Второе основание дома Романовых, часть I (Russia Pragmatica II)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Публикую дополнительный материал к своей альтернативе «Россия Прагматическая II», в котором будет рассказано про так называемое Второе основание дома Романовых. Рассказано будет о том, как знакомая нам и не самая успешная правящая династия Российской империи обновится, и какие люди будут стоять у истоков Романовых 2.0. Это первая из двух статей, посвященных теме.

Содержание:

Второе основание дома Романовых

Император Петр III и императрица Елизавета Фридриховна (Елизавета Фридерика София Бранденбург-Байрейтская)

Главная ветвь Романовых и ее производные, представителями которых являлись Алексей Михайло­вич и Петр Великий, умерла вместе с Елизаветой Петровной и свергнутым Иоанном III Брауншвейг­ским [1]. Оставшиеся ее представители были женщинами, и передавали судьбу династии в руки другим семьям. Новую правящую династию основали дочь Петра I, Анна, и представитель боковой ветви Романовых, потомок боярина Никиты Ивановича, Алексей. Это была целиком новая семья, со своими традициями, обычаями, предпочтениями и видением. Часть из них была перенята из семей супругов, но значительная часть была сформирована уже во время самого основания новой династии. И главную роль в этом сыграл Петр III, ставший первым императором из обновленных Романовых, установивший новые законы, традиции и правила игры. Реформировав общество и дворянство, он начал с собственных покоев и дворцов. Прежде всего, он окончательно утвердил фамильный герб (алый грифон со щитом), а также установил четкую титулатуру внутри семьи, установив правила употребления титулов цесаревичей, царевичей, великих князей и прочих. Куда более важной переменой стал акцент на воспитании детей. Этим отличались еще Анна Петровна и Алексей Михайлович, родители императора, которые посвятили много времени воспитанию детей, дав им не только хорошее образование, но и привив детям то, чего раньше у Романовых особо не наблюдалось – дружеские отношения внутри семьи и полную и безоговорочную ей верность. Вся Россия становилась их полем боя, дворянство – врагами, и потому следовало выступать или единым фронтом, или гибнуть по одиночке. Эти две черты – упор на воспитании детей и высочай­шая семейная лояльность, сходная с таковой у Габсбургов – сохранятся у новых Романовых вплоть до XXI века.

Интересной особенностью Романовых после 1762 года, которая не имела ранее аналогов в России, стало особое отношение к фамилиям, титулам младших сыновей и именам иностранных принцесс. По решению Петра III его братья, а затем и царевичи (не наследные сыновья) получали титулы великих князей, с титулярной привязкой к определенным городам или княжествам времен средне­вековой Руси. «Приписка» при этом была чисто номинальной, но великие князья при этом меняли также и свои фамилии, становясь Архангельскими, Смоленскими и прочими. По инициативе своих братьев позднее Петр III разрешит также в знак заслуг менять титулярное княжество, а значит и фамилии своих родственников, которым не светила корона империи. Так, Алексей Алексеевич стал великим князем Задунайским, а Михаил Алексеевич – Чесменским. Эта особенность сохранится и в дальнейшем. При этом получившиеся боковые ветви правящей династии формировали как бы отдельные роды, не именовавшиеся Романовыми, но при этом продолжали числиться император­ской семьей и родней царей. В будущем, когда мужчинам из боковой ветви придется жениться на цесаревнах, они будут возвращать свои изначальные фамилии Романовых. Также Романовы или великие князья, происходящие от них, с легкостью станут менять свои фамилии на более колорит­ные при переходе в другие страны. Так, ставшие болгарскими царями Романовы сменят свои фамилии на Асеней, греческие Романовы объявят себя Палеологами, и т.д. Отношение к именам иностранных принцесс, выходивших замуж за русских князей и царевичей, также изменилось, еще в 1740-х годах. Вопреки довольно надуманной традиции при крещении в православие менять имена принцесс, было решено позволить им сохранять свои изначальные имена, в результате чего Марии Кунигунды и Марии Елизаветы ставали просто Мариями, а Елизаветы Фридерики Софии именовали себя просто Елизаветами. Было даже разрешено не переходить принцессам в православие на тот случай, если они того пожелают, хотя это считалось и нежелательным.

