Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Публикую дополнительный материал, касающийся военных реформ императора Петра III в своей АИ-вселенной Russia Pragmatica II. Рассказано будет о реорганизации армии, положительных подвижках, новой униформе, и многом другом. Тем не менее, во многих деталях пост является повторением моих старых проверенных решений из других АИшек, потому статья может показаться малоинтересной некоторым коллегам, и те, кто хорошо знаком с моими предыдущими проектами, могут просто пропустить ее. Это вторая статья из намеченных трех.
Содержание:
Милиция
Милиционер в картузе и каске
Ландмилиция была создана в России в 1713 году в качестве полурегулярных полков, и первоначально предназначалась для военной службе на южном пограничье, где существовала угроза татарских набегов. Набор рекрутов происходил тут же, на содержание с местного населения взимался особый налог. Офицерский состав у ландмилиции обычно был не самый лучший – сюда попадали те, кто не мог или не хотел служить в «боевых» полках. Как и многое другое в армии, ландмилиция постоянно реформировалась, сокращалась, расширялась, пока не настал 1762 год. Петр III провел масштабную реформу, переформировав полки ландмилиции в роты и батальоны милиции. Как и прочая армия, милиция получила новую униформу, обновленные уставы, и много чего прочего, но, в то же время, отныне не являлась регулярной, и совмещала в себе функции территориальных войск и пунктов первичной подготовки рекрутов. Максимальной тактической единицей в мирное время являлся батальон – в основном, из-за значительного разброса составных рот по площадям. При этом батальоны имели разную численность рот – от 1-й (в удаленных городках) до 8 (в густонаселенных регионах). Переменный состав имели и роты – по штату в них числились 128 человек, но из-за постоянных поступлений новых рекрутов и увольнений отслуживших свое ветеранов настоящая численность колебалась между 100 и 150 человек, а в случае войны местные власти при необходимости могли проводить временные донаборы в состав милиции, а также присоединять к этому полурегулярному костяку ополчение, в результате чего роты могли раздуться вплоть до 300-400 человек.
Боевая эффективность милиции была невысокой, но в сражениях с регулярной армией она и не должна была участвовать – ее главной целью была подготовка резервов для регулярной армии, и подавление волнений в случае их возникновения. Лишь на границе с Крымским ханством старые подразделения ландмилиции, подверженные постоянной угрозе, находились в более боеспособном виде, и по сути были второсортными регулярными батальонами. После 1775 года и они стали нести обычную для милиции скучную службу. При необходимости милиционеров также использовали для строительства или решения чрезвычайных задач, когда требовалось взять откуда-то большое количество рабочих рук. Униформа милиции целиком повторяла пехотную, за тем лишь исключением, что основным цветом мундира и брюк был серый, а не зеленый и красный. Последний цвет использовался лишь для отделки некоторых элементов униформы. Старый белый цвет упразднялся в пользу удешевления, так как для нового обмундирования практически не требовалась покраска. В качестве головного убора милиционеры получили стандартные армейские каски, но с ними в полурегулярных формированиях постоянно возникали проблемы из-за утери, порчи, экономии и банальной кражи, потому нередко милиционеры использовали в качестве головных уборов картузы, или даже старые треуголки.
Несколько особый статус имели роты милиции, размещенные в качестве гарнизонов в крупных городах и крепостях. Они по сути являлись уже более регулярными формированиями, и хотя и использовались также как учебные центры для рекрутов, но при мобилизации регулярных полков лишь в исключительных случаях «делились» с ними своим личным составом. В зависимости от численности гарнизона, роты милиции могли объединяться в батальоны и даже полки, хотя такие полки носили временный характер, и обычно получали порядковый номер и название по месту приписки, а не общеармейские. Общая численность рот милиции к 1796 году доходила до 400 штук, в их число вошли даже такие удаленные формирования, как роты Петропавловска и Иркутска, числившиеся при этом отдельными батальонами. Общая численность милиции оценивалась в примерно 60 тысяч человек, из которых около 25 тысяч считались «неприкасаемыми», так как входили в состав гарнизонов пограничных крепостей.
Легкая пехота (стрелки)
Стрелок в картузе и каске
Если император больше всего интересовался тяжелой гренадерской пехотой, то Петр Румянцев, который после Семилетней войны считался лучшим русским полководцем, уже давно «болел» легкой пехотой. Причины у него были свои – еще в ходе войны ему пришлось хлебнуть горя с прусскими егерями, и потому их эффективность Румянцев был склонен даже несколько завышать. Уже в 1762 году в штатах пехотных батальонов появились роты легкой пехоты, которые набирались из рекрутов невысокого роста, и должны были использоваться как застрельщики, разведчики и преследователи непосредственно во время боя. Поначалу полководец хотел назвать их на прусский манер егерями, но император Петр III, не любивший излишнее заимствование иностранных терминов, приказал называть их стрелками. Собственно, стрелки появились не только в виде самостоятельных рот при батальонах (полковые стрелки), но и в составе линейных рот (ротные стрелки). Последние вооружались штуцерами, и использовались для выбивания в бою вражеских офицеров, знаменосцев и барабанщиков. Униформа у всех стрелков была изменена – вместо общеармейской красно-зеленой цветовой схемы была выбрана зелено-черная, а все яркие элементы униформы были затемнены или исключены из ее состава. Даже гребни на шлемах красились не в белый, а в черный цвет, хотя нередко стрелки шли в бой вообще в нестроевых картузах – для легкой пехоты куда важнее была скрытность, чем защита головы, а высокие шлемы с опушкой в этом плане были куда хуже. Благодаря внедрению легкой пехоты в состав пехотных полков тактическая гибкость русской армии возросла, как и огневая мощь, потому реформа была положительно оценена современниками. Однако главным детищем Румянцева стали не ротные и полковые стрелки, а стрелковые полки.
