Vencer o morir (Победа или смерть)

Довольно большой и классный АИ рассказ, признанный лучшей военно-морской альтернативой. Настоящая литература думаю он должен понравится почтенной публике.

Капитан Альварес сосредоточил свой взгляд на бесконечной белизне за окнами штурманской рубки и искренне желал, чтобы скучная рутина его похода продолжалась без происшествий. Он опустил взгляд на штурвал корабля перед рулевым.

— Может быть, в другой день — подумал он. Он глубоко тревожно вздохнул, а затем сосредоточился на кроссворде.

— Принесите мне легкий завтрак и чайник с горячим чаем.

— Да, мой капитан! Матрос отдал честь и поспешил вниз.

Корабль, за который Альварес нес ответственность, старый, но ухоженный броненосный крейсер «Альмиранте Кокрейн» медленно катился и гудел вместе с семью сотнями душ, поддерживающими его движение внутри стального корпуса.

Капитан задумался о влиянии лука на его пищеварение, когда дежурный офицер резко прервал его мысли.

— Мой капитан, наблюдатели потеряли «Свифтшур» из виду. Я предлагаю увеличить скорость, чтобы восстановить связь с ним, иначе мы потеряем станцию ​​и нам придется использовать беспроводную связь.

— Согласен, добавьте хода на две трети. Двенадцать узлов, думаю нам хватит.

— Да, мой капитан, вперед на две трети, двенадцать узлов, — последовал ответ.

Вибрации, исходившие от палубы, становились все более быстрыми, когда металлический гигант ускорил ход.

Белизна, окружавшая их, была знакома Альваресу. Он служил в конвоях со времён Великой войны. Он был прапорщиком на борту «Бланко Энкалада», самого старого крейсера Чилийского флота. Ему дали высокие и громоздкие антенны для радиосвязи, пару дополнительных легких скорострельных орудий, замысловатый камуфляж и отправили пасти торговцев за озером.

Холодный порыв ветра дал капитану Альваресу понять, что кроссворд всё ещё до конца не разгадан. Такая погода была знакома любому чилийскому моряку, однако на крайнем юге она была не столь милосердной, а часто даже и хуже.

Альварес получил тарелку с булочкой с джемом и наполнил кружку дымящимся темным чаем.

— Спасибо, — сказал он, садясь на стул. Его взгляд следил за кроссвордом, когда он предложил чай остальным офицерам на мостике.

Снаружи послышался крик. Капитан поднял бровь, когда дежурный открыл окно, поговорил с кем-то и снова закрыл его.

— Сэр, мы снова увидели «Свифтшур». Она посылает сигналы Zulu Echo, при помощи своей сигнальной лампы.

Британский лёгкий крейсер «Свифтшур»

Капитан откусил кусочек, ожидая расшифровки сообщения. Он напряженно смотрел наружу, но едва мог определить какую-либо форму в слабых вспышках сигнальной лампы. Вероятно, «Свифтшур» сообщил им, что один из эсминцев был отправлен на поиски отстающего торгового судна.

Это была работа для быстроходного корабля. «Старушку» модернизировали в 1932 году и крейсер сейчас все еще мог развивать скорость в двадцать узлов. Первоначально он получил прозвище Ciento Doce, 112, потому что предыдущий броненосный крейсер O’Higgins, который также имел три одинаковые дымовые трубы подряд, получил прозвище Ciento Once, 111. Его сестршипы Альмиранте Линч, таким образом, звали Ciento Trece, 113.

После модернизации кормовую трубу убрали, а носовую трубу вынесли за пределы фок-мачты, чтобы уменьшить помехи от дыма. Любопытная изогнутая форма трубы теперь почти напоминала цифру 2, поэтому Кокрейна теперь иногда называли не иначе как Досе, 12 лет.

Крейсер «Almirante Cochrane» из этого мира

— Мой капитан, — обратился к нему офицер, — «Свифтшур» сообщает, что эсминец «Брамбл» зафиксировал радиолокационный контакт к юго-востоку в 06:45, скорость объекта составляла двадцать три узла, но через несколько минут его потеряли из-за плохой погоды. На эсминец неожиданно обрушился сильный ливень и град.

