Взгляд Василиска. 18.
Даже стоящие на больших кораблях мины, не всегда способны с одного удара отправить на дно крейсер или броненосец, что уж тут говорить об оружии маленьких катеров. Полученная пробоина была, конечно, серьезным ударом для «Ицукусимы», но отнюдь не смертельным.
Водонепроницаемые переборки не были разрушены и, хотя поврежденный отсек принял не менее трехсот тонн забортной воды, дальнейшего ее распространения можно было не опасаться. Впрочем, вести бой с береговой батареей, имея подводную пробоину, тоже было не самым умным делом и командир крейсера капитан первого ранга Нарт с разрешения адмирала, приказал дать задний ход. Пятясь, японский флагман отступил и это, наверное, спасло жизнь нашему герою. Артиллеристы «Ицукусимы» были полны решимости не допустить повторной атаки и открыли плотную, хотя и беспорядочную стрельбу. И хотя большинство выпущенных ими снарядов лишь бесцельно взбаламутили воду в бухте, катер великого князя пару раз едва не перевернуло поднятыми ими волнами. Догнать уходящего противника на древней посудине, нечего было и думать, и потому Алеша решил сосредоточиться на спасении кого еще можно. Подойдя к полузатонувшему, но, тем не менее, удачно отстрелявшемуся, суденышку с «Победы» они подняли на борт едва живого Ренгартена и еще двоих чудом уцелевших матросов.
— Ваше скобродие, — обратился к командиру, один из пошедших в ним добровольцев. – А давайте возьмем катер на буксир?
— Не дотащим, — нерешительно ответил великий князь.
— Авось дотащим!
— Ну, хорошо…
Между тем японцы, будто испугавшись отчаянного сопротивления русских моряков, оставили в покое дымящийся порт и двинулись прочь. Как позже выяснилось, посланные великим князем солдаты и железнодорожники достигнув Порт-Артура, подняли тревогу. Поняв, что происходит Макаров, поднял свой флаг на «Баяне» лично повел на выручку Дальнего крейсера и миноносцы. Для вражеских дозорных, выход русских кораблей не остался не замеченным, но столь стремительного броска они явно не ожидали. Через два часа полного хода четверка быстроходных крейсеров была перед входом в Талиенваньский залив и разогнав огнем японские номерные миноносцы, заняли позицию у прохода в минных полях.
Адмирал Катаока оказался в сложной ситуации: его флагман был подбит, а броненосец имел недействующую артиллерию главного калибра. Единственный достоверно известный ему проход в минном поле был надежно перекрыт «Баяном» и «Аскольдом». В принципе, возможность подхода русских крейсеров рассматривалась при планировании операции, и для ее парирования рядом был сосредоточен шестой боевой отряд Того-младшего, но вот того что они подойдут все, японцы просто не ожидали. Ни один из входящих в шестой отряд легких крейсеров не был достойным противником даже для богинь, и теперь они отходили преследуемые по пятам «Новиком», «Боярином» и миноносцами. Впрочем, отступать им пришлось недолго. От Элиотов им навстречу шли «собачки» адмирала Дева, поддерживаемые «Асамой», и теперь русским пришлось развернуться и уходить.
Тем временем «Баян» лениво перестреливался с «Хасидате» и «Мацусимой» через минное поле. Обе его восьмидюймовки были куда скорострельнее монструозных японских пушек и перешедший на «Мацусиму» Катаока чувствовал себя неуютно. Впрочем, после недолгой перестрелки русские крейсера вдруг дали полный ход и отбежали в сторону, освободив своему противнику проход. Было видно, что они ведут огонь по подходящим японским кораблям и адмирал решил что пора.
Первым вперед двинулся «Чин-Иен», артиллеристам которого наконец-то удалось ввести в строй одну из башен главного калибра. Следом за ним шел «Мацусима», «Хасидате» и имевший заметный крен на правый борт «Ицукусима». Чуть отставая от них, шел обгоревший «Фусо» и оставшийся невредимым «Сайен». Увы, уйти без потерь им не судилось. То ли поврежденная «Ицукусима» слишком отклонилась от курса, то ли какую-то шальную мину сорвало с минрепа, но когда казалось, что опасность уже миновала, взрыв грянул у левого борта японского крейсера, как раз напротив пробоины, оставленной миной с русского катера. На этот раз легко отделаться у японцев не получилось. Вода, хлынувшая внутрь корабля, быстро достигла котельного отделения, и загасила топки, лишив разом поврежденный корабль хода. Трюмные механики еще какое-то время продолжали борьбу за живучесть, но повреждения оказались слишком значительными и бывший флагман третьей эскадры стремительно погрузился в воду прямо посреди прохода в минном поле. Глубина здесь была невелика, так что единственная мачта крейсера оставалась торчать из воды, и на нее торопливо карабкались немногие не успевшие попасть в шлюпки.
***
— Докладывайте, Алексей Михайлович, — обратился Макаров к великому князю, на собранном им тем же вечером совещании.
Алеша решительно поднялся с места, чем едва не вызвал смешки у присутствующих. Так уж случилось, что, уже вернувшись на берег, он оступился и крайне неудачно упал. Серьезных травм, впрочем, избежать удалось, но скулу великого князя теперь украшал дивно отсвечивающий перламутром синяк. Задержись он дома, верный Прохор или Кейко возможно нашли бы способ скрыть его под пудрой или каким другим косметическим средством, но, увы, Алеша переодевшись тут же отправился на эскадру.
— Портовые устройства, мастерские, доки и стоящие в них миноносцы значительного ущерба не понесли, — начал он. – Огнем противника поврежден один плавкран и потоплено две портовые шаланды. На батареях ранено восемь человек нижних чинов и вышло из строя одно орудие. В городе разрушено несколько зданий и погибло трое и ранено шестеро обывателей. Среди рабочих КВЖД потерь нет, если не считать трех контуженых. Потеряно два катера из четырех, один впрочем, можно отремонтировать. В мастерских сейчас этим занимаются. Один экипаж потерян полностью, из второго удалось спасти мичмана Ренгартена и двоих нижних чинов.
— Что у вас, — обратился Макаров к Шельтингу сидевшему рядом с Алешей с перевязанной головой.
— «Бобр» и «Разбойник» погибли, — глухим голосом начал тот, — «Джигит» получил серьезные повреждения и восстанавливать его, особого смысла нет. Потери восемь офицеров, включая капитана второго ранга Киткина, и сорок шесть нижних чинов.
— Каковы потери японцев?
— Береговые наблюдатели утверждают, что при взрыве на мине погиб «Ицукусима». На «Чин-Иене» не действовали обе башни, а на «Фусо» бушевал пожар.
— Плохо, господа! – Подытожил Макаров, — мы безвозвратно потеряли три корабля, а японцы один.
— Все же, Степан Осипович, — попробовал возразить Ухтомский, — боевая ценность японского крейсера куда выше, чем всех наших старичков.
— А, — отмахнулся тот, — что наши, что их, просто хлам плавучий! Людей вот жалко, ну и «Бобра». Без него всего три канонерки осталось.
— Войны без потерь не бывает, — назидательным тоном заявил присутствующий на заседании великий князь Кирилл Владимирович, — а его императорское высочество, вне всякого сомнения, проявил похвальную распорядительность и немалую храбрость!
— Мы не оспариваем храбрость великого князя Алексея Михайловича, — прервал его излияния Макаров, — а лишь пытаемся проанализировать ситуацию, с целью недопущения подобного впредь.
— Боюсь, что не могу согласиться с вашей оценкой кузен, — снова поднялся Алеша. – В организации обороны порта допущено много досадных промахов, которые мне теперь вполне очевидны. Несмотря на храбрость матросов и офицеров, японское нападение едва не окончилось катастрофой, ответственность за которую возлежала бы на мне…
— Я полагаю, вы слишком строги к себе, — остановил самобичевание великого князя адмирал, — вряд ли наличными у вас силами можно было распорядиться с большей пользой, чем это удалось вам. Плохо лишь, что это было импровизацией, а не заранее обдуманным и принятым планом. Тогда бы возможно, противник понес большие потери, а мы меньшие. Вашу идею с задымлением порта и акватории я нахожу гениальной, а вот организация атаки минных катеров, к сожалению никуда не годится. Что впрочем, не отменяет проявленного офицерами и матросами героизма. Всеподданнейший доклад его величеству будет отправлен в самое ближайшее время, и я полагаю, они не останутся без награды.
— Нам надо, наконец, решить, — вступил в разговор молчавший до сих пор Вирен, — следует ли нам и дальше использовать ремонтные мощности Дальнего, или следует перевести их по возможности в Порт-Артур?
