Рюриков Алексей Юрьевич. Латинские королевства, часть I. Глава II. Продолжение. Итог 1102 финансового года в Иерусалиме.

Предыдущие части цикла

«Там, на Ниле — паводки и мели…                                                                                                                                 Мы сквозь них прорваться не сумели!»

После кампаний 1099-1102 годов, когда египтяне только больших сражений с франками провели три, а еще помощь городам Палестины и мелкие стычки — мамелюков оказался некомплект. Закрыть его за пару лет было не сложно, но летом 1102 года некомплект только образовался.  По вышеуказанным причинам, сильной обороны в Египте не ожидалось. И в начале июля Балдуин I отдал приказ «вперед, на запад!»

В начале июля франки выступили из Аскалона, прошли по Via Maris, взяв по дороге Аль-Ариш, Пелузий и массу мелких поселений, а уж от Пелузия вдоль реки подступили в августе к Бильбейсу. Последний представлял собой мощную крепость, в которую визирь Египта разумно посадил максимально возможный гарнизон, собрав все, что было под рукою.

Королевские войска, по этой причине, сходу взять Бильбейс, естественно, не смогли, и после нескольких неудачных штурмов сели в осаду.  Защитники города, отбив первые атаки, наблюдали за латинянами, устанавливавшими вокруг их стен осадные машины с большим любопытством, поскольку в отличие от залетных знали прикуп. Продержавшись без особого труда до сентября, когда в рукаве Нила началось половодье, египтяне снесли окружающие город дамбы, после чего лагерь осаждающих затопило вместе с чудесами военной техники и скарбом. Потерь в живой силе, правда, у Балдуина оказалось немного, но перспектив продолжение банкета не имело, пришлось разворачиваться домой.

По дороге обратно, король, в развитие начинающей складываться традиции и следуя поговорке «лопата спасает жизнь», заложил в Пелузии крепость, оставив там небольшой гарнизон, прикрывать границу. Маржа позволяла и не такое, королевская доля от трофеев Акры, Аскалона и прочих попутных селений, даже не считая налогов, переполняла казну Балдуина.

Вернувшись в столицу, Балдуин I раздал участникам фьефы и лены.  Тут следует вновь немного отвлечься и определить термины. Под фьефом, мы далее будем понимать понятие общее, любое пожалование держания, как фьеф земельный (феод, лен) для двух первых сословий, так и земельное держание «буржуазное» для сословия третьего, а равно денежные пожалования в виде определенной ренты, процента и т.д., и иные от короля, приносящие регулярную материальную выгоду.
Под леном мы примем чисто конкретный фьеф — земельный участок (как с недвижимым имуществом, так и без такового), даваемый сеньором физическому или юридическому лицу первого или второго сословия с обременением в пользу короля обязанностью военной службы и совета, и еще несколькими второстепенными.   С точки зрения чистой теории феодального права это не вполне точно, но русский язык позволяет и так удобнее.

Основными ленами Иерусалимского королевства стали княжество Галилейское, графства Яффы, Аскалона, Цезареи и Сен-Абрахама (Хеврон), кроме них имелся десяток бароний и множество рыцарских ленов.  При этом Балдуин I творчески развил уже принятую в Заморье «английскую систему права» (не с этого ли началась ее популярность?), и все ленники страны приносили т.н. «тесный оммаж» непосредственно королю, даже при получении лена от нижестоящих сеньоров. Иными словами, первым держателем обременения стал королевский трон, при этом в отличие от стандартных в Европе 40 дней, вассал Иерусалимского трона мог призываться к службе в течение всего года.

После торжественной раздачи, ленники разъехались обустраиваться, а король занялся внутренним устроением и вынашиванием планов. На чем, собственно, сезон охоты 1102 года его величество закрыл.   Несмотря на поражение под Бильбейсом, кампания 1102 года стала блестящим успехом. I.
Королевство получило Акру и Аскалон, отодвинув западную границу до дельты Нила и получив первоклассный порт и прекрасную крепость. Генерирующие, к тому же, постоянный денежный поток для Короны.