Капитан Альварес на мгновение задумался:

Конвой PQ 19 находится к северу от нас вместе с ближайшим эскортом. «Свифтшур», «Брамбл» и «Бульдог» идут рядом с нами. Отряд «Т» вчера направлялся на юг, чтобы проверить контакт, полученный воздушной разведкой, но даже если они развернутся и пойдут дальше со скоростью тридцать узлов, они все равно будут в нескольких часах хода. Что это означает?..

— Мой капитан, новые сигналы от «Свифтшур». — кричал офицер.

— Курс прежний, продолжаю держать. — он сказал.

— Радарный контакт с пеленгом Один Семь Пять, расчетная скорость двадцать пять. Ориентировочный курс Ноль Один Ноль.

К этому времени град уже достиг их, и внутри штурманской рубки раздался непрекращающийся грохот, отвлекающий Альвареса.

— Объявляйте тревогу, всех к боевым постам. Зенитчикам оставаться внутри и передавать боеприпасы на батареи других калибров.

— Да, мой капитан! Вахтенный офицер громко сказал, подставив лицо прямо к переговорной трубке: «Действительные посты! Станции действий! Вверх и вперед по правому борту, вниз и назад по левому борту! Закройте все водонепроницаемые переборки! Зенитчики берут на себя доставку боеприпасов к главному и среднему калибрам.»

Офицеры на мостике засуетились. Офицер-артиллерист поднялся в воронье гнездо на центральной мачте, там же уже находился наводчик орудий передних башен корабля.

К этому моменту «Свифтшур» был уже ближе, и Альварес мог ясно видеть его силуэт, из труб крейсера вырывался белый пар. Ее орудийные башни медленно начали поворачиваться на правый борт.

— Мой капитан, поступают новые сигналы! «Свифтшур» сигналит: «Увеличьте скорость до двадцати узлов. Приготовьтесь к отражению надводной атаки.

— Мы можем это сделать, — бодро сказал капитан с ухмылкой на лице, — дежурный, обеим машинам, обороты сто пятьдесят.

— Полный вперёд! Обе машины! Форсированный сто пятьдесят!

Капитан мог чувствовать через свое кресло, как металлический зверь качнулся вперед с новой силой, вибрации стали более частыми и сильными. Пенный след от «Свифтшур» стал больше, но они не оторвалась. Он был уверен, что они смогут идти в ногу со своим спутником, пока головный крейсер будет довольствоваться двадцатью узлами.

Альварес увидел, как поднялись орудия корабля перед ним. Он взял голосовую трубку.

— Главному артиллеристу, все батареи на левый борт влево, повторяем за нашим головным.

— Да, мой капитан! раздался ответ с вершины мачты.

— Спросите пеленг у «Свифтшур» и дальность контакта?

— Да, мой капитан! — был ответ.

Рядовой матрос снаружи рубки, одетый в синие робы, быстро бросился к сигнальному фонарю, чтобы передать сообщение идущему впереди кораблю. Прошло мгновение, прежде чем были подняты новые сигнальные флаги.

— Мой капитан, «Свифтшур» сигнализирует Оскар, Индия…, — сказал дежурный офицер, потянувшись за книгой и яростно перелистывая страницы. Затем он повернулся и посмотрел Альваресу в глаза.

— «Свифтшур» без радара.

— У британского крейсера неисправен радар или это проклятая погода…» Альварес не смог договорить, когда снаружи лейтенант открыл окно и сказал:

— «Свифтшур» сообщает о неисправности радара! Просит нас включить радар и попытаться восстановить контакт!

Экипаж секунду недоверчиво смотрел друг на друга. Затем лейтенант сказал:

— Новый набор сигналов! Отель, Оскар!»

Дежурный командир еще раз пролистал книгу.

— Нам следует включить радар и следить за ним.

Капитан склонил голову набок к ожидающей руке и разочарованно посмотрел наружу.

— «Свифтшур» поднял новые сигналы, что это были за сигналы?

— Оскар, Индия. — сказал офицер.

— Оскар Индия»?

Сигнал «Оскар» (обозначает — «Человек за бортом!»)

Сигнал «Индия» (обозначает — «Я изменяю свой курс влево»)

Пара желтых флагов взметнулась вверх на реях, а люди на мостике задумчиво вздохнули.