— Доки в Артур не перетащишь, — вздохнул Макаров.
— Тогда Дальний следует лучше укрепить.
— А вот это правильно, поскольку Алексей Михайлович у нас человек занятой, то поручить это следует другому человеку. Владимир Владимирович, — снова обратился он к Шельтингу, — вы можете взять это на себя?
— Конечно, я сейчас как раз организую подъем уцелевших орудий с «Бобра» и «Разбойника». Их можно использовать для устройства батарей закрывающих проходы.
— Было бы неплохо обследовать место гибели «Ицукусимы», — оживился Алеша, — вдруг с нее тоже можно снять пушки.
— Блестящая мысль, кузен, — поддержал его Кирилл. – Было бы забавно, стрелять по японцам из их же оружия.
— Как японцы вообще узнали о проходах? – спросил Макаров.
— Если позволите господа, — поднялся скромно сидящий до сих пор в сторонке Микеладзе.
— Прошу, Александр Платонович.
— Предварительное расследование показало, что японские шпионы могли наблюдать за постановкой мин и таким образом понять, где для них оставлены проходы. Они, разумеется, знали о готовящемся нападении и заблаговременно нарушили телеграфную связь между Порт-Артуром и Дальним. Все это говорит о хорошей координации действий нашего противника и его прекрасной организации.
— Ерунда! – с апломбом заявил великий князь Кирилл, — эдак точно место не определишь, подорваться можно…
— Так они и подорвались, — парировал жандарм, — на обратном пути! А вот когда туда шли, то, по показаниям наблюдателей пустили вперед пароход, а когда он прошел, пошли за ним.
— То есть передачу японцам карт минных постановок вы исключаете?
— Я не исключаю ничего, ваше превосходительство, — пожал плечами Микеладзе, — однако пока говорить о предательстве, оснований нет. Если бы японцам передали всю карту, то они могли бы уйти другим проходом, а не ломиться мимо наших крейсеров.
— Откуда вы знаете о другом проходе? – нахмурил брови Макаров.
— А что, разве его нет? – улыбнулся в бороду жандарм, — я господа – кавказец. В минах я, возможно, ничего не понимаю, но вот о тайных тропах, скажу без ложной скромности, знаю все!
— Хорошо господа, все свободны! А вы Алексей Михайлович задержитесь на минуту.
Когда все вышли, адмирал подошел к Алеше и присел рядом с ним.
— Прошу прощения, у вашего императорского высочества, — начал он, — но мне показалось неуместным выговаривать члену августейшей фамилии в присутствии других. Я не ставлю вам в вину недостатки в обороне, к сожалению, войны без потерь не бывает. Но я крайне недоволен вашим поведением во время боя. Что подвигло вас отправиться в атаку на минном катере?
— Возможно, пример вашего превосходительства, — пожал плечами Алеша.
— Тогда были совсем другие обстоятельства, — строго сдвинул брови Макаров. – И я командовал минным транспортом, а не портом. Вам ведь известно, какая операция предстоит нашему флоту в ближайшее время, а так же ваша роль в ней? Вы не имеете право собой рисковать!
— Каюсь, Степан Осипович, — повинился Алеша, — думал, все пропало, хотел…
— Жизнь подороже продать? Не одобряю-с! Вы мне живой нужны! Опыта у вас действительно маловато, но вот решимости и инициативы на троих, а это иной раз поважнее будет. Вы готовы к предстоящей экспедиции?
— Нищему собраться – только подпоясаться, — улыбнулся великий князь.
— Прекрасно, рекомендую вам сегодня ночевать на «Ангаре». Вы не совсем здоровы, и там вам будет спокойнее, к тому же на «Баяне» и без того тесно. Завтра ваш отряд двинется в путь.
— Уже завтра?
— Да! Но это знаю только я, Вирен и теперь вы. Вам нужно время для устройства личных дел?
— Нет, я готов отправляться немедленно.
— И домой не заедете?
— Нет, и без того на берегу засиделся. За вещами пошлю вестового.
— Как знаете.
— Степан Осипович, я посылал вам рапорт…
— Да я читал, но сейчас ничего не могу вам сказать. Вот вернетесь и обсудим.
— Есть!
Когда Алеша вышел от адмирала, тот расстегнул мундир и присел на диван. Безразличие по отношению к рапорту великого князя было довольно неискренним. Алеша ни много ни мало усомнился в действенности русских снарядов и предлагал произвести сравнительные испытания с целью разрешить свои сомнения. Впрочем, гнева у заслуженного адмирала тоже не было. В свое время он предлагал провести подобный опыт, но ему отказали, сославшись, на отсутствие средств*, а вот сейчас… сейчас опыты можно будет и провести, особенно если это будет оформлено как инициатива члена августейшей фамилии. Нет, Макаров нисколько не сомневался в превосходных качествах русских снарядов, разработанных, кстати, при его участии. Но провести испытания было бы все равно полезно, хотя бы для ознакомления артиллеристов с качеством своего оружия. Просто как-то это несвоевременно…
— Эх, Алеша, Алеша, — вздохнул адмирал, — хорошо что ты о снарядах думаешь, а не о балете**. За одно это тебя адмиралом стоит сделать! А может быть со временем и генерал-адмиралом!
———————————-
*Реальный факт. Чиновники морского ведомства сочли чрезмерной сумму в 70 000 рублей необходимых на испытание снарядов. Впоследствии эта копеечная экономия стоила России проигранной войны.
**Генерал-Адмирал Великий князь Алексей Александрович, действительно куда больше интересовался балетом, нежели своими прямыми обязанностями.
***
Ваньку в то утро разбудили рано. Несносный Архипыч, проворонивший накануне хозяина, никому не дал покоя и едва не силой вытолкал поутру со двора Прохора и кофишенка. Впрочем, камер-лакей, хотя и поворчал на старого матроса, сильно перечить не стал и бросился заводить воняющую бензином колымагу.
— Чего брать то с собой? – поинтересовался Ванька, едва справившись с зевотой.
— Винтовку возьми, морячок ряженый, — пробурчал в ответ Архипыч.
— Чего бы это? – недоверчиво протянул Прохор.
— Того это, — огрызнулся старик, а потом неожиданно добавил: — Беду чую!
Надо сказать, что старый матрос никогда прежде не был замечен в предчувствиях, предсказаниях и тому подобных делах. Камер-лакей хотел было уже поднять его на смех, но затем передумал и велел кофишенку.
— Ваньша, ну-ка метнись за винтовкой, де револьверт не забудь!
Парень тут же забежал в дом, чтобы через минуту вернуться с казачьей берданкой и револьвером в кобуре. Винтовку эту подарил Алеше отец, когда он был еще маленьким. В доме великого князя Михаила Николаевича все было подчинено строгой дисциплине, а сыновья его с младенческого возраста считались состоящими на действительной военной службе. Помимо всего прочего, это выражалось в том, что мальчики, одетые в форму, изучали ружейные приемы, могли быть назначены в караул или даже поставлены под ружье за непослушание. Но, поскольку его младший сын был с рождения не очень крепок здоровьем, управляться с тяжелой винтовкой ему было трудно, поэтому он и подарил ему винтовку казачьего образца, которая была легче и не имела штыка. К слову, это было единственное послабление, сделанное ему строгим отцом. Сам Алексей Михайлович, как и большинство артиллеристов, все, что было калибром менее трех дюймов, за серьезное оружие не считал, однако подарок отца хранил и всюду возил с собой.
Получив оружие, Архипыч тут же перекинул портупею с кобурой через плечо, зарядил берданку и устроившись поудобнее крикнул Прохору:
— Ну чего застыл, трогай!
Самобеглая коляска, чихнув, выпустила облако черного дыма и бодро побежала по кривым улочкам старого города. Ванька, немного обидевшись, что ему не дали никакого оружия, нахохлившись, сидел на задней скамейке и глазел по сторонам. Впрочем, дорога ему была знакома до мельчайших подробностей и вскоре он заскучал. В таких случаях на помощь кофишенку всегда приходила его фантазия. Скоро, подумалось ему, Алексей Михайлович получит под команду самый большой броненосец и поведет его на подлого врага, а его непременно возьмет с собой, потому как Архипыч уже старый, так что какой с него толк! В тяжелом бою они одолеют супостата, а когда хозяина ранит, то Ванька его спасет и получит за это георгиевский крест. Тут парень немного задумался, потому что Алешка всегда был добр к нему и, наверное, ничего хорошего в том, что его ранят, нет. С другой стороны если его не ранят, то отчего же его спасать? Так и не решив, за что именно его наградят крестом, парень вдруг понял, что они стоят.
