Война с попаданцами — фантастика (моя)

Глава 1

…С утра немецкая артиллерия вела непрерывный и частый огонь по советским позициям вблизи Сталинграда. Тяжелые, стапятимиллиметровые снаряды гаубиц с истинно немецкой пунктуальностью падали ровно через каждые семьдесят две секунды, методично и планомерно превращая оборонительные позиции в точную модель поверхности Луны.

Для солдат 31-ой красногвардейской стрелковой дивизии, окопавшихся вблизи развалин небольшого поселка с гордым именем Каменный Буерак, перспектива принимать участие в моделировании лунных пейзажей вдохновляющей не была. Они бы с великой радостью отказались от участия в нем вообще – и с еще большей радостью предложили бы эту возможность самим немцам. К сожалению, спрашивать их никто не собирался. И к еще большему сожалению, устроить ответную любезность врагам они тоже не могли, виду отсутствия в распоряжении дивизии не только тяжелой артиллерии, но даже и боеприпасов к ней.

Что поделать, 31-ая красногвардейская дивизия непрерывно участвовала в боях на протяжении почти всего времени войны. С трудом вырвавшись из окружения под Смоленском, дивизия утратила там почти все тяжелое вооружение и боевую технику. То, что еще оставалось, было потеряно во время судорожной попытки переброски дивизии под Ленинград, в бесплодной (как оказалось) попытке спасти город от падения в руки нацистской армии.

И вот теперь 31-ая красногвардейская стрелковая – вернее, то, что от нее осталось – вцепилась в землю здесь, под Сталинградом. Вцепилась, ибо дальше отступать было некуда – позади уже была даже не Москва, но отчаянно эвакуирующиеся промышленные предприятия, которым нужно было дать время для развертывания.

— … Да когда наконец прекратится эта пальба? – страдальчески поморщившись, осведомился полковник Рамин, мрачно оглядывая собравшихся в командном блиндаже, — Когда, наконец, прибудут какие-то резервы? Мы не можем вечно тут торчать и терпеть эту канонаду!

Словно для демонстрации его правоты, снаряд разорвался как раз рядом с штабом, и с потолка посыпалась земля. Все присутствующие дружно пригнулись, закрывая головы от пыли.

— Понятия не имею, товарищ полковник, — прокашливаясь от пыли, хрипло произнес Иван Петренко. Комиссар 31-ой красногвардейской выглядел неважно – перебинтованные правая рука и криво затянутые окровавленные бинты вокруг головы мрачно свидетельствовали о том, каких усилий ему стоило вообще явится на это совещание, — Я не могу наладить связь со ставкой. По последним сведениям, нам собирались перекинуть батарею старых гаубиц, но так как она не прибыла, то я предполагаю, что что-то пошло не так.

— Вполне очевидно, — едко отозвался капитан артиллерийской части, — ”Что-то идет не так” вот уже с самого начала войны.

“И это еще мягко сказано”, — мысленно согласился стоявший у стены лейтенант Владимир Соколин. Самый младший среди присутствующих офицеров, он, тем не менее, провел на этой войне уже вполне достаточно времени чтобы понять, что что-то и в самом деле пошло не так. Причем с самого начала…

Неожиданная цепочка реформ и перемен в армии перед самой войной… какие-то странные передислокации войск, невразумительные изменения командной системы. Странные метания с принятием на вооружение военной техники и снаряжения,

Все это завершилось 22 июня 1941 года, когда германская военная машина всеми своими силами атаковала через советскую границу. Какими бы ни были планы командования, затеявшего серию реформ перед самой войной, они все, как выяснилось, не стоили ни гроша. Разгром в приграничном сражении был ужасающим. Через три дня после этого, (согласно официальным данным) товарищ Сталин был убит немецким шпионом. Хотя в войсках ходили упорные слухи, что он сам пустил себе пулю в голову, видя кошмар происходящего…

— Нужна связь, — тихо произнес полковник, — Во что бы то ни стало нужна связь с другими частями. Я не могу понять, что происходит ни на правом ни на левом фланге. По докладам разведчиков возникает такое ощущение, что правый фланг полностью повис в воздухе. Я даже не знаю, есть ли еще вообще наши войска к югу отсюда!

Комиссар Петренко молча пожал плечами.

— Немцы ставят помехи нашей радиосвязи, — произнес он, — А телефонный кабель где-то перебит, и я не знаю где. Я лично возглавлял отряд, пытавшийся исправить поломку, но… — он слегка приподнял перебинтованную руку, — Мы не смогли продвинуться достаточно, прежде чем попали под обстрел.

— Выбора нет, — отозвался Рамин. Тяжело облокотившись на стол, полковник окинул взглядом помещение штаба.

— Мне нужен доброволец, — произнес он негромко, — Нужен кто-то, кто сможет пройти в тыл, и связаться с ставкой. Я не буду скрывать: вероятность чрезвычайно мала. По нашим сведениям, немецкие отряды перемещаются в наших тылах.

Лейтенант Соколов глубоко вдохнул, и медленно шагнул вперед.

— Я пойду, — решительно произнес он.

——

…Владимир осторожно высунулся из-за ствола дерева, внимательно вглядываясь в кусты впереди.

Говоривших было двое. Они осторожно спускались вниз по краю неглубокого оврага, явно опасаясь свалиться вниз. На них обоих была обычная красноармейская пехотная форма – судя по виду новенькая, с иголочки. 