— Попробуйте как-нибудь сообщить им, что у нас нет радара и никогда не было…»

— Да, мой капитан, — ответ был теперь менее энергичным.

Прошло несколько минут, пока экипаж с нетерпением ждал любой инициативы со стороны головного корабля. При этом погода никак не помогала ситуации. Экипаж «Свифтшур», конечно, был очень занят, пытаясь снова включить свой электрический глаз, чтобы увидеть, где сейчас находится приближающаяся угроза.

Пять минут превратились в пятнадцать, и терпение Альвареса иссякло. Он потянулся к голосовой трубке.

— Офицер-артиллерист, вам что-нибудь видно? – спросил он.

-Нет, мой капитан, погода медленно утихает, но мы не видим ничего, кроме белизны. пришел ответ, спокойный и собранный.

Тогда Альварес встал с кресла и накинул пальто и вышел из рубки на мостик. Он взялся за бинокль что бы лично всё перепроверить. Бесконечная белизна, ставшая теперь ярче благодаря робкому южному солнцу, отказывалась уступать. Мысли Альвареса на мгновение вернулись к обещанному эмпанаде, вероятно, непропеченному, возможно, развернутому и определенно опаздывающему к обеду, учитывая ситуацию. Лейтенант посмотрел вперед и предупредил Альвареса.

Эмпанада – жаренный пирожок в испаноязычных странах.

— Капитан! Новые сигналы от «Свифтшур»! — вскрикнул сигнальщик.

Но Альварес не смотря на туман и сам их разглядел. При этом он услышал крик сверху.

— Неизвестный корабль замечен по правому борту! Большой корабль! Направляемся к нам.

Огромный серый хищный силуэт прорезал белизну, словно меч титанического воина. Альварес снова взялся за бинокль и вслух посчитал: один, два, три ствола на орудийную башню. Одна, две орудийные башни. Линейно-возвышенное расположение башен. «Нельсон» и «Родней» сейчас были в Средиземном море. Он потянулся за голосовой трубкой.

— Офицер-артиллерист! Открываем огонь правым бортом! – приказал он.

— Да, мой капитан!

— Огонь по команде! Зарядить бронебойный! – отдал команду главный артиллерист крейсера

К этому моменту все офицеры крейсера были на мостике возле рубки. Они смотрели на приближающуюся к ним монументальную боевую машину и поправляли фуражки, перчатки и пальто, чтобы защититься от ледяного ветра. Теперь они все могли видеть в бинокль, как и куда направлены орудия противника.

Из переговорной трубки послышался знакомый голос: «Готов к стрельбе!»

— Полные залпы, все батареи, огонь по готовности! – Альварес был собран и сосредоточен.

За коварным треском последовал резкий толчок, за которым последовал оглушительный рев, когда кордит вспыхнул во всех картузах один за другим. Яркое пламя, а затем клубы дыма окружили Альвареса. Дым быстро относился мимо него с ветром. «Свифтшур» тоже открыл огонь, и его шестидюймовые орудия делали один выстрел за другим, показывая мастерство артиллеристов британского крейсера. Четыре семидюймовые орудия Кокрейна в башнях не сильно отставали. А противоминная артиллерия, установленная в казематах, вообще стреляла как из пулемёта. Между чилийским крейсером и серым силуэтом взметнулись высокие буруны разрывов. Первый залп лёг с недолётом.

Башенные десять дюймов с мощным ревом произвели второй залп. Их дым быстро остался позади корабля, не закрывая обзор с мостика. Это позволило капитану заметить, что «Свифтшур» произвел уже свой шестой залп.

Пока башенные семидюймовки продолжали резко ухать, а между выстрелами их стволы выравнивались для заряжания, Альварес для себя отметил умение артиллерийских расчетов вести огонь на максимальной скорости. Сначала один ствол стрелял, а затем все остальные следовали за ним, производя дружное стаккато из восьми выстрелов.

Однако подсознательно Альварес ждал более мощного рева главного калибра. Десятидюймовые орудия были главными и только они могли нанести существенный ущерб незваному гостю.

Но вражеский рейдер открыл огонь раньше. В одно мгновение рядом с мостиком «Кокрейна» грянула вспышка и ударил кнут сверхзвуковой молнии. Громкий головокружительный вой и грохот. За ними последовал натужный басовитый гул броневых пластин, изгибающихся для отражения снаряда.