Перемены затронули и многие другие династические аспекты, хотя, конечно же, главной переменой стала смена менталитета Романовых как таковых. Новые Романовы сильно отличались от старых, будучи более прагматичными, гибкими и националистическими в том понимании этого слова, которое могло применяться к XVIII веку. С одной стороны, они считали себя неотъемлемой частью Европы – но в то же время строили свою собственную империю, со своими законами, традициями и особенностями. Русский двор уже при Петре III начал сильно отличаться и от дворов предшественников, и от европейских, в том числе отсутствием чрезмерных трат на внешние атрибуты. Вместо строго сословной политики, с подавляющей ролью дворянства, был установлен просвещенный абсолютизм, и сделаны первые шаги к бессословному обществу и конституци­онализму. От старой династии Романовых не осталось почти ничего. Именно потому дату восхождения на престол Петра III считают датой Второго основания дома Романовых, и отмечают отдельным праздником как в кругу правящей династии, так и среди ее сторонников и поклонников. Сохранив былое название, новая династия изменила правила игры во главе государства, а затем и само государство, обеспечив его успешное развитие на будущее.

Император Петр III Алексеевич

Петр Алексеевич Романов был чрезвычайно разносторонним, многогранным и противоречивым человеком. Физически крепкий, внешне привлекательный, высокий, он привлекал к себе внимание уже с первого взгляда. Фирменный «взгляд василиска» мог пригвоздить на месте любого, на кого он обращался – даже прусский король Фридрих II, отличавшийся силой воли, признавался, что под этим взглядом ему становилось не по себе. А еще Петр отличался высокой степенью прагматизма, циничностью и крайней гибкостью поведения – когда требовалось, он мог быть честным и грубым, а уже через минуту начинал вести себя двулично и откровенно лгать, преследуя одному ему известные цели. Психологи современности до сих пор спорят касательно его диагноза – был он психопатом, или социопатом, или вообще страдал расстройством личности, или же был психически здоров, но отличался от окружающих своим способом мышления. Будь это обычный член общества, его бы ждала скандальная слава, но во главе государства это оказался крайне уместный и полезный человек. Ситуация становилась оттого удачнее, что своим холодным, лишенным лишних эмоций умом Петр III понимал всю ответственность за государство и целиком осознавал свой долг перед народом, не делая различий между людьми и их происхождением. Значение имели лишь польза для него, государства и реальная эффективность. Именно эти черты позволили ему сломать многие традиционные предрассудки и традиции, реформировать экономику и армию, а также сделать то, чего не удавалось никому ранее – раз и навсегда сломать хребет дворянству, превратив его из доминирующей политической силы в стране в обыкновенное служилое сословие. Вместо них государством управляла новая социальная группа чиновников, отличавшихся хорошим образованием и высокой эффективностью в делах управления. При этом царь приложил все усилия для того, чтобы создать систему не только образования, но и воспитания чиновников, делая их верными государственным идеалам и менее склонными к коррупции, чем дворянство. Созданная им система, модернизированная потомками, прослужит не одно столетие, позволяя России, имевшей объективно тормозящие развитие факторы, не только не отставать от Европы, но и быстрыми темпами догонять ее.

