Виталий Пенской. Годовщина
Виталий Пенской. Годовщина
В жж историка-медиевиста Виталия Пенского ака thor-2006 нашел материал, который, по моему мнению, заинтересует коллег.
Намедни была годовщина завершения Молодинской кампании 1572 г. (ну как была — 2 августа по юлианскому календарю типа, кто хочет, может пересчитать на григорианский, а кто нет — и так сойдет). На своей страничке Е. Холмогоров разместил ссылку о своей старой беседе по поводу годовщины и сражения с Дм. Володихиным (полный текст читать здесь), ну а поскольку я некоторым образом являюсь специалистом по этой проблеме, то вставлю-как я и свои пять копеек в разговор (заочно).
Итак, тезисно.
1. Молодинская кампания лета 1572 г., безусловно, одно из крупнейших военных предприятий эпохи Ивана Грозного. По своему количественному измерению она уступает 3-й казанщине 1552 г., Полоцкому походу 1562/1563 гг. и царскому выходу в Поле в кампанию 1559 г., но в любом случае входит в ТОП-3 важнейших событий военной истории России грозненской эпохи.
2. Кампания, апогеем которой стало долгое «сидение» при Молодях (и как ту не вспомнить слова Г. П. Федотова, который писал, что «в татарской школе, на московской службе выковался особый тип русского человека — московский тип, исторически самый крепкий и устойчивый из всех сменяющихся образов русского национального лица… что поражает в нем прежде всего, <…> это его крепость, выносливость, необычайная сила сопротивляемости. Без громких военных подвигов, даже без всякого воинского духа — в Москве угасла киевская поэзия военной доблести, — одним нечеловеческим трудом, выдержкой, более потом, чем кровью, создал москвитянин свою чудовищную империю. В этом пассивном героизме, неисчерпаемой способности к жертвам была всегда главная сила русского солдата») не то чтобы совсем уж забытое событие нашей военной истории, но какое-то «незнаменитое», что ли. В свое время я писал, что это связано, скорее всего (так считал и считаю сейчас) с довлеющей над умами историков и тем более публики карамзинской (а, что не, курбской) схемы «двух Иванов», согласно которой во 2-й половине царствования Terrible не могло быть по определению быть ничего путного — сплошной мрак, ужас, кровь, тлен и бзсхдн. Молоди не вписывались в эту схему, а потому и оказались отодвинуты на второй план.
3. Молодинская кампания, в отличие, к примеру, от той же Куликовской битвы не нашла своего летописца или книжника, который создал нечто вроде «Сказание о Девлет-Гиреевом побоище», которое вошло бы в золотой фонд нашей литературы и стало бы предметом изучения литературоведов и историков. Это также повлияло, несомненно, на ее «незнаменитость».
4. «Незнаменитость» Молодинской кампании связана, на мой взгляд, еще и с тем, что сама по себе эта победа не была громкой и успех, одержанный русскими, вовсе не выглядел сокрушительным. Да, разбили татар, точнее, «пересидели» их в укрепленном лагере (и ушел хан, судя по всему, не столько от того, что не сумел взять русский вагенбург, сколько от недовольства своих воинов, в особенности ногаев, которым досталось больше других, от нехватки фуража и провианта и известий — ложных, но сработавших, — что с северо-запада на татар надвигается новое русское войско, посланное Иваном Грозным из Новгорода то ли с «королем» Магнусом во главе, то ли с самим князем Милославским). И татары сумели отступить в относительном порядке, сохранив ядро своих сил, так что на будущий году в Москве их снова ждали на «берегу».
5. Однако, как и Бородино, Молоди имело отложенный по времени стратегический и. скажем так, геополитический эффект. Пуст победа была и неяркой, не внушительной, однако, выходит, что при Молодях потерпел крах крымский имперский проект. Успех 1571 г. был апогеем в его истории, и Девлет-Гирей не зря похвалялся, что он де деда своего сделал лучше, но Иван сумел «изволокитить» своего крымского «брата» утопить его в словах и обещаниях, а потом нанес решающий удар, развеяв все татарские мечты. Без контроля над Казанью и Астраханью Крым не мог установить свой контроль над ногаями, а без них все мечты о возрождении Золотой Орды и превращения Крыма в политического тяжеловеса оставались не более чем мечтами. Если бы Воротынский, как Бельский годом ранее, был бы разбит, то эта мечта могла воплотиться в жизнь, а Россия оказалась бы отброшена в своем развитии как минимум на полстолетия назад. Но не срослось, неудача под Москвой разбудила древнее зло в Крыму — обострились противоречия внутри правящей верхушки, и Девлет-Гирей последние годы своей жизни пытался утишить эти распри и обеспечить беспрепятственный транзит власти. И тут не срослось — политическая борьба хоть и не привела очередному раунду «большой крымской замятни», как в 20-х — нач. 30-х гг. XVI в., но существенно ослабила ханство и лишило его дальней перспективы.
6. И последнее — изучение истории Молодинской кампании — комплексное изучение, подчеркну, — позволяет нам подробно рассмотреть и понять, как функционировали механизмы управления государством, как работала русская военная машина того времени и, что лично для меня самое увлекательное и примечательное — так это то, как удалось в условиях жесточайшего социально-экономического кризиса и неудачи предыдущего года собраться с силами и отразит новое, более внушительное и опасное, вторжения незваных гостей с юга.
Вот как-то так выходит.
А путных картинков про Молоди как не было, так и нет…
