История знает случаи, когда попытка улучшить конструкцию машины приводит если и не к ухудшению, то, как минимум, к весьма неоднозначным результатам. Яркий тому пример — судьба американского лёгкого танка M3A1. Хотя проведённая модернизация привела к улучшению некоторых его характеристик, благие начинания по усовершенствованию некоторых узлов танка имели весьма своеобразные последствия. Впрочем, обо всём по порядку.
Содержание:
Вслед за стабилизатором
История лёгкого танка M3A1 началась с пушки. Дело в том, что вооружение Light Tank M2A4и Light Tank M3 имело одну нехорошую особенность – очень высокое рассеивание при стрельбе на ходу. При ведении огня в движении в цель попадало всего 4% выпущенных снарядов. Подобные результаты не были чем-то экстраординарным для того времени, и особенно для лёгких танков. Но, в любом случае, особо стабильной для стрельбы базой Light Tank M3 и тем более Light Tank M2A4 явно не отличались. Ведь в их конструкции сравнительно небольшая масса сочеталась с высоким центром тяжести.
Решением проблемы стала разработка гироскопического стабилизатора Westinghouse, который был установлен в орудийную установку M23. Ещё одним нововведением стала переработанная танковая пушка M5E1, стандартизированная 14 ноября 1940 года как M6. Её конструкция заметно отличалась от противотанковой пушки M3, которая в своё время послужила базой для танковой пушки M5. Объединённые вместе, пушка M6 и установка M23 на испытаниях показали заметно лучшие показатели при стрельбе с ходу. Благодаря стабилизатору количество попаданий выросло до 40 процентов, что является очень приличным результатом. Правда, при этом появились другие проблемы. Дело в том, что у предыдущей установки, M22, имелась система точной доводки по горизонтали, а из-за появления стабилизатора её убрали. В результате возникла огромная проблема с наведением орудия по горизонтали, поскольку механизм горизонтальной наводки находился не у наводчика, а у командира (он же заряжающий). Эта проблема была решена путём введения гидравлического привода башни.
Испытания, проведённые на Абердинском полигоне, показали успешность идеи с гидравлическим приводом башни, но здесь же возникла ещё одна проблема. Дело в том, что расчёт башни не сидел в ней, а стоял. Под ногами членов экипажа находились укладки боеприпасов, а главное, высоко расположенный вал от двигателя к трансмиссии, прикрытый кожухом. Во время вращения башни командиру и наводчику приходилось по всему этому великолепию прыгать. Теперь же предстояло прыгать ещё быстрее, потому что гидравлический привод вращал башню быстрее ручного. Эта проблема была решена радикально: башня получила полик, на котором были размещены агрегаты гидравлического привода башни. Одновременно наводчик и командир получили сиденья.
Впрочем, появление в танке полика стало выбором весьма спорным, поскольку привело не только к решению старых проблем, но и к появлению новых. Прежде всего, внутреннее пространство в боевом отделении резко уменьшилось. Высоко торчащий вал никуда не исчез, потому полик оказался небольшим по высоте. В результате наводчик и командир американского танка опять были вынуждены, в полном соответствии с текстом военной присяги, стойко и мужественно переносить тяготы армейской службы. Об этом подробнее будет рассказано немного позже.
Одной только переделкой орудийной установки дело не обошлось. Для модернизированного танка была разработана башня D58101, которая лишилась командирской башенки, зато приобрела два люка. Командирская башенка оказалась мало востребованной, потому что командир располагался с другой стороны, а вот сменившие люки были очень полезными, особенно при эвакуации. Командир получил перископический смотровой прибор в крыше башни, а наводчик разжился перископическим прицелом. Установка зенитного пулемёта переместилась в заднюю правую часть башни, а её лобовой лист стал несъёмным. Стоит отметить, что впервые башни D58101 стали ставиться ещё на шасси лёгких танков M3, но в этом варианте у них не было ни полика, ни гидравлического механизма поворота башни.
Модернизированный подобным образом Light Tank M3 был стандартизирован под обозначением Light Tank M3A1. Машина, производство которой началось в мае 1942 года, по корпусу была очень похожа на предшественника, но некоторые изменения имели место. Прежде всего, военные отказались от двух дополнительных пулемётов, которые занимали место в надгусеничных полках и оказались малоэффективными. Их амбразуры закрыли заглушками, а благодаря высвободившемуся месту удалось разместить в танке рацию без сокращения боекомплекта. Уже в ходе производства при сборке корпуса стала применяться сварка, правда, в весьма ограниченных объёмах. Сваривались детали бортов подбашенной коробки, приварными были выполнены и петли люков. На более поздних машинах пулемётная амбразура с заглушкой осталась лишь на правом борту.
