить тому, что посколько на рейде Чемульпо находятся иностранные корабли, то нападение там на русских будет нарушением международного права. 

Днем 7 февраля Мураками, согласно, полученной инструкции секретно выполнил приготовления к походу. Кули, работавшие на корабле и торговцы были расчитаны и "Чиода", ничем себя не обнаруживая, несла охранную службу, а в 11 час. 55 мин. ночи тихонько снялась с якоря и вышла из гавани. В 12 час. 30 мин. ночи, обогнув остров Иодолми, крейсер вышел в море и направился к острову Бакер. 

Здесь необходимо отметить следующее обстоятельство. В русской исторической литературе существует тенденция показывать фарватер ведущий от Чемульпо, как исключительно "узкий, извилистый и опасный для движения", так что на 9 февраля русские корабли могли двигаться по нему только днем и малым ходом. Как видим, японский крейсер скрытно прошел расстояние от рейда до острова Иодолми (приблизительно 6 миль) за 35 минут ("Варягу" днем понадобилось 45 минут). Учитывая время на разгон, скорость японского корабля на траверзе острова (который сам по себе представляет опасность для кораблевождения, тем более ночью) была не менее 12-13 узлов. При этом на "Варяге" гораздо лучше знали местные условия плавания. "Чиода" проходила фарватером только однажды — 5/18 декабря. В то же время штурман "Варяга” Е. А. Беренс имел 5 таких проходов (17, 24, 29 декабря 1903 г., дважды 8 января 1904 г. на "Корейце"). 

На рассвете 8 февраля близъ острова Бакер начальник 4-го Боевого отряда кангун со-со (контр-адмирал) (В дальнейшем, вместо японских терминов будут использоваться их русские аналоги) Уриу Сотокичи получил по безпроволочному телеграфу телеграмму от «Чиода», а вскоре, в 8 часов утра, встретился и самый крейсер, к северу от острова.

Здесь Уриу выслушал доклад Мураками о положении на рейде Чемульпо. Командир "Чиода" все время стоянки явно не сидел без дела. Он завел приятельские отношения с обоими русскими командирами и пользовался любой возможностью для изучения будущих противников и их кораблей. Из этих наблюдений у него сложилось мнение о неспособности "Варяга" решиться помешать операции по высадке японских войск. 

Дело в том, что "Варяг" и до прихода в Чемульпо был, мягко говоря, не образцом боевой подготовки и дисциплины. В Чемульпо же, вдали от строгого начальства, предоставленная сама себе, команда "Варяга" быстро теряла и те навыки и настрой, которые были до "поступления на дипломатическую службу". Не способствовал укреплению боеспособности и командир. В отличии от известного своей строгостью и нетерпимостью к малейшей разболтанности и непорядку, прежнего командира Бера, Руднев в силу своих личных качеств не мог удерживать порядок службы на прежнем уровне. Напомню, что и в дальнейшем его профессиональная несостоятельность как командира была подтверждена. После войны экипаж броненосца "Андрей Первозванный", куда был назначен командиром новоиспеченный герой, весьма быстро докатился до митингов, был признан бунтующим, а Руднева адмирал A.A. Бирилев представил к увольнению с флота "за преступное отношение к части, находящейся под его командованием". 

В Чемульпо свою неспособность Руднев пытался компенсировать "административными мерами". Прежде всего запретил увольнительные для команды на берег, где матросы оказались бы совсем безконтрольными. Аналогичную цель преследовало и сокращение выдачи водки. После боя русские матросы жаловались японским офицерам, что даже перед боем им, в отличии от команды "Корейца", не дали водки, хоря в корабельном журнале есть запись "свистали в обеду и вину". Естественно, что в рапортах, "на бумаге", все выглядело в полном порядке. И водку выдавали и учения проводили…. Но не только Мураками и другие японские офицеры, но и нейтральные очевидцы отмечали отсутствие всякой активности на борту "Варяга". Корабль казался мертвым. Команда все больше погружалась в атмосферу уныния и неработоспособности. 

Сам же Руднев, наоборот, чувствовал себя в новой роли "дипломата", как рыба в воде, в естественной обстановке. Визиты, обеды, светские беседы, речи, сплетни, слухи… вся эта атмосфера была, похоже, как раз его призванием. И обстановка в Чемульпо накануне войны весьма соответствовала такой деятельности. Неплохо владея французским языком, сведя короткое знакомство с Виктором Сэнэсом, командиром французского крейсера "Паскаль", Руднев днями пропадал то у него, то на других "дипломатических мероприятиях". В перерывах он под любым предлогом старался еще съездить в Сеул, пообщаться с посланником. Дело дошло до того, что некоторые корреспонденты, обитавшие в Чемульпо, совершенно искренне считали командиром "Варяга" старшего офицера Степанова, а Руднева — кем-то вроде морского атташе (T. Coven. The Russo-Japanese War. p.118)

Именно на Степанова и других офицеров была предложена забота о корабле и именно они не давали пока что превратить "Варяг" из боевого крейсера в плавучую казармы с недовольной и отупевшей командой. Все это видели и наблюдатели и посетители корабля. и подхватывали журналисты. 

В то же время, когда надо было принимать самостоятельные решения, Руднев старался переложить их на другие плечи. Так, Павлов вспоминал, что решение послать "Кореец" утром 26 января в Порт Артур исходило от Руднева, но тот, в своих мемуарах, указывает:"25 января наш посланник действительный статский советник Павлов, вследствие неполучения в течение двух недель никаких известий по телеграфу, обратился к командиру «Варяга» с приказанием послать лодку «Кореец» в Порт Артур с бумагами с тем, чтобы она ушла 26-го числа в 3 1/2 часа дня.". Здесь на Павлова взваливается ответственность не только за отправку канонерки, но и за ее опоздание к выходу. Активно "разрабатывается" тема "а ведь я предупреждал!":" Достижение цели «Корейцем» было сомнительно, и действительно, как увидим ниже, лодка не могла выполнить данного ей поручения", хотя никаких доводов о "сомнительности" предприятия Руднев не приводит, да и не мог привести. То, что японский отряд будет входить на рейд именно в половине четвертого, не знал 25-го никто, в том числе и сам контр-адмирал Уриу. 

Являясь командиром отряда кораблей, Руднев заваливает штаб эскадры мелочными вопросами, наподобии таких как, можно ли разрешить приобретение "Корейцем" угля для стояночных нужд… Присутствие "Корейца" несколько смягчало обстановку. Корабль с боевыми традициями, прилично поставленной службой, он и в разведку к Мазампо ходит и позиции на рейде меняет… В то время как "Варяг", казалось, намертво врос в ил внешнего рейда. Не случайно, что и в день боя "Кореец" действовал гораздо энергичнее — развивал скорость близкую к максимальной, что резко отличается от того, как тащился полусонный "Варяг".

Не то, чтобы у Руднева не хватало храбрости или решительности. Или он был совсем уж никудышный командир. Наоборот, он любил позу, любил делать решительные и гордые заявления. Уже это могло заставить его пойти на разрыв. Но уж больно ему понравилось быть "дипломатом" и дипломатические законы и обычаи в нейтральном порту он явно ставил выше забот военных, раз уж он фактически забросил свой капитанские обязанности, ради представительских. За пределами порта, безусловно, будет драться, но вот попирая "приятные во всех отношениях" правила международного этикета… Да еще до начала военных действий… Наконец, подобно тому, как Уриу было категорически "посоветовано" не вести боевых действий в порту (очевидно помня лихую расправу той же "Нанивы" над английским судном в начале Японо-Китайской войны), наверняка, по мнению Мураками, подобную инструкцию имели и русские. 

Все эти нюансы прекрасно видел Мураками и рекомендовал Руднева, как командира, неспособного к решительным действиям, а "Варяг" — как небоеспособный корабль. Однако Уриу поостерегся принимать столь рискованное решение — ставить успех высадки войск — в зависимость от психологических наблюдению командира "Чиода". Поэтому отряд двинулся не к Чемульпо, а в Мазампо, где десант можно было произвести в более спокойной обстановке. 

Но прибыв в 12:30 к бухте Асан, Уриу с разочарованием увидел, что это место не подходит для выполнения высадки. Здесь имелась действительно удобная якорная стоянка, но ни пирсов ни удобных берегов для высадки не было. За оставшиеся до нападения адмирала Того часы, да же с учетом того, что весть о начале военных действий дойдет до Руднева не сразу, ему ни за что не успеть высадить достаточно войск. А после начала войны, само место высадки будет подвержено огромному риску. Мазампо не открытый порт. Здесь нет защиты международного права. Русские здесь могут и, конечно же, будут обстреливать высаживающиеся части. Риск будет еще выше, чем в Чемульпо. 

Кроме того, Мураками сообщил корейские официальные данные, о том, что разъезды казаков видели уже у Пхеньяна (на самом деле силы Мищенко вошли туда 10 дней спустя). Японцам от Мазампо будет на сутки дольше выдвигаться навстречу противнику. Да и пока здесь лишь первый эшелон армий Куроки. Для высадки и снабжения главных сил это место не годилось. В Чемульпо же имелась вся необходимая инфраструктура. Порт, пирсы, склады, дороги. Большой японский квартал, где солдаты могут квартироваться. Местный консул заранее зафрахтовал лодки и повозки, закупил уголь и воду. Организовал помощь местного японского населения… Все это значительно ускорит выгрузку и дальнейшее движение войск. Если еще и Мураками не ошибается в своих оценках… 

Более часа Уриу не мог принять решения. Наконец, взвесив все обстоятельства, он решил произвести высадку войск в Чемульпо теперь же, как можно быстрее. До того, как здесь станет известно о начале войны. Определившись с планом, он собрал на «Нанива» всех командиров судов и дал им инструкции, определив диспозицию каждого судна. Затем сигналом дал знать начальнику десантного отряда генерал-майору Кигоси Ясуцуна о месте постановки на якорь транспортов и, посоветовав ему молить богов о удаче высадки, сам в 2 часа 15 мин. дня в указанном ниже порядке направился на рейд Чемульпо. 

Там в этот день "Кореец" готовился в походу в Порт Артур. Собственно, по мнению наиболее авторитетного и подробного русский исследователя истории "Варяга" Р.М.Мельникова, приготовления закончились еще утром, а в задержке оказались виноваты, конечно же… американцы. "26 января, в 8 ч 30 мин, «Кореец», приняв почту с французского, итальянского и английского крейсеров, был готов к походу. Но в 8 ч 40 мин на рейде появился пароход «Сунгари» общества Китайско-восточной железной дороги, на котором из Шанхая прибыл американский военный агент. Он сообщил, что война начнется 27 января . «Кореец» ушел только в 15 ч 40 мин". 

Однако никакой задержки сообщение о информации агента выход канонерки не задержало. По той простой причине, что его не было. Руднев в своих воспоминаниях заявляет, получил сообщение об этом лишь через сутки, 27-го января: "26 января на пароходе "Сунгари" прибыл из Шанхая американский военный агент, который сообщил о начале военных действий на следующий день. Извещение о сем было передано командиру "Варяга" письмом от командира "Корейца" 27 января 1904 года: «На "Сунгари" приехал американский военный агент, по словам которого война должна быть объявлена сегодня. Подписал капитан 2 ранга Беляев".