Принцип их формирования, снабжения и сама идея во многом походили на полугвардейский Гренадерский корпус, созданный Петром III, с тем лишь отличием, что гренадеры были высокорослыми, а в стрелки попадали преимущественно низкорослые рекруты, также пользовавшиеся некоторыми привилегиями. При этом их точно так же активно натаскивали на силу и выносливость, но с особым упором на последнее, а также учили бою не только в рассыпном строю, но и как линейную пехоту, что фактически требовало от них прохождения двойного курса боевой подготовки. Было и другое отличие – так как основным видом действия признавались все же действия в рассыпном строю, а то и вовсе малыми группами, инициативность и грамотность отдельных солдат становилась не просто желательной, а крайне необходимой. В результате всего этого стрелковые полки, созданные Румянцевым, быстро превратились в одни из самых боеспособных родов войск, и оказались крайне эффективными во время русско-турецких войн. Большие проблемы они доставляли не только вражеской пехоте, но и кавалерии, так как были способны строиться в каре и сражаться уже как обычная пехота, развивая при этом быстрый и меткий огонь, который срывал любые атаки. Штаты стрелковых полков отличались от пехотных – в батальонах было всего по 4 роты (все стрелковые), полковая артиллерия отсутствовала в принципе, а вспомогательная рота отличалась высокой подвижностью. Все это делало стрелков не только боеспособными, но и высокомобильными, что они не раз продемонстрируют в ходе последующих войн. Стрелки стали любимыми детищами Румянцева, которых он опекал и совершенствовал всю свою жизнь. Создав к 1768 году 12 полков, и испытав их против турок, к 1796 году Россия располагала уже 36 стрелковыми полками общей численностью в более чем 60 тысяч человек, которые обычно сводились в стрелковые дивизии и корпуса, использовавшиеся отдельно от линейной пехоты. Их высокие боевые качества сохранились и в дальнейшем, что особенно пригодилось во время Наполеоновских войн.
Линейная пехота (мушкетеры)
Ранние мушкетеры (в картузе и каске), и поздний мушкетер в каске
Пехотные полки Русской Императорской армии составляли ее самую многочисленную часть, и служили опорой и костяком всех вооруженных сил. Реформы Петра III не только усилили ее традиционные сильные особенности (стойкость в обороне, высокий моральный дух, отличная дисциплина), но и добавили новые. Была значительно улучшена мобильность за счет сокращения обоза и отказа от лишней полковой артиллерии, новая, более практичная униформа упростила несение службы и уменьшила траты на нее. Цвет униформы оставался традиционно русским, внедренным Петром Великим, и сочетал основной красный и вспомогательный зеленый цвета. Благодаря внедрению легкой пехоты в состав батальонов полки стали более гибкими, и во время русско-турецких войн полководцы вовсю отрабатывали взаимодействие этих двух родов пехоты, что привело вскоре к появлению комбинированной тактики наступления и обороны. В мирное время численность военнослужащих в полку сокращалась до 80-85%, во время войны недостаток компенсировался донабором солдат из ближайших батальонов милиции. По штату пехотный полк насчитывал 3 батальона, в каждом батальоне числились 4 роты пехотинцев и 1 рота стрелков. Кроме того, каждому полку полагалась 4-орудийная батарея полковой артиллерии, вспомогательная рота с инженерной командой и медицинским персоналом, и после сбора армии в военное время – казачья сотня.
Реформы Петра III в значительной мере преобразили русскую пехоту. Были решены многие проблемы – пехотные полки стали значительно более мобильными, появился более или менее обученный резерв (за счет милиции), содержание полков отныне обходилось дешевле [1], и они стали менее «прожорливыми» в плане рекрутов из-за улучшения медицинско-логистической части. Благодаря Суворову и Румянцеву все положительные черты русской пехоты были эффективно использованы благодаря новой тактике – вместо огневого боя в строгой линии, перед которым преклонялись полководцы елизаветинской эпохи, пехота Петра III умела маневрировать, активно использовала штыковые атаки, в бою умела быстро перестраиваться в линию, колонну или каре. Развитая инженерная часть позволила в кратчайшие сроки возводить на поле боя элементарные укрепления, а хорошая артиллерийская часть позволяла пехоте получать поддержку огнем во время своих атак. Могущество ее времен армии Петра Великого было восстановлено, и даже приумножено. Начиная с 1780-х годов, и в течении долгого последующего времени русская пехота встретит на поле боя лишь одного-единственного противника, который сможет что-либо противопоставить ей – Францию Наполеона, с ее эффективной военной машиной, и тактикой колонн и рассыпного строя. Но это будет уже после смерти Петра III….
Всего к 1796 году в составе Русской Императорской армии числились 120 пехотных полков общей численностью 252 тысячи человек. Часть из них при этом располагалась в глубине территорий государства, и имела пониженные штаты мирного времени (вплоть до 50% личного состава), из-за чего имела достаточно большой срок приведения в боевую готовность. Тем не менее, оставшихся полных или почти полных пехотных полков хватало, чтобы в кратчайшие сроки начать наступление против любого противника на западной или юго-западной границе. Эта готовность русской пехоты к началу войны в кратчайшие сроки окажется одной из сильных сторон русской армии в дальнейшем, в особенности на фоне долгой мобилизации европейских наемных армий, которые в мирное время порой сокращались до 20% штатного личного состава.