Век Light Tank M3A1 на конвейере оказался недолгим. Производство танка закончилось в январе 1943 года, за это время было выпущено 4410 машин с бензиновым мотором и 211 с дизельным. К слову, была попытка наладить производство M3A1 и со сварными корпусами из гомогенной брони. Такие танки предполагалось обозначить как Light Tank M3A2, но их производство так и не началось. Что же касается M3A1, то его звезда довольно быстро закатилась по вполне объективным причинам. В апреле 1942 года на заводе Cadillac началось производство Light Tank M5, который имел куда более удачную конструкцию корпуса, да и спарка автомобильных двигателей в качестве силовой установки оказалась более предпочтительной. На смену M3A1 пришёл другой танк на этой же базе, но про него поговорим в следующий раз.
На периферии
В отличие от Light Tank M3, его модернизированная версия дебютировала на фронте с американскими экипажами. В ходе высадки в Африке 1-я танковая дивизия имела в своём составе 158 Light Tank M3A1. Впервые эти американские машины пошли в бой против… французов. 9 ноября 1942 года в районе аэродрома Тафару в Алжире состоялся бой между французскими Renault D1 из состава 2-го RCA (Régiment de Chasseurs d’Afrique, «полка африканских охотников») и американскими лёгкими танками, прикрывавшими самоходные установки 75 mm M3 GMC. В ходе боя французы потеряли четырнадцать танков, американцы – один танк и одну САУ M3 GMC. Впрочем, уже вскоре лёгким танкам из состава 1-й танковой дивизии пришлось встретиться с гораздо более серьёзным противником.
26 ноября 1942 года 1-й батальон 1-го танкового полка столкнулся с немецкими танками из 190-го танкового батальона, входившего в 90-ю лёгкую моторизованную дивизию. Лёгкие танки при поддержке M3 GMC атаковали колонну Pz.Kpfw.III Ausf.J и Pz.Kpfw.IV Ausf.G, двигавшуюся по дороге из Матеера в Тербурбу. Это был первый бой между американскими и немецкими танкистами. Попытка атаковать противника в лоб особого успеха не имела. Снаряды попросту отскакивали от лобовой плиты Pz.Kpfw.IV Ausf.G, которая была для пушки M6 слишком толстой. Ответным огнём оказалось подбито шесть Light Tank M3A1.
Тогда американские танкисты сменили тактику и атаковали врага с фланга. Это принесло результаты: немцы потеряли шесть Pz.Kpfw.IV и один Pz.Kpfw.III. Надо отдать должное танкистам из второй роты, которые в непростой ситуации смогли быстро оценить ситуацию и провести удачную атаку во фланг. На этом, впрочем, везение закончилось. В открытом бою американские лёгкие танки мало что могли противопоставить немецким средним. Особенно тяжёлые потери 1-я танковая дивизия понесла в феврале 1943 года, когда за неделю боёв лишилась половины танков. К тому моменту, впрочем, роль основного лёгкого танка американской армии перешла к Light Tank M5, а для его предшественника дорога в Европу оказалась закрытой. По крайней мере, в составе американских частей.
Совсем другая ситуация складывалась на другой стороне земного шара. В отличие от африканского и тем более европейского театра боевых действий, на тихоокеанском фронте танки устаревали очень медленно. Связано это было, прежде всего, с тем, что японская танковая промышленность не поспевала за остальным миром. По этой причине «Ха-Го», разработанный ещё в середине 30-х годов, до сей поры оставался основным японским танком. Да и средние «Чи-Ха» даже на момент появления на фронте были далеко не передовыми машинами.
Определённый отпечаток на применение танков накладывали и специфичные природные условия тихоокеанского театра боевых действий, в которых часто воевать могли разве что лёгкие машины. Похожая ситуация ситуация имела место и в Бирме. В этих условиях лёгкие американские танки ранних выпусков прожили долго, поскольку противник у них был сопоставимый.
Дебютировали Light Tank M3A1 на тихоокеанском фронте в июне 1943 года. К тому моменту Light Tank M3 были окончательно выведены из состава американских войск, а в июле армия отказалась от дизельных M3A1. Совсем другая ситуация сложилась в корпусе морской пехоты. Здесь были гораздо более заинтересованы в дизельных танках, менее подверженных риску заглохнуть в ходе высадки и хуже горевших. По этой причине морпехи старались получить машины с дизелями Guiberson T-1020–4. В качестве места для дебюта новых танков морской пехоты выступили острова Нью-Джорджия в архипелаге Соломоновых островов. С этой поры и вплоть до середины 1944 года M3A1 активно использовались как морской пехотой, так и армией. Участвовали они и в штурме атолла Бетио, запомнившегося большими для американской морской пехоты потерями.