Посколько мы подходим к описанию событий, где необходимо понимание фактора времени, то будет не лишним напомнить, что русские источники используют местное время, а японские — собственное. Разница во времени между меридианом Чемульпо (126 град 38 мин) и меридианом Кобе (135 град 10 мин) составляет 34 минуты. Различные источники, которые будут использоваться, могут иметь погрешность в пределах 1-2 минут (или округлять до 5 минут), что вполне допустимо. 

Итак, в 4 часа 20 мин. (15:45), когда японские суда подошли к острову Иодолми. Здесь они произвели перестроение. "Чиода" и "Такачихо", выйдя из строя, направились вперед, за ними следовал 9-й отряд миноносцев и несколько позади во главе транспортов кр. "Асама". В то же время "Нанива", "Ниитака" и "Акаси" отделившись от отряда, заняли позицию западнее острова Филлип где и ждали развития событий. В это же время было обнаружено движение идущей из гавани русской канонерской лодки "Кореец".

Из рапорта ее командира, капитана 2-го ранга Беляева:"получив сигналом разрешение Вашего Высокоблагородия, 26 января снялся с якоря в 3 часа 40 минут дня и пошел по назначению в Порт-Артур. Через 15 минут после съемки с якоря… увидел по носу японскую эскадру, о чем тотчас же сделал вам соответствующий сигнал". 

Последнее заявление, однако, не соответствует реальной картине. Корреспондент Daily Chronicle T. Ковен, находившийся в это время на набережной Чемульпо дает несколько другое описание события. Японцы показались где-то между тремя и четырьмя часами пополудни. Темное облако дыма из труб отряда висело над горизонтом уже около получаса, когда "Кереец" снялся с якоря и устремился ему навстречу. 

Из снимка видно, что облако дыма от японских кораблей гораздо больше, чем можно ожидать от одиночного "купца". Это явно большой отряд и уже вблизи. Снимок сделан с берега. Якорная стоянка русских кораблей была еще где-то на 2 мили ближе к приближающимся японцам. От нее до острова Иодолми было около 60 кабельтов и японцы были уже вблизи него.

Таким образом, Беляев еще перед выходом видел дым, указывающий на то, чо фарватер занят большим количеством каких-то судов. В ординарной обстановке имело смысл подождать, пока они войдут на рейд и проход быдет свободен. Тем более, что входящие в порт суда имеют преимущество перед выходящими — на них, в результате тяжестей перехода, могут быть повреждения, недостаток запасов, больные, наконец, уставшие моряки просто стремяться побыстре ступить на берег. Однако образ действий "Корейца", когда она с риском столконовения и в нарушение традиций, пошла на забитый другими судами фарватер, показывает — обстоятельства уже тогда рассматривались как черезвычайные.

Далее события развивались следующим образом. Первые два японских крейсера уже прошли траверс o. Иодолми и разминулись с подходящим к нему "Корейцем" вблизи трехмильной зоны порта. Русская канонерка продолжала двигаться вперед прямо по створу фарватера, где навстречу ей двигалась "Асама" и транспорты. Мелкосидящие миноносцы держались ближе к левому краю. "Асама", для защиты транспортов повернув влево, оказалась между "Корейцем" и транспортами, которые в свою очередь несколько уклонились вправо. 

Видя что путь прямо закрыт, "Кореец" уклонился вправо и пошел прямо на миноносцы. Те, в свою очередь, разделились на две колонны. "Аотака" и "Хато" сместились вправо, а "Кари" и "Цубаме" влево, при этом "Цубаме" приткнулся к мели. Теперь японцы шли тремя колоннами, полностью заняв фарватер.

Тогда с "Кореец" было сделано несколько выстрелов, очевидно предупредительного характера, с целью заставить миноносцы уступить путь. По русским данным, было ровно 4 часа 40 мин. пополудни.

"Асама", увидев это, немедленно сигнализировал на "Нанива" (до которого было уже не менее 3 миль) — “Кореец" открыл огонь", и приказал транспортам отойти.

Японские миноносцы продолжали двигаться прежним курсом и у Беляева было только два варианта действий — прорываться силой или вернуться в порт. В первом случае, он развязывал войну и не имел ни малейших шансов выполнить свою задачу. Естественно, что Беляев предпочел второе. Выждав до последнего момента, когда японские миноносцы уже выходили к траверсу "Корейца", он приказал поворачивать и в 16:55 на канонерке отдали правый якорь и стали за кормой крейсера «Варяг». 

Обе стороны впоследствии обвинили друг друга в агрессивных действиях во время этого эпизода. Так, по японской версии, всячески подчеркивается символика выстрелов "Корейца", как "первых выстрелов войны". Однако враждебные действия были уже открыты самыми японцами захватом русских коммерческих судов. Адмирал Того уже имел приказ императора напасть на русский флот и действия "Корейца" никак не могли на него повлиять. Наконец, выстрелы с "Корейца" трактуются, как "открыл огонь из орудий", что подразумевает их боевое применение. Но стрелять по миноносцам было совершенно бессмысленно. В такой схватке "Кореец" не имел ни малейшего шанса против них, "Асама" и двух крейсеров за комой. А главное — такие действия безусловно вызвали бы серьезнейший международный инциндент. Все это указывает на демонстативно-предупредительный характер русских выстрелов. 

По русской версии японцы сами первые атаковали "Кореец" торпедами с миноносцев. Показательно, что русские историографы явно не имеют достаточно фактов для подтверждения версии Беляева и пытаются компенсировать это "логическими" обоснованиями. Например, Мельников: "Расчет был ясен — не выпускать с рейда свидетеля вторжения". 

Абсурдность подобной "логики" очевидна: приближающихся японцев заметили уже за полчаса до выхода "Корейца". Еще через несколько часов свидетелями высадки войск стали не только "Кореец", но и "Варяг" и нейтральные корабли и все население Чемульпо. Тому было 30 000 свидетелей. Причем "место престуления" было снабжено независимым и безотказно работающим телеграфом. Уже через сутки после боя о нем (в том числе и о предыдущем выходе "Корейца") сообщалось в заметке утреннего номера "The Times" от 11 февраля. По правительственным каналам новость, естественно, распростанилась еще быстрее. Кстати и В.Ф.Руднев немедленно информировал А.И.Павлова в Сеуле о прошедших событиях. Новость дошла безпрепятственно (РГАВМФ, Фонд 763, оп. 1,д.77,л. 12). 

По мельниковской "логике" Уриу должен был сначала потопить корабли, разрушить телеграф, и только потом приступить к высадке. Более того, до атаки на Порт Артур оставалось 8 часов и Кореец, с его скоростью в 12 узлов никому не мог "засвидетельствовать" о событиях. Наоборот, Уриу надо было больше опасаться, что телеграмма о каком либо серьезном инцинденте сможет дойти в Порт Артур до нападения Того непосредственно из Чемульпо. 

Нападением на "Кореец" японцы подвергали огромному и бессмысленному риску операцию по высадке десанта в Чемульпо и внезапность нападения на русскую эскадру в Порт Артуре. Наконец, если бы удалось потопить русскую канонерку на фарватере, то тем самым они же и превратили бы подходы к порту именно в тот "узкий и опасный проход", значительно затруднявший снабжение японских армий в предстоящей войне. 

Но, предположим, что Уриу не послушался здравого смысла, а послушался Мельникова и все же решил потопить "Кореец". Допустим, так же, что японская торпеда не смогла попасть в тихоходную лодку в идеальной позиции с 200 метров. И так — 3 раза подряд… Бывает… Но ведь там была и "Асама". Почему она не стреляла? Почему японцы "выпустили свидетеля" назад в порт, когда там, между "Корейцем" и рейдом уже были 2 японских крейсера? Если же применение японцами оружия носило предупредительный характер, то почему для этого использовались дорогостоящие и малозаметные выстрелы торпед? 47 мм пушки любого миноносца было бы вполне достаточно. 

В общем, учитывая те точные и непротиворечивые факты, которые имеются, картина сводиться к действиям обеих сторон, основанных на ошибочном понимании ситуации. Японцы приняли запоздалую попытку "Корейца" уйти в Порт Артур за угрозу своим транспортам. Русские посчитали меры японцев по обеспечению безопасности транспортов за попытку воспрепятствовать выходу канонерки в мoрe

Теперь, перед описанием событий непосредственно самого боя, необходимо ввести в курс относительно места действия.

Место боя.

Порт Чемульпо был первоначально открыт для торговли в январе 1873 года и, хотя в то время это была не более, как маленькая рыбачья деревушка, с 1877 года он стал уже населенным международным портом.

Имя Чемульпо (Чже-мул-пхо) означает порт для торгового распределения, и он действительно до известной степени являлся таковым в отношении Кореи. Пхен-ян на севере и Кун-сань на юге находятся от Чемульпо в 24 часах пути на пароход. На поездку в Ка-Сион в сампане требуется семь часов, поездка  в главные уездные города провинции Хоан-ха-до, Пхюн-сан, Ионь-Ань и Пак-чюнь, совершалась при благоприятных условиях тем же способом в двадцать четыре или тридцать часов. Такое центральное положение этого порта в связи с его близостью к столице делало его важным распределительным центром. Политические волнения в 1884 г., холера в 1886 г. и ряд неурожайных годов до некоторой степени парализовали ход развития торговли, но с тех пор она не переставала расти и развиваться, и к 1900 по торговым оборотам Чемульпо уже превосходил Фузан.

В Чемульпо находился монетный двор корейского правительства. Здесь же имелись два завода для очистки риса, из которых один, работающий паровыми машинами, состоял в заведывании японцев, другой же, снабженный новейшими усовершенствованными машинами, содержится фирмою Тоwnsend & С°. Большая часть риса доставляется провинциями западного побережья-Шон-гый-до, Чюн-чиен-до и Чолла-до и привозится обыкновенно на джонках. Около 250 таких джонок входят каждый месяц в порт.

Сообщение между Чемульпо и Сеулом до 1900 было довольно плохое. Не говоря о р. Хань-ган, по которой между Чемульпо и Ион-санем, портом Сеула, могли плавать небольшие суда, существуют еще две дороги: одна, удобная для движения, по долине реки Хань-ган, длиною в 50 верст, и другая, кратчайшая, но неудобная, длиною в 36 верст через горы. Расстояние от Ион-саня до Чемульпо по реке определяется в 82 версты. В 1901 открылось сплошное железнодорожного пути между Чемульпо и Сеулом. Железная дорога шла до Сеула на расстоянии в 27 миль; проезд требует 1 час 45 мин.; линия одноколейная, широкого типа.

С рейда Чемульпо представлялась группой низких домов, преимущественно деревянных и выкрашенных в белый цвет, тянущихся на протяжении 2 верст вдоль морского берега и по скату холма.

Чемульпо разделялся на четыре части: 1) общее иностранное поселение (сеттльмент), находящееся в ведении муниципального совета, состоящего из консулов, корейского чиновника, заведывавшего торговлей порта — и трех представителей землевладельцев сеттльмента; 2 и 3) японское и китайское поселения, состоявшго под надзором собственных консулов, и 4) корейский город.

