Нередко, когда заходит речь о причинах поражений и неудач Красной Армии в начальный период Великой Отечественной войны, находятся те, кто утверждает, что корни трагедии уходят в особенности боевой подготовки войск перед войной. Что, де, готовились воевать «малой кровью и на чужой территории», а потому – вопросам обороны уделяли мало внимания (а то и не занимались обороной вовсе), учились только наступать. В общем, были якобы наши предки такими неумными людьми, что полагали возможным воевать, не умея и не готовясь обороняться.
Содержание:
Боевая подготовка в 1940 году
Не секрет, что на протяжении практически всех 1930-х годов из-за экономической слабости страны, Красная Армия в плане боевой подготовки держалась «на голодном пайке». Строительство принципиально новых, ресурсоемких родов войск – бронетанковых, авиации и т.п. – поглощало значительную часть военного бюджета, так как командование справедливо полагало, что создание таких технически сложных войск нельзя будет в случае войны осуществить быстро. Ради этого приходилось на чём-то экономить, и этим «чем-то» стала пехота, которая традиционно, по опыту войн прошлого воспринималась как «толпа мужиков с винтовками», которых всегда можно «по-быстрому» набрать при мобилизации. Такое положение дел привело к тому, что стрелковые части и соединения в мирное время содержались по крайне урезанным штатам (содержание массы войск само по себе, даже без грандиозных маневров и учений, влетало государству «в копеечку»), что даже при наличии средств на боеприпасы и ГСМ не обеспечивало нормальную подготовку не только рядового состава, но и командного – красные командиры тех лет просто не имели возможности «водить в бой» массу войск, соответствующую их рангу и должности, а были вынуждены довольствоваться разного рода упрощениями и условностями.
Лишь в 1939 году советское государство созрело до того, чтобы в армии мирного времени уйти от порочной практики стрелковых дивизий-«тройчаток» и сразу, еще в мирное время развернуть требуемое на случай войны количество дивизий. Но в том же 1939 году началась война с Финляндией, которая стала последней каплей в деле выявления недостатков боевой подготовки Красной Армии в целом и советской пехоты в особенности. Различного рода упущения, слабость пехоты и, главное, отсутствие взаимодействия родов войск на поле боя регулярно отмечались и ранее как в ходе различного рода учений и проверок, так и в ходе вооруженных конфликтов у озера Хасан и на реке Халхин-Гол. Но тогда, как правило, все недостатки «вешались» на местное командование. Масштабные неудачи же в начальном периоде советско-финляндской войны показали, что дело не в отдельных нерадивых командирах, а в системе в целом. В результате в мае 1940 года произошла смена народного комиссара обороны СССР – вместо «вечного» К.Е. Ворошилова Красную Армию возглавил проявивший себя в боях на Карельском перешейке С.К. Тимошенко. А еще через некоторое время сменился и Начальник Генерального штаба – теперь во главе РККА стояли люди, отличавшиеся не только личной храбростью или умелым руководством войсками на поле боя, но главное – проявившие особые успехи в деле подготовки тех самых войск к тем самым боям. И придя «к власти» первым делом они взялись за коренной перелом именно в вопросах боевой подготовки (в скобках отметим, что и предыдущее командование Красной Армии не менее грозно и не менее толково требовало от войск учиться, но вопрос был в том, что Тимошенко и Мерецков добились выполнения своих указаний именно на деле). Одним из первых приказов, подписанных новым наркомом, стал приказ № 120 от 16 мая 1940 года «О боевой и политической подготовке войск на летний период 1940 учебного года», который определял жизнь всей армии на ближайшие месяцы и с которым неразрывно связан тот перелом в боевой подготовке войск, который произошел в армии при Тимошенко.
Имело ли место при маршале, который буквально через слово требовал от подчиненных учиться воевать малой кровью, забвение обороны?
