2 декабря 1942 года было подписано постановление Государственного комитета обороны (ГКО) №2559сс «Об организации производства самоходных артиллерийских установок (САУ) на Уралмашзаводе и заводе № 38». Оно стало финальной точкой в долгой истории разработки советских средних САУ, которые изначально создавались как истребители танков, но весной 1942 года превратились в штурмовые самоходы. По решению ГКО, в серию запускалась САУ У-35 разработки конструкторского бюро Уральского завода тяжелого машиностроения (КБ УЗТМ), которая к тому моменту еще не вышла на испытания. Подобное форсирование событий объяснялось острой потребностью Красной Армии в таких машинах. Интересно, что центром разработки средних САУ вполне мог бы стать не Свердловск, а подмосковные Мытищи. Причем средние самоходные установки, разрабатывавшихся КБ завода №592, оказались как минимум не хуже свердловских.
От «Артштурма» к отечественной базе
Весной 1942 года завод №592 Народного комиссариата вооружения (НКВ), организованный на площадке Мытищинского машиностроительного завода, оказался в авангарде разработки советских средних САУ. В то время, как в Свердловске пытались довести до ума концепцию 85-мм истребителя танков на базе Т-34, в Мытищах шли работы по проектированию САУ на базе трофейной немецкой установки StuG III. Разработка не носила инициативного характера – задание на нее выдал Артиллерийский комитет Главного артиллерийского управления Красной Армии (ГАУ КА). Разработанный под руководством Е. В. Синильщикова и С. Г. Перерушева проект САУ 122-СГ предусматривал перевооружение немецкой самоходки советской 122-мм гаубицей М-30. 6 апреля проект был рассмотрен Арткомом ГАУ и одобрен.
К этому времени стало окончательно ясно, что У-20, тот самый многострадальный проект 85-мм истребителя танков на базе Т-34, явно не соответствует предъявляемым требованиям. На пленуме Арткома ГАУ КА, состоявшемся 14 апреля 1942 года, тему У-20 окончательно похоронили. Вместо него было решено развивать тему «гаубичной артиллерийской установкой для борьбы с дзотами и скоплениями живой силы противника». Вместо создания башенного самохода ГАУ КА решило отчасти пойти по немецкому пути развития самоходной артиллерии.
Проект СГ-122М, конец июня 1942 год
Хотя проекту СГ-122 дали зеленый свет, в ГАУ базу немецкой САУ рассматривали скорее как временное решение. Использование трофейных шасси StuG III было «узким местом» проекта: производство СГ-122 полностью зависело от их наличия на ремонтных базах. Неудивительно, что на пленуме 14 апреля было решно запустить разработку аналогичной САУ с использованием базы танка Т-34. В качестве разработчиков были указаны два предприятия – завод №8 и завод №183. Первый проектировал установку и обеспечивал, в случае запуска производства, подачу систем М-30, а второй непосредственно строил САУ.
Общие виды СГ-122М. По концепции разработка КБ завода №592 была очень близка к средним САУ свердловской разработки
Завод №592 в постановлении пленума Арткома ГАУ даже не упоминался. Тем не менее, ни о каком сворачивании работ по СГ-122 речи не шло. Больше того, в 20-х числах апреля руководство ГАУ КА выдало директору заводу №592 Д.Ф. Панкратову задание на разработку «122 мм гаубичной самоходной установки на базе танка Т-34». Появление завода №592 в качестве разработчика САУ на базе Т-34 не выглядело случайностью. Напрямую об этом не говорилось, но наличие второго разработчика позволяло подстраховаться на тот случай, если работы на заводе №8 снова зайдут в тупик. К тому же в Мытищах все равно разрабатывали САУ с использованием системы М-30. Вполне логично было использовать имеющийся опыт по проектированию СГ-122 в целях создания САУ на базе Т-34.
Продольный разрез СГ-122М. Хорошо видно, насколько отличается компоновка от ЗИК-11
Работы по проектированию самоходной установки, получившей внутреннее обозначение СГ-122М, шли относительно медленно. Отчасти это связано с тем, что проект СГ-122 имел больший приоритет. Для решения задачи коллектив КБ завода №592 усилили, но технический проект СГ-122 удалось закончить лишь к середине июня 1942 года. К тому времени у гаубицы М-30 появилась альтернатива, напрямую связанная с деятельностью КБ УЗТМ и завода №8. В ноябре-декабре 1941 года там разработали 122-мм танковое орудие У-11 для установки в башню тяжелого танка КВ-1.