Сообразно числу отдельных поселений, в Чемульпо действовало четыре различных полицейских управления и четыре различных суда.

Несмотря на неудобства порта, Чемульпо быстро застраивался, а, в зависимости от быстрого роста населения, и цены на землю в сеттльментах сильно повышали. В 1888 году земля продавалась по цене $60 за 100 кв. метров, вдесятеро превышающей цену 1884 года. В 1893 году цена на землю увеличилась в сорок или пятьдесят раз против первоначальной стоимости. В начале века в сеттльментах производились многие улучшения в отношении дорог, водосточных труб и освещения.

В 1885 году в иностранных поселениях насчитывалось 146 домов, тогда как в корейском квартале их было лишь 120 с населением в 700 человек. В 1898 г. цифра населения всех иностранных поселений в Чемульпо достигла 5.752 душ, в том числи 4.346 японцев, 1.346 китайцев, 15 англичан, 17 американцев, 3 итальянца, 10 немцев, 5 французов, 7 австрийцев и 3 португальца. В то же время численность корейского населения составляла от 10 до 15 тысяч.

Средняя часть Чемульпо занята японским кварталом. Последний гораздо обширнее и более населен, чем общее иностранное поселение, и представляет собою длинный ряд опрятных деревянных домов. В японском квартале имеелось несколько улиц с маленькими лавками, служащими для удовлетворения потребностей, главным образом, японского населения, так как другие иностранцы и корейцы обращались чаще к китайским купцам. В этих лавках торгвали товарами, привозимыми из Шанхая и Японии, преимущественно бумажными изделиями и бакалейными товарами. Цены на все предметы были очень высокие. В японском квартале находились также отделения японских банков, при посредстве которых иностранцы, живущие в Чемульпо, вели свои денежные дела. Японцы имели в Чемульпо свою торговую палату.

Необыкновенно грязный и невзрачный корейский квартал лежал вдоль дороги в Сеул и окружал подошву холма, на котором возвышается английская церковь. По всем выступам холма были раскинуты глинобитные хижины, к которым можно пробраться по грязным переулкам, полным покрытых грязью детей и праздно сидящих или шатающихся без дела взрослых корейцев. В корейском квартале находилась больница одной из духовных миссий, помещающаяся в небольшом корейском доме. Обитатели корейского города или, вернее, мужская их половина постоянно находится в движении. Узкие улицы всегда полны народа в туземной одежды, шатающегося, повидимому, без всякого дела и проводящего целые часы в многочисленных лавчонках.

Неподалеку от корейского квартала жили миссионеры-католики, а равно миссионеры, принадлежащее к различным американских вероисповедатям, как-то: пресвитерианцы, методисты и баптисты. У последних красивые удобно устроенные дома, и жили они лучше купцов. Лишь католические миссионеры, при том почти исключительно французы, жили скромно и работали больше и гораздо успешнее других.

Китайский квартал с красивым консульским домом и рядами богатых лавок и курилен для опиума занимал в Чемульпо большую площадь. Как и японцы, китайцы имели здесь собственную торговую палату. Они почти всецело захватили в свои руки поставку иностранных произведений, и их большие торговые дома в Чемульпо имели отделения в Сеуле. Доставка грузов в Сеул, снабжение рынков овощами и другими припасами и т. д. составляли предмет их монополии. С раннего утра до глубокой ночи кипела работа в китайском квартале.

В 1903 году число вышедших и вошедших в Порт Чемульпо судов, было — 2964 с водоизмещением в 813.920 тонн. Из них судов под японским флагом насчитывалось 1530, вместимостью в 584.884 тонны. Число японцев, живущих на концессии в Чемульпо, достигало 6400 человек. Из Чемульпо проходил телеграф через Сеул до Фузана и Гензана, а оттуда через Японию, Китай и Poccию соединялся со всеми пунктами земного шара.

Чемульпо имел статус нейтрального порта, открытого для иностранцев. Граница статусных вод проходила в 3-х милях от створа маяка на о. Волми — примерно посередине расстояния от внешнего рейда до о. Иодолми.

Гидрография.

Побережье Кореи представляет собой очень сложное в гидрографическом отношении место. Масса островов и узкие шхеры создают изрезанную и развитую береговую линию. В высокую воду берега весьма обрывистые и скалисты. Но во время отлива обнажается илистое дно на целые тысячи квадратных верст. Приливы здесь необычайно высоки, в среднем более 30 футов и далеко распространяются по рекам вглубь страны, так что даже верстах в 15-20 от устья рек в последних высота приливов достигает 4-6 фут. В виду этого, граница моря и суши не представляет собою резкой линии и значительно перемещается в зависимости от высоты прилива или отлива. Таким образом, несмотря на значительную изрезанность береговой линии, здесь мало удобных гаваней, и большим судам приходится обыкновенно становиться на якорь на рейде, вдали от берега. Приливы наступают обыкновенно с необычайной быстротой, отливы же с несколько меньшей скоростью (три с небольшим узла). Быстро наступающий прилив прокладывает себе то здесь то там в обширных глинистых мелях каналы, в особенности же в узких местах между материком и ближайшими островами. Этим способом образовались здесь, повидимому, многие гавани, которые, являясь при высоком приливе удобными и поместительными местами для стоянки судов, превращаются во время отлива в узкие каналы.

В отношении разницы уровня воды во время прилива и отлива у берегов Кореи Японское и Желтое моря весьма значительно различествуют между собою, как видно из следующей таблицы. Разница эта менее всего на восточном берегу, на южном она несколько более, а на западном достигает весьма значительной величины. Разность уровня воды:

Залив Чемульпо является расширенным устьем южного рукава реки Хань-ган. Залив имеет более мили в ширину и образует удобную якорную стоянку. Глубина залива колеблется между 4.5 и 9 саж.

Пространство между заливом Чемульпо и группой островов Цза-дон, к западу от острова Кан-хоа, насколько известно, представляете собой почти сплошной ряд мелей, среди которых сравнительно узким каналом тянется фарватер, глубиною в 5-9 морских саженей, идущий к северному устью реки Хань-ган. ("Описание Кореи". С.-Петербург, 1900.) 

Чемульпо отстоит (морским путем):

Переезд из Чемульпо как в Нагасаки, так и в Симоносеки может быть совершен по прямому пути в сорок восемь часов, в Шанхай же — в тридцать часов с небольшим.

Островами Гецуби-то (Rose) и Коцегуби-то гавань разделяется на внешний и внутренний рейды. На внешнем рейде ширина реки более 1 мили, глубина от 4 до 9 сажен. Доступен для самых больших судов, но он отстоит на целую милю от берега, сообщение с которым обыкновенно возможно лишь при приливе. К нему идут три фарватера, из коих каждый изобилует мелями и опасными местами; кроме того, в виду сильного течения, плавание по ним должно совершаться с полной осторожностью. Западный фарватер пролегает между островами Току-чаку-то и группою White hall и пригоден для судов с малою осадкою, идущих со стороны Сев. Китая. Прочими двумя фарватерами, а именно — Flying.Fish и Восточным, могут пользоваться большие суда. Хотя большие суда охотно пользуются фарватером Flying Fish, но во время тумана лучше идти Восточным фарватером, т. к. глубина его более подходит для постановки на якорь.

Внутренний рейд находится в устье р. Хань-ган и вследствие наличия мелей настолько узок, что в нем может поместиться зараз не более пяти каботажных судов. Река Хань-ган в течении многих столетий отлагала в устье своем снесенный течением ил, который образовал здесь большие наносы, обнажающиеся при низкой воде, вследствии чего при отливе большая часть внутреннего рейда превращается в топкую грязную низину. Высказывались опасения относительно возможности окончательного занесения Чемульпоского рейда илом, но сила прилива, повышающего уровень воды более чем на 30 фут, и скорость течения реки, доходящая здесь до 6 узлов, до того сильны, что по крайней мере со времени открытия этого порта для европейцев не было замечено дальнейшего обмеления рейда.

Разумеется, фарватеры и акватория столь оживленного порта, именно в силу сложной лоции района, были очень тщательно исследованы и не представляли сколь либо серьезного препятствия для навигации. Отдельные случаи посадки на мель (например с французским крейсером) составляют ничтожный процент по сравнению с 3 тысячами ежегодных успешных проходов судов. Проход крейсера «Чиода» даже ночью, на приличной скорости, воспринимался даже самыми японцами отнють не как «безпримерный подвиг». Ни в одном источнике эта операция не привлекает внимание какой либо сложностью, нерутинностью.

Не были воды возле Чемульпо загадкой и для русских моряков. Еще в 1889 году детальные промеры глубин и течений произвела, за три недели, команда канонерской лодки «Манчжур» (Рапорт командира канонерской лодки «Манчжур», капитана 2-го ранга Чухнина от 4 октября 1889 года). Тогда было, в частности, установлено, что в районе внешнего рейда Чемульпо скорость приливно-отливных течений достигала 2.5 узла в сигизий и 1.25-1.5 узла в первой четверти луны. Сам «Варяг» был в Чемульпо не первый раз. «Кореец» даже проводил разведывательные операции по осмотру близлежащих районов возможной высадки японских десантов.

Остров Иодолми расположен в 7 милях на юг от рейда Чемульпо; небольшой остров, высотою около 213 ф. Хотя с севера и с запада от него море и опасно для плавания, но с восточной стороны между самым островом и мелководным заливом Императрицы проходит фарватер, годный для больших судов. Залив Императрицы находится к югу от рейда Чемульпо и, сливаясь с ним. образует большой плес, с многочисленными отмелями, между которыми пролегают узкие фарватеры. К северу и западу от острова Иодольми имеется много мелей, препятствующих доступу в р. Хан. Остров Baker лежит в 32 милях на SW от острова Poung до, расположенного при входе в залив Газан (Prince Jerome Chanel), высота его 228 ф.

Залив Императрицы лежит на 37° 25′ сев. шир. к юго-востоку от Чемульпоского рейда. Почти весь этот залив занят обширными тинистыми мелями, обнажающимися в низкую воду. В изданном русскими переводе японского «Описания боевых действий на море» указано, что «мели эти разделяются между собою узкими каналами, которые, как и берега залива, остаются доныне не доследованными». Однако, фактически здесь использована цитата из русского оффициального «Описания Кореи», которая, в свою очередь является компиляцией из французского отчета. Реально же эти места были промеряны еще «Манчжуром». Глубины залива имеются и на германских картах того времени.

9 февраля 1904 года рассвет наступил в 6:51. Проход Солнцем локального меридиана (полдень) — в 11:58 мин. Заход Солнца — в 17:08 мин. В 11:50 Луна находилась над меридианом 118.221 градуса з.д.. Максимальная отметка прилива (высокая вода) прошла 3 часа 25 минут назад. Фаза Луны — 1 день после третьей четверти. Скорость отливного течения была близка к максимальной и составляла около 2 узлов. С учетом течения реки в зимнее время, общая скорость течения на внешнем рейде составляла около 4-4.5 узлов, а у о.Иодолми — порядка 3 узлов. 