— Чего случилось? — спросил парень.
— Ослеп, тля худая, — беззлобно ругнулся старый матрос, — глянь, столбы валяются!
Действительно, несколько стоящих вдоль дороги телеграфных столбов были подпилены какими-то злоумышленниками. Поглядев на оборванные провода, Прохор с Архипычем переглянулись и поправили оружие.
— Вот что Ваньша, — велел кофишенку камер-лакей, — я править буду, а ты по сторонам смотри, да упреди ежели чего…
В этот момент из-за ближайшего холма прозвучало несколько выстрелов, один из которых сбил с Прохора кожаный картуз. Тот не будь дурак, тут же упал, схоронившись за машиной, не забыв пихнуть продолжающего столбеть Ваньку.
— Пригнись, убьют еще!
Выдернув из кармана свой бульдог, он выстрелил в сторону холмов и снова пригнулся. Ответом ему был целый рой пуль взбивших пыль вокруг автомобиля.
— Арихипыч, ты там живой? – крикнул камер-лакей старому матросу.
— Не дождешься, — отозвался тот.
— А чего не стреляешь?
— Почему, не стреляю – стреляю! – Медленно проговорил старик и действительно выстрелил.
Чей-то истошный визг тут же возвестил им, что Архипыч не зря так тщательно целился.
— Эй русике, сдавайтесь! – крикнули им из-за начавши
начавшие окружать машину хунхузы, — а то мал-мал будем башка резать!
— А вот вам! – выругался в ответ Прохор, — ишь чего надумали, облизьяны.
— Дайте и мне револьверт, — попросил Ванька чувствовавший себя совершенно беспомощным в приключившейся с ними заварухе.
— Сиди уж, Аника-воин, — отмахнулся от него старый матрос, — еще зацепит ненароком, что я тогда твоему отцу скажу.
Неизвестно чем бы еще кончилось дело, но к оборонявшимся у автомобиля слугам, пришла выручка. Далеко разносившиеся звуки перестрелки привлекли внимание оказавшихся неподалеку саперов и командовавший ими офицер, послал нескольких солдат во главе с унтером, узнать что происходит.
Хунхузы, оказавшиеся между молотом и наковальней, кинулись было наутек, но сбежать посчастливилось далеко не всем. Двоих из них тут же подстрелили Прохор с Архипычем, а третьему, совершенно ошалевшему, и выскочившему прямо на них камер-лакей ловко дал в зубы, отчего тот растянулся во весь рост на пыльной дороге.
— Кто такие? – спросил у слуг подбежавший унтер.
— Служащие его императорского высочества, следуем по его приказу в Дальний.
— А это кто?
— Так, а мы почем знаем? Напали…
— Понятно, а что со столбами?
— Так они, поди, и подпилили, нехристи!
— Тьфу ты пропасть, — выругался унтер, — нам же эта морока их назад ставить и достанется!
— Такое уж ваше дело служивое, однако, за то что на выручку пришли, благодарствуем.
— Да не за что, а чего это у вас течет с антамабили вашей?
— Где?
— Да вот же…
— Ах, ты же господа бога душу… — выпалил раздосадованный Прохор, — радиатор прострелили черти узкоглазые!
— И чего теперь?
— Отъездились! Лошадь надо чтобы до ремонту отволочь…
— Вот же пропасть, а как же теперь в Дальний попасть?
— Не знаю, Архипыч, вот ей богу не знаю! Пешком тут верст двадцать осталось, быстро не дойдем, да и машину бросать без пригляду не годится.
— Вот что, постреленок, ну-ка собери у дохлых китайцев винтовки, да будешь охранять, пока мы у местных лошадь наймем или купим. Ненадежное дело эти механизмы, лошадка то всяко лучше будет.
— Темный ты человек, Архипыч!
— А чего с этим делать? – робко спросил кофишенк показывая на хунхуза отправленного в нокаут Прохором.
— Был бы бычок-четырехлетка, — задумчиво проговорил Архипыч, — с него бы после Прошки самое время шкуру снимать, а так чего уж, пусть лежит!
— Как же это, — почти простонал, потрясенный парень, — он же только кулаком…
— Это Ваньша называется бокс. Французский! – Пожал плечами камер-лакей, — да, чего ты малахольный! Живой он, вяжи его нехристя, жандармам потом сдадим. Вот чего ты старый мальца пугаешь.
***
«Ангара» не зря приглянулась в свое время адмиралу Алексееву. Целая палуба роскошных кают первого класса позволяла с комфортом устроиться, привыкшему жить барином наместнику и его штабу, который впору было называть двором. Увы, планам его не суждено было осуществиться, и каюты стояли закрытыми, со строжайшим наказом никому ими не пользоваться. Разумеется, на великого князя эти ограничения не распространялись, и ему волей-неволей пришлость занять шикарные апартаменты и одному жить на палубе первого класса. Пока верный Архипыч мотался на берег за вещами своего хозяина, а несколько матросов наводили лоск в каюте, Алеша попытался хотя бы немного ознакомиться с кораблем. Огромный пароход был величиной с новейший броненосец, и обойти его за раз было непосильной задачей, но он просто хотел остаться один. Великий князь не зря отказался заезжать домой, он очень хотел и одновременно боялся увидеть Кейко. Когда он пропахший порохом и со свежей ссадиной на лице появился дома, девушка бог знает что себе вообразила и кинулась ему на шею, лепеча какие-то нежности. Остальные слуги деликатно отвернулись и он как мог успокоил ее. В жизни Алеши прежде почти не было женщин, и он решительно не знал, что делать в такой ситуации. В конце концов, он решил, как испокон времен решали моряки: — «уйду в море, а там будь что будет!»
Впрочем, совсем оторваться от береговых забот у Алеши не получилось. Тем же вечером на «Ангару» нагрянул инженер Меллер. Прежде они знакомы не были, но живо интересующийся артиллерийским делом, великий князь много слышал об известном конструкторе — создателе станков для большинства современных морских орудий.
— Ваше императорское высочество, — начал разговор нежданный гость, — прошу прощения, что без доклада…
— Полно, Александр Петрович, оставьте эти церемонии для китайских мандаринов*, — остановил его многословие великий князь, — говорите, чем я могу вам помочь. У вас какая-то надобность в материалах со складов КВЖД?
— Нет, э ваше…
— Зовите меня просто, Алексей Михайлович.
— Благодарю вас, — поклонился Меллер, — нет у меня просьба личного характера.
— Слушаю вас.
— Я, собственно, по поводу автомобиля. Я слышал он пришел в негодность?
— Да, мои слуги попали в переделку и у машины прострелили радиатор или что-то в этом роде.
— Алексей Михайлович, а не отдадите ли вы мне ее?
— А зачем она вам?
— Да, в общем-то, затем же, зачем и вам. Надо много передвигаться по разным батареям, складам и прочим местам. В механизмах я разбираюсь и, полагаю, смогу починить.
— Да ради бога… хотя нет, так просто не отдам, но могу предложить обмен.
— Обмен?
— Именно так, я вам автомобиль, а вы мне один проект.
— Господи, какой еще проект?
— Морской пушки установленной на железнодорожную платформу.
— Простите, а зачем?
— Понимаете, уважаемый Александр Петрович, как выяснилось, вверенный мне порт имеет совершенно недостаточную защиту. Поставить батареи дело не быстрое, да и лишних пушек в Порт-Артуре нет. А вот если сделать передвижную батарею на железнодорожных платформах, она может быть там, где это в данный момент наиболее необходимо.
— Вам нужно, нечто вроде блиндированных поездов, которые применялись англичанами в их войне с бурами?
— Не совсем. Блиндированный поезд предназначен для охраны железнодорожного пути от разного рода диверсий. Ну и сам по себе он передвижная крепость. А я говорю о передвижной батарее, для поддержки обороны.
— Черт, — задумался инженер, — очень интересная идея! Как вы только до такого додумались… а какие пушки планируются к установке?
— Ну, я полагаю, что устаревшие морские пушки калибром до шести дюймов.
— Образца 1877 года?
— Да, другие достать будет затруднительно.
— Сразу, я вам не отвечу, но по предварительным прикидкам, девятифунтовки станут вообще без проблем. Платформы только надо будет усилить. Что касается более крупных орудий, то полагаю, для кругового обстрела нужны будут домкраты. Но принципиально, никаких затруднений я не вижу. Идея вполне реализуема. Кстати, вы напрасно отказываетесь от блиндирования. Хотя бы легкая противоосколочная защита не повредит.