Смотрим второй раздел приказа № 120 – Общевойсковая подготовка, пункт 1:«За летний период 1940 года отработать:
а) атаку и оборону УР стрелковым полком;
б) наступательный бой (усиленных сп, кп, сд, кд) с преодолением полосы заграждений;
в) преодоление крупных водных преград (усиленных сп, кп, сд, кд);
г) оборонительный бой с устройством полосы заграждения;
д) действия конницы и танковых войск на фланге и при вводе в прорыв (кд, тбр, на фоне усиленного кк)».
Как видим, в самом главном приказе, от которого строилась вся боевая подготовка Красной Армии, обороне уделяется столько же внимания, как и остальным видам боя.
За приказом № 120 для войск 27 июля 1940 года последовала и специальная директива Генерального штаба Красной Армии начальнику Военной академии Генерального штаба Ф.И. Кузнецову о необходимости улучшения теоретической подготовки слушателей академии, подписанная Начальником Генерального штаба Красной Армии Б.М. Шапошниковым и военным комиссаром Генштаба Кожевниковым.
В части обороны в ней говорилось следующее:
«При проведении оборонительной операции и боя следует учесть:
— необходимость организации борьбы не только с пехотой наступающего, но, главным образом, с прорвавшимися сильными, подвижными соединениями, взаимодействующими с боевой авиацией и воздушными десантами. Поэтому особое внимание необходимо уделять глубине эшелонирования противотанковых позиций и районов, основную роль в системе которых будут иметь минные поля, отсеки, умение их быстро создавать и сочетать с огнем артиллерии;
— в условиях современного оборонительного боя пехота обычно дерется в окружении, прикрываясь от танков в специально, своевременно и умело созданных ею противотанковых районах, и только ночью, при необходимости, отрывается от противника и стремительным, хорошо организованным маршем отходит на следующий оборонительный рубеж;
— сила обороны — в сочетании огня, препятствий и мощных контрударов.
Высокая подвижность войск и умение организовать их маневр на поле боя обеспечит внезапность контрудара.
— Танковые соединения в оборонительной операции используются не только для нанесения мощных контрударов, но и для противотанкового огня с позиций, заранее хорошо подготовленных в инженерном отношении».
Кроме того, помимо армейских и фронтовых военных игр, которые должны были проводиться со слушателями Академии Генштаба, данная директива требовала провести и две армейские военные игры с профессорско-преподавательским составом тактического цикла. Одна игра имела наступательный характер («Наступательная армейская операция с прорывом укрепленной полосы (УР) с последующим его развитием подвижными войсками»), а вторая имела вполне оборонительную тематику: «Оборонительная операция с целью прикрытия сосредоточения и развертывания главных сил армии с последующим нанесением контрудара по прорвавшемуся противнику».
Спустя некоторое время – 7 августа 1940 года – Генеральный штаб отправил директиву схожего содержания и начальнику Военной академии имени М.В. Фрунзе. По курсу тактики высших соединений директива НГШ «О принципах тактической подготовки слушательского состава академии на 1940/41 год» требовала:
«Основное внимание уделить отработке умения организовать взаимодействие, боевое и материально-техническое обеспечение и управление в условиях:
— наступления стрелковой дивизии с преодолением полосы заграждения и прорывом сильно укрепленной оборонительной полосы (УР);
— наступления стрелковой дивизии с преодолением водного рубежа;
— оборона стрелковой дивизии, опирающейся на УР с широким маневром полевых войск для нанесения мощных контрударов».
Там же говорилось:
«При изучении оборонительного боя:
— необходимо организовать борьбу с пехотой наступающего, но, главным образом, с прорвавшимися танками и подвижными частями, взаимодействующими с боевой авиацией и воздушными десантами. Поэтому особое внимание следует уделять глубине эшелонирования противотанковых позиций и районов, основную роль в системе которых будут иметь минные поля, отсеки, умение их быстро создавать и сочетать с огнем артиллерии;
— следует учесть, что пехота обычно дерется в окружении, прикрываясь от танков в специально и умело созданных ею противотанковых районах и только ночью, при необходимости, открывается от противника и стремительным, хорошо организованным, маршем отходит на следующий оборонительный рубеж. Поэтому необходимо воспитывать упорство, стойкость и умение командира без колебаний защищать оборонительные позиции до конца, тренировать его в умении обеспечить свои фланги и использовать удобные моменты для контратак;
— необходимо помнить, что сила обороны — в сочетании огня, препятствий и мощных контрударов.