Таким образом, с точки зрения предстоящего боя, можно сделать следующие выводы: 

1. Чемульпо был самым крупным и очень важным портом для обеспечения действия японских войск в Корее и их снабжении на пути в Манчжурию. Контроль над ним, а так же обеспечение безопасности высадки и снабжения войск, были гораздо более важной задачей для отряда Уриу, чем уничтожение «Варяга». Сам бой имел задачей не столько нанести поражение русским кораблям, сколько устранить их присутствие в Чемульпо. В этом отношении потопление «Варяга» в узких местах фарватера или порта было равносильно японскому поражению, так как создавало препятствие для нормального функционирования порта, сравнимое с самым присутствием русского крейсера. 

2. Шхеры благоприятствовали прорыву. Было, как минимум, 3 пути, по «Варяг» мог уходить. Японцы, располагая только одним кораблем, способным остановить «Варяг», не могли контролировать все выходы. Таким образом, фактически, японцы могли перехватывать «Варяг» на очень ограниченном участке — от острова Иодолми, где фарватер расширяется настолько, что даже затопление на нем русских кораблей не создавало больших препятствий для навигации, до места, где проходы в шхерах разделялись. 

3. Многочисленные острова с высотами, полностью закрывавшими корабли, не позволяли вести непрерывный огневой контакт с противником. 

4. Во время отлива, когда вода шла по сравнительно узким каналам, влияние течения реки распространялось до острова Иодолми. В другое время  течение реки слабеет, но усиливается приливно-отливное течение  достигающее максимума значения через примерно 3 час. 15 мин. после крайних отметок воды. В момент боя скорость течений складывалась, причем величина отливного течения была близка к максимальной. То есть, начальный отрезок пути «Варяг» делал с сильным попутным течением, которое, при подходе к месту боя, ослабевало, а возвращался на стоянку, соответственно, против сильного течения, которое усиливалось по мере приближения к стоянке. 

5. Из приведенной карты видно, что отметки глубин на 3-мильном участке фарватера от границы международных вод до северной конечности о Иодолми, при низкой воде не менее 15-17 метров. В середине отлива (до низкой воды еще около 2 часов) высота уровня воды еще на 4-5 метра больше. В непосредственном же месте боя (траверз острова и далее) минимальные глубины от 20 до 29 метров (24-33 метра на то время). Таким образом, глубины на всем участке, пригодном для боя, в 11:50 превышали 20 м  и позволяли развивать максимальную скорость хода.

6. Ширина наиболее узкого места (перед о. Иодолми) фарватера с глубинами свыше 10 м достигала около 10 кабельтов, что более чем достаточно не только для прорыва, но и для маневрирования (напомню, что, по данным испытаний, радиус циркуляции "Варяга" на скорости 17 узлов составлял 1,5 кабельтов). После прохода траверса острова, фарватер резко расширялся.

Сравнительная ширина фарватера, глубины и положение "Варяга" в начале боя (момент первого попадания). Размеры крейсера показан с соответствии с маштабом схемы.

Высадка

«Чиода», “Такачихо” и «Асама», а также 2 миноносца 9-го отряда (один остался с поврежденным “Цубаме”) вошли на внешний рейд около 4:30 (5:05). Один из транспортов, на которых размещались не солдаты, а высадочные средства, “Хеиджо-Мару”, проследовал во внутреннюю гавань, а 2 других, а солдатами, ждали на внешнем рейде. 4-й боевой отряд прибыл на рейд в 5 час. 30 мин. дня (4:25 местного времени). Демонстрируя силу перед русскими кораблями, «Нанива», «Акаси» и «Нийтака» обошли рейд, а «Чиода», «Асама» и миноносцы 9-го отряда стали на якорь на SО от «Варяга». Наряду с нейтральным статусом рейда, присутствием иностранных кораблей и неготовностью русских к решительным действиям, отмеченном Мураками, Уриу тем самым еще более увеличивал шансы на безопасную высадку войск.

Однако его опасения были чрезмерными:”Несмотря на то, что Кореец уже стрелял по японцам, русские корабли вели себя с предельной беззаботностью: белье было развешено для просушки, и это создавало странное впечатление, как если бы они были полностью безразличны к драматическим событиям, начинающимся разворачиваться вокруг. Каково же, должно быть, было их изумление, когда они увидели, что японцы были готовы к действию, артиллеристы стояли на палубе в перчатках для заряжания. Возможно, однако, они просто не знали бы что делать”,- делился своими впечатлениями Кичитаро Того (племянник командующего Обьединенным Флотом), находящийся на борту “Нанива”.

Тем временем с «Хеиджо-Мару» спустили на воду сампаны (большие плоскодонные лодки) и транспорты «Дайрен-Мару» и «Отару-Мару» около 6 час. 00 мин.(17:25 местного времени) начали высадку войск. «Акаси» стал на якорь близь транспортов для их охраны, а «Нанива» и «Нийтака» вышли из порта и соединились с 14-м отрядом миноносцев. В сумерках подойдя к о. Иодольми, они стали на якорь на условном месте. “Асама” также до захода солнца (который произошел в 17:08 местного времени) вышла из гавани и соединилась с прочими судами.

Здесь приведена русская редакция карты на которой, якобы, указано расположение кораблей к этому часу. Однако очевидны серьезные неточности:
1. Все 3 японских транспорта показаны вместе.
2. Расположени японских миноносцев показано против русских кораблей, очевидно для иллюстрации заявления Беляева:"стали на якорь и японские миноносцы, причем два из них заняли место к востоку от лодки в расстоянии 2—2 1/2 кабельтов". Реально они расположились южнее (по карте — ниже). 
3. Японские миноносцы показаны в непосредственной близости от русских кораблей. Расположение самих "Варяга" и "Корейца" было ближе к "Тэлбот" и другим нейтральным судам, чем к японским миноносцам. Из вахтенного журнала крейсера «Варяг»:"Подойдя к своему бывшему якорному месту, отдали левый якорь на траверзе крейсера «Talbot», в расстоянии от него около 1,5—2 кабельтовых".  Таким образом, японцы не приближались к русским, а наоборот, прикрывались от них "нейтралами". 

Вскоре после шести часов вечера солдаты начали высадку на берег Чемульпо с 10 плоскодонных сампан, каждый из которых могло нести до 40 солдат и 6 лошадей. Одновременно еще 5 сампан перевозили строительные материалы для постройки деревянных пирсов (каждая лодка вмещала материалы, достаточные для строительства 50 футов пирса).

Имея при себе снабжение на восемь дней, палатки, и одеяла, японские пехотинцы, отделение за отделением выгружались на берегу в своих новых серых униформах, и шинелях с овчинными воротниками. Это был сводный отряд из 4 баталионов 23-й бригады 12-й дивизии начал высадку в Чемульпо. Баталионы были укомплектованы еще по штатам мирного времени и насчитывали около 2 500 солдат. Генерал-майор Ясуцуна Кигоши, который командовал авангардом, представлял совой внушительную и импозантную фигуру, в шинели с красными отворотами, темно-синей униформе, украшенной большой серебряной звездой, и в высоких сапогах.

В.Ф.Руднев, тем временем, получив сообщение Беляева, отправился к командиру английского крейсера «Тальбот» Л.Бейли. В своих мемуарах В.Ф.Руднев подчеркнул, что оставляя свой корабль, оставил наказ "готовиться к минной атаке". Однако никаких записей в вахтенном журнале об этом нет и никаких мер по подготовке отмечено не было. Противоминные сети не выставлены, наряды у мелкокалиберных пушек не стояли, в действии оставались всего лишь те же 3 утилитарных котла.

Само поведение Руднева свидетельствует либо о том, что никакой угрозы минной атаки не существовало, либо таково было его понимание, где должен находиться командир при угрозе боевых действий противника. Необходимость своего отсутствия на корабле Руднев в дальнейшем оправдывал тем, что ему удалось уговорить Бейли отправиться к Уриу и заставить его отказаться от каких-либо враждебных действий на нейтральном корейском рейде (то есть сделать то к чему Уриу сам стремился любыми путями).

Далее, по русской версии, события развивались следующим образом: Л.Бейли немедленно отправился на крейсер „Нанива" для переговоров с контр-адмиралом Уриу. "Командир английского крейсера, кап. 1 р. Бэйли, узнав от командира „Варяга" о враждебных действиях отряда адмирала Уриу против лодки „Кореец", немедленно отправился на флагманский японский крейсер „Нанива", где заявил японскому адмиралу, что он, как старший из командиров иностранных судов, предупреждает, что рейд Чемульпо безусловно нейтральный, и никто не имеет права на нем ни стрелять, ни пускать мины в кого бы то ни было"(Русско-яп. война 1904-1905 гг. — Книга 1. — Работа исторической комиссии по описанию действий флота в войну 1904-1905 гг.. c 297-298). Мы располагаем почти дословным содержанием переговоров в изложении Руднева.

Бейли, якобы, заявил Уриу следующее: «Я приехал как старший из командиров судов, стоящих на рейде, к Вам как старшему из японских командиров, предупредить:

1. Мы стоим на рейде нации, объявившей нейтралитет, следовательно, рейд, безусловно, нейтральный и никто не имеет права ни стрелять, ни пускать мины в кого бы то ни было. Я вам объявляю, что в то судно, которое это сделает, все равно какой нации, я первый начну стрелять. (Японец был крайне удивлен, даже спросил: „Как, Вы будете в нас стрелять?" — „Да, я буду, так как совершенно готов открыть огонь".)

2. Вы должны сделать распоряжение по своему отряду и сделать сказанное известным. (Японец согласился, но спросил: „А вдруг русские начнут стрелять?". Английский командир повторил о своем обязательстве взять на себя ответственность за суда интернациональной эскадры.)» [(РГАВМФ). СПб., Фонд 763, оп. 1, д. 77, л. 16-17].

Контр-адмирала Уриу интересовала возможность беспрепятственной высадки десанта в порту Инчхон. На это обстоятельство он указал Бейли. Последний ответил; «Вы можете свободно высаживать войска, никто вам не помешает, так как это дело ваше и до нас не касается», но потребовал, чтобы Уриу сделал распоряжение,«чтобы шлюпки всех наций имели свободный путь к берегу, не должно быть никаких препятствий к высадке и стоянке». (Пак Чон Хё "Русско-японская война 1904-1905 гг.и Корея")Думаю, не лишне будет напомнить, что ни „Асама" , ни Уриу в действительности в то время на рейде не было и, следовательно, такой диалог просто не мог иметь место. Ничего не упоминает о нем и сам Бейли. Так что версия встречи Бейли с Уриу целиком "на совести" составителей русского официального труда. Высадка войск, о разрешении на которую, якобы, хлопотал японец, уже шла полным ходом.

Улицы города были покрыты снегом и лед плавал в гавани. Японские флаги появились по дверным проемам магазинов и зданий, и жители японского квартала, вместе с одетыми в белое корейцами, держали пронумерованные бумажные фонари, показывая отрядам их путь в город. В то время в Корее не существовало такой вещи, как уличное освещение и прибывающие солдаты быстро развели костры на набережной, указывающие лодкам путь к пристани.

На палубы безкомандного русского крейсера высыпали моряки, которые толпились у борта, наблюдая за высадкой японцев. Никакой подготовки к отражению "минной атаки" не наблюдалось. Ни одна из труб „Варяга“ к тому времени не дымила (под паром были только 3 дежурных котла для обеспечения стояночных нужд корабля — отопления и т. д.) и ни один русский корабль не был готов к сражению. (D and P. Warner. "The tide at sunrise").