Вопреки расхожей версии, создали ее не как более мощное орудие, а в качестве срочной меры в сложной ситуации с поставками пушек для КВ-1. 122-мм гаубица М-30 использовалась по одной простой причине – иных орудий на УЗТМ не выпускали. На основе этой гаубицы был изготовлен опытный образец танкового орудия, испытанный в переделанной башне КВ-1. Танк, получивший обозначение КВ-9, прошел испытания, его хотели принять на вооружение, а завод №8 получил задание на изготовление опытной серии из 10 орудий. Хотя по настоянию ГАУ тему КВ-9 закрыли, 10 танковых гаубиц У-11 в апреле 1942 года успели изготовить. Возник вполне закономерный вопрос, куда их девать.
Не меньше концепция боевого отделения отличалась и сверху
Первым решением стала разработка системы У-22, фактически той же У-11, но предназначенной для установки в измененную башню танка Т-34. Совместную идею завода №8 и КБ завода №183 в итоге забраковали. Куда более здравой идеей стало включение У-11 в программу разработки перспективных САУ на базе Т-34. Таким образом, вместо одной самоходной установки завод №592 стал разрабатывать две. Вариант с гаубицей У-11 получил обозначение СГ-122У. В ее разработке имелся резон, поскольку для установки качающейся части М-30 требовалось изготовить массивную тумбу, подобную той, что сделали для СГ-122. Разумеется, тумба занимала немало места, а его в боевом отделении Т-34 было не так много. Кроме того, для установки панорамного прицела требовалось делать на крыше рубки специальную башенку. Что же касается У-11, то она крепилась на раме, занимала куда меньше места, да и ее телескопический прицел никакой башенки не требовал. Также не требовалось и массивного кожуха для откатных механизмов.
Реконструкция СГ-122М в масштабе 1:35, сделанная по заводским чертежам. Автор – Александр Калашник, г. Омск
Оба эскизных проекта были подготовлены к концу июня 1942 года. В целом они были похожи, за исключением установки вооружения. Еще одним существенным отличием было то, что на СГ-122М имелся курсовой пулемет ДТ, а у СГ-122У вспомогательного вооружения не имелось. Несмотря на то, что установка У-11 выглядела более удачной, было заметно, что гаубице М-30 отдавался больший приоритет. При всех недостатках М-30 находилась в серийном производстве, а образца У-11 даже не было на заводе для более детального проектирования. Неудивительно, что в таких условиях упор делался на СГ-122М.
Согласно эскизному проекту, вместо башни предполагалось установить рубку призматической формы. Для увеличения объема боевого отделения борта рубки были максимально расширены. Одновременно рубка делалась так, чтобы изменения шасси Т-34 свести к минимуму. В отличие от свердловских проектов ЗИК-10 и ЗИК-11, появившихся позже и имевших открытую сверху рубку, оба варианта СГ-122 на базе Т-34 были полностью закрыты. Для входа и выхода экипажа в крыше рубки имелся большой двухстворчатый люк. Серьезно был проработан и вопрос обзорности: во лбу и бортах рубки предусматривалась установка смотровых приборов. По проекту боевая масса СГ-122М составляла 28,5 тонн. Установка орудия обеспечивала вертикальную наводку в пределах от +35 до −3 градусов, а по горизонтали 7 градусов влево и 17 вправо. Скорострельность установки оценивалась на уровне 10–12 выстрелов в минуту, при этом боезапас составлял 40 выстрелов.
Проект СГ-122У
Узким местом в случае с СГ-122М и СГ-122У оказались, как это не странно прозвучит, шасси. К концу июня 1942 года сильно осложнилась ситуация на фронтах, так что с поставкой шасси Т-34 возникли трудности. 30 июля в адрес начальника Главного автобронетанкового управления (ГАБТУ) генерал-лейтенанта Я.Н. Федоренко поступило письмо от начальника ГАУ генерал-полковника Н.Д. Яковлева. В нем он просил выделить заводу №592 четыре ремонтных Т-34. 6 июля последовал ответ: выделение танков может быть произведено только с разрешения правительства.