Увлечений у императора было великое множество. Помимо благотворительности, он занимался коллекционированием картин и скульптур, дав приют в Петрограде большому количеству людей творческих, не нашедших себе места в Европе. Одним из самых спокойных и безобидных его хобби были прогулки по столице, которые он совершал практически ежедневно, беря с собой нескольких спутников – супругу, любовницу, детей или соратников. Охрана государя при этом осуществлялась с помощью специальных дворцовых гренадеров, которые в таких случаях обычно одевались в штатское и следовали на некотором удалении за царем. Также Петр любил чтение, театральные выступления и музыку, хотя сам, в отличие от своего прусского «коллеги», играть на музыкальных инструментах не умел, утверждая, что это удел профессионалов, а он профессионал в совершенно других областях. А еще Петр Алексеевич любил…. Мечтать. Порой он предавался грезам в совершенно неуместное время, а иногда уделял им целые вечера, целиком погружаясь в собственные размышления. И если некоторые из этих фантазий были простыми и незатейливыми, то другие привели императора к формированию четкой государственной идеи и главного направления внешней политики на будущие годы.

Из всех идей Петра III две оказались наиболее живучими и популярными, и были без всяких сомнений приняты его потомками в качестве общегосударственных. Первая состояла в объединении под началом Российской империи всех территорий, которые ранее находились в составе средневекового Русского государства. Эта идея не была нова, и в том или ином виде поднималась и при предшественниках внука Петра Великого, но была слишком глобальна и недостижима, вдобавок часто смешивалась и замещалась иными идеями, вроде отошедшей при Петре III на второй или даже третий план концепции Третьего Рима. Последняя была оставлена церковникам, и использовалась лишь в качестве обоснования русского лидерства в православном мире, но основной государственной идеей отныне становилась идея о возрождении могущества Руси времен Рюриковичей. С подачи царя запустились исторические исследования, начали составляться трактаты, при дворе велись беседы, где все чаще упоминались русские князья как времен единой Руси, так и лучшие представители Рюриковичей времен раздробленности. Петр III уверенно шел к цели объединения всех территорий былого государства, и к 1796 году практически завершил этот процесс – вне границ России остались лишь Буковина, Галиция и Закарпатье, да западная часть Молдавии, которая была заселена преимущественно валахами и русской считаться уже не могла.

Вторая идея уже была надгосударственной, и заключалась в формировании единого общеславян­ского пространства во главе с Россией. Уже после смерти Петра III эти идеи получат название панславизма. Идее этой сам император посвятил несколько своих трудов, и всячески старался про­двигать ее в будущее, особенно на Балканах, заботясь о сербах, болгарах и черногорцах. Не чужой была ему и Польша – именно в разрезе своей панславистской политики русский царь позволил своим детям родниться с польскими аристократами, считая, что уж лучше так, чем связывать династию браками с раздробленной, своевольной и своеобразной Германией. В отношениях же с другими славянскими народами и государствами он сразу же установил определенное правило: не давать младшим управлять старшим (под старшей подразумевалась, конечно же, Россия), но и старшим нельзя излишне вмешиваться в дела младших, оставляя им как можно больше свободы, «дабы не делать насилия над народами и не отвращать их от союза». Включение всех славянских народов и народностей в Российскую империю при этом делалось не обязательным – Петр III вообще был против этого, исключение делалось лишь для восточных славян, и то лишь в рамках концепции восстановления Руси в ее максимальных средневековых границах. В дальнейшем именно по этим принципам и будет развиваться русская панславистская политика [2].