Американские машины вполне успешно могли бороться с японскими танками, но чаще всего их противниками становилась пехота. Против неё лёгкие танки оказались не самым эффективным средством, поскольку фугасное действие 37-мм снарядов было сопоставимо с ручной гранатой. Возникла вполне здравая идея переделать танк в огнемётный. Первый такой танк был подготовлен в октябре 1943 года. Вместо курсового пулемёта на нём установили огнемёт, бак которого разместился в правой надгусеничной полке. Но такой вариант танка был признан не особо удачным.
Сомнительный успех первого огнемётного танка на базе M3A1 привёл к разработке в феврале 1944 года другой машины, известной как Satan. Строились такие машины в условиях полевых мастерских, поскольку объёмных трудозатрат переделка не требовала. С танка снималась пушка и немного переделывалась орудийная маска, в которую устанавливался английский огнемёт Ronson. Экипаж машины сокращался до двух человек – механика-водителя и командира. Первый такой огнемётный танк был испытан 15 апреля 1944 года, и по итогам испытаний корпус морской пехоты заказал 24 Satan. Двенадцать танков ушло во 2-ю дивизию морской пехоты, ещё двенадцать — в 4-ю дивизию. Использовались они в боях довольно долго и эффективно.
Хуже прежнего
Первые Light Tank M3A1 прибыли в Советский Союз в конце 1942 года. Всего было поставлено 340 танков этого типа. Сколько их при этом прибыло, точно определить невозможно, поскольку в документах они идут как М3л, то есть никак не выделяются на фоне Light Tank M3. За январь 1943 года прибыло 165 танков, из них 125 было поставлено по южному пути. Месяцем спустя пришло всего 37 танков, и объём поставок продолжал стремительно снижаться. В апреле поступили последние танки этого типа, всего за 1943 год прибыло 255 M3A1. Производство Light Tank M3A1 в США закончилось. Впрочем, были и другие причины, почему эти американские лёгкие танки перестали поступать по программе ленд-лиза.
Незамеченным для Главного автобронетанкового управления РККА (ГАБТУ) новый вариант лёгкого танка M3 не оказался. Уже в декабре 1942 года танк с регистрационным номером U.S.A. W-3011743 прибыл на полигон Научно-исследовательского испытательного института бронетанковой техники (НИИБТ Полигон), вновь переместившийся в Кубинку. Проходила эта машина под обозначением «М-3 Легкий выпуска 1942 года».
Интересно, что по описанию танка наши специалисты определили командиром наводчика, в то время как у американцев командир совмещал свои обязанности с ролью заряжающего. Судя по всему, и в войсках командир советских М3л также был наводчиком. Помимо новой башни и частично сварного корпуса, специалисты НИИБТ Полигона обратили внимание на дополнительный масляный фильтр, а также термостат. Удостоился их внимания и дополнительный зарядный агрегат, который американские инженеры разместили под полом башни.
Прибытие модернизированного танка советские специалисты посчитали отличным поводом для проведения зимних ходовых испытаний. Всего с 18 декабря 1942 года по 21 февраля 1943 года танк прошёл 929 километров. На первом этапе было пройдено 369 километров, из них 172 км по шоссе, 75 по проселку и 122 по бездорожью. На заснеженном шоссе максимальная скорость танка достигла 59, 2 км/ч. Машина показала среднюю скорость по шоссе 45,2 км/ч, по проселку 27 км/ч и по заснеженной целине 22,3 км/ч, при этом расход топлива составил 130, 217 и 252 литра на 100 км пути соответственно. По снежной целине машина могла идти на 3-й передаче, для движения на более высокой передаче уже не хватало мощности двигателя. Резино-металлические траки сыграли с танком злую шутку: при заезде в канаву машина не смогла выехать из неё, поскольку оказалось недостаточным сцепление гусениц с дорогой. А при повторении попыток покинуть канаву произошёл сброс левой гусеничной ленты.