В случае с СГ-122У была и еще одна проблема — на завод гаубиц для них все еще не завезли. Для решения этого вопроса Яковлев направил письмо наркому вооружений Д.Ф. Устинову. 6 июля Устинов дал распоряжение о выделении гаубиц У-11.
Несмотря на более компактную установку У-11, реально в СГ-122У внутри было более тесно
Совсем другая ситуация сложилась с ремонтными танками, на базе которых предполагалось строить опытные образцы СГ-122М и СГ-122У. В течение полутора месяцев движения по этому направлению не было в принципе. Не получив положительного ответа от Федоренко, 18 августа 1942 года Яковлев направил письмо Молотову с просьбой выделить два ремонтных танка. 20 августа от Молотова пришел положительный ответ, но ситуацию он изменил не сильно. Ни в августе, ни в сентябре завод ремонтных танков так и не дождался. Совершенно анекдотичная ситуация, выглядящая еще более нелепо на том фоне, что завод №592 трофейные шасси, пусть и с большим скрипом, но все-таки смог добыть. А ведь при другой ситуации с шасси Т-34 производство средних самоходных установок могло начаться в Мытищах еще осенью 1942 года. Сложившаяся ситуация сыграла впоследствии роковую роль в судьбе детища завода №592.
Хорошая конструкция, плохая производственная база
Неизвестно, сколько продолжалась бы подобная ситуация, но в первой половине октября 1942 года разработку самоходной артиллерии стали форсировать. Не в последнюю очередь это было связано с буксовавшей разработкой ЗИК-10 и ЗИК-11. В отличие от завода №592, работу конструкторов которого тормозило отсутствие ремонтных танков, на заводе №8 имелись проблемы иного характера. Откровенно говоря, разработанные под руководством Ф.Ф. Петрова машины уступали мытищинским машинам, но проблема оказалась не столько в этом. Конструкторское бюро оказалось перегружено широким спектром разрабатываемых проектов. Одних только проектов САУ в работе было 6 штук, и это не считая буксируемой артиллерии.
Ситуация оказалась настолько серьезной, что потребовалось вмешательство Наркома Обороны генерал-полковника артиллерии Н.Н. Воронова. 16 октября было проведено совещание с участием Воронова, на котором были обсуждены требования к самоходным установкам. 19 числа вышло постановление ГКО №2429сс «О производстве опытных образцов артиллерийских самоходных установок», утвердившее жесткие сроки изготовления опытных образцов. Именно после этого ситуация вокруг СГ-122М сдвинулась с мертвой точки. Правда, к тому моменту проект СГ-122У скоропостижно скончался. Несмотря на желание ГАБТУ КА видеть именно эту систему на вооружении, ГАУ выступило категорически против.
СГ-2 в ходе испытаний. Декабрь 1942 года
После долгих мытарств заводу №592 выделили, наконец, ремонтный танк Т-34. Это была машина выпуска Сталинградского тракторного завода, получившая боевые повреждения и наскоро отремонтированная на рембазе №1. Впоследствии состояние шасси тоже сыграет роковую роль в судьбе мытищинской самоходной установки. Согласно приказу наркома вооружений №541сс от 23 октября 1942 года, на изготовление опытного образца заводу №592 выделялся очень короткий срок – до 10 ноября. По ряду причин в этот срок уложиться не удалось. По состоянию на 21 ноября на шасси Т-34 шел монтаж орудия, раньше 24 числа ждать окончания работ не следовало. Впрочем, на УЗТМ ситуация была еще хуже – к тому же сроку на предприятии не приступили даже к сборке корпуса.
На виде справа хорошо виден выступ, прикрывавший бронировку системы
С заданием завод №592 справился раньше конкурентов. По состоянию на 28 ноября опытный образец, получивший заводское обозначение СГ-2, уже был построен и готовился к заводским испытаниям. В целом эта машина соответствовала СГ-122М, но при этом в конструкцию рубки внесли некоторые изменения. На эскизном проекте СГ-122М люка механика-водителя не было. У СГ-122 штатный люк сохранялся. Конструкция лобовой части была изменена. Дополнительно пришлось менять и лоб с правой стороны, дабы обеспечить прикрытие качающейся части гаубицы М-30 с бортов. В результате рубка спереди получилась довольно сложной формы и с не самой эстетичной внешностью. Для боевой машины это, впрочем, не самый главный показатель, да и установка У-35 выглядела как минимум не лучше.