Впереди шагал высокий светловолосый парень, примерно двадцати лет. Судя по его решительной походке и мрачному выражению лица, он явно не просто прогуливался по Сталинградским лесам, попутно повторяя для верности школьный курс английского языка, а целеустремленно двигался в каком-то определенном направлении. Оружия, судя по всему, у него не было, и поэтому Владимир мысленно присвоил ему меньшую степень опасности.

А вот его спутнику – вернее, спутнице – Владимир смело присвоил наивысшую. К этому вынуждали хотя бы ее габариты. Росту в незнакомке было более двух метров, при соответствующей ширине плеч и весьма – на взгляд лейтенанта Соколова даже чересчур – крепком телосложении. Общее впечатление культуристки-рекордсменки, способной, похоже, побить любую мужскую сборную по поднятию штанги, усиливалось еще и плавностью и бесшумностью движений, для таких габаритов весьма удивительной. А еще больше Владимира настораживала висевшая у нее на поясе кобура странной формы. Слишком длинная и узкая для простого пистолета, она явно вмещала в себя какой-то дополнительный аргумент, изрядно превосходящий мускулы его владелицы.

— Да в конце концов, где этот линкор? – раздражено произнес по-английски высокий блондин, приподнимая ветки невысокой елки и придирчиво разглядывая землю под ними, — Куда он провалился?

— Мог ведь и удрать, — заметила девушка за его спиной, осторожно спускаясь в овраг, — Впрочем, исходящего не было… А может, они просто разделались друг с другом? Тогда вполне логично, что мы ничего найти не можем – ничего и не осталось…

— Меня такое объяснение не устраивает, Бетти! – раздраженно отозвался парень. Ветка елки, которую он отвел в сторону и небрежно отпустил, распрямляясь, мстительно хлестнула его по затылку, — Учитывая что мы сюда приперлись вообще исключительно из-за этого проклятого линкора, меня не устраивает объяснение ”от него ничего не осталось”.  В конце концов, тут было два линкора! Не погулять же они сюда зашли!

Развернувшись, парень потряс в воздухе каким-то приборчиком, разглядеть который из-за дальности Владимир не смог, и, видимо не удовлетворившись результатом, перешел на другую сторону оврага. Где, в свою очередь, снова начал внимательно изучать молодые елки. Судя по мрачному выражению его лица, елки выдавать свой секрет упорно отказывались.

— Да уж, не каждый раз увидишь такое зрелище – два ”Дамокл”-класс упоенно лупят друг другу морды, — согласилась девушка, — Интересно, что на них нашло?

— Не знаю, Бетти… — рассеяно отозвался уже успевший скрыться в кустах блондин, — Но думаю, что тут сцепились какие-то две враждебные группировки. Не забывай, ”Дамоклы” используют обе стороны! Собственно, меня это и заинтересовало, потому что они не так уж и часто сцепляются друг с другом… Да где же этот линкор! – заорал он в ярости, выпутываясь из густой малины.

От идиотизма услышанного у лейтенанта Соколина потемнело в глазах и накатила неприятная слабость в коленях. Германские шпионы в красноармейской униформе (причем говорящие исключительно на английском!), ищущие линкор в приволжских оврагах – это явно было чем-то большим чем то, что мог выдержать без проблем разум простого советского гражданина.

Немного придя в себя, Владимир решил, что встреченная им парочка все-таки не сбежала из немецкого полевого дурдома. В конце концов, линкор, который они искали под кустами, мог быть каким-то секретным названием чего-нибудь. Правда, некоторые сомнения относительно немецких шпионов, разговаривающих на английском, у него все-таки остались, но лейтенант предусмотрительно решил не задумываться сейчас об этом. Иначе еще, чего доброго, сам спятит. В любом случае, крайне подозрительное поведение крайне подозрительных иностранцев явно заслуживало того, чтобы придать ему особое значение. Тем более, что эта парочка шлялась как раз по тылам его дивизии, и следовательно, представляла нешуточную угрозу безопасности советской армии. При прочих равных, задержать этих двоих и отконвоировать в часть – или просто связать и затем вернуться с подкреплением – казалось лучшим выходом из ситуации.

Приняв решение, Владимир вышагнул из-за ствола, плавным движением вскидывая пистолет.

— Руки вверх! – угрожающе крикнул он по-русски, обращаясь к мгновенно обернувшейся парочке потенциальных шпионов в овраге, — Без шуток, а то стрелять буду! – И на всякий случай повторил на немецком, — Halt! Hände hoch!

— Ну вот этого только еще не хватало! – возмущенно отозвался на чистом русском блондин, с таким видом, как будто его оторвали от важного дела, — Эй, парень, тебе что, заняться больше нечем, чем лезть в чужие дела? У нас и без тебя проблем хватает!

— А ну, хватит болтать! – прикрикнул Владимир, — Руки вверх, я сказал! И ни с места, а то стреляю!

— Уважаемый, может прекратите размахивать пистолетом? – отозвался предполагаемый шпион. С выполнением приказа он самым наглым образом не спешил, и это Владимиру очень не нравилось, — Ну что вы им в меня тычете, как будто продать хотите?

С каждой минутой ситуация нравилась Владимиру все меньше и меньше. Парочка шпионов (в этом лейтенант Соколов уже почти не сомневался) вела себя как-то странно. Не так, как обычно ведут себя безоружные люди, захваченные под дулом пистолета. Эти двое абсолютно спокойно смотрели на офицера, не высказывая ни признаков страха, ни малейшего желания подчиняться – словно были абсолютно уверены в собственной безопасности.