— Замечательно, я сейчас напишу записку, чтобы мои люди передали вам автомобиль, ну или то, что от него осталось. Когда вы сможете представить проект?
— Черновые расчеты будут готовы через три дня, но хорошо бы провести испытания в натуре…
— Что же, значит, будет еще одна записка. Вы знакомы с инженером Сахаровым? Это мой товарищ, я отдам распоряжение, и вам предоставят платформу и первую же пушку какую только смогут снять с затонувшего клипера. Я, очевидно, некоторое время буду занят на эскадре, но как только освобожусь, непременно ознакомлюсь с тем, что у вас получится.
———————
*Мандарин. – Китайский придворный чиновник.
На следующий день Макаров снова вывел эскадру на внешний рейд для обучения эволюциям. Поскольку шнырявшие ночью японские миноносцы вполне могли накидать мин, впереди шел тралящий караван. В последнее время, это стало обычной практикой и никого уже не удивляло. Как оказалось предосторожности были отнюдь не излишними, и тральщикам Лощинского удалось вытралить и расстрелять на пути броненосцев два рогатых сюрприза. Японские крейсера, как обычно следили, за выходом своих врагов, а их русские визави едва выйдя на рейд, кинулись их прогонять. Впрочем, было одно отличие. Обычно этим занимались «Новик» или «Боярин» с миноносцами, но сегодня на разведчиков двинулись «Баян» с «Аскольдом». Те не понаслышке зная об их скорости и мощи, решили не рисковать и поспешно ретировались. Увидев, что горизонт чист, Макаров приступил к выполнению второй части своего плана. Забитая углем, так что грузовая марка почти ушла под воду «Ангара» дала полный ход и сопровождаемая «Боярином» резво пошла на зюйд. Никто на эскадре не знал о планах командования, потому уход крейсеров стал для матросов и офицеров полной неожиданностью. «Как это? Куда? Зачем?» — Гадали они, провожая взглядами уходящие корабли, но стоящий на мостике адмирал хранил молчание.
— Что происходит? – выбрался на мостик немного растрепанный великий князь Кирилл Владимирович.
— Учения, ваше императорское высочество, — бесстрастно отозвался боцманский сын ставший волею судьбы, командующим флотом.
— Ах, учения, — пробормотал августейший начальник отдела его штаба, — это хорошо! А где Алешка? Ему бы понравилось…
— Я держусь такого же мнения, — усмехнулся в бороду Макаров.
Алеше, стоявшему в этот момент на юте «Ангары», действительно нравился грозный вид идущей в кильватерной колонне эскадры. С волнением наблюдал он за громадами броненосцев, остававшимися за кормой. Крейсера же тем временем уходили дальше и дальше. Скоро к ним присоединились «Баян» с «Аскольдом» и заняли место впереди вооруженного транспорта. А «Боярин», напротив побежал вперед, охраняя маленькую колонну от нежелательного внимания.
Время для прорыва было выбрано идеально. Недавно базировавшиеся во Владивостоке крейсера совершили второй выход в море с начала войны. По большому счету он был таким же безрезультатным, как и первый, но заставил-таки японское командование обратить на него внимание. Следуя указаниям из Токио, адмирал Того приказал второму боевому отряду отправиться для противодействия русским. Главными последствиями этой экспедиции был обстрел Владивостока с моря и то что в решительный момент у Того было под рукой только два броненосных крейсера, а не шесть. Так что, когда выяснилась пропажа русских кораблей, послать за ними в погоню было просто некого. Через два дня Камимура присоединился к главным силам, но время было упущено. Отряд Вирена проскользнул Желтое море практически незамеченным и подобно эфиру растворился в океане. Но что самое удивительное, впоследствии выяснилось, что уход «Ангары» остался совершеннейшей тайной для японской разведки. Сначала на ее пропажу просто не обратили внимания, затем решили, что транспорт зачем-то перевели в одну из прилегающих бухт и направили на поиск миноносцы.
— Не желаете ли кофе, Алексей Михайлович, — вывел великого князя из задумчивости Ванькин голос.
— Лучше бы чаю, — машинально ответил тот, но тут же поправился, — хотя, давай кофе!
Мальчишка со всех ног кинулся выполнять распоряжение хозяина, но едва завернув, тут же налетел на Архипыча, без разговоров схватившего его за ухо.
— Сколь раз тебе говорено, байстрюк, Алексей Михайлович он тебе дома! Его императорское высочество во дворце, а на корабле их высокоблагородие!!!
— Ай-ай-ай! – заверещал Ванька, — прости Архипыч, я больше не буду! Запамятовал я, пусти больно!
— То-то что больно. Чего тебе господин капитан второго ранга велел?
— Так что их высокоблагородие, велели кофе приготовить! – гаркнул кофишенк, встав во фрунт.
— Ну, ведь можешь, когда хочешь! Ладно, дуй, тля худая.
— Воспитываете, Никодим Архипович? — немного подобострастно спросил его подошедший боцман.
— А куды деваться, если ты мышей не ловишь? – сердито отозвался пользующийся безусловным авторитетом на корабле старик.
— А чего, я? – развел руками тот, — он же их императорского высочества слуга!
— Дурак ты Пашка! Я тебе что, за Ваньку толкую? Хотя и его еще учить и учить. Ты лучше посмотри на своих матросов, язви тебя через бушприт! В них морского то, только что форменки, да бескозырки! А сними их вылитые мужики, хоть к сохе определяй.
— Не травите душу, Никодим Архипыч, сами, поди, знаете какой на транспорты народ отправляют. На, убоже, чего нам не гоже. Эти еще что, мужики они и есть мужики и хоть работать заставить можно, а бывает, что чуть не с арестантской роты направят или социалистов каких! Тогда совсем труба дело.
— Эх, Пашка, — вздохнул старый матрос, — да кабы я знал, что с тебя такой хреновый унтер получится, я бы тебя еще в первом походе за борт определил!
— Грех вам так говорить, Никодим Архипович, — обиделся боцман, — мы к вам со всей душой. Пришли на вечерню мурцовку* пригласить…
— Еще я мурцовки вашей не хлебал!
— Ну и рому для хорошего человека найдется. Со всем нашим уважением!
— Рому говоришь… ладно, приду.
Тут надо пояснить один момент. За годы службы старик привык, что в кампании хочешь, не хочешь, а чарку тебе нальют. Пока служил молодому великому князю на берегу, с этим проблем тоже не было. Что-что, а адмиральский час соблюдался свято. А вот на «Ангаре» куда его хозяин попал почти что пассажиром, фактически вольнонаемному вестовому великого князя винная порция не полагалась, что приводило старого морского волка в тоску. Алеша же по простоте душевной, об этом обстоятельстве совершенно не подумал, оплатив стол своих слуг из кают-компании. И, дело даже не в водке! Просто раз в день, в адмиральский час, вся команда собирается у ендовы, где каждый, получив от баталера заветную чарку, опрокидывает ее в луженую глотку и, крякнув от удовольствия, отходит в сторону. Каждый. Кроме Архипыча. Вроде он и не моряк уже.… Так что приглашение от боцмана, для него дорогого стоило. Значит, его еще помнят, еще уважают… значит он еще в строю.
————————
*Мурцовка. – Разновидность холодного супа. Ну и повод собраться.
А в это время в далеком Владивостоке, вывел в море кр
крейсера только что прибывший адмирал Иессен. По-хорошему, конечно, для начала требовалось ознакомиться с местными условиями и с отрядом и будь назначен командующим кто-нибудь другой, так бы, наверное, и случилось. Но Иессен совсем еще недавно командовал одним из крейсеров отряда – красавцем «Громобоем» и хорошо знал, как отряд, так и все местные обстоятельства. Первые два выхода не доставили четверке русских крейсеров славы, поскольку единственными их жертвами оказались два маленьких каботажных парохода, но теперь их экипажи были полны решимости исправить это досадное недоразумение и нанести коварному врагу решительный удар.
И такая возможность, вскоре им представилась. Вырвавшись из запертого со всех сторон Японского моря узким Сангарским проливом, Иессен устроил настоящую охоту на торговых путях противника. За первые же несколько дней в русские сети попало два японских парохода и три нейтрала. Японцев, не мудрствуя лукаво потопили, как и американца идущего с грузом хлопка в Осаку. Англичанина шедшего в балласте пришлось отпустить, а датчанина везущего на острова железнодорожное оборудование из уважения к вдовствующей императрице* топить не стали, а отправили во Владивосток, высадив на нем призовую команду. Известия о том, что русские пиратствуют на входе в Токийский залив, взбудоражило все мировые биржи. Японские акции стремительно рухнули вниз, а у их противников напротив поднялись. Страховые компании тут же задрали цены, и вслед за этим до совершенно неприличных размеров вздорожал фрахт. Его императорское величество Муцихито, узнав обо всех этих обстоятельствах выразил свое монаршее неудовольствие и адмиралу Камимуре вновь пришлось покинуть объединенный флот и кинутся на поиски коварного врага посмевшего нарушить покой страны Ямато.