Не менее важным увлечением императора (помимо грез) были женщины. Если верить слухам, свою первую женщину великий князь Петр Алексеевич затащил в постель уже в 12 лет, и в дальнейшем был весьма активным игроком на любовных фронтах. Без особых проблем он мог соблазнить кого угодно, чем частенько пользовался, пытаясь получить ту или иную женщину в свое распоряжение. При этом он не выстраивал со своими любовницами долгих отношений, делая лишь крайне редкие исключения, и не требовал от них слишком многого. Кроме того, у него был своеобразный «кодекс чести» — не склонять к близости женщин против их воли, не пытаться покорить замужних женщин, если те счастливы в браке. В остальном мало что могло остановить царя, который умудрился затащить в свою постель и свою дальнюю родственницу, Елизавету Романову-Брауншвейгскую, и авантюристку Елизавету Разумовскую, выдававшую себя за дочь Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского, и после де-юре подтверждения ее прав считавшуюся его двоюродной сестрой. В 1763 году он посетил Речь Посполитую, встретившись в Варшаве с королем Августом III, а заодно и завязав короткий роман с Изабеллой Чарторыйской [3], которая станет его горячей сторонницей и главной связью русского императора с Фамилией, прогрессивной партией и будущим двигателем возрождения Польши. Многие дамы знатного происхождения из различных малых и больших государств стремились попасть ко двору русского царя лишь ради того, чтобы увидеть этого человека, о котором ходило столько слухов, а заодно и попасть к нему в постель, заслужив внимание со стороны одного из самых влиятельных мужей Восточной Европы. Но Петр III, даже увлекаясь подолгу некоторыми своими любовницами, никогда не подпускал их слишком близко и не одаривал слишком дорогими подарками, хоть и оказывал им иную поддержку за личный счет. Это были лишь мимолетные увлечения, то более, то менее продолжительные, и какими бы красивыми и манящими ни были любовницы императора, он всегда возвращался к своей законной супруге.

Семейная жизнь императора

Анна Барбара Олимпия Радзивилл, вторая морганатическая супруга Петра III

Женой Петра Алексеевича была императрица Елизавета Фридерика София Прусская, дочь Вильгельмины Прусской, любимой сестры Фридриха Великого [4]. Этот брак стал плодом одной лишь политики, причем его инициаторами были как императрица Елизавета Петровна, так и король Фридрих II. Для первой было важно закрепить свои интересы и влияние в Пруссии, которая так великолепно показала себя в ходе Первой и Второй Силезских войн, а Фридрих строил далеко­идущие планы на тесные связи с Россией, стремясь, прежде всего, выдернуть ее из союза с Австрией и Речью Посполитой. Кроме того, он знал великого князя Петра Алексеевича с детства, и уже тогда увидел в нем большой потенциал, сравнимый с его собственным – в глазах прусского короля будущий император России мог стать серьезным игроком, и такого крайне не хотелось видеть в качестве врага, а вот подобный союзник мог дать Пруссии очень многое. Так как своих детей у Фридриха не было, то он предложил русскому наследнику престола свою племянницу, Елизавету Фридерику Софию, которую он любил больше других, и которая в то время считалась самой красивой невестой Европы. Для заключения брака она перешла в православие, но по личному вмешательству Петра ей было разрешено самой выбрать, каким именем именоваться в России. Свадьбу сыграли в 1748 году, и молодые сразу же влюбились друг в друга. Великий князь после свадьбы на 8 лет если не прекратил свои похождения по любовницам целиком, то свел их к минимуму, ибо известны лишь две его связи с другими дамами за все это время. Вместе супруги проводили очень много времени, Елизавета быстро выучила русский язык и переняла нравы и обычаи русского двора, стремясь понравиться своим новым родственникам.

Увы, политика омрачала эти отношения, и вместе с началом Семилетней войны начались скандалы, сменяемые короткими периодами «перемирия», во время которых успели появиться на свет двое сыновей. В 1762 году великий князь стал императором, а в 1765 году в его семье родился последний ребенок, дочь Мария – и с этого момента супружеская пара фактически распалась. Петр стал жить своей жизнью, а Елизавета – своей. Любви между ними уже почти не было, но было уважение, и, что более важно – общие дети, которых они воспитывали вопреки всем конфликтам друг с другом. Кроме того, император, ведя достаточно распутную жизнь, продолжал держать своих любовниц на расстоянии от себя, оставляя место лишь для Елизаветы. В результате, перестав быть хорошими супругами, они стали неплохими друзьями, что оказалось проще и выгоднее им обоим. Императрица-пруссачка во всем поддерживала мужа, участвовала во всех важных церемониях, и стала достаточно любима в народе благодаря тому вниманию, которое оказывала народному образованию и благотворительности. Петр же всегда ставил ее в образец и неизменно поддержи­вал во всех начинаниях. В 1780 году императрица умерла, и царь искренне горевал, потеряв поддержку. На какое-то время он даже потерял свое привычное самообладание, стал несдержанным, грубоватым и агрессивным, что стали отмечать иностранные послы и приближенные.