Выучка и подвижность войск, умение организовать их маневр на поле боя обеспечит внезапность контрудара.
Танковые части применяются не только для нанесения мощных контрударов, но и для противотанкового огня с позиций, заранее и хорошо подготовленных в инженерном отношении».
Как видим, советское руководство не нуждалось ни в попаданцах, ни во вселенцах, чтобы «изобрести» тактику танковых засад или требовать создавать противотанковые районы, усиленные артиллерией и минными заграждениями, а от пехоты – учиться драться в окружении днем и отходить на новый рубеж по ночам.
Летом и осенью 1940 года учились вести оборонительный бой не только высшие командиры. Вот что указывается в докладе командования ЗапОВО наркому обороны СССР С.К. Тимошенко «Об итогах боевой подготовки войск Западного особого военного округа за 1939—1940 учебный год» от 29 октября 1940 г. в разделе «Общевойсковая подготовка»:
«В общевойсковой подготовке в течение летнего периода обучения главное внимание обращалось на: а) усовершенствование одиночного бойца и б) подготовку мелких подразделений (отделение, взвод, рота, батальон).
В частях округа отработаны следующие темы:
А) В масштабе батальона:
а) Марш и встречный бой усиленного стрелкового бат-на.
б) Атака усиленным стрелковым батальоном переднего края обороны и развитие успеха в глубине.
в) Наступление стрелкового батальона с форсированием водной преграды.
г) Борьба в предполье и его преодоление.
д) Атака усиленным стрелковым батальоном УР противника с блокировкой ДОТ.
е) Усиленный стрелковый батальон в обороне.
ж) Оборудование и оборона стрелковым батальоном предполья.
Б) В масштабе полка:
а) Наступательный бой усиленного стрелкового полка с преодолением полосы инженерно-химических заграждений.
б) Наступление усиленного стрелкового полка с форсированием речной преграды (не всеми полками).
в) Наступление усиленного стрелкового полка на УР и атака УР (не всеми полками).
г) Атака переднего края обороны противника во взаимодействии с речной флотилией (55 и 75 сд).
д) Оборонительный бой стрелкового полка с устройством полосы заграждения (предполья).
е) Встречный бой стрелкового полка.
В) В масштабе дивизии:
а) Марш и встречный бой.
б) Наступление с преодолением водной преграды (не всеми дивизиями).
в) Наступление с преодолением полосы инженерно-химических заграждений.
Г) Командно-штабные учения проводились по темам:
а) Оборона усиленного стрелкового полка.
б) Наступление усиленного стр. полка на полевую оборону.
в) Наступление усиленного стр. полка на УР и атака УР.
г) Наступление на обороняющегося противника с преодолением полосы инженерно-химических заграждений.
Командно-штабных выходов в поле проведено: по частям 3 армии — 27, по частям 4 армии — 26 (кроме дивизионных), по частям 10 армии — 18 (кроме дивизионных).
Д) Полевые поездки:
Полевых поездок командующим войсками округа проведено 5.
а) Со штабами 4 и 10 армии по теме: «Оборонительная армейская операция с переходом в контрнаступление». На эти полевые поездки привлекался штаб 3 армии, все штабы корпусов и часть штабов дивизии.
б) Командно-штабное учение со штабом 24 ск (ныне расформированного).