Строго говоря, это вообще не путь, и не шелковый. Некой единой трассы из Китая в Европу, разумеется, никогда не существовало. Но имелось несколько отлаженных «коридоров», из отрезков местных караванных направлений между узловыми хабами. Коридоры оборудовались промежуточными стоянками и караван-сараями, между которыми изученных троп обычно имелось несколько, но все вели в одном направлении: восток-запад. От Китая и Индии — до Египта и Константинополя, в классическом понимании, хотя вообще-то и далее, через Крым на север, через Италию в Европу.

Возили по Пути любой известный товар, но шелк и пряности служили брендами маршрута. От этого порой трассу разделяют на «шелковый путь» — сухопутный маршрут и «путь пряностей» — морской. Это деление умозрительное, обоими маршрутами возили и шелк, и пряности, и иной дорогой товар. Собственно, кроме денег, лишь самый ликвидный и редкий, а оттого дорогой товар проходил от края до края, остальные обычно распродавались по дороге.

Кроме тогдашней твердой валюты — золота и серебра, а также шелка и пряностей, ходовыми на всю длинну трассы считались драгоценные и приравненные к ним камни, ткани и меха. Но еще и экзотические брендовые или люксовые промтовары, от оружия и ковров, до фарфора, бумаги и прочих продуктов ремесла. То есть на дальние расстояния шли вещи, сочетавшие высокие цену и ликвидность с небольшими размерами. Возить из Китая в Европу дерево, металл, зерно, скот или рабов в товарных количествах занятие не очень перспективное, хотя небольшие партии эксклюзива проходили и с таким грузом.

Выглядели основные точки следующим образом.   На суше, начинаясь в Чанъани (это Путь начинался, для Китая этот город сам служил общим терминалом), караваны обходили горы и сходились в Самарканде. Самарканд служил сухопутным перевалочным терминалом из Персии, с ее портами Аравийского моря, на Китай и к тюркам Зааралья.   А центральноазиатским хабом — Багдад. Туда сходились пути из Самарканда, морского терминала в Басре (по Тигру и вдоль Еврфата), с севера из Закавказья и Малой Азии, и из Египта с Левантом.     Далее существовало несколько караванных троп, откуда начинаются упоминающиеся в этом произведении места.   Через Мосул (по Тигру), Мардин и Милитену в горах Тавра с выходом в Малую Азию и — на Константинополь (ну или Трапезунд, если в Крым требовалось). Либо вдоль Евфрата, через Харран, Алеппо и Антиохию, с выходом в Киликию (второй проход через горы Тавра) — и тот же Константинополь. Ну или уж по старой пальмирской дороге, через пустыню, прямо от Евфрата на Дамаск, а оттуда в любой порт Леванта (затем, как правило, опять же в Константинополь) или в Египет.   В Константинополе, как мы видим, заканчивалась цепочка. Но не только восточная, туда же из (и через) Причерноморье шел товар с севера и запада, из Европы. Как сушей, так и водным путем.

Корабли тогда по открытому морю двигались редко, а практически всегда предпочитали каботаж, плавание вдоль берега. Оттого в Средиземноморье путей оказалось немного. Западную часть сейчас не берем, а в восточной из Европы обычно шли через острова Корфу, Крит, далее — через Архипелаг в Царьград, или от Крита через Родос к Кипру, а там в Сирию. Особо рисковые моряки проходили с Крита в Александрию Египетскую, но чаще предпочитали туда попасть вдоль берегов Леванта.   Так что, миновать владения Византии не получалось. Да и сам по себе рынок Константинополя притягивал, за счет перекрестка товарных маршрутов.   Африку огибать еще не умели, и потому морской вариант Великого шелкового пути, он же «путь пряностей», выглядел не вполне морским. Начинался он в Китае или индийском Маскате (терминалы ЮВА), огибал Индостан и заходил в Ормуз, где мог сдать или забрать товар для Самарканда. Ну а затем в Басру — хаб в истоке Междуречья, по существу служивший «дальним районом Багдада». Или вдоль Аравийского полуострова с заходом в Аден — и в Красное море. А там хоть на азиатский берег разгружай — с дальнейшей отправкой караваном через Петру в Левант, хоть до Сувайса (Порт-Суэц) иди, а затем по Египту на Александрию.