Первая башня приняла один из снарядов на крышу, и тот отскочил. Второй ударился по второй дымовой трубе и разбросал её обломки по лодочной ферме позади нее. Тросы, удерживавшие трубу, извивались как раненые змеи. При этом ни один из попавших в крейсер снарядов не взорвался.

Чилийский крейсер ответил тем же. Все его четыре десятидюймовые стволы издали оглушительный рев. Пламя вперемежку с дымом вылетело из них, частично ослепив офицеров на мостике. Однако это не помешало им заметить два промаха и два попадания. Никаких детонаций, на которые так надеялись, не наблюдалось.

Альварес повернулся к переговорной трубке и крикнул наверх: «Отличный выстрел! Продолжайте в том же духе!»

— Да, мой капитан! С удовольствием, мой капитан! — пришел ответ.

К этому времени серая угроза приблизилась, и ее черты можно было рассмотреть детально. Боевая рубка, окруженная широкой конструкцией, судя по всему выполняющей роль мостика, от неё вверх шла тонкая мачта средней высоты, увенчанная огромной конструкцией с радарами, которая раскинулась в стороны как руки Христа Искупителя.

Однако детали конструкции вражеского рейдера мало интересовали Альвареса, его интересовали попадания в него, которые, слава богу, продолжались. Три буруна поднялись у вражеского корпуса, а четвертый десятидюймовый снаряд врезался в широкую конструкцию за мачтой. Резкий хлопок и разброс обломков сообщили об успешном попадании.

«Свифтшур» произвел уже свой девятый залп при этом было несколько попаданий по правому борту противника, когда Альварес заметил, что вторая башня серого корабля, нацелились на британский крейсер. Все три орудия произвели выстрел залпом, и из головного корабля группы сразу же повалил белый дым и в разные стороны полетели обломки. Два всплеска далеко слева от британца показали, что попал лишь один снаряд. Следующий залп «Свифтшур» произвел всего девятью стволами.

В этот момент капитан Альварес осознал, что его корабль, серый левиафан атаковал средним калибром. Вспомогательные башни правого борта рейдера теперь открыли огонь по Кокрейну фугасными снаряда. Четыре из них подняли столбы воды перед Альваресом и его кораблём, осыпая ледяными каплями мостик и всех, кто на нём находился, но пятый попал прямо на шлюпочную палубу и превратил паровой катер капитана в древесную труху. Осколки разлетелись и заставив матросов на палубе пригнуться в поисках укрытия.

Альварес нахмурился, ему жаль было этот шедевр викторианской эпохи, который привлекал внимание как моряков, так и горожан, где бы он ни находился.

— Таких уже не делают, — залетела в голову шальная мысль.

— Однако, едва ли это важно.

Подобное не должно его отвлекать. Едва он пришел в себя, как вражеские башни A и B снова нацелились в его сторону. Он почувствовал, как палуба под ним на мгновение исчезла, весь корабль сильно качнуло, и он попытался ухватиться за перила, чтобы удержаться на ногах. Вода упала на мостик из огромного, как трёхэтажный дом, буруна перед ними, дезориентировав Альвареса на несколько секунд.

Затем он пришёл в себя, и подсознательно начал искать любые признаки повреждений. Вскоре он увидел большую дыру в верхней палубе между башнями среднего калибра.

По её краям закалённая сталь свернулась как бумага, и обе установки зенитных орудий правого борта свернуло причудливыми узлами. Две казематные пушки, расположенные между главной и верхней палубой, судя по всему так же вышли из строя. А матросы, находившиеся в этом районе, были покалечены или убиты. Большой катер, один из китобоев, слетел со своего места и также, видимо, был уничтожен.

— Спустись туда и убедись, что пожар не распространяется, а затем принеси мне отчет о повреждениях. — капитан подозвал одного из младших офицеров, который отдал честь и поспешил вниз настолько быстро, насколько позволяла его толстая одежда.