Впрочем, достаточно быстро рядом с ним нарисовалась новая спутница жизни – бойкая и веселая Анна Барбара Олимпия [5], дочь Станислава Радзивилла, видного литовского политического деятеля. При всей ее кажущейся легкомысленности она была весьма образована, писала книги, часто собирала у себя общества интеллектуалов. Отец отправил ее ко двору русского царя, и не прогадал – та привлекла его внимание, а в 1783 году 53-летний император и вовсе заключил морганатический брак с 21-летней Анной Барбарой, которая оставалась верна только ему. Детей в этом браке не было, и он также оставался далеко не образцовым, но, как говорил сам Петр в последние годы своей жизни, его вторая супруга обеспечила ему мир и покой. Подарила она ему и значительное влияние на литовскую аристократию, которая перешла на его сторону в 1792 году, тем самым развалив Речь Посполитую. Дети Петра, будучи сверстниками Анны Барбары, приняли ее в круг семьи и стали с ней даже дружны. Лишь один цесаревич Павел подвергал ее частым нападкам, ссорился с отцом из-за мачехи и однажды даже попытался ударить ее, но был вовремя остановлен находившимся рядом братом. Это принесло напряжение в семью, но император его попросту игнорировал. В своем завещании он пожаловал Анне Барбаре пенсию и место проживания на выбор в любом городе Российской империи. Вдова предпочла остаться в Петрограде, где основала свой литературный салон, ставший чрезвычайно популярным не только в России, но и за ее границами, и продолжала оставаться его хозяйкой вплоть до своей смерти в 1811 году, сохранив хорошие отношения со всеми членами императорской семьи и даже умудрившись помириться с императором Павлом, который когда-то ее ненавидел.

Дети императора

Супруги детей Петра III: Александра Николаевна Репнина, Августа-Вильгельмина-Луиза Гессен-Дармштадтская, Мария Анна Чарторыйская, Тереза Чарторыйская, Август Казимир Чарторыйский

Одним из детских страхов Петра Алексеевича, будущего императора России, было рождение у него одних лишь дочерей, одна из которых могла бы стать императрицей. Несмотря на его хорошее отношение к женскому полу, он твердо считал, что женщина не должна править большим и проблемным государством, и правление его тетки – Елизаветы Петровны – лишь укрепило его в этом мнении. К счастью, детские страхи не подтвердились – у него родились пятеро детей, и лишь самый младший ребенок был девочкой, а все остальные являлись сыновьями. Это разрешило много проблем, включая династические, хотя и породило много новых – в частности, о поиске выгодных супругов для всех его детей. По иронии судьбы, несмотря на долгие и тяжелые размышления, трое из пяти его детей, за исключением цесаревича и старшего из царевичей, заключат браки с представителями польской аристократии, более того – принадлежащими к одной политической партии, Фамилии, что позднее воспримут как волевое решение императора, который принялся на практике продвигать свои идеи панславизма. Но на деле эти браки носили скорее случайный характер – лишь старшие сыновья, Павел и Михаил, женились по политическому расчету отца.

Цесаревич Павел (1753–1810) рос сложным ребенком. Он был не лишен ума, проявил хорошие способности к образованию, но был чрезмерно эмоционален и импульсивен, из-за чего постоянно конфликтовал с отцом. Приступы паники, гнева и прочих сильных эмоций сильно мешали ему в решении важных дел, из-за чего требовался кто-то, кто бы мог сдерживать его порывы. Изначально планировался его брак с Софией Марией Вюртембергской [6], но потом отец цесаревича решил, что его наследник должен жениться на русской княжне, Александре Николаевне Репниной, которая окажется единственной наследницей титулов и владений Репниных. Всего у Павла было 7 детей, включая цесаревича Александра.