Реформы кавалерии
Как ни странно, но похожие гусары у меня таки будут
Русская кавалерия, как и кавалерия всех стран Европы, за исключением Пруссии, в середине XVIII века имела весьма ограниченную эффективность и скромные возможности. Это было вызвано огромным комплексом причин, и прежде всего тем, что для хорошей современной кавалерии требовалось выполнение двух важных условий – отличный конский состав, и регулярная подготовка личного состава. Ни того, ни другого экономики того времени толком не могли обеспечить, и потому неудивительно, что именно Пруссия первой создала «образцовую» регулярную кавалерию в Европе, будучи самым милитаризованным государством континента, где деньги на военные расходы никогда не жалели. После Семилетней войны русские полководцы и государственные деятели, побывавшие в боях, единодушно решили реформировать русскую кавалерию, и за образец была взята именно прусская, как наиболее эффективная [2]. Процесс этот возглавил Петр Румянцев, бывший большим специалистом по всему прусскому (и в плане знаний по организации, и в плане знаний по тому, как пруссаков можно бить), но значительную помощь ему оказывал и лично государь – особенно в тех вопросах, которые военачальник решить не мог. Прусские кавалерийские уставы легли в основу реформы кавалерии, но отнюдь не были скопированы – наоборот, все, что в них было, дополнилось русским опытом и восточноевропейской практикой, породив весьма любопытный сплав.
Первое, что понадобилось сделать в России – это кардинально расширить сеть конезаводов, и начать разведение подходящих пород лошадей, и выведение новых. Это потребовало огромных трат денег, но они целиком окупились – к концу правления Петра III Россия уже не только отказалась от импорта лошадей, но и сама стала экспортировать их за границу, обеспечивая нужды в том числе той же Пруссии. Вслед за этим была сильно ужесточена подготовка личного состава – долгое отсутствие кавалериста «в седле» считалось попросту недопустимым, и потому практически ежедневно рядовой и офицерский состав полков проводил на манеже. Подобные высокие требования к качеству подготовки личного состава привели к тому, что невозможно было сокращать штаты полков в мирное время, а создание резервов оказалось весьма затратным. Тем не менее, в 1780-х годах они все же были созданы в виде эскадронов конной милиции. Их было относительно немного, и они не проходили такую же напряженную боевую подготовку, как в регулярных полках, но хотя бы почти ежедневно объезжали лошадей, что уже позволяло поддерживать достаточный уровень подготовки рекрутов. После поступления их в регулярные полки оставалось лишь закрепить навыки верховой езды в общем строю и довести до совершенства боевые навыки ближнего боя и стрельбы, что занимало не так много времени.
Но не только это стало примечательной чертой реформы кавалерии времен Петра III – уже в 1762 году была проведена масштабная ревизия всех видов кавалерии. Вместо многочисленных ее разновидностей, которые возникли из-за бедственного положения с конными полками до этого [3], была создана четкая линейка разновидностей кавалерии, со своими требованиями к конскому составу и тактическим функциям. Согласно ей, отныне в армии существовала легкая, средняя, тяжелая, линейная и иррегулярная кавалерии. Первые четыре типа имели как индивидуальные функции, так и функции в составе единого целого – т.е., при всеобщей атаке всеми четырьмя видами конницы во время полевого сражения. Эта атака была «подсмотрена» у пруссаков, которые использовали ее с высокой эффективностью не единожды. Для проведения этих атак четыре полка разного типа обычно объединялись в одну дивизию, состоявшую из двух бригад – тяжелой (тяжелая и средняя кавалерия) и легкой (легкая и линейная кавалерии). Впрочем, такие дивизии редко формировались надолго, и куда более распространенной была практика формирования сборных бригад и дивизий из полков одного типа, для более эффективного выполнения боевых задач.
По штату все кавалерийские полки имели одинаковый вид – 5 эскадронов по 2 роты, в каждой роте – около 108 человек, всего около 1200 человек личного состава в одном полку. Драгунские полки, помимо этого, обладали также 3-орудийной батареей конной артиллерии. Казачьи полки после проведения реформ также получили свои штаты – 5 сотен по 120 человек, хотя на деле численность могла достаточно значительно отличаться.
Легкая кавалерия (гусары)
Ранний и поздний гусары
Под легкой кавалерией подразумевались гусары, которые окончательно переводились на регулярную основу, и получали все атрибуты новой русской армии, включая униформу. Здесь, правда, возникли определенные затруднения – мало того, что новая форма ликвидировала отличия по цвету между полками, так еще и мало сочеталась с традиционными гусарскими атрибутами. В конце концов, было решено пойти на компромисс, и стандартную униформу для гусар несколько видоизменили, добавив традиционные атрибуты вроде ментиков и мирлитонов (головных уборов), но сохранив при этом традиционную для русской армии зелено-красную расцветку с белыми элементами [4]. Вооружение гусар состояло из сабель, карабинов и пистолетов. В обучении упор делался на владение лошадью и рукопашному бою с вражеской кавалерией. Конский состав должен был быть прежде всего неприхотливым в питании и выносливым для совершения длительных маршей. Во время всеобщей атаки, в которой использовалась вся кавалерия, гусары должны были использоваться на флангах построения, и выполнять охват вражеского строя. Стрелять из карабинов при этом им категорически запрещалось, дабы не терять темп атаки.
В иных же ситуациях функционал гусар был весьма велик – разведка, диверсионные рейды, противодействие вражеской кавалерии и легкой пехоте, авангардные и арьергардные бои, и вообще все, что было связано со скоростью и уклонением от стычек с главными силами противника. Индивидуальные навыки в таких случаях были важнее, чем коллективные, что отпечаталось и на особенностях боевой подготовки. Несмотря на основную ставку на ближний бой, гусары обучались меткой стрельбе из седла, и теоретически могли использоваться как застрельщики. Как вариант допускалось использование карабинов для расстройства вражеского строя перед атакой, но при этом вставать для стрельбы на месте почти что запрещалось – любое промедление для гусар было чревато смертью. Использование против пехоты в одиночестве для гусар было крайне нежелательным, но периодически все же это случалось. Особенно часто русские гусары сталкивались с турецкой пехотой, и успешно били ее – правда, скорее из-за плохой дисциплины и подготовки последней. Как легкая кавалерия, русские гусары имели вполне хорошие боевые возможности и выучку, уступая, правда, в коллективных навыках прусским гусарам, которые, вопреки своей «легкости», прославились именно как кавалерия поля боя.
