Небольшая и забавная статья, не претендующая впрочем на глубину исторического анализа, выкладывается на сайт в продолжение темы автожиров и авианосцев Императорской армии, поднятой в статье уважаемого Евгения Аранова «Японские винтокрылы Каяба».
Разборки ведомств происходят везде и всюду. В Советском Союзе КГБ враждовал с МВД, в Третьем рейхе согласование действий авиации и сухопутных войск порой требовало личного одобрения на уровне Геринга, в США традиционны недопонимания между многочисленными силовыми ведомствами, а за обращение к морпеху США как к «солдату» можно немедленно получить хук в челюсть.
Но до полного абсурда войну ведомств довели склонные к максимализму японцы. Императорские армия и флот враждовали не хуже, чем феодальные дома Тайра и Минамото, дело доходило до взаимных покушений и убийств правительственных чиновников, поддерживающих «врагов». Даже адмирал Ямамото предпочитал жить на борту кораблей не столько из любви к морю, сколько из веских опасений за свою жизнь. Обе «фракции» старались быть непохожими друг на друга во всём и подставляли «противника» перед имперским руководством при малейшей возможности. А то, в свою очередь, вело с генералами и адмиралами сложную дипломатическую игру и даже добивалось подписания официальных договоров о сотрудничестве. Между, напомню, собственной армией и собственным же флотом.
Идеологией армейцев были радикальный японский национализм, вера во всепревозмогающий дух Ямато, презрение к прогрессу, «приземлённой» экономике и техническим новинкам. Образцом армейского офицера был бешеный фанатик, в любую секунду готовый броситься с воплем «банзай» на вражеские пулемёты или политических противников во славу императора. Они жаждали завоевания Китая и покорения Сибири, дабы показать безбожным коммунистам, китайским унтерменшам и тем более проклятым флотским лягушкам, кто тут истинный самурай и страж империи. Армейское командование, подобно немецким войскам СС, более всего ценило призывников из сельской местности, да поглуше — без «тлетворного влияния» цивилизации и с более подходящими для ультрапатриотической индоктринации и мистических идей мозгами. Офицерами армии часто были выходцы из старинных, но обедневших самурайских семейств, чьи предки во время войны Босин поддержали сёгунат и проиграли. Они ненавидели идеи реформации Мэйдзи и идеализировали старые времена всевластия воинского сословия.
В свою очередь, флотские слыли растленными либералами и подозрительно прозападными прогрессистами, слепо полагающимися на сталь, нефть, унылость промышленных показателей и ТТХ техники вместо исконно национальных ценностей. Армейских флотские считали толпой клинических дуболомов, прикрывающих косность, отсталость и неумение планировать операции патриотическими воплями и неразумным расходом человеческих ресурсов. Флот разрабатывал планы войны в южных морях, чтобы получить для империи (и себя любимого) нефть в достаточных количествах, а также выгнать из окрестных акваторий англосаксов и завладеть морскими торговыми путями Азии в интересах корпораций-дзайбацу. Наконец, флот с его сложными механизмами предпочитал брать призывников из городов, особенно крупных, из числа знакомых с машинами грамотных пролетариев. А офицерами флота чаще были выходцы из преуспевших буржуазных семей и оставшихся на плаву самурайских домов, в войну Босин поддержавших императора, с хорошим образованием и знанием других стран и народов.
Разборки флота и армии тяжёлой ношей ложились на и без того не самую мощную экономику островной империи. Поскольку ведомства терпеть не могли сотрудничать друг с другом, они принялись создавать дублирующие структуры и системы вооружений. У японцев были параллельные «ветки» истребителей и бомбардировщиков не только и не столько из-за разных требований к флотской и сухопутной авиации, сколько из нежелания ведомств иметь хоть что-то общее. Машины нередко были очень похожими: советские специалисты долго считали армейский истребитель Ki-27 и флотский A5M модификациями одного самолёта, при том что эти машины разрабатывались независимо, удвоив работу дефицитных авиаконструкторов и инженеров. Флот заказывал танки и формировал бригады морпехов, не желая терпеть на борту кораблей и у своих баз «этих сумасшедших обезьян», армия создавала свою собственную «морскую пехоту» для высадок в Китае, строила корабли от подлодок до лёгких авианосцев, чтобы не связываться с «предателями духа Ямато»… Маразм крепчал, тануки пели.
Тануки — это енотовидные собаки, популярные герои японского фольклора. Веселясь, они поют «Пон поко пон» — такую детскую песенку. О них, кстати, у студии Ghibli есть мультфильм «Война тануки в эпоху Хэйсэй и Помпоко».
Армейцы с их упёртой верой в превосходство японского сверхчеловека сначала втянули империю в изматывающую войну на бескрайних просторах Китая против плохо вооружённого, ещё хуже управляемого, но бесчисленного и самоотверженного противника. А затем радостно расшибли себе лоб о советские войска на Халхин-Голе. Этим немедленно и с огромной радостью воспользовались флотские, укрепив свои позиции — и добившись того, что командование армией, под скрежетом зубовный, подписало пакт о ненападении с СССР. Тем самым они и развязали себе руки для войны в южных морях, начавшейся 7 декабря 1941 года.
В итоге и армия, и флот проиграли в войне за свою империю, и вражда между ними сыграла в этом не последнюю роль.
источник: https://warhead.su/2017/11/25/zachem-yaponskaya-armiya-voevala-s-yaponskim-flotom
