Загадка боя у мыса Палос

К началу марта 1938 года шаткое равновесие, установившееся на фронтах Испании, было нарушено. Франкистам вновь удалось занять Теруэль и разгромить республиканские войска к северу от него, на реке Альфамбре. Республика потеряла свыше 800 квадратных километров территории, возникла угроза выхода франкистов к побережью Средиземного моря между реками Эбро и Турия. Кризис на фронте вызвал повышение активности республиканского флота на Средиземном море. Весь 1937 год его основной задачей являлась охрана внешних коммуникаций и проводка транспортов с военными грузами из Советского Союза. Теперь же было решено организовать ночной набег торпедных катеров на гавань Пальма-де-Мальорка, где почти постоянно находились все три крейсера мятежников.

Содержание:

План набега

Катера L-11, L-21 и L-31 типа Г-5 базировались в бухте Портман между Картахеной и мысом Палос. Флотилией катеров командовал старший лейтенант Н.Л. Каневский, экипажи были смешанными советско-испанскими.

Операция предстояла чрезвычайно сложная: от бухты Портман до бухты Пальма-де-Мальорка было 200 миль по прямой, при этом дальность хода катеров типа Г-5 не превышала 250 миль. Поэтому для сопровождения и дозаправки катеров была выделена 1-я флотилия эсминцев под командованием лейтенанта Санчеса Баррейро: «Хорхе Хуан», «Эсканьо», «Ульоа» и «Альмиранте Вальдес».

Катера должны были выйти из своей базы днём 5 марта, в сумерках встретиться с эсминцами в 14 милях от Аликанте, а затем двигаться к острову Форментера — самому маленькому и самому южному из островов Балеарского архипелага. Там они ночью должны были заправиться с эсминцев бензином, а затем перед рассветом атаковать крейсера мятежников, стоявшие в заливе Пальма.

Для прикрытия набега были направлены главные силы республиканского флота под командованием Луиса Гонсалеса де Убиеты – флагманский крейсер «Либертад» (на нём также находился советник командующего Н.А. Питерский) и «Мендес Нуньес». Их сопровождала 2-я флотилия эсминцев под командованием лейтенанта Фернандо Олива Льямуси: «Санчес Баркастеги» (здесь находился советник Н.И. Ильин), «Альмиранте Антекера», «Лепанто», «Гравина» и «Ласага».

Таким образом, в море из Картахены выходил почти весь действующий республиканский флот, кроме стоявшего в ремонте крейсера «Мигель де Сервантес», ранее повреждённого двумя торпедами с итальянской подлодки «Торичелли». План операции, носивший шифр 142-А, был разработан буквально по минутам: эскадра Убиеты должна была обогнуть мыс Палос и 20-узловым ходом двигаться на северо-восток, имея задачей «вступить в бой с врагом в случае его обнаружения». В 0:45 корабли разворачивались обратно, ложились на курс 256° и возвращались к Картахене. В 7 часов утра 6 марта они встречались с возвращающейся от Форментеры 1-й флотилией и вместе с ней двигались на базу.

Утром 5 марта воздушная разведка (два СБ) подтвердила, что крейсера мятежников стоят в бухте Пальма, и Убиета отдал приказ начать операцию. В 15:38 эсминцы 1-й эскадры покинули Картахену, а в 16:10 вслед за ними вышли остальные корабли.

Глиссирующие торпедные катера имели низкую мореходность, поэтому из-за ухудшения погоды (шторм в 6–7 баллов) вскоре после выхода были вынуждены повернуть обратно в Портман. Однако Убиета, впервые действовавший в качестве командира соединения, решил не возвращаться, а действовать по разработанному плану и провести поиск в районе между мысом Сан-Антонио и островом Ибица — самым западным из Балеарских островов, лежащим к северу от Форментеры.

Ночная встреча

Убиета оказался прав: именно в это утро из Пальма-де-Мальорки в сторону Гибралтара вышли все три крейсера противника, объединённые в «Крейсерскую дивизию» контр-адмирала Мануэля Виерны. Сюда входили тяжёлые крейсера «Балеарес» и «Канариас», а также лёгкий крейсер «Альмиранте Сервера». Они должны были вступить в сопровождение шедшего из Италии конвоя — крупных транспортов «Умбре Менди» и «Айскори Менди» под охраной эсминцев «Веласко», «Уэска» и «Теруэль», а также канонерок «Каналехас» и «Кановас дель Кастильо». В 18:00 крейсера вступили в охранение конвоя, в 19:00 канонерки повернули обратно в Пальму, а через некоторое время туда же направились и все три эсминца.