———
Вдовствующая императрица Мария Федоровна, в девичестве была датской принцессой Дагмар.
Но всего этого наш герой не знал, поскольку отряд Вирена шел не заходя в порты и соответственно не получая никаких известий. «Боярин» за время похода дважды ловил нейтралов с военной контрабандой и их команды после утопления отправлялись на «Ангару». Будучи гостем на корабле великий князь не имел постоянных занятий. Его деятельная натура всячески протестовала против подобной праздности, но когда он вздумал напроситься стоять вахту как прочие офицеры, Сухомлин деликатно спросил, как он это себе представляет и скосил глаза на погоны. Алеша проследил за его взглядом и покраснел. Действительно он был в одном звании с командиром крейсера и выше любого другого офицера, включая старшего. Тогда он с молчаливого согласия артиллериста взялся за обучение его подопечных. Комендоры на вспомогательный крейсер действительно были собраны с бору по сосенке и знали свое дело, как бы это помягче сказать, не очень хорошо. Великий князь с энтузиазмом принялся за дело, и вскоре его подопечным небо показалось с овчинку. Учения следовали одно за другим, наводчики постоянно тренировались в определении расстояний на глаз, опознавании силуэтов противника, а подносчики снарядов совершенствовались в своем искусстве. Затем Алеша объявил, что в бою часть комендоров может выйти из строя и посему надо учить и прочих членов команды. Наконец, он добился, чтобы на кораблях отряда устроили стволиковые стрельбы. Вирен, припомнив как «Баян» с «Цесаревичем» во время перехода в Порт-Артур буксировали друг для друга буйки, решил, что подобное упражнение будет полезно и здесь. Теперь крейсера поочередно буксировали мишени для своих товарищей, и артиллеристы получили, таким образом, необходимую практику.
Один из относительно безветренных дней был посвящен угольной погрузке легких крейсеров. Постоянно рыская вокруг отряда «Боярин» изрядно растратил свой и без того не великий запас. Дело это оказалось совсем не простым. В русском флоте прежде не тренировались делать это в открытом море, и потому работа заняла вдвое больше времени, чем рассчитывали.
— Как вам зрелище? – спросил Алешу Сухомлин, глядя как отваливает от борта «Ангары» очередной тяжело груженный кардифом* барказ.
— Да уж, матросам можно только посочувствовать, — заметил в ответ великий князь.
— Конечно, лучше заниматься этим на стоянке в защищенной бухте, но, как говорится, за неимением гербовой пишут на простой.
— А еще лучше тренироваться таким вещам загодя. Мы столько времени готовились к крейсерской войне, а как коснулось, так оказалось, что ничего не умеем и не к чему не готовы. А ведь наш нынешний противник совсем не Англия.
— Ну, нашли чем удивить, Алексей Михайлович, быть не готовой к войне, это обычное состояние России. Такая уж у нас планида**…
— Вот так всегда, как где какой непорядок, так сразу виноваты кто угодно, но только не мы. Татаро-монгольское иго, англичанка гадит, теперь вот еще планида у нас не такая!
— Да вы ваше императорское высочество, просто карбонарий! В Италии подобными идеями заразились? – засмеялся командир Ангары.
— Ну, уж нет, — улыбнулся Алеша, — вот уж если где порядка еще меньше чем в нашем отечестве, так это в Италии.
— Вы думаете? А я вот люблю Италию!
— Я тоже люблю к тому же, как вы знаете, долго жил там, но… понимаете, одно дело величественные руины античности, или высокая культура Возрождения, прекрасные храмы Ватикана и роскошные палаццо*** знати, а другое повседневная жизнь. И поверьте, она там совсем не сладкая, иначе итальянцы не бежали бы искать счастья в обеих Америках.
— Вы так говорите, будто жили в каких-нибудь трущобах в Неаполе.
— Нет, конечно, но бывать приходилось не только в богатых виллах. А что это нам сигналят с «Баяна»?
— Эй, на вахте, спите?
— Никак нет, ваше высокоблагородие! Так что сигналят: — «Прекратить погрузку. Быть готовыми дать ход!»
— Очевидно, Роберту Николаевичу, тоже не нравится организация погрузки.
— Может быть, ему, похоже, вообще мало что нравится.
— Это верно, — снова засмеялся Сухомлин, — не представляю, как они с Эссеном уживаются!
— Ничего страшного, — пожал плечами Алеша, — если для пользы дела, то уживутся.
— Да неудивительно, что Вирен настоял, чтобы вы были нашим гостем.
— Что простите?
— А вы не знали? Черт, проговорился. Ну да ладно, что уж теперь, Роберт Николаевич был категорически против вашего участия в экспедиции.
— Почему?
— Не обижайтесь, но у вашего императорского высочества просто талант находить неприятности. Хотя, справедливости ради, нельзя не заметить, что вы умеете блестяще их преодолевать.
— Не так уж и блестяще, — вздохнул тот.
— Вы о последнем визите японцев в Дальний? Да полноте! При тех силах, что у вас были, никто бы не добился большего успеха.
— Успеха?
— Конечно! Посудите сами, вражеское нападение отбито с потерями. Город и порт практически не пострадали. Чего же вам более?
— Но мы тоже понесли потери…
— Войны без потерь не бывает! Это первое. К тому же что за потери? Старые калоши, которые и так собирались разоружить. К слову затонули они не глубоко, и снять уцелевшие пушки будет не сложно. Это второе!
— А что будет и третье?
— Всенепременно! Потопленная «Ицукусима» куда более ценная боевая единица сама по себе, да еще и была японским флагманом. Так что вы напрасно себя мучаете, этот бой — несомненная победа!
— Вы полагаете?
— Я знаю это наверняка!
— Но Степан Осипович…
— Пенял вам за плохую организацию? Правильно делал, служба у него такая! Вам он в узком кругу фитиль ставил, чтобы рвения к службе добавить, а на совещании флагманов хвалил-с!
— Право неожиданно…
Боже, какой же вы Алексей Михайлович еще р… неопытный. Если никто из господ офицеров вечером не материт своего флагмана, значит, день прожит им зря. А уж если этого не случается после недельного плавания, стало быть, адмиралу пора в отставку.
— Вы серьезно?
— Абсолютно! Да взять хоть наших комендоров, вы полагаете, им очень нравятся ежедневные учения, устроенные вашими стараниями? Черта с два!
— Но ведь в бою…
— Вот после боя, те, кто выживут, вам спасибо может и скажут. Но пока гром не грянет, мужик, а матросы наши суть те же мужики, не перекрестятся! А пока они только ропщут и, слава богу, что втихомолку.
— Неожиданно.
— А что вы хотели? Матросы, они ведь как дети, только причиндалы большие! Вы думаете, дети хотят учиться? Ничего похожего и в свое время вы в этом убедитесь. Дети хотят птифур***, игрушку и погулять. Матросы, в общем, тоже самое. В смысле, выпить, бабу и чтобы увольнительная не кончалась. А для того чтобы и те и другие учились их надобно заставлять. Да-с! Но что самое скверное, большинство офицеров ничуть не лучше матросов, только им вместо водки Мум**** подавай и мамзель почище, а так никакой разницы!
—————————
*Кардиф. – Боевой уголь, добывался в Англии.