Морской путь из Индии в Египет привлекал быстротой и грузоподъемностью судов, что транзит удешевляло и повышало оборачиваемость капитала. Путь сушей из Византии до Китая занимал около года, да и верблюды не корабль, есть просят. Но при всех недостатках наземного пути, он имел одно решающее преимущество — меньшие риски. В любой точке караванной тропы купец мог прекратить поездку и продать свои активы. В море это невозможно. Даже в узловой порт покупатели заходят нерегулярно, отчего с реализацией — вопрос, да и цены могут оказаться совсем неприятными. А риск утопления судна с потерей разом всего груза, согласитесь, значительно выше риска, распределяемого поверблюдно. Тем более, при падеже животного товар-то не страдает.

В среднем, прибыль от перевозок сушей оценивается на четверть выше морских, и именно за счет более низких потерь — даже одинаковая сумма, деленная на большее количество дошедшего товара… А вот затраты на транспорт в конечной цене составляли для товаров с высокой маржой малые доли в обоих случаях.   При этом надо учесть, что сухопутная трасса проходила по спокойным местам. Китай, затем тюркские эмираты и Багдадский халифат — а там уж и Византия или Египет. Во время войн и междоусобиц риски росли.

Рентабельность исчислялась арабской поговоркой «дирхем-динар», примерно верной (очень условно и средне, разумеется). Динар — 20 дирхемов, т.е. купец, прошедший из Леванта или Египта в Китай и обратно, зарабатывал в среднем 2000%. Это, разумеется, включает обмен, т.е. товар идет по Великому шелковому, в конечной точке продается, закупается местный товар, продажа которого по возвращении домой и дает конечную прибыль. И надо учесть, что это занимает года два с половиною минимум, так что 800% годовых… но в твердой валюте, замечу. Пусть и с крайне высокими рисками.

Это что касается Азии, дальше становилось интереснее. Если рентабельность пряностей от Индии к Багдаду, Александии или Леванту давала 1000%, то затем в Константинополе — 50%. Т.е., в абсолютных цифрах (опуская затраты), если вы купили в Индии товар на 1 безант (золотая византийская монета, эталон монет тогдашнего мира), в Дамаске продали за 10, то ваш покупатель в Царьграде отдаст тот же груз за 15. Только вы потратили год, а он — ну пусть пару месяцев. С несравнимыми рисками и накладными расходами. А в Европе это будет стоить 30 безантов. Еще 100% прибыли.   Так, правда, торговали редко. Чаще, к примеру, из Италии везли ткань ромеям, там на выручку закупали рабов, везли их в Египет, в мамелюки, там брали перец — и уж с ним в Венецию. Оборот рос сильнее.

Отсюда еще что видно? В Багдаде, Александрии и Леванте, рентабельность даже в годовых минимум в два раза выше европейской. А оборот больше, потому как часть товара находит конечного потребителя на месте, часть уходит на север или юг, на неевропейский запад в Северную Африку… Константинополь же снимает свою комиссию со всей торговли по всем направлениям.  И это подтверждается небольшим сравнением. В XII веке, сумма всего годового дохода короля Англии была примерно равна сумме годового дохода короля Иерусалимского только от пошлин одного порта Акры. А еще эта сумма была примерно равна сумме однодневных торговых (всех, как морем, так и воротами) пошлин г. Константинополь. Естественно, последнюю цифру считают завышенной, не менее естественно, что речь о сравнении за век — а за сто лет цифры колебались, и в какой-то конкретный день или год все могло быть иначе. Но порядок и веса иллюстрирует неплохо.

Отметим еще, что торговля была дефицитной для Европы — там настолько ликвидных и небольших товаров не имелось. Приходилось возить серебро, или реже золото. Которое оседало на перекрестках караванных путей.   И естественно, все узловые хабы Пути стали ремесленными и аграрными центрами, славились производством и активно сбывали свои товары транзитникам. На чем тоже богатели.

…вот именно один из «кустов» караванной торговли и захватили латиняне в крестовом походе. Даже скорее, три: тропу через Антиохию, порты Палестины и морской каботаж вдоль берега из Александрии.

Источник: Латинские королевства, часть I.