Всего к 1796 году в России было создано 18 полков гусар (около 21,6 тысяч человек). Часть из этих полков имела «национальную» окраску – так, один из полков назывался Болгарским, и служил местом службы большого количества волонтеров-болгар, особенно после 1792 года.
Линейная кавалерия (драгуны)
Ранний и поздний драгун
Драгуны к 1762 году были одним из самых старых родов кавалерии в России, хоть и пребывали в достаточно плачевном виде. Еще в годы Семилетней войны за реорганизацию драгун взялся Румянцев, но лишь после ее окончания, при планировании глобальных реформ кавалерии, ими занялись как следует. Учитывая появление в составе армии улан как дополнения кирасир, что частично замещало боевые функции драгун, было решено полностью пересмотреть саму концепцию применения этого рода войск. В результате, после долгих дебатов, в 1765 году было вынесено решение о переформировании всех драгунских полков. Фактически русские драгуны становились легкой кавалерией, как в тактическом плане, так и по характеристикам. Униформа их в целом повторяла форму линейной пехоты, но с тем лишь отличием, что брюки имели серый цвет. Вооружались драгуны палашами, карабинами и пистолетами. Конский состав был несколько облегчен, их лошади были несколько крупнее гусарских, но все еще могли питаться подножным кормом, были выносливы и неприхотливы во время службы. Боевая подготовка драгун была сложнее, чем у других родов кавалерии, из-за необходимости изучать как действия в конном строю, так и в пешем. Во время общей атаки драгуны выступали застрельщиками, подготавливая натиск тяжелой и средней кавалерии, при этом стрельба должна была вестись или на скаку, или с коротких остановок – стоять на месте долгое время на виду у вражеской пехоты драгунам категорически запрещалось.
В результате реформы тактические функции драгун изменились, и стали более соответствовать иностранным шеволежерам, конным егерям и легким драгунам, занимаясь дозорной службой, диверсиями, рейдами и поддержкой другой кавалерии. При этом существовал акцент на ведении огня в конном строю, что, помимо прочего, делало дозоры, составленные из гусар (предпочитающих рукопашный бой) и драгун (предпочитающих стрельбу) достаточно многофункциональными и гибкими. Кроме того, драгуны могли спешиваться, и вести бой как легкая пехота, чему они обучались отдельно – правда, с меньшей интенсивностью, чем, к примеру, в стрелковых полках. Это, помимо прочего, делало их «мобильным резервом» на случай большой маневренной войны, а наличие при себе еще и 3 орудий конной артиллерии давало полку драгун достаточно высокую огневую мощь. Уже во время русско-турецкой войны обновленные драгуны показали свою эффективность именно в виде мобильной пехоты, подкрепленной артиллерией, а во время больших полевых сражений еще и задавали тон своей огневой подготовкой атак тяжелой и средней конницы. Эффект от хорошо налаженного взаимодействиями между этими родами кавалерии был великолепен – стреляющие по строю пехоты на скаку драгуны, не заботящиеся о сохранении строя, расстраивали ряды турецкой пехоты, как вдруг, по сигналу трубы, они расступались – и на турок резко обрушивалась лавина кирасир и улан. Подобная тактика была признана весьма эффективной, и в дальнейшем ее станут активно использовать во время войн с другими государствами, включая западноевропейские. В ближнем же бою драгуны показывали себя не слишком хорошо, и использовались или из-за неимения под рукой иной кавалерии, или против слабой вражеской пехоты, или же в сочетании с другими родами конницы – уланами, гусарами и кирасирами. В 1787 году некоторые офицеры даже предложат заменить драгунские палаши на сабли, но эта идея так и не нашла поддержки в Генштабе.
К 1792 году драгун насчитывалось в России 32 полка (38,4 тысячи человек) – больше, чем любой другой кавалерии. Обычно они использовались для поддержки отдельных пехотных дивизий и корпусов, но в некоторых случаях формировались особые драгунские дивизии и корпуса, которые при необходимости могли совершать форсированные марши на большие расстояния, и занимать стратегически важные пункты, максимально используя свои особенности.
Средняя кавалерия (уланы)
Ранний и поздний улан
Идею улан великий князь Петр Алексеевич подсмотрел у австрийцев, которые имели на своей службе несколько полков поляков, вооруженных пиками и восседавших на средних размерах лошадях. В бою эти всадники, прозванные уланами, показали свою высокую эффективность, в том числе как ударная конница – и при этом не были столь же дорогими, как кирасиры [5]. Потому, в целях экономии, в 1763 году было решено в дополнение к костяку из кирасирских полков 1-й линии атаки, создать уланские полки 2-й линии, более дешевые и массовые. Перспективы получения многочисленной и эффективной ударной кавалерии, причем без лишних трат, быстро покорили и Румянцева, который стал главным идеологом русских улан. Этот род кавалерии получил униформу стандартного покроя, но вместо зелено-красной расцветки использовал сине-красную, которая ранее была характерна для кавалерии армии Петра Великого [6]. Обычная униформа дополнялась стандартной каской. Требования к конскому составу были ниже, чем к кирасирским – уланские кони были более легки, выносливы и быстры, но все еще требовали фуражное зерно. Вооружение улан состояло из пик с флюгером (флюгер обычно использовал русский триколор), сабель, карабинов и пистолетов. «Статусные» элементы униформы, характерные для более поздних улан прочих стран мира, в России так и не нашли употребления. В обучении упор делался на слаженность общих действий, но не забывали и про индивидуальные навыки владения саблей. Во время всеобщей атаки уланы располагались сразу за спинами кирасир, стрельба при этом строго запрещалась. Допускалось также размещать улан на флангах построения тяжелой кавалерии – более легкие и быстрые лошади позволяли осуществлять частичный охват вражеских флангов одновременно с лобовым ударом кирасир по вражескому строю.