Трудно объяснить, почему Виерна вернул в базу все эсминцы. Возможно, причиной тому стала нехватка кораблей этого класса, всю войну являвшаяся серьёзной проблемой франкистского флота. В 1936 году на сторону мятежников перешёл только «Веласко», остальные эсминцы остались у республиканцев. Позднее Муссолини передал франкистам ещё четыре эсминца (они получили имена «Сеута», «Теруэль», «Мелилья» и «Уэска»), но всё равно к марту 1938 года у националистов имелось лишь 5 эсминцев против 15 у республиканцев.

Впрочем, республиканский адмирал не вёл разведки по курсу своей эскадры, а держал все пять эсминцев при себе: «Гравина» и «Ласага» шли справа от колонны крейсеров, «Санчес», «Антекера» и «Лепанто» — слева. Ни одна из сторон не знала о присутствии противника: сухопутная авиация франкистов вела воздушную разведку Картахены, но из-за отсутствия координации между ведомствами флот её данные вовремя не получил. В свою очередь, Убиета знал, что утром 5 марта крейсера франкистов ещё находились в Пальме. В итоге обе эскадры двигались почти навстречу друг другу. Если бы они находились чуть дальше, то просто разошлись бы на контркурсах. Но судьбе было угодно, чтобы противники встретились, и эта встреча оказалась неожиданной для обеих сторон.

Республиканские корабли двигались курсом 65°, когда в 0:38, незадолго до намеченной точки разворота, головной в левой колонне эсминец «Санчес» обнаружил по левому борту корабли противника, шедшие почти встречным курсом, — до них было всего 2000 м (11 каб). С «Канариаса» республиканцев обнаружили лишь через пару минут, с головного «Балеареса» их увидели ещё позже.

Получив донесение о противнике, Виерна тут же приказал разворачиваться влево. Колонна франкистов легла на курс 210° и увеличила ход до 22 узлов, проскочив за кормой у кораблей Убиеты. В 00:41 «Санчес» успел выпустить три торпеды по концевому крейсеру «Альмиранте Сервера», но промахнулся. В 0:44 Убиета отдал своим кораблям приказы: «Всем занять свои места» и «Быть готовыми к пуску торпед». Затем он приказал поворачивать вправо, республиканская эскадра развернулась на курс 155°, и в 0:55 корабли франкистов потеряли её. Однако в 1:15 Убиета ещё раз повернул вправо, в результате его корабли завершили разворот и теперь находились на заранее намеченном курсе отхода — 256°.

Адмирал Виерна растерялся. Он имел превосходство в числе и калибре артиллерии, но при этом боялся слишком сильно удаляться от своих транспортов и опасался эсминцев противника. Колонна франкистов сделала в темноте разворот, поджидая свои тихоходные транспорты, после чего в 1:20 легла на курс 220° (на 65° расходящимся с последним видимым курсом противника). Но в действительности эскадры противников теперь двигались в одном направлении — и не расходились, а сходились вновь.

Торпедная атака

В 2:00 адмирал Виерна приказал своим кораблям разворачиваться назад — видимо, чтобы вернуться к отставшим транспортам. Это распоряжение было передано световыми сигналами, которые в 2:13 обнаружили с «Мендес Нуньеса» по левой раковине. Минуту спустя Убиета отдал своим кораблям приказ на торпедную атаку.

«Балеарес» обнаружил противника чуть позже, но именно он в 2:15 первым открыл огонь осветительными снарядами из 120-мм универсальных орудий. Согласно описанию Хорхе Пеньялвы, дистанция между противниками на этот момент была минимальной — около 10 каб; все прочие описания дают иную цифру: от 17 до 25 каб.

Головной «Либертад» открыл ответный огонь по вспышкам, в то время как эсминцы левой колонны выпустили торпеды: в 2:17 — четыре с «Санчеса Баркаистеги», в 2:18 — пять с «Антекера», в 2:19 – три с «Лепанто». Согласно заранее отданным распоряжениям, каждый эсминец целился в соответствующий ему корабль во вражеской колонне, то есть на контркурсе головной стрелял по концевому. В 2:20 с «Либертада» увидели на крейсере противника, опознанном как «Балеарес», «большую вспышку в центре корпуса, высота пламени достигала 1200 метров». Командир «Лепанто» Давид Гаска докладывал:

«Почти сразу же мы увидели дым, который выходил через дымоход атакованного корабля, и вспыхнувший в воздухе шар огня, который увеличивался в объёме и поднимался на всё большую высоту, освещая окружающее пространство. В то же время возникли две вспышки света: одна на носу корабля, а другая в районе его погребов; пламя пробежало по палубе, и было совершенно ясно видно, как фрагменты надстроек рушатся в воду. Вражеские корабли прекратили огонь, как будто ошеломлённые произошедшим».

