Виталий Пенской. Несколько слов про Молодинскую кампанию 1572 г. — 1
Начало интересного цикла статей из жж историка-медиевиста Виталия Пенского, который, думаю, заинтересует читателей и коллег.
Для начала вопрос – можно ли изучать историю Отечественной войны 12-го года (и того же Бородинского сражения, в частности), имея в своем распоряжении соответствующий том «Войны и мира» графа-пахаря и никогонеемца Толстого? Если вы утвердительно отвечаете на данный вопрос – дальше можно не читать, если нет – велкам…
Да, кстати, вместо спойлера – изучать историю Отечественной войны 12-го года по «Войне и миру» таки можо, но с одним условием – если иметь в виду. Скажем так, культурологический аспект проблемы, т.е. если вас интересует не собственно история этой войны, а история того ее образа, который отложился в сознании определенной части русского обчества спустя полсотни лет после войны и Бородинской битвы, когда реальная картинка изрядно замылилась и обросла толстенными слоями кадильного дыма от многочисленных возлияний на алтарь славной победы (а вот тут, насчет славной победы, я серьезно). В таком разрезе – можно и даже нужно. Но какое это имеет отношение к истории военно-политической?
И еще раз вместо спойлера, и это имеет самое непосредственное отношение к нашей теме. От кампании 1380 г. не осталось вообще никаких документов (а они должны были быть всенепременно, но вот такая вот беда приключилась), так что поневоле пришлось обращаться к летописным повестям (очень кратким и лаконичным, в духе скандинавских саг. Да, вот еще что – эти летописные повести все же в большей степени литературные памятники, больше того, весьма специфичной литературы церковного круга с соответствующим настроем и подкладкой) и к чисто литературным произведениям (также принадлежащим, по большому счету к литератур ака книжности церковного круга – до секуляризации еще очень и очень далеко). Все эти «задонщины» и разные изводы «Сказания о Мамаевом побоище» суть «романы», отражающие идеализированный образ Куликовской битвы, созданный русскими книжниками (клириками) сильно позже самого события (как по мне, так основная редакция СМП была отредактирована наново около 1521 г.).
А теперь к делу. Что у нас есть на Молодинскую кампанию? К счастью, есть обрывки разрядной документации (которые, кстати, благодаря усилия м энтузиастов с сайта «Восточная литература» нынче легкодоступны для тех, кто действительно пытается докопаться до сути, а не заниматься созданием новых изводов прежних мифов в очередной раз – а таких мастаков сейчас вагон и маленькая тележка с присыпочкой). Но, к несчастью, есть и литературный нарратив (первая попавшаяся цитата из Сети – для стуентов-первокурсников сойдет, они обычно дальше этого и не идут: «Нарратив — это произвольное изложение нескольких взаимосвязанных между собою событий на основе представлений о мире конкретного человека (повествование). Это повествование может фиксироваться в устной или письменной форме. К историческим нарративным источникам относят: летописи; трактаты; хроники; фольклор; литургические тексты…». И поскольку автор нашего литературного ака книжного нарратива, согласно Ронану нашему Барту, исходит из того, что «повествование разворачивается не ради прямого воздействия на действительность, а ради самого рассказа», при этом основное внимание рассказчика и слушателя уделяется не исходному смыслу какого-либо события, а способу его трактовки, то в итоге мы имеем порой весьма причудливое преломление реального имевшего место события в голове нашего рассказчика, которое имеет к той самой реальности весьма и весьма опосредованное отношение (примерно такое же, как реальный исторический персонаж к его иконописному образу, выполненному не в новомодной «парсунной» манере, а согласно классическому канону, идущему от византийской традиции).
Собственно говоря, мифология Молодинской кампании (именно так, поскольку само по себе сражение при Молодях – лишь завершающий этап многодневного противостояния между русскими и татарским полками сперва на перевозах через Оку а уж потом – у самих Молодей) произрастает именно отсюда – многочисленные (имя им легион) любители-типа историки, не особо размышляя над тем, чем отличаются пресловутые нарративные источники от документальных, уперлись в нарратив (он же красочный, детальный, в нем такое понаписано в расчете на впечатлительную публику, что ого-го!) и пошла писать губерния. А когда мифологическая традиция уже создана – переломить ее сложно, особенно если она из каждого утюга или паблика льется. Ваш покорный слуга пытался в свое время это делать – и через статьи, и через книги, и через посты в ЖЖ, да все бестолку, не в коня корм.
Однако все же я и тут молчать не стану и кое-что скажу по поводу очередного шабаша. Намедни в одном паблике («Золотой век Голландии») публикнули интервью с одним таким любителем-типа историком А. Дудиным (оказывается, он даже книгу написал о битве) в переложении некоей К. Тепанян. Самая «мякотка»:
1. «Второй раз туда он (в смысле хан после 1571 г.) отправился садиться «в Москву на царство». Если бы не битва при Молодях, Русское царство прекратило бы своё существование, попав под второе иго вроде «Золотой орды»».