На деле же уланы оказались одним из самых многофункциональных видов кавалерии. Из-за требований к конскому составу они не могли использоваться в длительных рейдах, но в остальном уланы показывали себя великолепно. Эффективные против пехоты, вполне полезные против кавалерии, незаменимые во время малых стычек с вражескими патрулями во время «малой войны» близ лагеря своей армии, уланы могли делать почти все, что делали другие, с практически той же эффективностью. Карабины и пистолеты разрешалось использовать лишь во внештатных ситуациях, когда это могло принести больше выгоды, чем ближний бой, или ближний бой был попросту невозможен. В преследовании бегущего противника уланы могли конкурировать с гусарами и казаками, хотя и проигрывали им в случае длительной погони. Во время русско-турецких войн улан также пытались применять в спешенном виде, но для этого им не хватало подготовки, да и конский состав для «ездящей пехоты» был слишком дорогим. Боевая эффективность улан приведет к тому, что после 1796 года в России полностью прекратится рост числа полков тяжелой кавалерии, и в дальнейшем увеличении числа ударной кавалерии будет происходить за счет более дешевых и универсальных «всадников польского образца», вооруженных пиками.
К 1796 году было сформировано 18 полков улан (21,6 тысяч человек). Большая часть из них использовалась вместе с кирасирами, но на практике, вне больших сражений, уланы действовали самостоятельно, или вместе с драгунами и гусарами. Значительную часть личного состава полков рекрутировали из числа литовцев, русин и русских татар.
Тяжелая кавалерия (кирасиры)
Ранний и поздний кирасир
Кирасиры появились в России еще во времена Миниха, но их содержание оказалось настолько дорогим, что наращивание числа полков оказалось процессом сложным и очень долгим. Причиной тому была дорогая амуниция и высокая стоимость лошадей, которых для кирасир пришлось закупать за границей. При Петре III приведение тяжелой кавалерии в боеспособный вид стало вестись более быстрыми темпами, в том числе благодаря рациональному финансированию и расширению сети существовавших конезаводов. Основные перемены коснулись обмундирования кирасир – вместо традиционного белого и лосиного цветов стала использоваться стандартная армейская зелено-красная окраска, поверх которой носилась полукираса из вороненого железа. За исключением кирасы и колета, униформа кирасир целиком соответствовала стандартной армейской, включая каску с поперечным гребнем. Вооружение состояло из палаша, карабина и пары пистолетов. Огнестрельное оружие при этом кирасирами практически не использовалось. Конский состав набирался самый лучший – тяжелые, выносливые лошади, требовательные к качеству питания. Во время общей атаки кирасиры атаковали в первых рядах общего строя, на высокой скорости врубаясь в строй противника. Действовать при этом приходилось больше конем, чем оружием.
В плане тактики и стратегии кирасиры оказались самым малофункциональным родом кавалерии, и все попытки заставить делать их еще что-либо кроме основного предназначения провалились. Даже их развитое огнестрельное вооружение годилось лишь для дозорной службы, и не более того – во время сражения использовать его запрещалось уставом. В результате этого единственной функцией кирасир в составе армии оказались прямые кавалерийские удары по строю противника, с палашами наперевес, и лишь дождавшись благоприятной обстановки. С появлением улан и осознанием их эффективности в армии даже стали раздаваться возгласы о том, что надо отказаться от кирасир – но Генштаб решил, что во время большой баталии они все же слишком эффективны, чтобы от них отказываться. Кроме того, кирасир любил сам император Петр III, пускай и без лишнего фанатизма. В результате этого после его смерти рост количества полков дорогостоящей тяжелой кавалерии прекратился, хотя кирасиры будут существовать в армии еще очень долгое время.
К 1796 году в составе армии числились 12 полков кирасир (14,4 тысячи человек). При необходимости они объединялись в особый Кирасирский корпус, но чаще всего их собирали в отдельные бригады или дивизии в составе некоторых армий. Из-за особенностей использования тяжелой кавалерии большая часть кирасирских полков располагалась на западной границе, где предполагались войны с западноевропейскими армиями. Использовать кирасир против турок по опыту предыдущих войн считали нерациональным.
Иррегулярная кавалерия (казаки)
Ранняя и поздняя казачья униформа. Учитывая реалии — сферическая в вакууме
Организовать казаков в какое-то подобие регулярных полков пытались давно, но на постоянной основе это стало получаться лишь в эпоху правления императора Петра III. Будучи «природными» всадниками, имея крепких и выносливых коней, казаки отлично показывали себя как во время войны с европейской армией Фридриха II, так и с турецкими войсками. Особенно хорошо казаки справлялись с разведкой, диверсиями и рейдами по тылам противника. Не лишними оказались казачьи войска и в ходе сражений, где они могли выполнять вспомогательные функции, были застрельщиками и отлично преследовали бегущего противника. В отдельных случаях они могли использоваться и как ударная кавалерия, а уж казачий «вентерь» считался стандартным боевым приемом для выманивания противника под огонь своей пехоты и артиллерии. Вооружались казаки пиками, саблями, карабинами и пистолетами. Помимо службы в полках действующей армии, значительная их часть использовалась в отдельных сотнях, которые приписывались к пехотным полкам в качестве разведки и прикрытия обоза. Обычно личный состав таких сотен состоял из самых молодых и самых старых казаков, хотя бывали и исключения. Во время общей атаки кавалерии на поле боя казаки могли использоваться или в качестве застрельщиков, как и легкие драгуны, или же атаковали в третьей линии, вслед за кирасирами и уланами, завершая разгром противника и ведя его преследование.