В «Балеарес» попало как минимум две торпеды — в центральную часть корабля и в район носовых 203-мм башен. Видимо, от первой торпеды вспыхнуло авиационное горючее, и пламя сразу же охватило корабль. Взрыв второй торпеды вызвал детонацию погребов, которые у крейсеров типа «Каунти» были защищены очень слабо. По советским данным, ещё одна торпеда попала в «Канариас», но прочие источники этого не подтверждают.

От взрыва носовых погребов была полностью разрушена передняя надстройка крейсера. Погибли все находившиеся на мостике, в том числе адмирал Виерна и командир корабля Исидро Фонтенла. Горящий «Балеарес» начал валиться на левый борт, грот-мачта рухнула на кормовые башни.

Первоначально на республиканской эскадре считали, что успеха добился «Санчес», но Хорхе Пеньялва со ссылкой на многотомный труд Рикардо Сересо утверждает, что по расчёту времени это были торпеды с «Лепанто». Возможно, во флагман адмирала Виерны попали торпеды с разных кораблей. В целом же столкновение очень походило на ночные бои вокруг Гуадалканала, разгоревшиеся три с половиной года спустя.

Долгая агония «Балеареса»

Хотя горящий крейсер в темноте был виден очень хорошо, Убиета не пытался продолжить бой и добить остальные вражеские корабли. Напротив, он приказал прекратить огонь, сохраняя прежние курс и скорость своей эскадры. Существует апокрифическое описание, будто советник Н.А. Питерский подскочил к Убиете, схватил его за плечи и потребовал продолжать бой, крича: «Огонь! Огонь!» Однако находившийся тут же на мостике комиссар флота Бруно Алонсо не упоминает об этом эпизоде, хотя утверждает, что сам призывал Убиету продолжить бой:

«Я считал, что надо преследовать корабли противника с целью утопить или выбить из боя. Я высказал это адмиралу Убиете:„Дон Луис, теперь они в наших руках!”»

Однако необходимо помнить, что Убиета не знал о наличии вражеского конвоя, который мог стать лёгкой добычей. Вдобавок корабли франкистов уже скрылись в темноте, а на «Мендес Нуньесе» имелись проблемы с артиллерией. Наконец, у республиканского адмирала могли быть и психологические причины для отказа от продолжения боя: война была гражданской, и флотские офицеры не горели желанием добивать свои же испанские корабли. Они были готовы удовлетвориться одной, но явной победой.

Тем временем командование «Крейсерской дивизией» франкистов принял на себя командир «Канариса» Рафаэль Эстрада. Он обогнул горящий «Балеарес» справа, увеличил скорость до 28 узлов и приказал крейсеру «Альмиранте Сервера» следовать за ним. Одновременно Эстрада отправил в Пальму короткое сообщение о бое:

«В столкновении с противником „Балеарес” подожжён и остался на месте боя. Я прошу на рассвете выслать к нему авиацию».

В 2:42 «Канариас» вновь вступил в охранение конвоя, не оказав никакой помощи тонущему флагману. Хорхе Пеньялва утверждает, что Эстрада собирался вернуться на место боя, после того как убедится, что конвой находится в безопасности, однако в 3:30 Эстрада отправил командованию новую радиограмму:

«На «Балеаресе» произошло несколько внутренних взрывов. Он охвачен пламенем. Я считаю, что он полностью потерян. Враг имел крейсер и четыре эсминца. Я покинул место боя, чтобы прикрыть конвой от возможных воздушных атак и буду двигаться курсом на юг. При отсутствии дальнейших инструкций я продолжу действия по защите конвоя».

В итоге первую помощь тонущему крейсеру оказали не испанцы, а англичане. Недалеко от места боя находились британские эсминцы «Бореас» и «Кемпенфелт», заметившие вспышки осветительных снарядов, а затем большой силы взрыв. В 3:50 они обнаружили горящий «Балеарес», а к 4:25 подошли настолько близко, что могли видеть в воде спасающихся моряков. В 5:08 крейсер затонул.

Всего британские корабли подняли на борт 469 человек. На «Балеаресе» погибло 788 человек — больше, чем испанских моряков во всех сражениях испано-американской войны 1898 года.

После боя

Лишь около 7:20 «Крейсерская дивизия» оставила транспорты и вернулась на место боя, после чего «Альмиранте Сервера» начал принимать раненых с английских эсминцев. Незадолго до этого над кораблями прошли два бомбардировщика СБ, возвращавшихся с дежурной разведки над Средиземным морем, поэтому «Канариас» не останавливал машин, опасаясь появления республиканской авиации.