Около 9 часов вечера вся набережная была освещена мириадами огней. Фонари, факелы солдат, костры и огромные железные треноги, с горшками древесного угля, выхватывали из темноты все новые лодки, полные стоящий ха банках солдат. Иностранные военные корреспонденты были в городе в течение нескольких дней, ожидая вторжение, и вспышки магния фотокорреспондента "Currier" Robert L. Dun добавлялись к световым эффектам.

Адмирал Уриу, находящийся на борту своего флагманского корабля "Нанива" примерно в 10 милях от набережной Чемульпо, 26января/8февраля в 10 час. вечера, получил донесение от "Такачихо", что высадка войск окончится до 6 час утра.

Теперь, выполнив "обязательную программу", Уриу мог приступить к не менее деликатной операции по "выковыриванию" русских кораблей из Чемульпо. Причем надо было сделать это так, чтобы не повредить транспортной способности порта, не испортить репутацию Японии конфликтом с державами, чьи корабли находились там в качестве нейтральных стационеров и, наконец, не понести серьезных потерь. Необходимым условием для этого — надо было как-то выманить русских. Тогда можно было бы не бояться за  портовые сооружения или фарватер. Не надо было бы нарушать нейтралитет. И, в случае относительной неудачи боя, порт все равно оставался за японцами. Не надо было прилагать новых, дополнительных усилий для повтора операции.

Проблема была в том, что русские могли бы и не захотеть выходить с рейда. «Корея все-таки бесспорно была нейтральной державой, при ней были аккредитованы посланники нескольких держав, иностранные стационеры совсем не были обязаны покинуть рейд по предложению японского адмирала, а русский стационер должен был его покинуть лишь через 24 часа после формального объявления войны и то лишь по требованию корейского правительства. Командир должен был надеяться, что за это время русская эскадра в Порт-Артуре не останется бездеятельной, а потому он должен был настаивать на выполнении всех формальностей, и иностранные стационеры не могли его не поддержать», — писал Н. Л Кладо в 1906 г.

Конечно, рано или поздно, русским кораблям пришлось бы уходить. Но условия тогда не были бы хуже и все это время порт был бы закрыт для японских подкреплений перед лицом наступающих сил Мищенко. Наконец, могла прийти помощь из Порт Артура. Кроме того, в бою на рейде вызвал бы немедленную реакцию нейтральных судов. Русские верили, что англичане, не говоря уж о французах, "совершенно готовы открыть огонь" по нарушителям нейтралитета. Этот аргумент явно не способствовал желанию Руднева выйти из порта.

Прежде всего, Уриу разработал план с учетом личных качеств командира "Варяга". Он отказался от излюбленной японцами тактики внезапного нападения и решил направить Рудневу "вызов на бой", в расчете, что любящий позу и внешние эффекты "галантный офицер" посчитает уроном для своей репутации отказаться от "рыцарского поединка". Формальное неравенство в силах, вполне могло быть компенсировано известным презрением к "желтым обезьянам", убежденностью в их рассовой неполноценности. В конце концов, "любая техника в руках дикаря — просто кусок железа". Китайцы тоже имели современное иностранное оружие и в довольно больших количествах… Если японцев много — тем лучше — "больше врагов — больше чести". Особенно, если потом правильно составить рапорт. Скажем, "2 наших корабля против 15 японских". Кто там будет проверять, какие были корабли — броненосцы или минные катера… Сколько из них участвовали в бою, а сколько нет… Да и в таком соотношении не надо и побеждать. Просто прорваться  — уже победа.

Важно было так же придать "вызову" как можно большую известность, чтобы Руднев больше "стеснялся" его отвергнуть. Ведь, в конце концов, Рудневу совсем и не обязательно было вступать в бой. Японцы прикрывали только два пути из Чемульпо — проливы Летучей Рыбы и Восточный. Руднев мог пытаться уйти Западным проливом. Или, в критичекой ситуации, искать щастья даже в заливе Императрицы, где был шанс пройти к Мазампо в полную воду. Особенно учитывая, что "Асама" имела гораздо большую осадку… Надо было поставить Руднева именно в такое положение, при котором он "устыдился" бы "бегства".

Сейчас же, после донесения от "Такачихо", Уриу послал своего флаг-офицера лейтенанта Танигучи Масазане в Чемульпо, но не на "Варяг", а к местному консулу Като Мотосиро, чтобы тот через посредство русского консула передал старшему из командиров русских судов требование выйти из гавани до полудня 27 января/9 февраля и что если это не будет исполнено, то адмирал Уриу будет принужден атаковать их на рейде. Об этом было также сообщено английскому и китайскому консулам, корейским властям и председателю муниципального совета.

Другой частью плана было посеять у Руднева уверенность, что для японцев нейтралитет ничего не значит и они будут атаковать русских в порту несмотря ни на что. Чемульпо, таким образом не может быть для них убежищем. В то же самое время, что и ультиматум Рудневу, Уриу составил персональные письма к капитанам "Тэлбота", "Ельба" и “Паскаль" с просьбой сменить место стоянки, обещая, что боевые действия не начнутся до 16:00. На рейде присутствовал так же и американский корабль, но он находился дальше, в глубине бухты и никаких обращений к нему не было составлено (K. Togo. "The naval battles of the Russo-Japanese War". p8).

Разумеется, бой на рейде был чистым блефом Уриу, расчитывающего выманить "Варяг" из Чемульпо как можно быстрее:"Чемульпо был нейтральный порт, где присутствие иностранных военный кораблей предотвращало боевые действия". (Там же). Это понимали японцы, понимали иностранцы и японцы понимали, что иностранцы это понимают…

Поздно вечером Руднев вернулся на "Варяг", где и отошел ко сну. Никакой активности на корабле по прежнему не отмечалось. Команда мирно спала во главе со своим капитаном. А пробудившись — выполняла обычные рутинные работы. Сама побудка была выполнена на 1 час позже, чем указано в уставе. На крейсере явно не торопились.

Из записей вахтенного журнала "Варяга"( ЦГАВМФ, ф. 870, Коллекция шканечных и вахтенных журналов, д. 30584, 1904 г., стр. 91-105.):

3 ч. 30 м. Развели огонь на камбузе. Пары в котлах № 16, 17 и 18…

6 ч. Будили команду…

7 ч. Все японские суда снялись с якоря и направились в море. Утренняя приборка. Чистили медь. Пары на котлах № 16, 17 и 18.

Трудно себе представить обстановку подготовки к каким либо активным действиям, когда для команды не нашлось более важного занятия, чем "чистить медь". Скорее это, в сочетании с впечатлениями сторонних наблюдателей о отсутствии всякой активности на корабле, свидетельствует о том, что на крейсере не допускали и мысли о возможности японского нападения и тем более — боевых действий на нейтральном рейде.

27 января/9 февраля в 2 часа 30 мин. ночи японский десантный отряд окончил высадку и транспорты "Дайрен-Мару" и “Отару-Мару" отправились на условное место вблизи входа. Только "Хеиджо-Мару", ввиду того, что вполную воду прошлой ночи зашел далеко внутрь гавани, не мог следовать за другими и вышел лишь в 10 час. утра.

27 января/9 февраля в 5 час. утра для несения дозорной службы к острову Shopaiul были посланы миноносец "Касасаги" и авизо "Чихая".

Остр. Shopaiul лежит в широте 37° 1′ N и долготе 126° О, голый, необитаемый остров. На нем две вершины-северная, высотой в 650 ф., и южная, около 780 ф.

Затем, дав судам инструкции для боя, адмирал ожидал выхода русских судов. «Такачихо», «Акаси» и 9-й отряд миноносцев, окончив свое поручение по охране высадки войск, около 7 часов утра вместе с транспортами вышли с рейда. «Чиода» снялся с якоря в 9 час. 23 мин. утра; все они, подойдя к остр. Филипп (Фалми), стали на якорь по восточную сторону этого острова.

Остр. Филипп (Фалми) лежит в широте 37° 22′ N и долготе 126° 26′ О в трех милях на В 1/2 к N от о. Иодолми, высота его 150 ф., форма конусообразная.

9-й отряд миноносцев пошел ко входу на рейд за водой и углем.

Утром на "Варяг" прибыл командир французского стационера Виктор Сенес. Он привез свое письмо от Уриу:

«Императорское японское судно «Нанива». Рейд Чемульпо, 8 февраля 1904 года.

Сэр.

Имею честь известить вас, что враждебные действия начались между Японской империей и Российской империей. В настоящее время я должен атаковать русское военное судно, стоящее теперь на рейде Чемульпо со всеми силами, состоящими под моей командой, в случае отказа начальника русского отряда на мое предложение оставить порт Чемульпо до полудня 9 февраля 1904 года, и почтительно прошу, во избежание опасности, могущей быть для судна, состоящего под вашей командой, оставить театр военных действий.

Предполагаемая атака не будет иметь места ранее 4 часов дня 9 февраля 1904 года, чтобы дать время вам исполнить мою просьбу. Если имеется в настоящее время в Чемульпо транспорт или коммерческое судно вашей нации, я прошу вас сообщить ему это извещение.

Имею честь быть вашим покорным слугою — Уриу.

Контр-адмирал — командующий эскадрой императорского японского флота.

Старшему из французских офицеров.

Примечание. Это извещение должно быть доставлено вам до или в 7 часов утра 9 февраля 1904 года»..

Только сейчас Руднев, который "все знал наперед", осознал, что война началась и он является представителем воюющей стороны. Однако решать проблему он начал по прежнему дипломатическим, а не военным путем. Он опять оставил свой корабль и отправился на "Тэлбот", хотя там намечалось совещание тех капитанов нейтральных кораблей, которые получили послание Уриу. 

Перед отъездом Руднева, на "Варяг" прибыл командир "Корейца" Беляев и получил указание готовиться к "попытке прорыва". Вернувшись на канонерку, он начал готовить корабль к бою. Команда успела выбросить за борт: светлые люки, гафели, стеньги, трапы и другие деревянные предметы.

Совсем по другому действовали на опять оставшемся без командира "Варяге".Разводить пары там начали только через 1.5 часа после получения известия.

8 ч. Прибыл командир французского крейсера.

8 ч. 30 м. Командиры — наш и французский — отправились на «Тэлбот».

9 ч. 30 м. Начали разводить пары во всех котлах и приготовлялись к выходу с рейда и к бою.

Здесь надо отметить, что записи в вахтенном журнале за ночь и раннее утро велись вахтенными начальниками — мичманами Шиллингом и Ниродом. Начиная с 8 часов, журнал заполнялся уже после боя и, видимо, самым Рудневым, так как подписей вахтенных начальников нет. Изложение событий идет под сильным влиянием последующих действий и субъективных оценок.

В 9 ч. началось совещание на "Тэлботе". Точнее, перед совещанием Руднев обратился к капитанам нейтральных судов с просьбой сопровождать русские корабли до выхода из гавани. После этого, Руднев остался на "Тэлботе" ожидать результатов совещания. Здесь, наконец, его нашел посыльный с переводом ультиматума Уриу:

«Императорский вице-консул в Чемульпо командиру крейсера «Варяг».