**Планида. – Судьба.
***Птифур. – Сорт пирожных.
****Мум. – Сорт шампанского.
Как не бескрайне море, но рано или поздно любой корабль приходит в порт назначения. В этот раз, правда, крейсера пришли не в порт, но в небольшую бухту около островов Рюкю, где и была назначено рандеву с отрядом Вирениуса. Здесь на стоянке русские корабли смогли без помех пополнить запасы угля и дать небольшой отдых экипажам. Конечно, отдых без схода на берег, это не совсем отдых, да и бдительности терять было никак нельзя, но все же стоянка, есть стоянка. «Боярин» с «Аскольдом», правда, продолжали ходить в дозоры и не без успеха, но на то они и разведчики. Впрочем, на третий день удача им изменила. «Боярин» наткнулся на английский пароход, шедший в Вейхавей. Груз и документы у него были в полном порядке, так что утопить или конфисковать его никакой возможности не было. Однако отпустить означало немедля выдать местоположение русских крейсеров врагу, так что пришлось пароход задержать и проводить в бухту. Впрочем, нет худа без добра и на англичанина перевели моряков с потопленных прежде контрабандистов. Английский капитан каждый день решительно протестовал против своего задержания и вскоре так допек Вирена, что тот был готов его потопить вместе со всем экипажем и прочими пассажирами. К счастью, внимательно слушавшие эфир радисты услышали в эфире позывные отряда Вирениуса и отвлекли русского командира от кровожадных мыслей. Повинуясь приказу командующего «Аскольд» ринулся навстречу и через четыре часа на горизонте появились знакомые силуэты. Редко когда русские моряки встречали друг друга с таким воодушевлением как в тот раз. Громовые крики ура долго разносились над палубами и заставили заткнуться даже строптивых англичан. Наконец, подошедшие корабли бросили якорь и от «Баяна» и «Ангары» к «Ослябе» пошли шлюпки с Виреном на одной и великим князем Алексеем Михайловичем на другой. Так получилось что к трапу, спущенному с «Осляби» они подошли практически одновременно, и возникла заминка кому первому подниматься на борт. Но Алеша верный себе и своей скромности придержал гребцов и дал возможность командиру отряда высадиться первым. Тот, впрочем, не уступил великому князю в вежливости и поднялся наверх, только дождавшись своего флаг-офицера.
— Ничего не понимаю, — спросил Вирен у Алеши, едва они поднялись на палубу, — как здесь оказался «Николай*»?
— Это один из сюрпризов, о которых писал мой брат, — улыбнулся великий князь.
— А что будут еще?
— Непременно, но уже от Степана Осиповича.
— Господа, адмирал просит вас оказать ему честь, — обратился к ним вахтенный начальник.
———-
* Эскадренный броненосец «Император Николай I». – Устаревший броненосец, прошедший в 1901 году модернизацию. Последняя, к сожалению, не коснулась его артиллерии, и руководство морским ведомством в нашей истории долго не знало, куда его деть, пока не сделало флагманом Небогатова.
Подняв шум у берегов Японии, и осмотрев больше полутора десятков коммерческих пароходов, большая часть которых отправилась на дно, крейсера Иессена сделали решительный поворот и покинули неприятельские воды так же стремительно, как и появились. Напрасно Камимура день и ночь гнал свои корабли на перехват дерзкого врага, напрасно его кочегары, теряя сознания от утомления, кидали в ненасытные топки дорогой английский уголь. Эскадра-невидимка, так вскоре стали называть Владивостокский отряд, исчезла, как будто никогда не появлялась у берегов страны восходящего солнца. Хвастливые заявления в токийских газетах о том, что северные варвары сбежали, поджав хвост, едва на горизонте появились доблестные сыны Ямато, немного успокоили подданных микадо, но никак не могли удовлетворить американских и английских судовладельцев, резко придержавших свои корабли в портах до выяснения обстановки. Критично зависящая от поставок извне воюющая японская экономика вдруг болезненно ощутила их недостаток и правящие ей финансовые круги послали наверх острый сигнал о своем беспокойстве. Живой бог по имени Муцихито озабоченно нахмурил брови, и аналитики в штабах дружно наморщили лбы. Один вопрос волновал в эти дни всех японцев от императора, до последнего матроса: Где прячутся русские крейсера?
А они в этот момент подходили к островам Рюкю, где их ожидал объединенный отряд Вирениуса и Вирена. С подходом Иессена там собралась целая эскадра из двух броненосцев: «Ослябя» и «Император Николай I», пяти броненосных крейсеров: «Рюрик», «Россия», «Громобой», «Баян», «Дмитрий Донской», трех больших бронепалубных крейсеров: «Аскольд», «Богатырь», «Аврора» и один малый: «Боярин». Кроме того с ними было семь эскадренных миноносцев и пять транспортов, два из которых, «Ангара» и «Лена» вооружены. И никто кроме нашего героя получившего личные инструкции от адмирала Макарова не знал куда пойдет, и что будет делать эта сила, собранная в кулак рядом с подбрюшьем Японии.
Впрочем, как оказалось, великий князь Алексей Михайлович, тоже знал далеко не все. Выяснилось это на следующий же день, когда флагманы импровизированного отряда собрались в адмиральском салоне броненосца «Ослябя». Тут надо сделать небольшое пояснение: согласно правил прохождения службы в Российском Императорском флоте (равно как и в армии), было важно не только звание, но и дата производства в него. Именно с этого времени отсчитывался ценз и так называемое «старшинство». Так вот, хотя Карл Петрович Иессен и имел одинаковый чин с Андреем Андреевичем Вирениусом, но последний был произведен в него на два года ранее. Таким образом, Вирениус был среди собравшихся старшим. Именно поэтому флагманы и собрались на «Ослябе», а не на «России».
— Господа, — начал совещание великий князь Алексей Михайлович, — у меня пакет с приказом его превосходительства командующего Тихоокеанским флотом адмирала Макарова. Поскольку вероятность того, что мы сможем собраться в одном месте, была весьма невелика, ни содержание, ни само существование этого пакета не разглашалось.
— Вы так говорите, ваше императорское высочество, как будто вам известно, его содержание? – настороженно проронил Вирен.
— Да, Роберт Николаевич, более того он написан мною под диктовку Степана Осиповича.
С этими словами великий князь достал небольшой портфель и с громким стуком поставил его на стол. Все присутствующие смотрели на это действо с неослабевающим интересом, но лишь Вирен решился спросить: — что там такое тяжелое?
— Некоторым образом, кирпичи, — смутившись, ответил Алеша, отмыкая замок. – Это на всякий случай, чтобы можно было выкинуть за борт, не опасаясь, что он всплывет и попадет не в те руки.
С этими словами он достал из портфеля запечатанный пакет и, сломав на глазах собравшихся печати, вскрыл его. Находившийся в нем документ был приказом Макарова, всем кораблям импровизированного отряда идти в Порт-Артур, соблюдая максимальную осторожность. Надо сказать, что Степан Осипович с самого начала был противником разделения сил Тихоокеанского флота и воспользовался первой же возможностью, чтобы их объединить.
— А как же защищать Владивосток? – Немного растерянно спросил Иессен.
— Таков приказ, — пожал плечами великий князь.
На самом деле, Алеша был категорически не согласен с командующим в этом вопросе и не постеснялся высказать ему свою точку зрения. Он полагал, что выделение в отдельный отряд больших броненосных крейсеров было совершенно правильным решением. Не слишком подходящие, в отличие от своих японских визави, для линейного боя, они были превосходными рейдерами. Действуя на коммуникациях Японии, они могли до крайности осложнить ее положение и заставить Того разделить свои силы, чем облегчить задачу по овладения морем, для порт-артурской эскадры. Единственно, он полагал не разумным придавать этому отряду такой крейсер как «Богатырь». Быстроходный с хорошо защищенной артиллерией, он был куда лучше приспособлен для боя и мог бы составить с прочими быстроходными крейсерами сильный отряд, парировать который японцам было бы нечем. Заменить его во Владивостокском отряде вполне могли «Аврора» или «Боярин», но Макаров внимательно выслушав точку зрения своего флаг-офицера, все равно остался при своем мнении.
— Мне понятен приказ командующего, — заявил после недолгого раздумья Вирениус, — но, к сожалению, у меня другой приказ.
— Как другой? – удивленно переспросил Алеша.
— Извольте, — контр-адмирал взял со стола две телеграммы и подал их великому князю.
— Позволяю действовать по своему усмотрению. Собственной рукой его императорского величества, Николай. – Прочел растерянный флаг-капитан, — но это же …
— Еще не все, — мягко прервал его Вирениус, — читайте вторую.
— Настаиваю на скорейшем переходе во Владивосток. Генерал-адмирал Алексей Александрович.
— Как видите господа, у меня свой приказ и он вступает в прямое противоречие с приказом Макарова.
— Если на то пошло, у меня тоже есть приказ, — голосом Вирена можно было морозить свиные туши для камбуза, не прибегая к рефрижераторам, — Макаров приказал мне, во чтобы это ни стало провести в Порт-Артур «Смоленск» со снарядами для эскадры. И если это будет необходимым прорываться отдельно от остального отряда.
— Да такая возможность предусматривалась приказом из главного штаба, за подписью Рожественского, — согласился Вирениус, — если вы, Роберт Николаевич, возьмете на себя такую ответственность, то у меня нет возражений.