в) Учение с войсками по вводу мехкорпуса в прорыв, на которое привлекались: штабы 6 кк, 4 и 7 танк, дивизий (с обозначающими подразделения машинами до ком. роты включительно), штабы 13, 49, 2 сд, 6 кд, 1 и 5 ск, 126, 41, 33 ип, 14 шап, 39, 13, 16 сбп, штабы 9 и 10 авиадивизий с обозначенными самолетами. В полном составе 50, 86 сд, 35 тп, 6 кд и 1 полк 13 сд.
г) Кроме того, с каждым стрелковым, танковым и кавалерийским корпусом проведено штабом округа по 2 командно-штабных учения и по 1—2 раза они привлекались на командно- штабные учения в качестве посредников.
д) Со штабом армии, сформированным управлением МВО, по той же теме, что 4 и 10 армии
Полевыми поездкам предшествовали рекогносцировки р-нов их проведения. Кроме того, полевые поездки и рекогносцировки проводились военными советами округа [и] армий, командованием корпусов и дивизий.
Е) Итоговые инспекторские смотры:
Военным советом округа смотрами охвачено: 11 стрелковых дивизий (2, 27, 50, 64, 85, 100, 108, 113, 121, 143 и 155), 29 мед, 29 тб[р], 44 тб[р], 36 кд и ряд специальных частей…».
В выводах указывались планы на будущий период обучения:
«В центре внимания поставить отработку следующих тем:
а) Оборона с полным сооружением всей системы предполья,
б) Наступление на обороняющегося противника с преодолением полосы инженерных и химических заграждений и атака УР.
в) Развертывание в боевой порядок для встречного боя.
г) Действия войск в лесу и в ночных условиях,
д) Форсирование рек».
А вот что можно узнать в материалах по учебным сборам приписного состава, проведённым в сентябре-октябре 1940 года в Уральском военном округе:
«В основу тактической подготовки было положено обучение одиночного бойца, отделения, взвода, роты (батареи), батальона (дивизиона).
На ротных учениях отработаны следующие темы:
1) Рота в головной походной заставе.
2) Атака стрелковой роты переднего края обороны противника и бой в глубине обороны.
3) Блокировка и атака ДОТ и ДЗОТ.
4) Оборона стрелковой роты с устройством полосы заграждения.
На батальонных учениях:
1) Наступление за огневым валом с боевой стрельбой из винтовок, пулеметов и минометов.
2)Преодоление полосы инженерно-химических заграждений.
3)Наступление с преодолением водной преграды с боевой стрельбой группы АПП.
4) Оборона усиленного стрелкового батальона с устройством полосы заграждения».
Как видно, ни в приграничных, ни во внутренних округах в 1940 году оборона никакому забвению не подвергалась, а занимала вполне достойное место в системе боевой подготовки войск. Пусть и со своими нюансами, связанными с недавно отгремевшей советско-финляндской войной (увлечение оборудованием глубокого предполья, постоянные отсылки на УРы и ДОТы и т.д.).
Боевая подготовка в 1941 году
Тем не менее, тезис о чрезмерном увлечении перед войной отработкой наступательных действий и забвении действий оборонительных можно найти и у людей, обвинить которых в резунизме ну никак рот не откроется. Вот, например, что пишет в своих мемуарах И.Х. Баграмян «Так начиналась война» о событиях первой половины 1941 года:
«Изучаю документы по боевой подготовке войск и командирской учебе руководящего состава. В ближайшие месяцы мы должны подготовить и провести фронтовое командно-штабное учение. Тема — наступательная операция. Сначала лекции и доклады, потом практические оперативно-тактические занятия и учения в масштабе дивизии, корпуса, армии. Во второй половине лета перейдем к отработке вопросов ведения обороны. То, что ее будем рассматривать позже, не удивляло: ведь наступление всегда воспринималось как главный вид боевых действий Красной Армии».
Да и если обратиться к опубликованным ныне планам проведения учений на 1941 год, то подобных примеров можно найти немало – наступательные действия отрабатывались в первую очередь, а оборонительные – «как-нибудь потом».