На всякий случай, Владимир сделал несколько шагов в сторону, продолжая держать врагов на прицеле, и, скосив глаза, на мгновение бросил взгляд в ту точку, где стоял до этого. Его подозрения не оправдались – никто за его спиной не прятался, и с дубиной в руках к нему не подкрадывался. Открытая местность за спиной вообще крайне плохо подходила для засады и маскировки.

— Ну, мне это надоело! – неожиданно взъярилась темноволосая девушка, — А ну, брось пистолет! Брось пистолет, тебе говорят! Брось, а то вместе с рукой вырву! – и с решительным видом она шагнула вперед, пригибаясь, словно для броска.

Соколов не колебался ни секунды. Мгновенно переведя прицел, он нажал на курок ”нагана” за секунду до того, как Бетти (во всяком случае, как называл ее сообщник) рванулась вперед и вверх по склону оврага.

Пистолет в его руке рявкнул, выбрасывая короткую вспышку пламени. Семимиллиметровая пуля попала точно в грудь несущейся на него длинными прыжками темноволосой культуристки… и не произвела никакого эффекта. Тело девушки чуть дернулось от удара пули, но на ее движениях это никак не сказалось, и на темном кителе не появилось даже капли крови!

Холодея, Владимир судорожно стиснул гашетку. Второй выстрел пришелся темноволосой в плечо – опять-таки без какого-либо эффекта. Третий заряд он выпустил почти в упор, ей в голову (с тем же, то есть нулевым эффектом). Четвертый…

Четвертого выстрела не последовало. Стремительно преодолев разделявшее их расстояние, брюнетка  выбросила вперед руку, и ее пальцы, подобно стальным тискам, сомкнулись на раскаленном стволе револьвера. Раздался пронзительный скрежет сминающегося металла, и ”Наган” сломался пополам. Рукоятка и курок остались в руке ошеломленного лейтенанта, а ствол вместе с барабаном потоком жалких металлических осколков осыпался вниз с веселым треньканьем.  Высоченная незнакомка просто смяла пистолет в руке, раскрошив прочный металл как картонку.

— Отлично, Бетти! – поздравил свою напарницу блондин, неторопливо выбираясь из оврага. В отличие от нее, он никуда особо не торопился, и по склону не прыгал, а медленно и уверенно поднимался вверх, — Высший класс!

— Да что там… — девушка ухмыльнулась, — Я в сорок четвертом “Тиграм” пушки одной рукой ломала!

Потрясенный Соколов стоял столбом, не в силах пошевельнуться. Его разум бился в истерике, пытаясь изыскать хоть какое-то рациональное объяснение происходящему – и не находя ничего. Никто не смог бы выдержать три выстрела семимиллиметровыми пулями с столь небольшой дистанции. Даже если счесть, что на девушке был какой-то новый, совершенно невероятный защитный костюм, лицо ее не было защищено ничем! И тем не менее, она – не пострадала!

— Ну вот, так-то лучше, — заметил парень, поднявшись к Владимиру. Теперь, когда он стоял рядом, было видно, что в отличие от своей спутницы светловолосый невысок. Ростом он даже слегка уступал Соколову, и телосложение имел более хрупкое, — Послушайте, друг мой, раз уж ваши аргументы в некотором роде исчерпаны, — он красноречиво взглянул на валяющиеся на земле обломки пистолета, — Может быть, вы теперь займетесь своим делом, а нам предоставите возможность заняться своим? Уверяю вас, ну никакого вам дела до нашего присутствия нет.

Соколов в этот момент лихорадочно размышлял, что ему делать. С потерей пистолета его боевые возможности сократились до ножа на поясе, и рукоятки пистолета в руке (которой, в принципе, можно было пребольно треснуть по затылку). Проблема в том, что его преимущество только что подверглось сильному пересмотру, и уже не казалось надежным. Учитывая продемонстрированную бесполезность пистолета, бросаться на шпионов с ножом казалось далеко не лучшей идеей. Владимир был практически уверен, что Бетти свернет ему шею раньше, чем он успеет хотя бы поднять нож. Блондин вроде бы не выглядел таким опасным, но впечатление могло быть обманчивым. Судя по тому что он тоже не боялся наставленного на него пистолета, он был уверен в своей неуязвимости ничуть не меньше брюнетки.

Больше всего ему сейчас хотелось все бросить, и уйти. Вернее, не так. Больше всего ему хотелось проснуться, и убедиться в том, что все произошедшее было ночным кошмаром (желательно, все произошедшее с 22 июня 1941 года). Но на втором месте было сильное желание подчиниться приказу блондина и пойти своей дорогой. В этом лейтенанта поддерживала интуиция. К сожалению, долг требовал предпринять несколько другие меры, а трезвый логический анализ вопил, что его наверняка прикончат, как только Владимир отвернется. К сожалению, на панический вопрос ”что делать-то?!” трезвый логический анализ смущенно хихикал, и прятался где-то в недрах сознания, предоставляя офицеру возможность самому искать выхода. Так что Владимир просто стоял столбом, мрачно переводя взгляд с блондина на Бетти и лихорадочно пытаясь найти выход из ситуации…

Пронзительный, свистящий вой прервал размышления Владимира. Звук нарастал стремительно, по мере того как его источник, рассекая воздух, летел с запада. В следующую секунду земля под ногами содрогнулась от взрыва, и огромный фонтан земли и осколков взметнулся вверх метрах в пятидесяти от троих стоявших на склоне.