По просьбе японского консула в Чемульпо препровождаю вашему высокоблагородию письмо японского адмирала Уриу.

№ 23, 27 января 1904 года вице-консул Поляновский. Письмо адмирала:

«Императорское японское судно «Нанива». Рейд Чемульпо, 8 февраля 1904 года .

Сэр.

Ввиду начала враждебных действий между правительством России и Японии почтительно прошу вас оставить порт Чемульпо с судами, состоящими под вашей командой, до полдня девятого февраля 1904 года; в противном случае я принужден буду атаковать вас в порту.

Имею честь быть вашим покорным слугою — С. Уриу.

Контр-адмирал — командующий эскадрой императорского японского флота.

Командующему отрядом русских судов».

Командиры иностранных судов выразили письменный протест:

«Рейд Чемульпо, 9 февраля 1904 года.

Сэр.

Мы, нижеподписавшиеся, командующие тремя нейтральными военными судами Англии, Франции и Италии, узнав из полученного от вас письма от 8 февраля о предполагаемой вами атаке русских военных судов стоящих на рейде Чемульпо, в 4 часа дня, имеем честь обратить ваше внимание на следующее обстоятельство. Мы утверждаем что на основании существующих международных законов порт Чемульпо объявлен нейтральным и потому ни одна нация не может атаковать суда другой нации, стоящие в порту; нация, которая нарушит этот закон, является вполне ответственной.

Настоящим письмом мы энергично протестуем против нарушения вами нейтралитета и будем рады слышать ваше мнение по этому вопросу.

Подписали: Левис Бэйли, командир крейсера «Тэлбот», Бореа, командир крейсера «Эльба», Сенес, командир крейсера «Паскаль».

Протест был в 10 ч отправлен на флагманский корабль Уриу, стоявший в четырех милях западнее острова Иодольми. Разумеется японцы и не помышляли о каких-то активных действиях на рейде. Ретроспективный анализ показывает, что когда после боя "Варяг" вернулся в Чемульпо, то японцы не посмели ни преследовать его на нейтральном рейде ни даже стрелять туда. Ни в 16:00, ни раньше, ни позже. Русские свободно могли распорядиться судьбой своих кораблей.

В 10:00 Руднев вернулся на "Варяг":

10:15 Командир собрал офицеров в кают-компании, объявил им о начале военных действий и каждому дал соответствующие, инструкции. Офицеры единогласно приняли решение — в случае неудачи взорваться и ни в каком случае не отдавать крейсера в руки неприятеля. Впоследствии приготовили в минном погребе запальный патрон с шнуром Бикфорда… Решение идти на прорыв и принять бой вне рейда считалось удобнее: 1) узкий рейд не давал возможности маневрировать; 2) исполняя просьбу японского адмирала, имелась слабая надежда, что японцы выпустят с рейда и из шхер и дадут, сражение в море, что было предположительно, так как в шхерах приходилось идти определенными курсами и, следовательно, нельзя было бы использовать все средства нападения и защиты.

Весьма показательная запись в корабельном журнале. Прежде всего обращает на себя внимание явно поздняя вставка о единственной теме решения кают- компании — не сдаваться. Здесь Руднев начинает свою оправдательную кампанию, в основе которой — главное, что не сдались. Только в этом, якобы, была главная цель русских и, как бы заметим попутно — старания японцев. А значит, каким-то образом не попавшие в плен русские моряки — победители. Однако, видимо опасаясь что кто либо из офицеров может уличить его впоследствии, Руднев делает оговорку, что мероприятия, предотвращающие сдачу корабля (подготовка к взрыву) были лишь когда-то "впоследствии". Интересно так же указание на то, что сам Руднев считал бой в шхерах неудобным прежде всего для японцев, так как они не могли занять выгодной позиции и использовать все свой силы.

10:40 Вино и обед.

По некоторым данным "вино" команде так и не выдали. Кроме того, потратив время на "Тэлботе" Руднев теперь стал лихорадочно спешить. Рыцарю нельзя опаздывать на поединок! Обед начался на 20 минут раньше и продолжался меньше 20 минут.

11:00 Команда и музыканты собрались на шканцы, причем командир сказал им приблизительно следующее: «Сегодня получил письмо от японского адмирала о начале военных действий и предложение оставить рейд до полудня. Безусловно, мы идем на прорыв и вступим в бой с эскадрой, как бы она сильна ни была. Никакого вопроса о сдаче не может быть. Мы не сдадим ни крейсер, ни самих себя, сражаясь до последней возможности и капли крови.

Исполните ваши обязанности точно, спокойно, не торопясь, особенно комендоры, помня, что каждый снаряд должен нанести вред неприятелю. В случае пожара тушить его без огласки, давая мне знать…

Здесь Руднев опять прикрывается "приблизительностью" изложения и продолжает разработку темы "не сдачи" как главной цели боя. Если отвлечься от этих, более поздних, наслоений, то картина представляется такой — разумеется, нет никаких вопросов биться ли с японцами, а уж тем более безусловная задача — просто прорываться. Для понимания дальнейших событий так же небезынтересно напоминание комендорам не увлекаться скорострельностью в ущерб точности. Руднев знал свою команду…

Надо отметить, что после затхлой атмосферы "стационерной" плавучей казармы, команда в воодушевлением встретила известие о предстоящем "живом деле". Если недооценивали японцев даже офицеры и сам Руднев, то матросы вообще имели о противнике совершенно презрительное, "шапкозакидательское" представление. Предстоящий бой представлялся чем-то вроде увлекательного приключения, суботней деревенской драки, разрядки накопившегося раздражения…

Контраст между подавленым состоянием команды в "мирное время" и оживлением, связанным с переходом к активным действиям настолько бросался в глаза, что говорили даже о "преображении". «С благоговением вспоминаю,- писал позднее врач М. Л. Банщиков, — незабвенную картину общего громадного подъема духа. Казалось, нет преграды этим преобразившимся людям».

В 11ч 10 мин прозвучал сигнал. «Все наверх, с якоря сниматься». Семафором дали команду «Корейцу». Через десять минут под звуки гимна «Варяг» снялся с якоря и дал ход. «Кореец» следовал в кильватер.

Перед боем уместно рассмотреть, какие силы в нем участвовали и те шансы, которые были у сторон одержать победу.

Силы сторон.

Для правильной оценки событий в Чемульпо 8-9 февраля 1904 года черезвычайно важно знать истинное соотношение сил и оценить те шансы которые они имели в предстоящем бою. Обстоятельства произошедшего таковы, что для русских единственной приемлемой альтернативой реальности было утверждение идеи о абсолютно подавляющем численном превосходстве японцев. Только такое положение давало возможность представить действия Руднева как геройский подвиг. Только "подвиг" мог компенсировать столь бесславные результаты боя и хоть как то оправдать их. 

Не удивительно, что создавать легенду о бое начал сам Руднев, как наиболее в этом заинтересованный. И начал практически сразу, с доклада Царю от 5/18 февраля 1904 г. :"Крейсер „Варяг" и канонерская лодка „Кореец" выдержали сильный бой с эскадрой из 6 больших крейсеров и 8 миноносцев."(Русско-японская война 1904-1905 гг. Сборник документов. М., ЦГВИА. [Б.д.], с. 21-22, док. Н98.).

 О "выдержке" "Варяга" мы поговорим немного позже, при разборе обстоятельств самого боя. Сейчас рассмотрим вопрос о величине японских крейсеров. 

Разумеется, понятие "большой" относительное. Нужен какой-то критерий, образец, точка отсчета, по сравнению с которой можно оценивать величину конкретного корабля. Наиболее обьективным образцом следует признать сам "Варяг". Тогда мы увидим, что больше него был только один японский крейсер "Асама". Все остальные — значительно меньше. Причем уступали "Варягу" в большей степени, чем сам "Варяг" уступал по данному критерию "Асама". 

То есть "большим" у японцев был только один крейсер, а отнють не 6. 

Столь неуклюжая ложь в докладе Царю прошла для Руднева безнаказанной по той причине, что и "высшему начальству" остро нужна была контратема неудачам первых дней войны с японцами. Наряду с "варварством и вероломством желтых макак", срочно нужен был "подвиг, воодушевляющий сердца". События у Порт Артура были мало известны, в то время как бой у Чемульпо получил широкий международный резонанс. А "подвигом" его можно было представить только декларируя совершенную безнадежность, обусловленную абсолютно подавляющим превосходством противника. Так потребность в искажении описания боя у командира «Варяга» и «официального Петербурга» совпали. При составлении описаний боевых действий в войне, официальная комиссия полностью приняла версию Руднева. 

Что касается количества японских кораблей в бою, то русские "выдержали бой", а точнее сказать — были обращены в бегство воздействием всего 3-х крейсеров. Остальные 3 крейсера и все 8 миноносцев участия в бою почти не принимали (на 3 крейсера пришлось 94% всех выпущеных снарядов главных калибров). То есть, Уриу, как водиться, отметил в своих отчетах все корабли. Каждый из них «отметился», произведя несколько выстрелов, пусть даже и только демонстрационного характера. Их участие в стрельбе упоминается в японских описаниях боевых действий на море. Но реальный бой вели далеко не все. Х. Халберт, редактор журнала «Корея ревью», который наблюдал за боем, отметил, что «главная работа была сделана «Асама» и «Чиода» ("The tide at sunrise" p. 193). Участник боя К.Того (находившийся на крейсере «Нанива») так описал боевой порядок в бою: впереди, в одиночку, сражалась «Асама». За ней — «Нанива» и «Ниитака». «Такачихо» и «Акаси» составляли третью линию. «Чиода» действовала исключительно против "Корейца". Наконец, ограниченное число японских крейсеров, участвующих в бою, иллюстрируют и данные по расходу снарядов. Японские миноносцы вообще не участвовали в сражении. 9-й отряд пополнял запасы угла, из 14-го один миноносец был в морском патруле, остальные — в тылу, в третьей линии. 

Конечно, такая правда о бое явно не устраивала русских. Первоначальная ложь Руднева стала "обрастать" все новыми "подробностями", которые, как водится, еще более увеличивали разницу в силах и величину "подвига". Появлялись картины с броским названием типа: "Варяг, идущий на бой с 15 японскими кораблями"… Даже лучшие исследования, такие как Мельникова продолжали и углубляли изначальный миф. В дальнейшем мы детально рассмотрим его тезисы о "лучшем крейсере мира", "неуязвимой "Асаме" и "50-ти кратном превосходстве японцев"… Здесь же отметим только, что "средний" уровень представления о соотношении сил в бою, у русских "исследователей" еще значительно хуже. 

Вот как описал этот бой Н. Руднев — сын командира крейсера «Варяг» В. Ф. Руднева — в своей книге об отце: «…Снаряды ложились у борта, засыпали палубу многочисленными осколками, наносившими людям тяжелые ранения. В периоды особого напряжения в сторону «Варяга» посылались ежеминутно не менее двухсот снарядов различного калибра. Море буквально кипело от взрывов, вздымались десятки фонтанов, обдавая палубу осколками, каскадами воды"… Не известно, то ли он сам такое придумал, то ли ему папа рассказывал, но такие, совершенно дикие, невежественные "идеи" распространены черезвычайно широко. 