Униформа казаков оказалась одним из самых «проблемных» мест всей реформы. Дело в том, что казаки чаще всего шили свое обмундирование своими силами, используя иногда лишь казенные материалы, потому попытка введение неких стандартов униформы провалилась — иррегулярные солдаты в лучшем случае брали за образец единую униформу, и шили нечто похожее на нее, в деталях порой сильно отклоняясь от канона. Император и Генштаб вскоре осознали, что попытка введения единой униформы для казаков пока еще преждевременна, и потому ограничились лишь общими едиными чертами формы плюс единой синей расцветкой, для чего суконное обеспечение казачества было полностью переведено на казенный счет. Всего к 1796 году казаки всех Войск обязывались выставлять в регулярную армию 48 полков общей численностью около 29 тысяч человек. Также значительное число казачьих сотен приписывались к пехотным полкам для обеспечения эффективной разведки. При полной же мобилизации всех сил казаков предполагалось, что можно было выставить в поле их до 80 тысяч, но это признавалось крайне нежелательным – казачьи войска несли сторожевую службу на беспокойных участках границы, и отвлекать слишком много войск от этой задачи было просто опасно.
Императорский Артиллерийский корпус
Еще с появлением «единорогов» Шувалова русская артиллерия выдвинулась в число лучших в Европе, и опыт Семилетней войны лишь подтвердил ее высокие боевые качества. В 1762 году уже приводилось в жизнь насыщение армии единорогами, вслед за прусской армией началось создание конной артиллерии, повышался общий уровень профессионализма русских артиллеристов и промышленников, связанных с производством орудий – но Петру III всего этого оказалось мало. Прочувствовав на себе пользу развитой артиллерии, он за свой счет профинансировал продолжение работ над совершенствованием отечественной металлургии и пушечного дела. На него, уже в частном порядке, стали работать Матвей Мартынов и Михаил Данилов, до того работавшие над «единорогами» Шувалова. Была создана специальная комиссия, которой царь выдал простое по формулировке, но при этом сложное при исполнении задание – создать единый образец пушек, который заменит единороги и старые длинноствольные орудия, объединив при этом лучшие стороны обеих артиллерийских систем. Для обеспечения свободы действий артиллеристов, и выделения их статуса было решено создать в составе Русской Императорской армии отдельное формирование – Императорский Артиллерийский корпус. Личный состав его пользовался рядом привилегий и льгот, а также имел повышенное жалование относительно регулярной пехоты.
Результаты же технических изысканий, а также нового опыта, полученного в ходе последующих войн с поляками и турками, вылились в создание в 1776 году так называемой Русской системы артиллерии, которая оказалась во многом похожей на принятую в это же время французскую систему Грибоваля [7]. Некоторые образцы единорогов и старые пушки стали постепенно изыматься из войск, и сдаваться на склады или переплавку, а им на замену пришли новые пушки с длиной ствола 18 калибров, уменьшенным зазором между снарядом и каналом ствола, и особыми технологиями выплавки и обработки стволов на заводе. Новые пушки объединялись в себе мобильность и легкость единорогов с дальнобойностью и точностью старых пушек, при этом система оставалась относительно простой в производстве. Для точного ведения огня разрабатывались специальные таблицы стрельбы, в конструкцию орудий внедрялись вертикальные винтовые механизмы, регулирующие угол возвышения орудия. Создавалась единая конструкция передков, лафетов и прочего, а также четко регламентировалось и стандартизировалось их производство, что позволило свести процент брака к минимуму. Была также введена четкая система калибров новых пушек, пригодная для использования как в армии, так и на флоте. Она включала в себя следующие системы: пушки калибром 2, 4, 8, 12, 18, 24 и 36 фунтов, а также гаубицы калибром ½ и 1 пуд являвшимися по сути своей развитием единорогов, хотя последнее слово было забыто на официальном уровне с новой реформой из-за нелюбви императора Петра III к Петру Шувалову, давшему название этому виду артиллерии, но сохранилось на бытовом уровне.
Устанавливались новые штаты артиллерийских полков – отныне они состояли из 6 рот, 1 бомбардирской (гаубичной), 4 канонирских (пушки калибром 8 и 12 фунтов) и 1 вспомогательной (логистика, техническое обслуживание, и т.д.). В каждой боевой роте насчитывалось по 12 орудий. Всего полков по штату числилось 14, плюс 2 полка конной артиллерии, которые отличались увеличенной численностью конского состава и мобильностью, что давало количество полевой артиллерии в 960 орудий. Несмотря на сложности во время перевода артиллерии на новые стандарты, возникшие в 1776-1785 годах, эта реформа значительно увеличила и без того высокую боеспособность русской артиллерии, выведя ее на твердое второе место после французской, и то в основном из-за численного отставания (полевая артиллерия Франции насчитывала 1120 орудий). Однако уже в 1792 году это отставание начали ликвидировать – стали создаваться бригады, состоявшие из двух полков старого штата. Всего было сформировано 9 бригад пешей и 3 бригады конной артиллерии, что доводило количество полевых пушек до 1440 штук. Учитывая, что помимо этого каждый пехотный полк имел по 4 4-фунтовые пушки, а драгунский – по 3, то русская артиллерия по всем статьям вырвалась вперед, став лучшей в мире, превзойдя даже великолепную французскую артиллерию, считавшуюся на то момент доминирующей в Европе.