— Минометный обстрел! – пронзительно завопил светловолосый, срываясь с места и бросаясь плашмя на землю, — Бетти, отступаем! Эти проклятые фашисты, чтоб им провалиться, прорвались по флангу!

Еще один взрыв мины заглушил его слова. Все трое бросились на землю, укрываясь от летящих осколков.

— В овраг – и к кораблю! – скомандовал блондин, первым приподнимаясь, с места, — Быстрее!

— Эй, а ты что тут бежишь? – взъярился блондин, случайно оглянувшись, и увидев за спиной у себя лейтенанта Соколова, — Тебе в другую сторону!

— С чего ты взял? –пропыхтел в ответ лейтенант, отчаянно пытаясь не отставать от бегущих впереди, — Овраг народный! Куда хочу, туда и бегу!

— Так хоти в другую сторону! – рявкнул светловолосый. Он хотел добавить что-то еще, но в этот момент где-то рядом, чуть ли не над их головами прозвучала громкая, сухая трель пулеметной очереди, и он, махнув на Владимира рукой в прямом и переносном смысле, помчался вперед.

Склоны небольшого, заросшего оврага впереди становились все ниже и все круче. Ели стали встречаться реже. А вот стрекот выстрелов (и это никого не радовало!) стал раздаваться все чаще и все ближе.

Впереди, за кустами, мелькнули развалины какого-то строения. Судя по всему, когда-то это была бревенчатая изба, но сейчас от нее осталась только одна покосившаяся стена и разбросанные повсюду бревна. Владимир бы не обратил на нее особого внимания, но внезапно бежавшая впереди Бетти круто свернула, и начала проламываться сквозь густой кустарник. Она несомненно, направлялась к развалинам, и нелепость подобного шага заставила Владимира ошеломленно воззриться на нее. При всем желании, стоявшая довольно-таки открыто единственная стена не относилась к укрытиям, являвшимися хоть в какой-то мере надежными. Прятаться за ней могли бы только круглые идиоты.

— Эй, что вы делаете? – обескуражено крикнул он, — Вы что, с ума посходили?!

— А вам какое дело?! – рявкнула Бетти, с шумом продираясь сквозь кустарник, — Сюда, командор!

И резко замер на месте, увидев дверь.

Вернее даже Дверь, ну или возможно даже ДВЕРЬ. Во всяком случае, она имела полное право именоваться с большой буквы. Огромная, резного дуба, украшенная изящными витражами на стеклянных пластинах, она бы отлично смотрелась в каком-нибудь историческом поместье или театре. Здесь, на единственной уцелевшей стене разваленной бревенчатой избы, она выглядела просто дико.

А что хуже всего – когда Владимир обегал развалины, он хорошо рассмотрел обратную сторону стены. И был абсолютно уверен, что ничего похожего на дверь в ней попросту не было. Да и куда бы она могла вести? Толщины стены явно не хватало, чтобы там – если быв за дверью существовала некая ниша — мог поместиться даже один человек.

Кажется, незнакомцев эти соображения не волновали. Пока Владимир стоял остолбенев, изумленно разглядывая дверь, и блондин, издав восторженное восклицание, стремительно шагнул к ней… и открыл ее ВНУТРЬ.

Лейтенант Соколов издал приглушенный вскрик.

За дверью – где не могло быть ничего, в принципе ничего! – открывалось просторный, ослепительно-белый зал круглой формы диаметром не менее десяти метров. Матово отблескивающий пол был собран из квадратных пластинок неизвестного материала, как и высокие, более пяти метров в высоту стены, завершающиеся куполообразным сводом. Концентрические ряды светящихся трубок шли под потолком, заливая зал ярким голубовато-белым сиянием.

На стенах зала, на стойках и пультах вдоль стен – повсюду! – сияли и переливались огоньками разных цветов и оттенков сложнейшие машины и приборы в блестящих металлических кожухах. Огромные телевизионные экраны, плоские, как оконное стекло или вообще полупрозрачные, на гибких штативах свисали с потолка, или даже (это казалось совершенно невероятным!) плавали в воздухе без какой-либо видимой связи с стенами или потолком. Сияющая паутина световых линий парила в воздухе в центре помещения, мигая мириадами огоньков.

У дальней стены зала стояли полукругом восемь примыкающих к стене кресел странной формы.

— Командор! – раздался звонкий голос из-за двери. Сидевшая в крайнем левом кресле рыжеволосая коротко стриженая девушка в белом комбинезоне подняла голову от парившего перед ней телевизионного экрана, и произнесла по-английски, — Мы уже начали волноваться, где вы с Бетти! Датчики докладывают, что…

— Потом, потом! – заорал блондин, врываясь в помещение, — Келли, готовь к старту! Уходим немедленно, скоростным рывком! 487 на 2, полный ход!

— Что… что здесь происходит?! – обрел дар речи лейтенант Соколов. Неверными шагами он подошел к двери и осторожно дотронулся до нее рукой. Пальцы ощутили твердое дерево, — Это что за фокус?

Светловолосый обернулся, и на миг замер у двери, придерживая ее рукой.