2. «Девлет Гирей выставил на битву 120000 воинов, от которых осталось 12 тысяч – убито было 9 человек из 10. Потому, да, это выдающийся пример русской военной истории: наши основные войска в то время находились с Иваном Грозным в Прибалтике, где продолжалась Ливонская война – а под Молодями бились те, кого собрали, что называется, «с бору по сосенке». Это были стрельцы, боярские дети, дворянское ополчение, казаки, «немцы»…».
3. «Если бы Девлет Гирей дошёл до Москвы и взял её, наш суверенитет был бы потерян. В источниках чётко прописано, кому и какие русские земли он собирался отдать – какие сыну, какие внуку и так далее. Это даже в народных песнях сохранилось: «А табе, государь, у нас сидеть в каменной Москве, А сыну твоему в Володимере, а племнику твоему в Суздале, а сродичю в Звенигороде, а боярину конюшему держать Резань Старая, а меня, государь, пожалуй Новым городом»».
Кратенько по каждому из «кусочков» «мякотки». Если брать первое утверждение, то здесь как бы вопрос – автор брал ли в руки посольские книги (хоть в оригинале, хоть изданные, хоть в переложении)? Судя по тексту – нет, не брал, ему хватило все того же нарратива. А вот если бы он взял бы в руки посольские книги, то увидел бы, что о таких намерениях там ничего нет и в помине. О чем речь шла – о передаче хану Казани и Астрахани, о выплате Москвой Бахчисараю т.н. «магмет-киреевой дани» (той самой, которую обязался платить Василий III Мухаммед-Гирею I после поражения в 1521 г., и регулярную выплату этой дани можно расценивать – как это, впрочем, и делали в Крыму, — как признание Москвой своего вассального статуса по отношению к Крымскому ханству). Это главные требования, которые обсуждались двумя царями в ходе регулярных пересылок в конце 60-х – нач. 70-х гг., до Молодей. Но о том, чтобы Девлет-Гирей садился в Москве – зачем ему это надо? Даже Батый или Тохтамыш не собирались сесть на московский стол, а уж Девлет-Гирею это зачем? Ему вполне хватило бы, если Иван признал бы себя, пусть и формально, его улусником. Но книжникам московским для нагнетания саспенса нужно было усилить эффект, и вот они родили на свет эту байку, а любители-ака-историки подхватили ее с той же самой целью.
Спойлер – если уж на то дело пошло, то великие князья литовские со времен Тохтамыша по своим «русским» землям были вассалами ханов, в т.ч. и крымских. Но, насколько я понимаю, никто в здравом уме не будет оспаривать их суверенность по отношению к Крыму? Или такие оспариватели есть?
По второму – тьмочисленное татарское войско это такой ходовой мотив, что-то вроде бродячего сюжета, который сопровождает все рассказы о варварских полчищах (и неважно, о ком речь идет, кстати, о татарах ли или о русских), что на нем долго и останавливаться не стоит. Тем не менее, если поднять те немногочисленные свидетельства, которые сохранились в официальной документации (тех же посольских книгах) и подключить элементарную логику, то от этих армий не останется и следа. 120 тыс. воинов – это раза в два больше лошадей (в дальний поход идти на одном коне – нонсенс), а еще вельблуды, а еще волы, а еще мелкий рогатый скот (и не рогатый тоже – можно в ногайских посольских книгах глянуть, если что, там расклад дается, сколько скотов должно быть в войске). Такая орда передохнет от бескормицы и безводья уже на подступах к самому Крыму. А еще вспомнить про то, как управлять такой ратью… 40-50 тыс. – это тот максимум, который мог поднять в поход при максимальной мобилизации крымский хан в 3-й четверти XVI в., а обычно он брал с собой в поход меньше. Про потери 9 из 10 я даже и комментировать не буду – если все татарское воинство было перебито, то против кого Иван Гроный в следующем году рать на берегу снова собирал? Против призраков? И двадцать лет тишины – это точно такой миф, как все остальное – покоя на границе не было никогда, абсолютного. Да, следующее большое нашествие во главе с самим царем было в 1591 г., но это не значит, что на украине крымской была тишь да благодать. Военные тревоги были постоянно, и небольшие набеги малыми силами – регулярно. Впрочем, если взять в руки разрядные книги (а они давно уже в широком доступе), то составить хронику не составит проблем, а если лень – так вот же, есть Новосельский и его «Борьба с татарами», там хроника составлена. Но зачем, ведь это разрушает красивый миф, не так ли?
И последнее. Насчет раздачи городом. В правление татарам – народные песни, конечно, это очень важный источник (я не преувеличиваю), но опять же, они проходят по разряду не истории, а культуры, ее истории. Какое отношение это имеет к реальной военно-политической истории – лично мне решительно неясно. О намерениях хана в посольских книгах сказано более чем достаточно, и нет необходимости плодить сущности сверх меры, изыскивая саспенс в нарративе…
Для начала хватит, продолжение следует.
Атака арахнидов на форт звездного десанта на далекой планете