Позже ходовые испытания продолжились со шпорами, установленными на каждом траке. С ними танк прошёл 391 километр, из которых 234 километра по шоссе, 97 по проселку и 60 по заснеженной целине. Максимальная скорость снизилась до 39,6 км/ч, а средняя – до 33,4, 23,4 и 19,8 км/ч соответственно. Подрос расход топлива – до 184 литров на 100 км на шоссе, 260 по проселку и 316 по целине. Выяснилось, что шпоры улучшают сцепление с дорогой, но при этом, помимо повышения расхода топлива, наблюдалась тряска. Кроме того, был пройден 169 км по шоссе со шпорами, установленными по 5 шпор на ленту. При уменьшении количества шпор тряска заметно снизилась, при этом проходимость осталась на приемлемом уровне.
Впрочем, главными отличиями «М-3 Лёгкого выпуска 1942 года» была новая башня и переделанное боевое отделение. Вот на этом месте у испытателей возник целый ряд вопросов. В своё время автору статьи довелось побывать внутри башни Light Tank M3A1, и впечатление осталось не из приятных. Возникло подозрение, что башню спроектировали для карликов с очень длинной и подвижной шеей, поскольку другому человеку с другой комплекцией работать с телескопическим прицелом невозможно. Конечно, при росте 192 см жаловаться на слишком низкое боевое отделение танка не очень корректно, но, как выяснилось, выводы автора о боевом отделении американского лёгкого танка во многом совпали с вердиктом, вынесенным испытателями НИИБТ Полигона.
Расположение телескопического прицела советские специалисты признали крайне неудачным, потому как он находился слишком низко и далеко. Кругового обзора с места наводчика не обеспечивалось. Масса претензий возникла и к механизмам поворота башни. С одной стороны, время полного оборота башни уменьшилось с 52 до 16 секунд. Но помимо скорости, важным для наводки параметром является и точность. А вот с этим у гидравлического привода башни имелись проблемы. Что же касается ручного поворота башни, то неудобное расположение механизмов поворота, наличие люфта и неудобная поза быстро утомляла наводчика.
Не лучше обстояли дела и у заряжающего. Доступ к боекомплекту оказался затруднён, согласно отчёту, заряжающему для выполнения его обязанностей требовалась помощь остального экипажа. Разнесённые по разным бортам блоки радиостанции тоже особого энтузиазма не вызвали.
Единственное, что вызвало неподдельный интерес у специалистов НИИБТ – это стабилизатор. Испытания показали, что он обеспечивает прицельную стрельбу с хода со скорострельностью 5–7 выстрелов в минуту. Стоит отметить, что стабилизатор с американского лёгкого танка стал основой для разработки советских стабилизаторов.
Общие выводы по итогам испытаний оказались следующими:
«1. По своим тактическим и эксплуатационным данным танк М3 – легкий выпуска 1942 г. равноценен М3 легкий выпуска 1941 г.
2. Теснота размещения экипажа в боевом отделении, неудобство расположения механизмов наведения и наличие люфтов вооружения снижают боевые качества танка.
3. Гидравлический механизм поворота башни из-за недостаточной чувствительности не обеспечивает точной наводки пушки на цель.
4. При стрельбе с хода гироскопический стабилизатор повышает скорострельность пушки до 5–6 выстрелов в минуту и увеличивает меткость огня.
5. Незначительные по величине размеры шкалы углом прицеливания перископического прицела затрудняют корректировку и пристрелку по целям.
6. Телескопический прицел установлен низко, пользоваться им для стрельбы из спаренной установки невозможно.
7. Доступ к боекомплекту, расположенному в боевом отделении неудобен. Доступ заряжающего к боекомплекту, уложенному в нишах подбашенной коробки танка, затруднен и требуется помощь остального экипажа для подачи боеприпасов».
Условия работы экипажа были признаны ухудшившимися, критике подверглись и маленькие по размеру люки башни. Хотя в отчёте этого не указано, не самыми удачными были и рукоятки открывания боковых смотровых приборов. Длинные и торчащие в районе головы, они вполне могли стать причинами травмы командира и заряжающего. В целом боевые качества новой модификации американского лёгкого танка были признаны худшими, чем у предшествующего М3л.
Несмотря на столь нелестную оценку, танки новой версии оказались долгожителями. Дебютировав на Северном Кавказе в конце 1942 года, Light Tank M3A1 продолжали исправно служить до 1945 года. Участвовали эти легкие танки и в печально известном десанте у Южной Озерейки 4 февраля 1943 года, где была потеряна матчасть 563-го отдельного танкового батальона. Воевали они как в танковых бригадах, так и в танковых полках, прикреплённых к кавалерийским дивизиям. В отдельных частях они прослужили до самого конца войны.