— Послушай, — дружески посоветовал он, — Прими за должное, что это тебя ну никаким образом не касается. Сочти это галлюцинацией, и займись лучше более важным делом. Вон там, — он ткнул рукой куда-то в сторону, — Приближается немецкая пехота силой до роты, при поддержке двух SdKfz 251, и, если вибрационный сканер не ошибается – легких танков Pz-1E. На твоем месте, я бы лучше подумал как избежать излишне близкой встречи с ними. Так что – adieu! – и, отскочив от двери, он бросился к крайнему слева креслу. Дверь при этом он оставил открытой, и ошеломленный Владимир мог видеть, как поспешно он занял место в кресле и начал судорожно набирать команды на встроенном в подлокотник устройстве.

В этот момент вновь пронзительно взвыл раздираемый летящей миной воздух. Словно очнувшись, лейтенант дернулся в сторону, пытаясь найти укрытие, но было уже слишком поздно. Громовой удар близкого разрывы прогремел, казалось, в двух шагах за его спиной. Воздушная волна, образованная взорвавшимся зарядом, ударила его в спину, и, нелепо взмахнув руками в попытке удержаться на ногах, лейтенант Владимир Соколов рухнул прямо сквозь таинственную дверь.

Удар о гладкие плитки пола оказался не столь болезненным как он рассчитывал, но все же достаточно сильным, чтобы на несколько секунд офицер выпал из реальности, ошалело мотая головой. Дверь за его спиной захлопнулась с тихим звоном.

— …Это не входило в расчеты, — растерянно произнесла Бетти.

Коммандер был более категоричен.

— Бетти! – заорал он, оторвавшись от ввода команд на пульте управления, — Вышвырни этого типа немедленно вон! Келли, открой Дверь!

— Невозможно, коммандер Чак, сэр! – Келли развернулась в своем кресле, — Программа отключения уже вошла в финальную стадию и отрубила питание от контура межфазовой коммуникации. Чтобы восстановить связь с нулевой фазой, нам потребуется не менее десяти минут!

— Только этого не хватало! – рявкнул светловолосый, которого (как отметила какая-то часть сознания Соколова) звали Чак. Разъяренный парень так воззрился на Владимира, что тому ужасно захотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда, — Ладно, неважно! Келли, давай взлет! Убираемся отсюда!

— Как прикажете, сэр! – пальцы Келли стремительно застучали по кнопкам на парящей перед ней в воздухе панели управления.

Что-то тихо загудело вверху, под потолком. Затем пол под ногами чуть качнулся, словно дно кабины поднимающегося воздушного шара, и

С трудом, превозмогая боль в растянутой при падении лодыжке, и головокружение, Владимир поднялся на ноги.

— Что здесь происходит?! – собрав все силы в кулак, произнес он, глядя прямо на светловолосого офицера, который, как успел понять Владимир, был здесь старшим, — Я – гражданин Союза Советских Социалистических Республик. Я требую, чтобы меня немедленно отпустили!

— О, с превеликим удовольствием! – язвительно отозвался со своего кресла Чак, — Ты и представить не можешь, с какой бы радостью я вышвырнул бы тебя отсюда, и дал бы такого пинка, что ты улетел бы в самую твою Москву! К сожалению, — он щелкнул каким-то переключателем, и паутина световых линий в центре рубки внезапно сменилась огромным, неизвестно на чем (казалось, прямо в воздухе!) спроецированным изображением плавно удаляющейся вниз местности, в которой Владимир с трудом узнал показанные сверху окрестности Сталинграда, — Это сейчас несколько затруднительно как вы видите. Помимо того, что мы в полете, есть еще несколько проблем, о которых я и говорить не стану.

— Немедленно прекратите это! – рявкнул в ответ Соколов, — Вы нарушили воздушное пространство Союза Советских Социалистических Республик не имея на то разрешения в военное время, похитили ее гражданина и отказываетесь дать требуемые мною объяснения! Это можно определить как факт агрессии против моей Родины! Я требую, чтобы вы немедленно приземлили вашу… машину, и вернули бы меня туда, откуда взяли!

— Да вернем мы тебя, нужен ты нам, что ли? – раздраженно отозвался Чак. Судя по всему, угроза конфликта с Советским Союзом не произвела на него никакого впечатления. Да и сам Владимир, произнося эти слова, честно говоря не особо на них надеялся. Он уже успел понять по увиденному им, что здесь происходит нечто очень странное, явно не имеющее отношения к обычному шпионажу или подрывной деятельности, — Сейчас найдем местечко подальше, и высадим. А пока заткнись, пожалуйста, и молчи.

Чувствуя себя совершенно не на месте, Владимир послушно замолчал, и начал пристально разглядывать окружавший его интерьер, пытаясь понять, что же происходит вокруг. Пришедшая ему в голову версия о том, что он имеет дело с какой-то законспирированной шпионской или диверсионной деятельностью явно не лезла ни в какие ворота. Технологии таинственного аппарата, парившего в небе над Сталинградом, явно были много выше чьих-либо не только в СССР, но и во всем мире! Обладай какая-либо из воюющих сейчас наций умением строить невидимые самолеты, способные взлетать и приземляться на любой поверхности, и война бы не продлилась и недели.

— Тревога! – внезапно произнесла Келли со своего кресла, — Обнаружен тахионный след, вектор 302-70-14, западение 45!

— Этого еще не хватало! – Чак резко ударил по клавишам, и изображение местности внизу, парящее в центре зала, вновь сменилось паутиной светящихся линий, — Келли, уходим отсюда! Быстро!

-Что здесь твориться? – потребовал объяснений Владимир, — Никуда вы не уходите! Немедленно доставьте меня обратно на землю…

— Бетти, амортизируй его! – резко приказал Чак.