Их можно найти в статьях, поющий панегирики Рудневу и "морской славе России", например:"Крейсер "Варяг" и канонерскую лодку "Кореец" в открытом море ждала эскадра из шести бронированных крейсеров и восьми эсминцев. Один лишь бронированный крейсер "Асама" имел на борту пять торпедных установок и тридцать семь орудий… В 11.45 с крейсера "Асама" грянул первый выстрел, вслед за которым за всего одну минуту орудия японцев выпустили 200 снарядов — около семи тонн смертоносного металла" ("Трезвение" № 2 за 2002 год). 

На другом краю "спектра" располагаются "пост-советские разоблачатели мифов" с противоположной "политической ориентацией", но одинаковыме образованием и, соответственно, степенью невежества:"В 11.45 броненосный крейсер «Асама» с дистанции 45-50 кабельтовых (7-8 километров) произвел первый выстрел, вслед за которым всего за одну минуту орудия японцев выпустили 200 снарядов — около семи тонн смертоносного металла" ("Как с врагом сражался «Варяг», или Военно-морской миф ХХ века". "Киевские Ведомости" №19 (2533), 29 Января 2002). 

Есть и художественные описания, типа вот такого:«Если бы не взрыватель, тонко чувствующий все толчки, снаряд с японскими иероглифами на обгоревших от выстрела боках пробил бы стенки, оборвал крепления и ушел в воду цвета нежного нефрита…Но… сто шестнадцать килограмм пироксилина сдетонировали за несколько тысячных секунды и превратили дальномерную станцию номер один в мгновенный филиал ада».

Обьем данной работы не позволяет привести все или большинство подобных примеров. Скажу только, что, быть может, кроме "синиц, поджигающих море" там есть все. Впрочем, любознательный читатель легко найдет высказывания о "особой" зажигательной способности шимозы, "жидком огне" и даже о снарядах с телепатическим управлением "Цукуба Дзен" в других "описаниях" Русско-Японской войны… 

Приведенные примеры указываю на то, что сейчас уже данные о соотношении сил в бою у Чемульпо перешли из "идеологической сферы" (когда о них знали, но скрывали) в "информационную" (когда, даже если и хотят показать, то не знают что). В связи с чем вопросам соотношения сил здесь будет уделено более подробное внимание. Не меньшее, чем самому описанию боя. 

Русские силы. 

Отряд русских кораблей в Чемульпо состоял из бронепалубного крейсера 1-го ранга "Варяг" (капитан 1 ранга В.Ф. Руднев) и мореходной канонерской лодки "Кореец" (капитан 2 ранга Г.П. Беляев 2-й). 

"Кореец". Старый (16 лет в строю), но находящийся в хорошем состоянии корабль. Обладала большой огневой мощью, но слабым бронированием и скоростью. Однако надо отметить, что ее тонкая броневая палуба, явно недостаточная для защиты от бронебойных снарядов и крупных фугасов, обеспечивала все же вполне удовлетворительное прикрытие главных механизмов от воздействия ударной волны 4.7" бомб и мелких осколков. 

Машины уверенно обеспечивали в бою полную скорость, почти сравняв частоту вращения винта (110 об/мин) с достигнутой когда-то на испытаниях (112 об/мин). Учитывая, что корабль имел неполный запас угля (за две недели до боя Руднев доносил о том, что стояночный уголь на "Корейце" закончился), а накануне боя были сняты детали рангоута, максимальная скорость могла быть доведена до не меньше испытательных 13,5 узлов. 

Орудия "Корейца" так же не избежали штампа "старые" у русских исследователей. Однако начальная скорость снаряда в русских 8" пушках не уступала таковой в "новейших" японских 6" и 4.7". Незначительно уступая по этому параметру 8" орудиям "Асама", они имели сходную скорострельность, что подтверждается расходом снарядов в бою. 

«Безвредность» «старых» пушек «Корейца» для «Асама» опровергается самыми событиями войны. Такие же орудия стояли на крейсере «Рюрик» и нанесли тяжелые потери однотипному с «Асама» (обладавшим, к тому же, более современной, крупповской броней) броненосному крейсеру «Ивате» в бою у Ульсана. Вот как об этом сообщается в японских источниках:

Это попадание отмечается и в русских донесениях. Иессен в своем рапорте в момент, соответствующий японской версии, сообщает: «На «Ивате» вспыхнул пожар сразу в двух местах, почему он вышел из строя».

Главное же преимущество "Корейца" — она была специально предназначена для действий в устьях рек и шхерах — как раз та обстановка, где и происходили события. Так, ее осадка составляла 3.5 м. Японские крейсера имели не менее 5 м при проектном водоизмещении, а с полным запасом топлива еще больше. Исключение составляла "Чиода", но этот крейсер как раз был вполне "по зубам" "Корейцу". Имея такое преимущество, русской канонерке было даже не обязательно прорываться открытой силой. Она могла уйти Западным проходом или в залив Императрицы, где ее могли перехватить только японские миноносцы. 

»Варяг». Прежде всего надо отбросить ошибочную тенденцию изображения крейсера, как неспособного к бою корабля, предназначенного для «истребления торговли» и «дальней разведки». Корабли этой серии должны были противостоять не «торговцам», а вполне боевым судам. И противостоять именно в бою. 

Новые русские крейсера программы 1898 г. должны были по замыслу МТК превзойти эльсвикские крейсера за счет большей мощи скорострельной артиллерии (двенадцать 152-мм орудий), повышенной до 23 уз скорости и увеличенной до 5000 миль дальности плавания. Для уничтожения торговых кораблей не требуется ни такой скорости, ни столько орудий, ни такого калибра. Это понимал даже Мельников и предлагал своеобразный «компромис»: 

«Так рождался компромиссный, во многом универсальный тип корабля, который мог быть и океанским крейсером-одиночкой (не случайно английская печать в постройке “Варяга” — головного корабля этой серии — увидела прежде всего угрозу своим торговым судам), и сильным разведчиком при эскадре, превосходящим эльсвикские крейсера, способным при необходимости дать бой и броненосным кораблям противника». 

Относительно «английских газет», то была тревога не о «торговых судах», а о самой торговле, охраной которой занимались многочисленные, разбросанные по всему свету легкие крейсера. 

Действительно, “Варяг” по всем характеристикам превосходил любой из двенадцати участвовавших в русско-японской войне японских легких крейсеров и был сильнее каждого из 50 английских быстроходных крейсеров постройки 1885-1897 гг. Его прямое назначение — истребитель «защитников торговли» и разведчиков вражеской эскадры. Хорошо показали себя корабли такого типа и как лидеры легких крейсеров. Так «Аскольд» в бою 28 июля был лидером легких сил и осуществил «проводку» в прорыв для «Новика» (Иногда такие функции поручали и броненосным крейсерам. Например «Баян». Да и «Асама» был, по сути дела, лидером в Чемульпо). 

Но, конечно, “Варяг” не был рассчитан на единоборство с броненосными крейсерами типа “Асама”. Впрочем, и в бою с такими кораблями шансы русских бронепалубных крейсеров были не безнадежны. Ближайший собрат “Варяга” — построенный вслед за ним “Аскольд”, доказал это в бою 28 июля 1904 г., заставив последовательно отступить сначала “Асаму”, а затем и “Якумо”, на которых огонь “Аскольда” вызвал сильные пожары. Причем сделано это было не при использовании «маневренного простора», а именно в прорыве. Русский корабль не менял курса и сближался с противником. 

Таким образом, 5 из 6 японских крейсеров были для «Варяга» его «законной добычей», а «Асаме» он был вполне способен даже «дать бой» (не говоря уже о простом прорыве), коли настала такая необходимость. Наибольшей слабостью русского крейсера было отсутствие защиты артиллерии, что в бою приводило к потерям личного состава. Но на безопасность самого корабля, этот недостаток не влиял.

 
Японские силы. 

Четвертый Боевой Отряд 2-й эскадры Обьедененного Флота вел к Чемульпо 46-летний выпускник Аннаполиса, контр-адмирал Сотокичи Уриу.

Бронепалубный крейсер 2 ранга* "Нанива" (флаг контр-адмирала Уриу) — капитан 1 ранга Кенсуке Вада
Бронепалубный крейсер 2 ранга "Такачихо" — капитан 1 ранга Ичибеи Мори
Бронепалубный крейсер 2 ранга "Ниитака" — капитан 2 ранга Йосимото Содзи
Бронепалубный крейсер 2 ранга "Акаси" — капитан 2 ранга Тейсин Миядзи 

*Классификация кораблей и воинских званий дана в русских аналогах. 

Особенностью организации японского флота была комплектация главных сил лучшими ресурсами. 1-я эскадра под личным командованием армирала Того имела лучшие корабли с экипажами из лучших специалистов, лучший уголь и т.д.. В разведывательные силы этого, главного отряда, были выделены лучшие, "22-узловые", легкие крейсера, которые и образовали Третий Боевой Отряд под командованием адмирала Дева. Легкие силы 2-й эскадры адмирала Камимура, а именно — Четвертый Боевой Отряд адмирала Уриу, был сформирован по "остаточному принципу". Здесь осталась довольно разномастная сборная из крейсеров не пригодных, по каким либо причинам, для главных сил. 

Посколько в предстоящей операции против Порт Артура оба боевых отряда броненосных сил Обьединенного Флота действовали совместно, то для их разведывательного обеспечения достаточно было кораблей Дева. Отряд Уриу, таким образом, освобождался и ему поручили конвойную операцию в Чемульпо, хотя такого рода действия обычно были задачей 3-й эскадры старых кораблей адмирала Катаока. К бою с современным крейсером 1-го ранга они в никоей степени не предназначались и не имели к тому способности. Чтобы убедиться в правильности такого решения Того, рассмотрим корабли 4-го отряда более подробно. 

"Нанива" и "Такачихо". Русские источники любят говорить о "старости" Корейца, что делало его, якобы, неполноценным боевым кораблем. Но эти 2 японский крейсера были еще старше. Они вступили в строй в январе и марте 1886 года (Кореец — в 1888). Соответствующими тому времени были конструктивные решения и технические данные кораблей. "Нанива" отличилась в Японо-Китайской войне. Поэтому положение флагмана 4-го отряда — скорее дань традиции, чем указание на какие-то высокие показатели. В войну с Китаем корабли получали повреждения, ремонтировались. Машины и орудия действовали в боевых режимах и быстро изнашивались. 

В 1900-1901 годах оба корабля прошли капитальный ремонт, в процессе которого с них были сняты старые 260-мм орудия и они получили единообразное вооружение новыми, по тому времени, 40-калиберными 6" орудиями Армстронга, с раздельным выстрелом. Изношенные английские котлы были заменены отечественными жаротрубными котлами системы Миябара. Котлы уступали по производительности прежним (7000 л.с. против 7600 л.с. изначально) и, соответственно, скорость еще более понизилась. На испытаниях после ремонта "Нанива" показала на мерной миле только 17.8 узлов (уступая по этому показателю "Варягу" на целых 7 узлов) против 18.72 узлов на первичных испытаниях в 1886 году. Мощность машин обеспечивалась только 6-ю котлами. Следовательно, выход из строя хотя бы одного из них, уменьшал мощность на 1/6. Сами жаротрубные котлы были значительно опаснее водотрубных котлов "Варяга", так как имели гораздо больший водяной обьем и единичную мощность. Большое количество воды так же требовало гораздо большего времени на подьем пара и увеличение мощности. Применительно к бою, это означало, что разгонные характеристики машин "Нанива" значительно уступали таким же показателям "Варяга". 