На очередной залп из четырех стодвадцатимиллиметровок ответил залп ПМК противника. На этот раз его снаряды упали вокруг корабля или были поражены бронепоясом «Кокрейна». При этом у противника не наблюдалось пауз в стрельбе или каких-то ещё проблем от попаданий малого и среднего калибра. Следующий залп десятидюймовок Кокрейна, каким бы точным он ни был, так же не принес большого улучшения ситуации.

— Возможно, его броня слишком толстая, — подумал капитан.

Башня А рейдера снова выстрелила, и на этот раз в воде не появилось брызг. Вместо этого «Свифтшур» выбросил купол обломков со своих надстроек, приняв на себя всю тяжесть огневой мощи главного калибра противника. Его шестидюймовые орудия замолчали на секунду, когда корабль, казалось, слегка отклонился влево. Однако к облегчению Альвареса, орудия британского крейсера снова ожили и открыли огонь, все три оставшиеся башни все еще гневно стреляли, но с крейсером было явно что-то не так.

— Капитан, новые сигналы от «Свифтшура»!

Его взгляд переместился на кормовую надстройку, где поднимались флаги и яростно вспыхивала сигнальная лампа.

— Мостик разрушен. Рулевое управление не реагирует. Команда пытается устранить повреждения. — младший лейтенант «Кокрейна» оглянулся на своего командира широко раскрытыми глазами и побледнел.

Брови и губы капитана исказила гримаса разочарования, его взгляд устремился на головной корабль. Затем он на мгновение посмотрел на их смертельного врага, затем обернулся и завопил.

— Скажите машинистам, пусть выжмут из машины всё что в ней осталось! Увеличьте обороты двигателей до шестидесяти! Предупредите артиллерийские расчеты, чтобы они подготовили левую батарею и подготовили боеприпасы трехдюймовых орудий! Резко право руля по моей команде! Я хочу, чтобы каждый отдал все свои силы!

— Да, мой капитан, рады исполнять, мой капитан! — взревел экипаж во всех уголках крейсера.

— Черт побери, если бы у нас были только торпеды! — обречённо подумал Альварес. Торпедные аппараты были заварены при последнем крупном ремонте корабля. Затем он посмотрел на решительную улыбку рулевого, твердо стоящего на своем посту. Он взглянул на штурвал и вспомнил слова, написанные на его корабле и на каждом корабле Чилийского флота. ВЕНСЕР О МОРИР. Наследие Прата было не только в смелости, но и в смерти. Для корабля Армады поражение невозможно.

В это время младший офицер вернулся из разрушенных казематов и доложил:

— Мой капитан, пятеро убиты, двадцать ранены, две пушки разбиты, четыре целых по правому борту, семь целых по левому. Две зенитки на верхней палубе так же вышли из строя. Экипаж в бодром настроении, и матросы с лёгкими травмами после перевязок, вернутся в бой!

— Спасибо, — сказал капитан, — отправьте этих храбрецов на левый борт и приготовьте орудия. Все артиллерийские расчеты правого борта должны оказать помощь левому борту, как только корабль развернется.

— Да, мой капитан! — ответил лейтенант и поспешил обратно туда, откуда пришел.

Прежде чем развернуться, Альварес хотел дать еще один залп из десятидюймовок. Надеюсь, что удачный выстрел заставит капитана вражеского рейдера задуматься.

Тем временем еще один залп из легких орудий противника накрыл Кокрейн. Один снаряд попал над мостиком, сверху посыпались осколки. Офицеры на мостике пригнулись, кто-то закричал.

Другой снаряд пробил нос и отправил якорь в море. Альварес встал и посмотрел на воронье гнездо наверху. Оно пропало, а вместе с ним и трое моряков. Доносившиеся стоны боли указали Альваресу, что среди экипажа корабля так же было много раненых. Он вызвал по внутренней связи наводчика главного орудия.

— Как твои дела, какие есть повреждения?

— Нормально, мой капитан, — ответил офицер-артиллерист. — Главный дальномер еще в рабочем состоянии.

Дежурный офицер повернулся к Альваресу и сделал паузу, затем сказал:

— Мой капитан, я знаю, что вам не нравится боевая рубка, но, думаю, пришло время вам перебраться туда…

Его мольбы были прерваны главным калибром противника. На мостике снова пригнулись, когда огонь и осколки взлетели с нижней палубы перед ними. Вместе с ними взлетел вверх и главный дальномер крейсера. Так же краем глаза Альварес увидел, как снаряд крупного калибра сорвал с основания кормовую башню среднего калибра. Дежурный офицер в шоке уставился на него, затем взял себя в руки и твердо встал на ноги.