— Да, командор! – высоченная Бетти рывком отстегнула ремни, удерживающие ее в кресле, и одним прыжком оказалась рядом с Соколовым. Железной хваткой стиснув его руку, она бесцеремонно подтащила лейтенанта к ряду кресел и буквально втолкнула его в одно из них, — Давай сюда!

Не вздумай пытаться отстегивать ремни, — предупредила его Бетти, набирая какую-то команду на встроенном в подлокотник пульте. Мгновенно высунувшиеся из щелей ремни плотно охватили тело лейтенанта, —  Это – амортизационное кресло, рассчитанное на погашение вибраций, и без него от тебя тут мало что останется, понял? Рывки при переходе иногда превышают десять ”же”. А у нас нет времени ставить стабилизирующее поле на весь корпус.

— Понял, не дурак, — коротко отозвался Владимир. Пытаться сделать что-то с незнакомой техникой он и не собирался. Кивнув, Бетти отшагнула к своему креслу, и заняла место в нем. С тихим шелестом, из стены над каждым креслом выдвинулась металлическая рама, и опустилась вниз, фиксируя находящегося в кресле человека на месте.

— Активирую тахионный привод! – звенящим от напряжения голосом произнесла Келли, — Ускорение тахионов запущено!  Время до запуска реакции – три… две…одна… Приготовиться к скачку! Ноль!

Странный, ни на что не похожий звук, раздающийся, казалось, со всех сторон разом, поплыл по залу. Он нарастал, накатывал волнами, импульсами странной, неестественной силы отдаваясь в металле переборок. Нельзя было назвать его ни свистом, ни ревом – ни в одном языке не существовало определения для чего-то, столь же чуждого всему живому как эта странная вибрация.

Предметы, находящиеся в поле зрения Владимира, стали вдруг расплываться, терять четкость фигуры. Освещение зала потускнело, налилось алым, словно отодвигаясь в красную часть спектра. 

Владимир моргнул, пытаясь отогнать иллюзию, но неизменность изменений убедила его в их кошмарной реальности. Очертания предметов вокруг плыли, искажались, словно прочный металл искривлялся самым невообразимым способом. В мрачном, багровом полумраке, казалось, весь зал словно пришел в движение. Чудовищно искаженные, смещенные контуры предметов, казалось, свободно плавали вокруг, будто никакая сила более не удерживала их на месте. Странные волны искажений пошли по залу,

На глазах Соколова, такая волна прошла прямо сквозь Чака, исказив, изломав его силуэт самым невообразимым, гротескным способом. Владимир судорожно вскрикнул, но когда волна искажений прокатилась далее, светловолосый офицер был цел и невредим, что-то набирая одной рукой на встроенном в подлокотник пульте. Эта ирреальная картина несколько успокоила Владимира – какими бы пугающими не казались эти изломы, вреда они явно не несли. Поэтому он сумел удержать возглас ужаса, когда очередная волна искажений нахлынула прямо на него. Он ощутил лишь странную рябь в глазах, когда она прошла сквозь его тело, и ушла дальше, мгновенно исчезнув из виду.

Пол под ногами внезапно дрогнул. В следующий миг, все предметы в зале мгновенно приняли свой прежний вид и очертания. Зловещий алый оттенок исчез, словно его выключили, и лампы вновь заливали пространство ярким белым сиянием.

— Прыжок произведен успешно, — сообщила со своего места Келли, — Ускорение тахионов устойчиво. Наша темпоральная скорость составляет около двадцати восьми суток в секунду.

— Просканировать след, — отдал приказ Чак, — Попробуйте считать его матрицу и вектор.

— Работаю… — Келли склонилась над пультом, — След фиксируется устойчиво. Направление 302-08-94, западение 30. Отмечено усиление ускорения тахионов в следе. Матрица объекта 985-19, вектор не меняет, идет на сближение.

— Не линкор, — облегченно и в то же время — с каким-то оттенком неудовлетворенности прокомментировал эту абракадабру Чак, — Похоже, патрульная лодка. Хм, интересно… — он склонился над пультом, вводя в него серии команд, — Судя по вектору, поднялась из Западной Европы… уточняю, окрестности Мюнхена! Ладно, неважно. Эвазийный маневр, быстро!

Следующие несколько минут для Владимира прошли как-то невразумительно. Его похитители (хотя можно ли назвать похитителями тех, кто был крайне недоволен самим фактом его присутствия на борту?) лихорадочно вводили какие-то команды в пульты на подлокотниках, обмениваясь короткими фразами, полными незнакомых Владимиру технических терминов. Временами отрываясь от своего дела они бросали короткий взгляд на парящие в воздухе телеэкраны, и вновь возвращались к работе.

Владимир Соколов не понимал, что происходит, но по напряженным интонациям в голосе экипажа таинственного корабля и по их быстрым, на грани нервозности, действиям, он интуитивно понимал, что твориться что-то очень опасное. Возможно, смертельно опасное. Напряжение овладело всеми в зале, и никто даже не старался этого скрывать.

— Тахионный след на 20-32! – внезапно выкрикнула Келли, — Западение 37,8, быстро приближается! Второй след – 45-4, западение 45,2 также быстро приближается!

— Глубинные заряды! – простонала Бетти.

— Без паники, пожалуйста! – разъяренно отозвался Чак. Чуть прищурившись, он внимательно вглядывался в экран, на котором стремительно менялись ряды каких-то странных картинок и схем, — Всего два? Нда, я ожидал чего-то большего.  Действительно, сторожевик.