Мельников ставит эти крейсера в одну категорию с "Варягом" по признаку "бронепалубные". В некоторых современных русских источниках так же поднимается тема о том, что, подобно, самому "Варягу", броневая палуба "Нанива" обеспечивала такую же надежную защиту от 6" снарядов и оперируют при этом величинами толщины брони. Но эта "броня" осталась образца 1884 года и представляла собой стале-железный компаунд. То есть слой обычной нелегированной стали укладывался поверх слоя железа. Такая "броня" по крайней мере в 2-2.5 раза уступала по снарядостойкости современной, а так же не увеличивала вероятность рикошетов. Бронебойный 6" снаряд (или даже крупные осколки снаряда) русской пушки пробивал такую "броню" на любой, практически реальной дистанции. Скорострельность и баллистика новых пушек так же уступали русским орудиям системы Канэ. В предстоящем бою "Такачихо" была отправлена на прикрытие миноносцев глубоко в тыл, и участие в бою не принимала. "Нанива", будучи флагманом, вынуждена была находится ближе к противнику, но никогда не становилась с одну колонну со своими боевыми кораблями, двигаясь отдельно сзади, под их прикрытием. 

"Акаси". Самый слабый корабль Четвертого Боевого Отряда. Продукт отечественного судостроения, которое в то время еще не имело большого опыта строительства подобных кораблей и уступало зарубежным производствам. Слабый (напряжения до 2000кг/см^2) корпус. Малое водоизмещение. Только 8 все тех же огнетрубных котлов. Низкая скорость (на испытаниях по мерной миле — 19.5 узлов — на 5 узлов меньше, чем у "Варяга"). Тонкая (38/25 мм) палуба из морально устаревшей гарвеевской брони. Артиллерия из 2 — 6" и 6 — 4.7" слабых орудий… Однотипная "Сума" по праву входила в 3-ю эскадру старых, не способных к бою кораблей и, попав в сражении 28 июля 1904 года под обстрел "Аскольда", тут же вышла из под огня, не принимая боя. Более поздней постройки, "Акаси" оказалась во 2-й эскадре по той причине, что для комплектации 4-го отряда не хватало четвертого, более-менее подходящего легкого крейсера. Все это делало невозможным участие "Акаси" в бою против "Варяга", где она держалась в кильватер "Такачихо". 

"Ниитака". По своим техническим характеристикам выглядел наиболее перспективно из всех крейсеров отряда. 16 водогрейных котлов, наиболее безопасного и "живучего" в бою типа Николосса. Современная крупповская броня. Недаром крейсер стал первым кандидатом на пополнение основных легких сил — отряда Дева. Однако малое водоизмещение, низкая скорость и слабое вооружение ставило "Ниитака" классом ниже "Варяга". Однотипная "Цусима", за 40 минут боя с крейсером 2-го ранга "Новик" на дистанции 35-40 кабельтов, получила серьезные повреждения и показала примерно равный уровень боеспособности с противником.

Но главным препятствием к бою с "Варягом" служило то, что "Ниитака" имела самый низкий уровень боеготовности. Корабль вступил в строй только 27 января 1904 года. То есть, за 13 дней до боя. Новый экипаж еще не освоился к кораблем и, фактически, поход к Чемульпо был для нее "обкаткой", а не боевой операцией.

***

Специально для нейтрализации "Варяга" японским конвойным силам был придан крейсер "Асама" из Второго Боевого отряда. Кроме того, к эскадре Уриу присоединилась "Чиода", выполнявшая обязанности стационера в Чемульпо. 

"Чиода" входила в состав кораблей 3-й эскадры адмирала Катаока, в которую были включены суда с ограниченной боеспособностью, пригодные только для конвойных и приморских операций. Крейсер давно перешел на службу стационером и, до Чемульпо, использовался в этом назначении в Китае. По водоизмещению, вооружению и скорости она уступала даже кораблям 4-го отряда. Ее неполный броневой пояс (61м) из хромистой брони (не прижившегося эксперимента второй половины 1880-х годов) пробивался 6" снарядами "Варяга" с дистанции 30 кабельтов, но защищал от фугасов. Отчасти это обстоятельство, а так же знание местных условий навигации и определило ее участие в бою, где она действовала, в основном, против "Корейца". Главным недостатком корабля была низкая боевая подготовка, в связи с длительной службой стационером. По данному показателю "Чиода" уступала всем кораблям, исключая "Ниитака". Не случайно капитан Мураками так настойчиво просил о разрешении выходить из Чемульпо на учения. В бою "Чиода" не добилась ни одного попадания. За время длительных стоянок в иностранных портах, днище корабля в значительной степени обросло. К тому же крейсер имел на борту только низкокалорийный японский уголь. Эти обстоятельства не позволяли ему развить скорость даже сколь либо приближающуюся к испытательной. Реально, в бою, японский крейсер, преследуя отступающие русские корабли, не смог их настигнуть. 

В общем, как видим, ни один из рассмотренных 5 японских крейсеров не был способен создать, сколь либо серьезные проблемы "Варягу" как в отдельности, так и вместе. И некоторые российские исследователи, будучи, очевидно, в особом настроении, признавали этот факт. Так например, в первом издании своей работы о "Варяге", Р.М. Мельников отмечает, что:"каждый из японских кораблей, исключая «Асаму», был по силам «Варягу»". Правда, издав во второй раз, "с широким привлечением новых архивных документов и учетом замечаний и многочисленных пожеланий читателей", свою монографию, он указанный вывод выбросил. Здесь мы все же видим заметное "смягчение" позиции. Уже не "14 кораблей", не "шесть больших крейсеров", делали положение "Варяга" "безнадежным". Но всего один. "Присутствие «Асамы» — одного из лучших броненосных крейсеров мира — делало положение русских кораблей совершенно безнадежным". Рассмотрим подробнее этот "один из лучших крейсеров мира".

"Асама". Прежде всего, не только в мире, но и среди 6-ти японских броненосных крейсеров, "Асама" был не лучшим, но слабейшим. Начальный корабль серии. Проект Ф. Уаттса на основе чилийского крейсера "ОьХиггинс", с уменьшенной толщиной брони башен главного калибра и удалением башен среднего калибра, но с дополнительным верхним броневым поясом. Количество 6" орудий уменьшено, но вместо одноорудийных 8" башен установлены башни со спаренными орудиями. Сами башни имели серьезные недостатки. Весь боекомплект в 60 выстрелов на орудие находился в башне, чем сильно снижалась ее живучесть. Запас снарядов мог пополняться только тем же элеватором, которым подавались из погреба заряды. Орудие заряжалось снарядом с помощью талей, заряды досылались вручную. Уже следующие за "Асамой" (и однотипной с ней "Токива") японские броненосные крейсера имели более совершенные башни. Кроме того, они были забронированы с использованием новейшей крупповской брони, в то время, как "Асама" несла гарвеевскую броню, которая по стойкости уступала крупповской в 1.25 раза, что снижало боевую устойчивость корабля. Напомню, что в сражении в Желтом море 28.07/10.08.1904 г. она получила повреждения от огня однотипного с "Варягом" крейсера "Аскольд", а в Цусимском бою крейсер получил тяжелые повреждения, в основном от дальнего огня старых орудий броненосца "Император Николай 1" — попадания 3х 12", 2х 9", 7 средних и мелких снарядов. Крейсер дважды выбывал из строя. В самом начале боя вышло из строя рулевое управление. Затем в корабль попало 2 12" снаряда, вызвавшие большие затопления. В 15:50 корабль был выведен из строя одним 6" снарядом и смог вернуться на свое место только через час. Получив далеко не самое большое количество попаданий, "Асама" был наиболее пострадавшим броненосным кораблем японского флота, что недвусмысленно указывает на его низкую боевую устойчивость. 

Мельников утверждает:"Орудия «Асамы» и их прислуга были скрыты за броней башен и казематов, артиллерия корабля была практически неуязвима". Но это, мягко говоря, "не совсем правда". Если казематы батарейной палубы остались неизменны с "ОьХиггинс", то, установленные на месте снятых башен, палубные орудия были прикрыты только щитами. Кроме того, снаряды были начинены пикриновой кислотой, которая довольно чувствительна к удару. При ударе о борт цели и даже о воду, большинство снарядов взрывалось преждевременно, самопроизвольно, независимо от установки взрывателя. Отмечались и неоднократные разрывы таких снарядов в более "мягких" условиях — во время выстрела. К тому же, дефекты производства или неправильное хранение, приводили к образованию пикратов, которые многократно увеличивали чувствительность взрывчатки. Нетрудно представить, что случилось бы с башней главного калибра "Асама", содержащей 60 таких снарядов, при попадании снаряда с высокой кинетической энергией удара, даже если бы он и не пробил брони. Ощущения прислуги башен куда ближе к находящимся внутри бочки с порохом, чем к чуству «практической неуязвимости». 

Крейсер имел 12, опасных в бою и медленно поднимающих пар огнетрубных котлов, сосредоточенных в 2 кочегарках. Максимальная скорость корабля на мерной миле — 22.05 узлов. К началу операции крейсер имел полное водоизмещение 10 519 тонн, что значительно превышало проектное 9 700 тонн. Так что (используя широко распространенный русский штамп),- "основной броневой пояс в значительной степени ушел под воду". Возросшая при этом осадка так же не способствовала бою в шхерах. 

Таким образом, вместо "одного из самых сильных в мире", мы видим довольно устаревший броненосный крейсер, достаточно малоценный, чтобы его можно было откомандировать из главных сил без их заметного ослабления, но гарантирующий боевую устойчивость отряду обеспечения десанта в Чемульпо. В бою "кто кого", с целью победить, утопить корабль противника, "Асама", благодаря бронированию, имел преимущество над «Варягом». Но в прорыве, погоне, где главным являются скоростные качества, его преимуществ могло и не хватить. 

Это понимают и апологеты "неравного боя". Мельников пишет:"Крайнее воплощение идеи быстроходного и сильного разведчика, способного в стремительном налете на короткий и мощный удар, «Варяг», будь он в открытом море и обладай своей рекордной скоростью, был бы опасным и грозным противником. Японская эскадра, безусловно, не досчиталась бы нескольких кораблей. Но обещанной Крампом скорости нет, а вместо маневренного простора — узкий 30-мильный фарватер, изобилующий камнями и отмелями". О длине и узости фарватера и как он мешал противоборствующим сторонам, мы уже говорили. Но совсем не случайно Мельников апеллирует именно к скоростным качествам корабля. Точнее, к их, якобы, отсутствию. Начнем анализ соотношения сил именно со скорости.

(продолжение)

Источник — http://abakus.narod.ru/chem/2.html