Действительно, в район боя выслали две эскадрильи СБ: 16 машин сделали в общей сложности 27 вылетов. Уже в 8:58 группа комэска М.А. Лисова атаковала «Канариас». При этом пилоты приняли его за повреждённый и горящий «Балеарес», доложив о попаданиях. Действительно, на сделанной при атаке фотографии хорошо видно, что над стоящим без хода крейсером поднимается огромный столб белого дыма. Испанцы утверждают, что попаданий в «Канариас» не было, зато под удар попали британские эсминцы: на «Бореасе» близким разрывом 100-кг бомбы был убит один моряк, ранено четверо.

Впоследствии адмирала Убиету упрекали за то, что он прекратил бой, не попытавшись вернуться и уничтожить оставшиеся два вражеских крейсера. В ответ на эти упрёки он в своём докладе о бое указывал, что эскадры встретились на большой скорости, и контакт с противником был потерян очень быстро, а эсминцы израсходовали 15 из имевшихся 30 торпед. Из эсминцев левой колонны на «Лепанто» осталось три торпеды, ещё одна — на «Антекера». «Гравина» и «Ласага», шедшие в правой колонне, не участвовали в залпе и сохранили свои торпеды, но эти корабли было предпочтительно использовать для сопровождения крейсеров. Кроме того, Убиета отмечал:

«Ночной бой, помимо того, что оказывается совершенно случайным, не может и не должен иметь вторую часть. У нас есть яркий пример тому: атаки английских эсминцев по германскому Флоту Открытого моря в ночь с 31 мая на 1 июня 1916 года (после битвы при Ютланде). Две английские флотилии случайно встретили немецкий флот и совершили по одной атаке, но никто не решился повторить нападение снова. Это легко понять, учитывая, что вдобавок английские флотилии столкнулись друг с другом, и каждая приняла другую за противника».

Последующий опыт ночных боёв на Тихом океане в годы Второй мировой войны внёс некоторые коррективы в это мнение: повторная атака могла состояться, но вовсе не гарантировала успеха. Но главное — для ночного маневрирования требовалась куда более качественная подготовка, чем была у испанских моряков.

Бесплодная победа

Причиной поражения франкистов стала излишняя самоуверенность адмирала Виерны и отправка эсминцев сопровождения конвоя обратно в Пальму. Кроме того, свою роль сыграла плохая координация действий авиации и флота мятежников, в результате чего данные воздушной разведки зачастую просто не попадали к морскому командованию.

Применение осветительных снарядов тоже было ошибкой: именно они выдали республиканцам местоположение «Балеареса». Использование таких снарядов предписывалось инструкциями того времени, и сам Убиета в своём докладе считал их необходимыми в бою. Но старший из уцелевших офицеров «Балеареса», лейтенант Мануэль Сервера, имел другое мнение. По итогам боя он сделал вывод, что осветительные снаряды следует использовать «только для обстрела неподвижных и уже известных целей или для освещения идеально расположенных целей, но никогда без такой уверенности, потому что иначе противник, которого следует осветить, прекрасно видит того, кто его подсвечивает».

Наконец, на эскадре франкистов излишне и неумело пользовались световой сигнализацией — именно по этим сигналам «Мендес Нуньес» и обнаружил противника во второй раз. В целом можно констатировать, что республиканские моряки в этом бою действовали более профессионально и допустили меньше ошибок, чем их противники. Как отмечает Хорхе Пеньялва, «даже с учётом ошибок противника Убиета добился намного большего результата, чем можно было ожидать».

Для Испанской республики победа при мысе Палос стала важным событием. Она случилась в период поражений и сыграла важную роль в поднятии морального духа республиканцев. Все корабли, принявшие участие в бою, удостоились «Мадридского знака отличия» (Distintivo de Madrid), а Луис де Убиета был награждён «Лауреатской медалью Мадрида» (Placa Laureada de Madrid) — высшей военной наградой Второй Испанской республики.

На ход морской войны эта победа повлияла очень слабо. Военно-морские силы франкистов, пользуясь поддержкой итальянского флота, продолжали уверенно прикрывать свои коммуникации и угрожать коммуникациям Республики. К тому же, потеря «Балеареса» отчасти была возмещена вводом в строй отремонтированного лёгкого крейсера «Наварра». Республиканский флот не попытался закрепить достигнутый успех и более не предпринимал активных наступательных действий. Впрочем, и возможности для подобных действий у него были крайне ограниченными — исход гражданской войны решался на суше.

Источник — https://warspot.ru/13418-zagadka-boya-u-mysa-palos