— Модель 101 или 104, — прокомментировала Бетти, — Командор?… – она вопросительно обернулась к Чаку.

— Уклонение 207 на 34! – отдал приказ парень, — Сменить вектор на семьдесят пять и увеличить ход до ста сорока в секунду!

— Есть сто сорок в секунду! – Келли бешено вбивала команды в пульт управления, — Начинаю эвазийный маневр!

Владимиру показалось, что пол у него под ногами вдруг поплыл куда-то вниз, создавая неприятное ощущение падения. Тонкий, на самой грани слышимости вой поплыл по помещению, отдаваясь ноющей болью в висках.

Пытаясь отвлечься от неприятных мыслей, лейтенант уставился на сияющую паутину цветных линий в воздухе в центре рубки. Он не понимал, что это такое, но судя по тому, как часто к ней обращались взгляды команды корабля, это было нечто важное… очень важное. Невероятным образом проецирующееся прямо в воздухе изображение (Владимир уже понял, что имеет дело с какой-то невероятно совершенной проекционной технологией) представляло собой сплошной хаос переплетающихся, соединяющихся и расходящихся линий разных цветов и оттенков. Преобладающим был золотистый, но некоторые линии были почему-то помечены красным, другие же – зеленым и синим казалось, без всякой системы. Сотни крошечных проекций текста парили вокруг изображения, очевидно, как-то объясняя происходящее. Ни шрифт, ни слова были совершенно не знакомы лейтенанту.

Прямо на его глазах, с краю изображения появились две яркие красные точки, и тут же хаотично задвигались, кружась в странном хороводе среди переплетения золотистых линий. Чем-то эти точки Владимиру не понравились. Может быть тем, что Чак, да и Бетти тоже не отрывали от них пристального, мрачного взгляда. По их лицам, по их напряженной фигуре было ясно, что что-то очень важное зависит от этих двух точек.

— Этот пройдет мимо, — внезапно заявил Чак, и тут же, словно повинуясь его словам, одна из красных точек вдруг изменила цвет на зеленый. Она все еще кружилась в странном, хаотичном движении но было уже ясно, что глубинный заряд – а ничем иным она явно не могла являться – постепенно смещается за край изображения, проходя мимо чудесного корабля. Чем бы это мимо не было.

— Второй на векторе, — напряженно сообщила Келли, — Пересечет наш тахионный след через двенадцать секунд!

— По моему приказу запускай ловушку на семьдесят пять-три, и тут же выполняй энвазию на девяносто-восемьдесят четыре, — приказал коммандер, — Как только выполнишь, немедленно сбрасывай вторую ловушку на восемьдесят – пятьдесят два. Готовься к рывку!… Старт!

На этот раз ощущение падения было совершенно явственным. Владимира, удерживаемого в кресле ремнями безопасности, ощутимо повело куда-то вверх. Тонкий, ноющий звук стал еще громче, еще пронзительнее, раскалывая череп острой болью.

— Первая ловушка! – внезапно сообщила Келли, и корабль тут же чуть заметно вздрогнул, — Пошла! Вторая ловушка… — еще один рывок, — Пошла! Внимание! Пересечение тахионного следа!

В следующую секунду пронзительно завыла сирена.

Ярко-красная точка в паутине золотистых линий внезапно задвигалась, кружась и смещаясь в странном хороводе. От нее потянулись во все стороны пучки тонких алых линий, стремительно расширяющиеся в разные стороны.

— Отмечен тахионный след заряда! – сообщила Келли, — Вектор… устанавливается.

— Бетти, приведи в действие позитронное орудие, — сквозь зубы приказал коммандер, — Когда он войдет в фазу стреляй, не думая!

— Вектор не совпадает! – во всеуслышанье произнесла Келли, и Владимир физически ощутил мгновенное облегчение, охватившее экипаж, — Заряд увязался за второй ловушкой!

— Отлично! – на лице Чака появилась прямо-таки волчья усмешка, — Значит, любят побросаться глубинными бомбами? Отлично, поиграем! Келли, включай бомбометы! Две серии по две бомбы, на вектора 302-70-18 и 305-98-4 соответственно.

— Приняла, коммандер! – весело отозвалась Келли. Резким движением руки она зажгла целую серию проекционных картинок вокруг головы, — К бомбометанию товсь! Фазовая матрица на восемьдесят процентов! Пли!

Скрежещущий, пронзительный звук, напоминающий глухое завывание ветра в гигантской трубе, прозвучал в пространстве корабля. Освещение явно мигнуло.

— Вторая серия – пли! – невозмутимо продолжала Келли.

Еще одна серия звуков потрясла корабль.

— Заряды пошли! – доложила Келли, — Время до контакта – восемьдесят две секунды!

— Отлично, — удовлетворенно произнес Чак, откидываясь в кресле, — Ну, теперь нам остается только ждать, и… ждать результата.

Взгляды всех устремились к проекционному экрану в центре, и Владимир тоже воззрился на него. Он не особенно понимал, что должен увидеть, но мысленно уже накапливал список вопросов, которые собирался задать немедленно, как появится возможность. И плевать, что будет! Он не собирался, по крайней мере – по доброй воле уходить отсюда, пока не получит ответ хотя бы на несколько. Все происходящее выглядело слишком странным, чтобы адекватно оцениваться.