Так, в Киевском Особом военном округе на март-апрель 1941 года были запланированы командно-штабные учения в поле штабов армий и штабов корпусов «Наступательная операция». Затем, 7 – 10 мая 1941 года должна была быть проведена фронтовая игра «Наступательная операция фронта». После этого, на 12 – 17 мая было запланировано командно-штабное учение в 5 и 6 Армиях «Наступательная операция», а на 25 – 30 мая – аналогичное учение, но со штабами 12 и 26 Армий. И лишь в планах на август мы находим командно-штабные учения в поле штабов армий на тему «Армейская оборонительная операция». Аналогичные примеры находим и во внутренних военных округах. В Приволжском военном округе сбор высшего начсостава на тему «Наступательная армейская операция» был проведен в январе 1941 года, а опытное учение «Оборона стрелковой дивизии с организацией предполья и наступление стрелкового корпуса с преодолением заграждений» было запланировано лишь на сентябрь, армейская полевая поездка на тему «Оборонительная операция» – на октябрь 1941 года.
Казалось бы, вот оно: наступление у Красной Армии – это главное, а оборона – второстепенное.
Но не зря же говорится, что без прошлого нет настоящего. Давайте попробуем разобраться в том, что предшествовало составлению таких планов на 1941 год, и вернемся для этого в год 1940.
Вот, что пишется в уже упомянутом докладе командования ЗапОВО наркому обороны СССР С.К. Тимошенко «Об итогах боевой подготовки войск Западного особого военного округа за 1939—1940 учебный год», но теперь не в части тем, по которым учились войска, а в части результатов, достигнутых войсками в изучении той или иной темы.
Итак, проверка пехоты дала следующие результаты:
«Наступление — плохо (кроме 121, 143 сд, 36 кд)
Оборона — хорошо
Встречный бой — посредственно
Разведка — плохо (кроме 13 и 42 сд)».
Там же, в докладе указывается более подробно:
«Оборонительный бой в проверенных частях отработан хорошо. Удовлетворительно отработано устройство заграждений и действия в предполье. Войска научились устраивать и оборонять заграждения, не допуская частного поражения отрядов, обороняющих предполье».
И одновременно:
«Вообще в отработке вопросов наступательного боя части округа больших успехов не добились. Идет упорная работа по изжитию недочетов в наступлении.
Проверка показала, что основной причиной неорганизованного наступления являлось неумение командиров найти свое место в системе боевого порядка, благодаря чему затруднялось управление последним; само наступление проходило в скученных боевых порядках без применения их к условиям боевой обстановки, без сочетания огня и движения».
И вывод:
«Войска округа будут продолжать совершенствовать одиночную подготовку бойца и мелких подразделений, особенно по разделам: «Наступление», «Разведка», и «Форсирование рек». ».
Таким образом, расстановка очередности отработки учебных тем в 1941 году диктовалась успехами и провалами в освоении тем во время 1940 года: те темы, которые в 1940 году были отработаны хуже всего, в 1941 году выносились для изучения в первую очередь.
В общем, чуда не произошло. Управлять заранее рассаженными по заранее выкопанным окопам и связанными заранее проложенными линиями телефонной связи оказалось гораздо проще. Руководить боем войск, находящимся в постоянном движении, используя вечно проблемные средства радиосвязи (то батарея электропитания невовремя разрядится, то волна «уплывет») или вечно опаздывающих и вечно плутающих делегатов связи, оказалось несравненно тяжелее. Поэтому на 1941 год и запланировали отрабатывать преимущественно те вопросы, с которыми по итогам 1940 года войска справились хуже всего.
Но, ответив на один вопрос, мы неизбежно сталкиваемся с новым. Если войска Красной Армии перед войной отработали ведение оборонительных действий на оценку «хорошо», то почему же в 1941 году с нашей обороной всё обстояло так плохо?