Другой офицер крикнул:

— Вспомогательная башня кормового крыла вышла из строя! На корабле пожар!

Альварес прошел по мостику назад и увидел башню с раскоряченными стволами, из колпаков на крыше валил дым.

Он не думал о погибших внутри. Альварес был весь сосредоточен на бое и приготовился к маневру. Артиллерия его левого борта была цела и скоро вступит в бой. Ему просто нужно было, чтобы главный калибр выстрелил еще раз.

Еле слышный щелчок и раскат грома пронёсся над крейсером, когда десятидюймовки снова грянули. На этот раз один их снаряд упал в воду, а три достигли цели. При этом два из них пронзили в барбет башни А противника, но третий ударил по самой башне, пронзив её.

Экипаж Кокрейна разразился аплодисментами. Альварес вышел из оптимистического ступора и серьезно посмотрел на рулевого.

— Сейчас! — рявкнул он. — Право руля!

Рулевой быстро отреагировал и энергично повернул штурвал корабля. Металлический зверь перекатился с бока на бок, лениво накренился начав подчиняться команде рулевого.

Башни главного калибра начали поворачивать на левый борт, как только почувствовали, что поворот приближается. Экипаж выбежал на палубу, чтобы подготовить орудия левого борта к бою, а башни СК уже ждали, когда цель окажется в зоне стрельбы.

Альварес пристально уставился на своего врага, ожидая его реакции. Противник сохранил устойчивый курс и дал еще один залп из вспомогательных орудий, который промахнулся и лёг по старому курсу крейсера. Две башни ГК рейдера оставались неподвижными.

Он подошел к левому краю мостика, и его штаб последовал за ним. Все орудия оказались нацелены на врага, ожидая, пока расчеты закончат их заряжать.

Кокрейн почти закончил свой поворот на врага, когда Альварес увидел, как в отражении крейсера на воде что-то дернулось. Словно выйдя из оцепенения, башня B крейсера начала двигаться, указывая что на Кокрейне снова его главная ударная сила в строю.

Тем временем, не дожидаясь никого вспомогательные башни по левому борту сделали залп, но с опозданием, как будто приказ дошел до них только сейчас.

Когда большие десятидюймовые пушки наконец заняли позиции, офицер-артиллерист оптимистично доложил сверху:

— Все орудия готовы к стрельбе!»

— По готовности, — скомандовал капитан, и в унисон левый борт «Кокрейна» окрасился огнём пушечного залпа. Все пушки выстрелили одновременно, словно были мысленно связаны с офицером-артиллеристом. Левый борт вражеского рейдера скрылся среди разрывов. Правда далеко не все нанесли урон врагу, многие снаряды отскакивали от брони и падали в море.

На такой дистанции, подумал Альварес, даже современной цементированной броне будет трудно устоять.

Когда буруны от упавших рядом с рейдером снарядов опали, наблюдатели с Кокрейна увидели, что весь корпус вражеского корабля покрылся зияющими дырами и начинающимися пожарами. Следом по врагу начали бить зенитные орудия крейсера. Их расчеты энергично заряжали снаряды и вели огонь так быстро, как только могли. В итоге их стрельба стала напоминать барабанную дробь.

Показалось что противник застыл в шоке, но вскоре две башни среднего калибра снова начали вращаться, так же множество зенитных орудий на вражеской палубе из тех, которые были еще целы, начали гневно отвечать. Трассирующий огонь стал взаимным, когда 20-мм «Эрликоны» Кокрейна также приняли участие в этой дуэли зенитчиков.

Семидюймовки воспользовались паузой и нацелились на второстепенных противников, ударив по палубе рейдера фугасными снарядами, сметая суетившихся там матросов.