— Детонация! – внезапно выкрикнула Келли, и словно в ответ на ее слова на изображении внезапно вспыхнула ослепительная сфера ярко-голубого цвета, — Эквивалент восьмисот мегатонн, дистанция – двести тридцать от цели! Накрытие в фазе!

— Великолепно! – ликующе проорал Чак, под возгласы ”гип-гип – ура!” и ”джеронимо!” восторженно выкрикиваемые Бетти, — Прямое накрытие! Келли, ищи краску для пририсовывания сторожевика на правый стабилизатор! – он любовно погладил кресло по подлокотнику, — Старина ”Харви” себя неплохо показал, не так ли, ребята!

— Это точно! – с энтузиазмом произнесла Бетти.

— Коммандер, а ведь вы были правы, — неожиданно сообщила Келли, — Здесь действительно что-то необычное. Это явно была 101-ый или 104-ый. А ни ту ни другую серию Прогрессоры не используют. В то же время, некоторые особенности хода исторического процесса более характерны для миров, в которых действуют именно они.

— Да, это и странно, — произнес задумчиво Чак, успокаиваясь после напряжения боя, — Конечно, есть вероятность что этот корабль – трофейный, но все-таки у меня сильное подозрение что первую скрипку здесь играет Ренессанс. Странно, если честно. Вообще-то они не то чтобы большие любители лезть в те миры, где Прогрессоры уже успели поиграться во Второй Мировой. Обычно потому, что в таких ситуациях нежно обожаемые ренессансом фашисты, как правило, продувают в самом начале и не в состоянии стать основой галактической империи. Но с другой стороны, вот эта характерная лихорадочность военных реформ СССР перед самой войной… Не знаю, не знаю…

— Кто-нибудь объяснит мне, что все-таки здесь происходит? – не выдержал Владимир. Все, находившиеся в зале, удивленно воззрились на него, видимо, успев забыть о его существовании, — Я теперь не требую, чтобы меня отпустили! Наоборот, теперь я не сойду с этого кресла, пока вы не ответите по крайней мере на часть этих вопросов! Ну?!

Судя по лицу Чака, тот хотел вежливо посоветовать Владимиру заткнуться, но Бетти его опередила.

— Коммандер! – обескуражено произнесла она, — Но мы ведь не можем его теперь высадить!

— Точно, — не менее ошеломленно произнесла Келли, — Коммандер, Ренессанс или кто бы там ни был наверняка встревожен потерей сторожевика! Они теперь будут настороже еще долго! Чтобы прокрасться в этот мир незамеченными нам потребуется не меньше недели!

— Этот мир?! – Владимир подумал, что он ослышался – Вы что… что… марсиане, что ли?! – с ужасом воззрился он на своих спутников, словно ожидая, что кто-то из них сейчас выдвинет антенны или покроется зеленой кожей.

— Я – нет, — раздраженно отозвался Чак, — Келли- да, — он махнул рукой в сторону девушки, которую, впрочем, Владимир со своего кресла видеть почти и не мог из-за неудобного угла зрения, — Марсианская колонистка в двадцать пятом поколении. Ладно, не в этом дело, и вообще, не мог бы ты заткнуться пока? Что будем делать?

— Мы не можем держать его неделю на корабле, — озвучила свою позицию Бетти, — Мы не сконструированы для содержания пленных. Особенно с учетом того, что Келли все еще не починила стазисную секцию.

— Нет, — отчаянно замотала головой Келли, в ответ на невысказанный вопрос Чака, — Минимум дней пять еще. Коммандер, я просто не знала, что она может так скоро потребоваться! Этой части сильно досталось, и я думала…

— Неважно, — оборвал ее Чак, — И что же… — он встретился взглядом с Бетти и резко замотал головой, — Нет, Бетти! Ты же понимаешь что это глупо! Это все равно что подпустить папуаса к атомной бомбе!

— Сэр, какой у нас есть выбор? – отчеканила Бетти, — Мы не можем втроем справляться со всеми системами “Харви”! Если двое из нас уходят в десант, на корабле остается одна Келли, которая физически не справляется со всем! Нам нужны еще люди, сэр! И не вы ли говорили, что выполнение задач первично над прочим?

— Но он-то нам зачем? – Чак махнул рукой в сторону Владимира, — Он из двадцатого века! В его мире сейчас еще даже компьютер не изобрели, не говоря уже о искусственном интеллекте!

— Сэр, с вашего позволения, я и не планировала приставлять его к технической работе, — заметила Бетти, — Но принципы применения оружия не слишком-то изменились с двадцатого века по наши дни. Приклад и ствол, во всяком случае, никуда не делись. Поэтому я прошу вас всерьез рассмотреть возможность – раз уж мы находимся в подобной ситуации! – принятия экстраординарных мер…

— О чем это она?! – не выдержал Владимир. Интуитивно он понимал, что речь идет о чем-то важном, но, как ему казалось – на китайском, — Кто-нибудь наконец объяснит мне, что здесь вообще происходит?!!! – последняя фраза была уже выкрикнута на грани истерики.

Чак безнадежно вздохнул, бросил унылый взгляд на Бетти, затем потянулся, и нажатием кнопки отключил ремни безопасности, подняв страховочную раму. Поднявшись с места, он набрал еще какую-то команду, и страховочная рама над креслом Владимира поднялась, освобождая его из ремней.

— Вставайте, — вздохнув, произнес он по-русски, обращаясь к Владимиру, — Вы хотели ответов на вопросы? Тогда идемте. Вам предстоит узнать излишне многое…