В получившемся с правой стороны выступе разместился командир, которому для наблюдения выделили смотровой прибор ПТК. Кроме того, в распоряжении командира была радиостанция 9-Р. Минусом было то, что одновременно командир выполнял роль наводчика по вертикали. В целом же вынос места командира в правый передний угол боевого отделения был правильным решением: благодаря этому удалось более рационально разместить экипаж и внутреннее оборудование.
В отличие от У-35, на СГ-2 установка курсового пулемета ДТ сохранилась
Боевое отделение и установка вооружения во многом повторяли компоновку СГ-122. Гаубица М-30 подверглась небольшим изменениям в конструкции, кроме того, для удобства заряжания был установлен лоток. Более рациональная конструкция боевого отделения позволила разместить в машине боезапас на уровне тактико-технических требований – 40 выстрелов. Более крупной стала башенка над перископическим прицелом орудия. Несколько изменилась конструкция люка: он остался двухстворчатым, но при этом вторую створку сместили на кормовой лист рубки. Тем самым упростился выход экипажа, а также облегчилась загрузка боезапасов.
Еще одной особенностью переработанной СГ-122М стало то, что общая ее высота составила всего 2120 мм. Для снижения высоты гаубицу установили чуть ниже, сделав вырез в лобовой броне. Сама лобовая плита, как и требовалось в тактико-технических требованиях (ТТТ), имела толщину от 65 до 90 мм. Для сравнения, САУ У-35 имела толщину брони 45 мм.
Сзади хорошо видна створка люка рубки, облегчавшая загрузку боекомплекта
На Гороховецкий артиллерийский научно-испытательный опытный полигон (АНИОП) СГ-2 прибыла 4 декабря. Практически сразу появились проблемы, связанные с ремонтным шасси. На полигон машина поехала своим ходом, но после 5 километров пути начались серьезные неполадки с управлением. До полигона машину пришлось тащить на тракторе. Для ремонта с находящегося неподалеку завода №112 была выделена группа специалистов. С 4 по 11 ноября шло приведение шасси в порядок, но до конца неисправности так и не удалось устранить. В результате ходовые испытания машины не проводились, а объем огневых испытаний был сокращен до 235 выстрелов.
Все эти неприятности происходили на фоне куда большей проблемы. 2 декабря вышло постановление ГКО №2559, согласно которому завод №592 передавался из ведения НКВ в ведение Народного комиссариата танковой промышленности (НКТП) и преобразовывался в завод №40. Причиной тому стало переориентирование завода №38 на выпуск легкой САУ СУ-12. Другими словами, испытания СГ-2 проводились уже, скорее, для галочки. С учетом того, что на УЗТМ уже был освоен выпуск Т-34, выбор У-35 в качестве серийной средней САУ выглядел логичным. К тому же прибывшая чуть позже свердловская самоходка проблем с ходовыми испытаниями не имела.
Орудие на максимальном угле возвышения
Совсем другая картина стала вырисовываться в ходе изучения боевого отделения и испытаний стрельбой. Насколько успешно У-35 прошла испытания пробегом, настолько все плохо оказалось с ее боевым отделением. Комиссия прямым текстом назвала его конструкцию неприемлемой. Боевое отделение получилось тесным и местами даже опасным для расчета.
Совсем иной оценки удостоилось боевое отделение СГ-2. Его посчитали слишком низким (высоту требовалось поднять на 5 см), а низкое расположение панорамы вызывало некоторое неудобство работы с прицелом. Всего список необходимых исправлений включал 11 пунктов. Но общий вывод комиссии был сделан в пользу СГ-2, имевшей несомненные преимущества перед У-35. Выше оказалась и скорострельность: до требуемых 10 выстрелов в минуту довести ее не удалось, но 7–8 выстрелов – это не 5, как у У-35. В заключении комиссия потребовала произвести доработку У-35с использованием конструктивных наработок по СГ-2.
Если бы не отвратительное состояние присланного ремонтного шасси, то СГ-2 могла и выдержать испытания. Другое дело, что еще до начала испытаний решение о запуске У-35 в серию уже было принято. Сложись обстоятельства чуть по-другому, свердловская самоходка проиграла бы схватку с мытищинской. Правда, у детища Синильщикова в этом случае могли возникнуть проблемы с поставками шасси.