— А я намерен выполнить приказ Макарова, — решительно рубанул воздух Иессен.
— Не имею ничего против, Карл Петрович, — развел руками хитрый фин.
— Боже что за бред, — замотал головой от происходящей перед ним фантасмагории Алеша, — господа, но вы же понимаете, что это полная ерунда! Как можно перевести крейсера в Порт-Артур, а на их место отправить броненосцы?
— А как вы предполагаете прорываться в блокированный японцами порт? – с лица Вирениуса мигом слетела маска благодушия. – «Ослябя» едва может дать шестнадцать узлов, «Донской» с «Николаем» не более пятнадцати! У «Авроры» весь поход ломались машины, про миноносцы я вообще молчу! И вообще, у меня повеление его императорского величества…
— Может так тому, и быть, — задумчиво проронил Вирен, — мы с быстроходными крейсерами поведем «Смоленск». А ваши превосходительства пусть прорываются во Владивосток. Того почти наверняка отправил на перехват броненосные крейсера Камимуры. Если они где-нибудь в узком месте перехватят Карла Петровича, тому придется жарко, а с двумя броненосцами, пожалуй, и отобьются!
— А как же приказ Макарова?
— Это что же, — всполошился Вирениус, — отряд Камимуры сторожит проливы?
— Все шесть крейсеров, глубокоуважаемый Андрей Андреевич, — подтвердил Иессен, — мы, знаете ли, немного пошумели в японских водах. Так что идти лучше всем вместе, а мы идем в Порт-Артур!
— Боже, как мы с такой организацией собираемся победить в этой войне, — покачал головой великий князь, но его никто не расслышал.
Так ни о чем и не договорившись, Вирен и Иессен откланявшись отправились восвояси. Алеша же, немного задержался, чтобы повидаться с командиром «Осляби» Бэром, которого нашел на мостике.
— Добрый день, ваше императорское высочество, — поприветствовал тот его, едва завидев.
— Здравствуйте Владимир Иосифович, давно не виделись.
— Не так уж и давно, года еще не прошло.
— Разве? А мне иной раз кажется, что прошла целая вечность…
Прошлым летом, только что сдавший командование «Варягом» Бэр, взял отпуск по состоянию здоровья и отправился на два месяца в Италию, где они и познакомились. Трудно сказать, на чем они сошлись, но отношения у пятидесятилетнего капитана первого ранга и двадцатидевятилетнего великого князя были почти приятельскими.
— Что расскажете интересного, — поинтересовался у Алеши командир «Осляби». Скоро ли мы отправимся в Порт-Артур?
— Боюсь у вашего адмирала на этот счет совершенно другое мнение. Его манит ни внутренний бассейн и Ляотешань, а остров Русский и бухта Золотого Рога.
— Занятно, — нахмурился Бэр, — а давайте пойдем ко мне, и вы мне обо всем поведаете.
Через четверть часа повеселевший великий князь вышел из командирского салона и направился к свой шлюпке. Заждавшиеся его матросы хотели было грести к «Ангаре», но Алеша первым делом навестил «Аврору» и «Дмитрия Донского», а лишь затем вернулся на вспомогательный крейсер. Впрочем, там он долго не задержался и до темноты успел побывать на большинстве крейсеров Владивостокского отряда.
Неизвестно о чем беседовали Вирениус и Бэр, но на следующее утро адмирал созвал расширенное заседание, на которое пригласил еще и командиров крейсеров. Коротко обрисовав сложившуюся ситуацию, командующий отряда попросил господ офицеров высказаться. Первым слово взял командир «Боярина» светлейший князь Ливен.
— Господа, — начал он немного грассируя, — совершенно очевидно, что адмиралу Макарову лучше известна обстановка на театре боевых действий и его приказы имеют безусловный приоритет.
— Ваше мнение понятно, князь, — наклонил голову Вирениус, — кто еще хочет высказаться?
— В моем отряде, — отчеканил Вирен, — все придерживаются такой же точки зрения!
Решительные кивки Эссена, Сухомлина и представлявшего отсутствующего Граматчикова великого князя подтвердили его слова.
— Что нам скажут господа из Владивостока?
Тут мнения разделились, командир «Богатыря» Стемман, не слишком ладивший с Иессеном, считал, что переход в Порт-Артур, где скоростные крейсера можно будет объединить в один сильный отряд, был бы прекрасной идеей. Командир «Рюрика» Трусов находил, что от его старого крейсера было бы куда больше толку на вражеских коммуникациях. Дабич и … в свою очередь полагали, что прорыв в Порт-Артур и удар по японским торговым путям вполне можно совместить.
— Вы что скажете, господа, — обратился Вирениус к своим подчиненным.
— Порт-Артур, — твердо заявили Бэр и Сухотин.
— Моему старичку сейчас ни в бой, ни в рейдерство, — покачал головой Добротворский. – В Артуре хоть в брандвахты можно…
Вирениус задумался. Большинство присутствующих офицеров, однозначно высказалось за выполнение приказа Макарова, и с этим он не мог не считаться. С другой стороны, командир крейсера отвечает только за свой корабль, а с него спросят за весь отряд.
— Господа, — произнес он напряженным голосом, — я, вполне понимая свою ответственность перед государем императором, принимаю решение…
— Ваше превосходительство, — прервал его слова голос флаг-офицера, — радиограмма с «Аскольда».
— Что еще за радиограмма?
— Прошу прощения, ваше превосходительство, но я сам ничего не понимаю, однако позывные «Аскольда».
— И что же там, черт возьми?
— Шестигранник квадригой в полночь…
— Что?!!
— Там так написано, — растерянно проговорил флаг-офицер, — шестигранник в полночь…
— Позвольте господа, — вышел вперед великий князь.- Дело в том, что наши переговоры по радио совершенно не шифруются и потому я взял на себя смелость разработать несложный код. Если дежурный крейсер видит нейтрала, он передает название ягоды. «Малина» — один купец. «Смородина» — два…
— А если купцов четыре? – ошарашено спросил Вирениус.
— Крыжовник.
— Что крыжовник?
— Четыре купца обозначаются: «крыжовник».
— Черт знает что такое!
— Если легкие крейсера, — невозмутимо продолжал Алеша, — то передаются лошадиные упряжки. «Цуг» – пара, «тройка» — и так понятно, «Квадрига» — четверка.
— А как пять? – не без ехидства спросил флаг-капитан Вирениуса.
— «Тройка цугом», — улыбнулся великий князь.
— Да вы просто бог конспирации!
— К черту конспирацию, а что значит этот, как его… шестигранник?
— Броненосные крейсера обозначаются геометрическими фигурами. Один – «Точка», два – «Линия», три – «Треугольник».
— Погодите, это что же, к нам идут все шесть броненосных крейсеров Каммуры?
— Очевидно так.
— А что означает полдень?
— Представьте себе, что вместо компаса лежат часы*. Часовая стрелка показывает…
— Полночь означает с Норда? – прервал объяснения адмирал.
— Так точно.
— Что же понятно…. Я полагаю господа, мы сможем продолжить наш разговор несколько позднее. А пока отправляйтесь на свои корабли и готовьтесь к бою. Пертурбаций проводить не будем, ибо некогда, та
так что каждый командует своим отрядом. Роберт Николаевич ваши крейсера самые быстроходные. Посему ваша задача разведка и поддержка поврежденных кораблей. Вы Карл Петрович становитесь мне в кильватер. «Аврора», «Ангара» и «Лена» с миноносцами прикрывают транспорты. Вас Алексей Михайлович, я попрошу задержаться и, пока идет подготовка к бою, просветить моих сигнальщиков и радистов по поводу ваших шифров. А то черт знает что могло получиться.
Собравшие с удивлением смотрели на переменившегося на глазах Вирениуса и, откозыряв, отправились восвояси.
———
*Корабельные часы имеют 24часовой циферблат.