Царевич Михаил (1756–1824), великий князь Невский с детства отличался слабым телосложением, которое плохо вязалось с его увлечением охотой. Также увлекался живописью и скульптурой, прославился как покровитель искусств. За исключением этих увлечений, не занимался практически ничем, так как не обладал для того адекватными способностями. Тратя большие средства на охоту и меценатство, жил в достаточно скромных условиях, любил путешествовать. С началом Наполеонов­ских войн стал выполнять дипломатические миссии в интересах своего брата и племянника. После Венского конгресса вернулся в Россию и остепенился, осев в Крыму вместе с семьей. Женился на Августе Вильгельмине Луизе фон Гессен-Дармштадтской [7]. Супругу свою он искренне полюбил, и та ответила взаимностью, хоть и была склонна к политическим интригам и, по слухам, состояла в тщательно скрываемых отношениях с цесаревичем Павлом. Семейная жизнь их вполне удалась, но была слегка омрачена долгим отсутствием детей. По слухам, виноватым в этом был Михаил Петрович. Причины указывались разные – что он «любится не как все», страдает импотенцией, или вообще является скрытым гомосексуалистом. С большим трудом великой княгине удалось дважды забеременеть – в первый раз родился мертворожденный мальчик, а во второй на свет появился крепкий здоровый сын, названный в честь императора Петром. Ему будет суждено поступить на флот и основать семейную традицию военно-морской службы, которой Невские будут неукосни­тельно следовать в течении двух столетий.

Царевич Петр (1759–1827), великий князь Киевский считался любимым сыном своего отца, так как больше всего походил на него своими манерами, внешностью и характером. Не любил лишнее внимание со стороны других людей, вел себя достаточно нелюдимо, почти всегда находясь в своих покоях или в уединении в любом другом месте. Тем не менее, ему суждено будет стать единствен­ным человеком, который сможет контролировать непредсказуемый характер своего брата Павла, и который сможет воспитать своего племянника Александра в нужном ключе. В 1777 году, по случаю совершеннолетия, получил титул великого князя Киевского. Женился на Терезе Чарторыйской [8], дочери Изабеллы Чарторыйской, известной польской политической фигуре своего времени. В браке у них родились 5 детей, 4 дочери и единственный сын Петр, который продолжит династию Киевских, основанную его родителями.

Царевич Александр (1760–1818), великий князь Литовский из-за своего фанатичного увлечения всем военным получил шутливое прозвище «Александр Македонский» еще с 7 лет. Пользуясь любой возможностью, он старался как можно больше общаться с людьми военными, от гвардейцев до генералов полевой армии. Петр III не нашел иного выхода, как отправить Александра на обучение под начало самого Александра Суворова, в результате чего царевич стал его самым способным учеником и будущим командующим русскими армиями в войнах с Наполеоном. При жизни был достаточно аскетичен, отказался от лишних титулов, удовлетворившись статусом царевича. В 1780 году, будучи на свадьбе старшего брата, познакомился с 12-летней Марией Анной Чарторыйской, еще одной дочерью Изабеллы Чарторыйской, в которую влюбился, и тут же просил ее руки и сердца у родителей [9]. Получив согласие своего отца и родителей невесты, они сыграли свадьбу в 1783 году, и стали основателями династии активных сторонников русско-польского сближения в последующие десятилетия. В браке у них родится 8 детей, 3 мальчика и 5 девочек. Один из сыновей, Михаил, станет супругом императрицы, своей дальней родственницы. Пользовался популярностью среди литовской шляхты, способствовал отколу Великого княжества Литовского от Речи Посполитой. В знак этого в 1795 году все же получил титул великого князя Литовского незадолго до смерти своего отца, причем по прошению собственно литовской шляхты.