Императорский Инженерный корпус
В 1768 году был издан особый указ, согласно которому началось формирование особых инженерных батальонов и создание отдельного Императорского Инженерного корпуса. Как и в случае с Императорским Артиллерийским корпусом, личный состав его пользовался рядом привилегий и льгот, что повышало его статус в глазах обычных регулярных полков. Ранее инженерные части не имели столь развитой структуры — минеры, к примеру, состояли в том числе в артиллерийских полках. Реформа привела к значительному изменению организации инженеров. Создавались отдельные инженерные батальоны, каждый из 4 рот – саперной, минерной, понтонерной и собственно инженерной. В каждой роте было примерно 100–150 человек, всего в батальоне числились 480 солдат и офицеров. Сформировали 20 инженерных батальонов, которые должны были входить в состав дивизий и обеспечивать их действия во время боевых действий. При этом формирование инженерных батальонов шло с разной скоростью, и во многом ограничивалось отсутствием необходимых кадров, не считая типичных проблем с финансированием.
Окончательно все инженерные батальоны набрали полную силу только к 1780-м годам. Любопытно отметить, что в отличие от прочих подразделений Русской Императорской армии, инженерные батальоны не имели личных названий, обозначаясь лишь порядковым номером, а в документах иногда также назывались по фамилиям их командиров. Для подготовки личного состава инженерных войск были созданы специальные школы и училища, а также введены особые денежные поощрения тем, кто решал поступить на учебу в инженерные войска. При этом сословие будущего инженера не играло никакой роли, не редкими были также наборы учащихся из числа наиболее сообразительных рекрутов из низших сословий. В военное время инженеры становились интеллектуальной элитой армии, обладая огромным багажом знаний и навыков, а в мирное время активно использовались при строительстве дорог, мостов, зданий в городах и деревнях, и т.д.
Особо стоит рассказать о вспомогательных ротах в составе полков линейной пехоты. Эта идея появилась у великого князя Алексея Алексеевича в 1765 году, когда планировалась война против турок. Полевую фортификацию, возведение понтонных мостов было решено поручить специальным небольшим отрядам полевых инженеров, и более того – закрепить за каждым полком по определенному количеству легких складных понтонов, с помощью которых можно было бы легко наладить переправу через любую водную преграду. Сами понтоны конструировались из дерева и парусины. С одной стороны, телеги с ними раздули и без того немалый штат обозов пехотных полков, но с другой – в случае необходимости появлялась возможность в кратчайшие сроки, буквально за день, наладить переправу через практически любую реку. Учитывая ставку русских военных теоретиков на быстрые действия, подобная функция была как минимум не лишней. При этом понтонный обоз вместе с вспомогательными ротами при необходимости бросались с такой же легкостью, как и все остальное – русская армия должна была сохранить возможность в случае крайней необходимости совершать форсированные марши.
Отдельно от инженерных батальонов числились гарнизонные инженерные роты, численность личного состава которых доходила до 200 человек. Они занимались обслуживанием крепостей Российской империи, и были четко привязаны к «своим» укрепленным пунктам. В личный состав входили собственно инженеры, специализированная рабочая сила и специалисты по обслуживанию крепостной артиллерии. Всего таких гарнизонных инженерных рот к 1796 году насчитывалось 70. По мере развития инженерного корпуса при каждом гарнизоне стали создаваться специальные школы для повышения профильного образования младших инженеров. Некоторые из таких школ уже в начале XIX столетия были расширены, и использовались для обучения младшего состава корпуса не только для крепостных рот, но и для линейных батальонов. В результате этого, и предыдущих пунктов, русские инженеры постепенно становились одними из самых образованных и подготовленных в Европе. Общая же штатная численность корпуса, не считая инженеров пехотных полков, составила около 24 тысяч человек.
Результаты реформ
Примерно такой я себе изначально представлял конструкцию касок с поперечным гребнем.
С начала правления императора Петра III, и вплоть до 1796 года, численность полков Русской Императорской армии росла. Рост этот, с одной стороны, базировался на военных реформах, которые позволяли более эффективно использовать рекрутов, и свели небоевые потери к минимуму, а с другой в его основу легли стремительный рост численности населения империи, и, что главнее – бурный экономический рост, благодаря которому на все реформы и донаборы рекрутов всегда хватало денег. В результате этого к 1796 году численность армии достигла 600 тысяч человек [8], к которым в военное время прибавлялись около 80 тысяч казаков. Это делало ее самой многочисленной в Европе, и в то же время – одной из самых сильных в качественном плане. Эта сила позволяла одновременно вести успешную войну на несколько фронтов, была обеспечена экономически, и в то же время была не самой большой нагрузкой на людские ресурсы государства. Если раньше РИА часто называли Петровской армией, то с конца XVIII столетия ее нередко стали называть Армией двух Петров – Петра I, создавшего ее, и Петра III, выведшего на совершенно иной качественный и количественный уровень. Учитывая будущие великие потрясения, подобное военное строительство оказалось как нельзя кстати.
Одним из самых прогрессивных элементов реформ времен правления Петра III оказалась новая униформа, а в ней, в свою очередь, наиболее весомой оказалась новая система головных уборов. Картузы в качестве нестроевых головных уборов подходили прекрасно; «картуз нового образца», представлявший собой некий аналог кепи с удобной функцией «раскладывания», с защитой лица и шеи от погоды, постепенно стал употребляться практически повсеместно, за исключением лишь самих сражений, где ради защиты головы надевались каски. Сами каски имели простую, но эффективную конструкцию — легкий каркас, обшитый кожей, с поперечным гребнем, укрепленным изнутри металлической пластиной, которая служила защитой головы солдат от рубящих ударов кавалерии [9]. Сами каски оказались достаточно легкими, удобными и обеспечивали достаточную защиту головы, а козырек хорошо защищал от солнца. Впрочем, больших восторгов в армии они все же долгое время не вызывали — каски «не грели», были тяжелее обычных треуголок или тех же картузов, и во внебоевых условиях, когда удобство и практичность выходили на первый план, солдаты предпочитали снимать каски. Тем не менее, постепенно их польза становилась ясна даже для самых консервативных военных, и голоса против них стали стихать. Сама же конструкция постепенно развивалась — если поначалу главным защитным элементом была металлическая пластина в основании гребня, а сама каска была кожаной, то с 1805 года стал внедряться металлический каркас, дававший небольшую, но все же дополнительную защиту, а кирасиры еще с 1798 года получили целиком железные каски.