Алеша, оставшись на «Ослябе», употребил все свои силы, чтобы задержаться и пойти в бой на броненосце, а не наблюдать его со стороны с борта вооруженного транспорта. Адмирал, как ни странно, вполне понял его резоны и разрешил остаться в качестве пассажира. Краткое время пока поднимали пары в котлах, было употреблено, чтобы перевести с «Ангары» необходимые вещи и верного Архипыча с Ванькой. Примерно через полтора часа, русские корабли вытянувшись нестройной линией двинулись на встречу приближавшемуся противнику. Первым шел флагман Вирениуса «Ослябя». Однотипный с «Пересветом» и «Победой», броненосец-крейсер*, в отличие от обычных броненосцев, нес облегченный главный калибр из четырех десятидюймовых орудий, превосходящий впрочем, таковой у приближающихся японцев. Толщина брони его тоже была больше, чем у крейсеров Камимуры, но, к сожалению, защищала не весь борт. Следом за ним шел рангоутный** броненосец «Император Николай I», со старыми, но все еще мощными пушками и полным броневым поясом. Построенный во времена, когда главным оружием боевого корабля считался таран, он нес всего одну башню с двенадцатидюймовыми орудиями. Третьим шел еще один реликт уходящей парусно-винтовой эпохи «Дмитрий Донской». Перевооруженный новыми орудиями старый крейсер по-хорошему не стоило ставить в линию вообще, но за неимением гербовой пишут и на простой. За ним шли один за другим большие крейсера Иессена: «Рюрик», «Громобой» и «Россия». Отправлявшемуся на свой корабль Стемману, Карл Петрович приказал действовать вместе с крейсерами Вирена, чем заслужил удивленный взгляд командира «Богатыря» и благодарный от Вирена.
————-
*Броненосец-крейсер. – Так назывались эти корабли в проектном задании.
**Рангоутный. – То есть несущий полное парусное вооружение.
Навстречу им неумолимо двигалась шестерка броненосных крейсеров адмирала Камимуры. В отличие от русских, японские корабли были относительно однотипными и имели сходные характеристики и вооружение. Экипажи их были сплаваны и прекрасно обучены. Единственно в чем уступал вражеский отряд, это в идущих с ним легких крейсерах. Отряд адмирала Уриу отличившийся во время боя в Чемульпо с «Варягом», состоял в основном из устаревших кораблей. Однотипные «Нанива» и «Такачихо» когда-то отличились в войне с Китаем. Первым из них тогда командовал нынешний командующий объединенным флотом Хейхатиро Того. Увы, лучшие времена для них давно прошли и теперь они годились лишь на вторые роли. Затем шел один из первенцев современного японского судостроения «Акаси». То, что страна еще недавно не знавшая кораблестроения вообще, стала строить современные корабли, было конечно большим достижением, но как оказалось, русская поговорка «первый блин комом» справедлива не только к русским. Первые японские крейсера, откровенно говоря, вышли довольно убогими: маломореходные, с недостаточной скоростью и слабым вооружением. И наконец, четвертый — «Ниитака» был вполне современным и только что построенным. Когда этот плавучий паноптикум выставили против «Варяга» его прикрывал от возможных неприятностей большой броненосный крейсер. Но сейчас «Асаме», идущей вместе с остальными крейсерами Камимуры, было не до них. А русские артиллеристы на «Баяне», «Аскольде», «Богатыре» и «Боярине» уже присматривались к своим противникам сквозь прицелы.
О том, что русские прячутся среди множества островов архипелага Рюкю, Камимура узнал случайно. Досматривая коммерческие пароходы, командиры русских крейсеров не слишком обращали внимание на рыбачьи джонки. Архипелаг был присоединен к Японии не слишком давно и местные по большей части не испытывали теплых чувств к метрополии, но нашелся один, предупредивший своего знакомого владельца маленького каботажного парохода. Тот не желая угодить между жерновами противоборства двух империй, бросился подальше и на третий день достиг Окинавы. Там сообщили, что какой-то трехтрубный крейсер занимается досмотром нейтралов. Японский адмирал не зная, кого именно заметили рыбаки, «Боярина» или «Богатыря» решил, что в данный момент любое действие будет лучше бездействия и двинулся на перехват обнаглевших русских. В водах архипелага ему вновь повезло. Пятитрубный красавец «Аскольд» вышел прямо на его отряд, очевидно посчитав, что встретился с купцами. Быстроходный крейсер с легкостью оторвался от тихоходных кораблей Уриу, но показал куда надо идти. «Значит это не Владивостокские, а Порт-Артурские крейсера» — подумал Каммура, провожая взглядом стремительно удалявшийся русский крейсер. — «Тоже не плохо!»
Японцы резко прибавили ход и начали готовиться к бою. Предчувствия не обманули старого адмирала, и через пару часов он увидел дымы противника на горизонте. Хвала Аматерасу, русские не собирались уходить, пользуясь преимуществом хода, а напротив уверенно шли ему навстречу. Но что это?
— Ваше превосходительство, — удивленно обратился к нему вахтенный офицер, — третьим идет «Богатырь». Русские успели объединиться!
— А где же остальные?
— Дымы на горизонте. Это наверняка остальные крейсера из Владивостока!
— Что-то их больно много, — пробурчал, взявшись за бинокль Камимура.
Еще через час диспозиция прояснилась окончательно. Навстречу второму отряду шли два броненосца и четыре броненосных крейсера. А быстроходные крейсера русских, обойдя японцев по дуге, отрезали им дорогу к отступлению.
— Они что думают, я от них побегу? – рассвирепел японский адмирал, — да через час они пожалеют, что сами не бежали отсюда без оглядки!
Противники быстро сближались и скоро стоявший на мостике «Осляби» Алеша увидел, как японцы начали пристрелку.
— Какая дистанция? – удивленно воскликнул Вирениус, увидев всплески от снарядов, легших с небольшим недолетом.
— Восемьдесят кабельтовых, ваше превосходительство, — тут же доложили ему.
— Они стреляют на такие дистанции? – обратился адмирал к великому князю.
— И случается, попадают, — пожал то плечами в ответ, — впрочем, обычно они начинают с семидесяти.
— Серьезный противник, — покачал головой Бэр и обратился к старшему артиллеристу: — Мы можем ответить?
— Лучше подойти ближе, — буркнул Алеша, не понаслышке знавший, что родные братья «Осляби», «Пересвет» и «Победа» стреляют не слишком хорошо.
Получив приказ командира, старший артиллерист броненосца… не смутившись взялся за расчеты и через минуту их носовая башня начала отвечать. Их снаряды тоже легли с недолетом, и на какое-то время стрельбу пришлось задробить.
— Что-то ваши подопечные сегодня не в ударе, — немного насмешливо обратился к Бэру адмирал, — в Средиземном море они на стрельбах просто цирк демонстрировали, а тут…
— Ничего, скоро мы покажем номер не хуже, — не смутился командир.
— Ну-ну.
Сблизившись до шестидесяти кабельтовых, японские крейсера последовательно повернули на восемь румбов влево, как будто идя на пересечку русскому отряду.
— Они не очень любят бой на контркурсах, — заметил Алеша, — предпочитают параллельные.
— А мы как раз любим грудь в грудь, — осклабился Вирениус, — три румба вправо!
«Ослябя», немного довернув, повел за собой отряд, одновременно открыв огонь. Как оказалось, адмирал не зря так отзывался об артиллеристах броненосца. Стреляя с большой дистанции подопечный Бэра уже четвертым залпом добились попадания в шедший головным «Идзумо».
— Браво! – отозвался на этот успех адмирал, и обернулся к великому князю, — а вы ведь не ожидали, что я поведу отряд в бой.
— Честно говоря, нет, — не стал отпираться Алеша, — я полагал, что вы попытаетесь дать бой на отходе.
— Ну, был бы сейчас вечер, я бы так и сделал, пока они гнались за нами, глядишь и темнота наступила, а в темноте всякое может случиться. Все же у нас есть миноносцы, а у японцев, похоже, нет.
— Ваше превосходительство, — прервал их флаг-офицер, — не пора ли перейти в боевую рубку?
— Действительно, — поддержал его великий князь, — японские снаряды иной раз рвутся даже при ударе об воду и дают массу мелких осколков. Бывали случаи, когда доктора извлекали из раненых до полусотни таких гостинцев.
— Что же, вы человек более опытный в этом деле, — не стал спорить Вирениус, — пойдемте под защиту брони.
После нескольких неудачных маневров, Камимура понял, что выбранная им тактика вряд ли принесет плоды. Бой на дальней дистанции не давал ему реализовать преимущество в среднекалиберной артиллерии, к тому же мощные орудия «Осляби» доставали его корабли и там. Приходилось идти на риск и сокращать расстояние. Русским кораблям сразу стало жарче. Больше всего попаданий пришлось на долю русского флагмана, но броня надежно защищала его от вражеского огня. «Николай I» наконец смог подключиться к всеобщему веселью и его двенадцати и девятидюймовые орудия, хоть и неспешно, стали вносить свою лепту в общее дело. Старику «Донскому» приходилось несладко, но Добротворский отчаянно маневрируя пока избегал тяжелых повреждений. Большие крейсера Иессена, стойко держались под огнем противника, ожесточенно отвечая ему.