Два гиганта теперь были очень близко, и Альварес увидел красный цвет флага развевающегося на мачте врага. Семь пушек ПМК Кокрейна снова открыли огонь, и одна из малокалиберных артиллерийских установок вылетела из креплений, оставив на своём месте большой гриб пламени и дыма. Капитан бы аплодировал, если бы не заметил, что вражеская башня «Б» наконец закончила поворачиваться в след его маневру, и ее три ствола смотрели на него сверху вниз. Более того, башня А, тоже развернулась и вскоре нашла профиль Кокрейна. Альварес мысленно считал секунды, уже почти минута, в любой момент должен был произойти залп ГК противника.

Однако расчёты десятидюймовых орудий были полны решимости опередить врага и снова открыли огонь. При этом офицер-артиллерист продемонстрировал свое высокое мастерство, все четыре снаряда пронзили борт серого левиафана прямо под носовыми башнями ГК. Башня Б остановила своё движение и укуталась клубами чёрного дыма.

Враг был ранен, но еще не мертв.

Башня D вражеского рейдера теперь смотрела на чилийский крейсер, ее три ствола были направлены в унисон с кормовым главным дальномером, стереоскопические глаза которого устрашающе поглядывали на Альвареса и его корабль. Он не мог действовать первым, до выстрела из главного калибра оставалось еще минимум полминуты.

Однако его семидюймовки заряжались быстрее, и из двух ярко окрашенных башен грянул четырехорудийный залп. Один снаряд вошел в палубу и не разорвался, два других отскочили от крыши и борта башни D, издав оглушительный звон, когда сталь с силой согнулась под их ударом. А вот четвертый снаряд исчез, раздавленный о толстую лобовую броню башни, которая даже не пошелохнулась. Другие орудия ПМК, так же яростно пытались помешать противнику открыть огонь. Трехдюймовые фугасные снаряды взрывались с ярко-желтыми вспышками, а двадцатимиллиметровые трассирующие снаряды зениток отскакивали безрезультатно.

Ответ вражеского рейдера был быстрым и жестоким.

Альварес оказался на полу рубки. На мгновение он оглох и ослеп. Звон в ушах — это все, что он мог слышать, пытаясь сориентироваться.

— Я не умер, — подумал он, когда к нему вернулось зрение и его конечности снова стали реагировать.

Он поднялся и перегнулся через край ограждения мостика, чтобы увидеть два дымящиеся огрызка труб, уставившиеся на него. Свернувшаяся и почерневшая, с обугленным металлом внутри, с торчащими под немыслимыми углами стволами орудий, носовая башня ГК, крыша которой отсутствовала.

Аварийная команда пыталась проникнуть внутрь, не зная, что спасать больше некого.

Поскольку его шансы на победу внезапно сократились вдвое, Альварес обдумывал свой следующий ход. Его кормовые десятидюймовые орудия скоро будут заряжены, но для успеха потребуется прямое попадание. Его стодвадцать миллиметров не смогли пробить барбет противника, но смогут ли они выбить дальномер? Град огня из его орудий малых калибров почти стих. И тут он заметил, что башня А снова начала вращаться.

Семидюймовые пушки Кокрейна снова открыли огонь. Однако, лишь один их снаряд пробил борт кормовой башни. Три других снаряда безвредно шлепнулись позади вражеского рейдера.

Пока вражеская башня D продолжала следить за ним, Альварес обдумывал ещё один поворот влево. Так как он предпочел бы сражаться с одной башней, чем с двумя. Затем он услышал какой-то шум изнутри штурманской рубки, что заставило его заглянуть внутрь.

Раздался голос:

— Кокрейн, это «Свифтшур», радиомолчание снято, пожалуйста, сообщите о своем местоположении и состоянии.

Альварес посмотрел на своего дежурного офицера и кивнул. Он понимал английский, но говорил на нем недостаточно бегло, поэтому вместо этого позволил своему офицеру сделать все что требуется.

— Свифтшур, это Кокрейн, мы в настоящее время находимся в тысяче ярдов по левому борту противника, направляемся на юг Один Шесть Ноль. Имеем сильные повреждения, но продолжаем сражаться.

Капитан кивком поблагодарил своего офицера и стал ждать ответа.

— Кокрейн, местоположение подтверждено, Брамбл и Бульдо начали торпедный заход, не меняйте курс.

Эсминец «Бульдог»

— Понял, Свифтшур, мы продолжим держать курс на юг. — ответил дежурный офицер.

Альварес оторвал взгляд от океана, размышляя, затем повернулся внутрь и сказал:

— Курс один четыре ноль, сохраняйте скорость.