Автор не будет изобретать велосипед в части объяснения всего многообразия причин, приведших к катастрофе летом и осенью 1941 года, а лишь кратко акцентирует внимание на отличие учений от условий реальной войны.
Во-первых, это очевидные факты типа того, что учения – это одно, а реальная война – это совершенно иное. И дело даже не в том, что учения всегда базируются на некоторых условностях и упрощениях. А в том, что Красная Армия, сидя в обороне, получила оценку «хорошо» тогда, когда на нее наступал не закаленный в боях Вермахт, а всё та же, теряющая управление и не отработавшая взаимодействие Красная Армия. Наступала так, что даже по упрощенным условиям учений, получила оценку «плохо».
Во-вторых, это пространственный фактор. Советское руководство, проводя учения, организовывало их так, чтобы положительный опыт из учений вынесли обе «воюющие» стороны. Батальоны, полки, дивизии на учениях оборонялись на пространствах, определенных уставами для обороны соответствующих подразделений и частей. 22 июня 1941 года застало Красную Армию неразвернутой, в результате чего советские дивизии были вынуждены занимать оборону на фронте 20 – 30 км, а порой и более, что естественно не позволяло даже мыслить о каком-либо успехе в обороне. Лишившись в неравной борьбе дивизий «прикрытия» у границы, советское командование было вынуждено строить оборону из оставшихся «глубинных» дивизий также в плотностях, существенно меньше уставных, обрекая тем самым и «глубинные» дивизии на гибель в неравном бою с превосходящими силами противника.
В-третьих, это фактор времени. На тех же итоговых учениях войск Западного Особого военного округа части, занимавшие оборону, имели не менее 5 суток на подготовку своих оборонительных позиций. Лето 1941 года знает немало примеров того, что на подготовку обороны советских войск порой не было и дня. Тут можно вспомнить и печально известные 6-ю и 42-ю стрелковые дивизии того же Западного округа, которые просто физически не успели выйти из Брестской крепости и занять свои позиции. Можно вспомнить и 228-ю стрелковую дивизию Киевского военного округа, которая начала свое выдвижение из Житомира еще до начала войны, но не успела буквально на один день, чтобы занять выгодный оборонительный рубеж у Дубно, в результате чего немецкая танковая дивизия почти без боя захватила буквально единственный мост через реку в труднопроходимой лесисто-болотистой местности.
Что же касается советских войск, у которых формально было достаточно времени на подготовку оборонительных позиций, как, например, у войск Резервного, Западного и Брянского фронтов в сентябре 1941 года, то здесь следует помнить и факторе огневых возможностей. Невыгодные условия боя, нанесшие тяжелые потери нашим дивизиям приграничных округов, вынудили советское руководство летом 1941 года начать массовое формирование новых дивизий. При этом еще толком неотмобилизованная промышленность не могла обеспечить новые дивизии адекватным количеством вооружения. В результате чего осенью и зимой 1941 года на фронте оказалось формально значительное количество дивизий, каждая из которых, на самом деле, многократно уступала по своим огневым возможностям полноценным дивизиям довоенного формирования. Грубо говоря, для отражения атаки танковой дивизии противника нет сильной разницы между тем, что фронт обороны в 30 км занимает одна «старая» стрелковая дивизия с 54-мя 45-мм противотанковыми пушками или же три «новые» дивизии, каждая из которых имеет всего по 18 45-мм противотанковых пушек.
В общем, перечислять можно до бесконечности (одни только проблемы с бронебойными снарядами чего стоят) – причин масса и все они действовали в комплексе. Главное же, говоря о проблемах лета 1941 года, не упрощать сложность явления и не сводить всё к одной-единственной проблеме. Будь то Сталин/Жуков/кто-то ещё был дураком или войска не тому учились. Во главе страны и армии стояли люди, которые даже в тяжелейших условиях столь неблагоприятно начавшейся для нас войны смогли переломить ситуацию и уже через 4 года привели страну к Победе.