Нельзя сказать, что потомки не стремились реформировать армию Петра III после его смерти. Просто потенциал, заложенный в нее, был столь велик, что значительных перемен попросту не требовалось, а все попытки сделать что-то не так – к примеру, ввести униформу «европейского образца», менее практичную и более дорогую, отвергались Генштабом. Тем не менее, ряд изменений после 1796 года все же последовал. Уже в 1796 году была проведена небольшая реформа, задуманная еще при живом Петре III — в армии были повсеместно введены серые брюки (шаровары) из неокрашенной ткани вместо традиционных синих и красных. Причина была довольно проста — шаровары, если не учитывать сапоги, оказались самыми изнашиваемыми частями обмундирования, и потому отказ от отбеливания или окраски давал довольно заметную экономию средств. В 1800 году началась реформа обмундирования ряда родов войск – красная униформа инженеров и артиллеристов была заменена на стандартную зеленую, с небольшими отличиями в плане расцветки отдельных элементов. В 1808 году, после окончания долгой русско-французской войны, началось большое расширение численности милиции (почти в 3 раза) – армии явно были необходимы куда большие резервы, чем могла предоставить существующая система подготовки. В 1809 году было значительно расширено использование штуцеров, которые отныне приказано было именовать винтовками. В 1811 году был издан указ о полках 3-й очереди, т.е. об ополчении, которое необходимо было собирать в случае острой необходимости, и вооружать за казенный счет. Для этого планировалось значительно расширить систему военных складов с оружием, боеприпасами и обмундированием, что до начала войны с французами, увы, завершить не успели. На этом список больших изменений закончился – Наполеона в России в 1812 году встречала по сути та же армия, что провожала 16 лет назад в последний путь величайшего правителя государства в истории, создавшего империю в современном ее виде в общем, и Русскую Императорскую армию в частности.
Примечания
- Честно говоря, не знаю точных цифр, сколько можно сэкономить на единой униформе и отказа от буклей с париками и пудрой. Но по косвенной информации, в том числе впечатлениях самого Фридриха II, который отменил букли и пудру для своих войск при повседневной службе, узнав, во сколько они обходятся казне, можно предположить, что денег можно сэкономить немало.
- Нет ничего зазорного в заимствовании того, что реально работает. А система подготовки прусской кавалерии была весьма эффективна, став основной для едва ли не всех национальных кавалерий в Европе.
- К примеру, конные гренадеры появились в России во многом из-за того, что для всех драгун было тяжело обеспечить нормальный конский состав, и потому решили улучшить его хотя бы у нескольких «выборных» полков. А вообще, пестрота разновидностей кавалерии в России после 1725 года впечатляет – уланы, драгуны, кирасиры с кирасами, кирасиры без кирас, карабинеры, пикинеры, гусары, легкоконники, конные егеря, конные гренадеры…. Все промелькнули перед нами, все побывали тут!
- Да, это скучно и слишком резко, лишает РИА «каноничных» красно-бело-голубых гусар, зато делает сочетание зеленого с красным «визиткой» русской армии (за некоторым исключением), и сильно упрощает жизнь снабженцам и производителям. Хотя униформисты, поди, негодуют с такого решения….
- Суровый реал – польские уланы участвовали в Семилетней войне, и показали себя прекрасно, но из-за своей малочисленности (ЕМНИП только 2 полка) их не заметили не только за рубежом, но и в самой Австрии. Впрочем, кавалерия с пиками в то время стала входить в моду во многих странах и без польских уланов – казаки, в частности, сами пришли к такому оружию.
- Таким образом, русские уланы лишаются двух «статусных» вещей, которые, помимо прочего, были в реале еще и весьма дорогостоящими – шапки-конфедератки, которая меняется на более эффективную каску, и обтягивающей униформы особого фасона, вместо которой используется стандартная армейская. С одной стороны, это «неканон», с другой – всадник с пикой, это улан, испанцы гарантируют!
- Сугубо ИМХО, но русские артиллеристы действительно находились в полушаге от создания собственного аналога системы Грибоваля, надо было лишь продолжить изыскания. Но после Семилетней войны, с воцарением Екатерины II, в этих делах предпочли копирование зарубежных образцов, вместе с сохранением старых – в результате чего русская артиллерия получила довольно сложную, местами громоздкую организацию, и большое количество как обычных пушек а-ля Грибоваль, так и единорогов. По качеству она все еще была одной из лучших в Европе, а может даже и лучшей, но вот по мобильности и простоте организации все же уступала главным конкурентам.
- В реальности к концу правления Екатерины II со смертностью рекрутов и расходами ситуация была настолько отстойной, что штатную численность регулярной армии пришлось сократить до 358 тысяч человек – менее 1% от численности населения, что для того времени считалось достаточно низким показателем. У меня же, с учетом моей демографии и экономики, получается вполне среднестатистические 1,625% от общего населения, причем это взяты все регулярные вооруженные силы – и армия, и флот, последний – с большим запасом, так как расчетная его численность взята в 80 тысяч, что примерно соответствует численности личного состава Royal Navy во время войны США за независимость.
- Т.е., реальная конструкция касок просто идет лесом. Они, конечно, давали неплохую защиту голове солдат, но были излишне сложными по конструкции. Более поздние русские каски, применявшиеся в качестве парадных уже в начале XX века, с поправкой на технологии и особенности конца XVIII века, выглядят в этом плане куда привлекательнее.