— Да, мой капитан! С радостью, мой капитан! — пришел ответ изнутри.

Корабль медленно повернул влево, а затем снова стабилизировался как раз вовремя, чтобы его оставшиеся десятидюймовки сделали новый залп. Альварес не вздрогнул, поскольку его взгляд был устремлен на барбет башни D. Один снаряд погрузился в корму вражеского корабля и исчез, другой попал в бочонок барбета и разорвался, не проникнув внутрь. Пока Кокрейн бил по корме врага, пытаясь вывести башню D из строя, Альварес пытался выяснить, насколько тяжелы там повреждения и может ли она всё ещё стрелять.

Вспомогательные орудия дали еще один залп и осыпали корму противника осколками и брызгами. Когда они утихли, он увидел, что башня В и кормовой дальномер не смотрят в одном направлении. Он вздохнул с облегчением и расслабился. В это время Альварес почувствовал острую боль в животе.

— Эсминцы замечены! — поступило сообщение сверху. Капитан Альварес посмотрела на север и увидела, как два отважных маленьких эсминца мчатся к врагу. Они повернули на север, и облака пара вырвались из труб торпедных аппаратов, когда они применили свое смертоносное оружие. Их 120-мм орудия храбро, хотя и безрезультатно, наносили удары по противнику.

Капитан оглянулся на своего врага и увидел, как рейдер поспешно повернул влево, чтобы произвести манёвр уклонения. Теперь башня D не только больше не смотрела за крейсер, но и башня B вышла из сектора обстрела.

Неожиданно Альварес услышал еще выстрелы вдалеке и увидел, как из тумана вынырнул «Свифтшур», стрелявший из трех башен, а затем повернувший на север. Изнутри послышался знакомый голос.

— Кокрейн, «Свифтшур», эскорт сообщает, что легкие силы противника вступили в контакт с ними и атакуют конвой. Держите курс на север.

Потрясенный, уставший и страдающий от боли, Альварес понял, что, либо их враг увернется от торпед и исчезнет в тумане, либо они ударят и уничтожат его. Его работа была сделана.

— Рулевой, взять курс Ноль Один Ноль, а затем следуйте за «Свифтшур».

— Да, мой капитан, с радостью, мой капитан! — пришел ответ изнутри.

Корабли расходились, когда высокий столб воды от попадания торпеды едва можно было увидеть у борта рейдера. Экипаж аплодировал, и стрельба утихла, когда горящее, израненное и умирающее серое чудовище медленно растворялось в бесконечной белизне.

Альварес расслабился и расстегнул пальто. Он посмотрел вниз и дрожащими руками нашел источник внезапной боли. Осколок попал в его живот, когда носовая башня была разрушена.

ВЕНСЕР О МОРИР.

Он посмотрел вперед, в сторону «Свифтшур» и эсминцев. Они победили. Он победил. Но он осознавал, что требования наследия Прата не являются взаимоисключающими.

Он начал падать вперед, но был пойман дежурным офицером. В глазах у него потемнело.

Через месяц в Портсмут вошёл чилийский тяжёлый крейсер «ALMIRANTE COCHRANE» вместе с HMS «СВИФТШУР», HMS BRAMBLE и HMS BULLDOG. Жители, собравшиеся на пристани, встречали их бурными аплодисментами, а пушки порта салютом. Духовой оркестр Королевского флота исполнил Rule Britannia и национальный гимн Чили, а затем оркестр Кокрейна научал на палубе играть Brazas a Ceñir. Экипаж должен был вернуться в Чили на пароходе, поскольку ремонт Кокрейна был признан нецелесообразным и сам крейсер был списан в 1946 году.

Капитан Альварес был посмертно произведен в контр-адмиралы. Наследие его имени продолжает жить в виде эсминца ALMIRANTE ALVAREZ, вместе с PRAT, THOMPSON и LATORRE.

Источник — http://www.shipbucket.com/forums/viewtopic.php?f=35&t=10975&start=20#p210899

PS. С кем сражался «Кокрейн» и где автор не указывает и я гадать не буду. Предлагаю уважаемым читателям высказываться по этому поводу. Результат боя автор так же умышленно не стал уточнять.