Царевна Мария (1765–1841) была весьма способной в обучении, разделяла панславистские настроения своего отца, знала 8 славянских языков и сильно интересовалась польской культурой. Отличалась достаточно независимым и решительным характером. Встретившись в 1780 году с Августом Казимиром Чарторыйским, влюбилась в него, между ними завязался роман, о котором быстро стало известно императору. Тот какое-то время противился ему, но в 1782 году дал согласие на заключение брака между ними. Мария вскоре после этого приняла католичество, и стала одной из активных участниц пророссийского польского движения. В браке с Августом Казимиром родила 5 детей, но практически все из них умерли в младенчестве из-за слабого здоровья. Единственным выжившим ребенком оказался сын Казимир, родившийся в 1788 году.

Примечания

1. Именно Иоанном III именовался свергнутый по малолетству царь из Брауншвейгской династии, так как в Русском царстве и Российской империи отсчет правителей «обнулялся» с коронации Ивана Грозного, который стал царем Иваном I. Но позднее сочли, что лучше вести отсчет монархов от времен Руси, и потому включили в общую нумерацию также правителей Москвы. Решение на самом деле достаточно спорное.
2. Не следует путать панславизм в АИ и в реале. В реале он был почти мертворожденным, по многим причинам, в том числе из-за того, что Россия не вела действительно осмысленную и системную политику на этом поле. Конечно, идеи панславизма она периодически продвигала – но вот только панславизм в ее представлении частенько вызывал отторжение у остальных славянских народов, а в других случаях случался обратный перегиб, и вдруг «младшие партнеры» начинали чуть ли не диктовать условия Романовым. В АИшке не будет никакого дружного объединения славян под властью императора – все славяне, живущие вне Российской империи, пускай живут в своих государствах, объединение и взаимодействие должно быть надгосударственным, и хотя бы с видимостью добровольного принятия решений.
3. Великая женщина в истории Польши, с довольно трагической судьбой, хоть и не лишенной светлых моментов. По сути, она была одной из центральных фигур польского прогрессивного движения, при этом оставалась долгое время условной русофилкой и считала, что шансы на развитие у Польши есть только в случае союза с русскими. Большие надежды связывала с Александром I, но увы – у того была идея-фикс по присоединению польских территорий к Российской империи, из-за чего в результате проиграли и поляки, и русские.
4. В реальности вышла замуж за герцога Вюртембергского. Брак был несчастливым – муж активно изменял своей супруге, та долго этого терпеть не смогла и бросила его. Довольно интересная особа – не дурочка, вполне способная, но и не гений.
5. В реальности – Анна Барбара Олимпия Радзивил, в замужестве Мостовская, польско-литовская и белорусская писательница. Имела определенный успех, но о ее биографии известно достаточно мало.
6. В действительности наследница титулов Николая Репнина, супруга Григория Волконского.
7. Реальная 2-я жена императора Павла I, Наталья Алексеевна.
8. А вот эта девушка в реале никак не успела отметиться. Вроде бы была умной и красивой, вроде бы тоже перспективной (а попробовала бы не быть с такой матерью!), но в 14-летнем возрасте, во время празднования Нового Года, она случайно задела пышным платьем огонь в камине…. Что было дальше, думаю, понятно. Умерла она после нескольких дней мучений от ожогов.
9. Весьма активная и яркая дева, вся в маму. Благотворительность, и все подобные благие деяния были у нее в крови. Увы, брак ее оказался крайне несчастливым – ее муженек, бывший польским вельможей, Людвиг Вюртембергский (кстати, брат Марии Федоровны), в 1792 году перешел на сторону России, и это вызвало распад семьи. Единственный ребенок от этого брака, Адам Вюртембергский, остался при отце, воспитывался как ревностный папкин шовинист и ненавистник матери с бабушкой. После того как женщины бежали из фамильного поместья в Пулавах в 1830 году, после подавления восстания в Польше, Адам расстрелял из пушек это самое поместье. Вообще, подобная история о роли немцев в русско-польских отношениях встречается мне не впервые, и тут хоть отдельное исследование пиши – о том, как немцы поспособствовали усилению розни между поляками и русскими в XVIII–XIX веках.