Еще одна интересная статья из жж коллеги Харитонова.
Редкой красоты брахиозавр величаво бредет по берегу залива. Части тела его сплочены между собою твердо, не дрогнут. Я про них уже писал, и упоминал, что география в мезозое была другая – множество обширных мелководных морей, плоские континенты-архипелаги с пологой и изрезанной береговой линией – но лучше, конечно, один раз увидеть, чем десять раз прочитать описание.
Карта мира в конце юрского периода выглядела примерно так:
150 000 000 лет назад. Юрский период.
90 000 000 лет назад. Меловой период. Мелководных морей и островов стало еще больше, да к тому же добавился новый – Атлантический – океан, гигантская трещина в земной коре почти от полюса до полюса, потихоньку расширяющаяся до сих пор. Ихтиозаврам всё это почему-то не понравилось, и к середине мела они вымерли. К концу мелового периода океаны стали еще глубже и шире, континенты приподнялись относительно дна морского, их берега стали больше похожими на современные, а это не понравилось уже зауроподам…
На картинке маюнгазавры – мадагаскарские родичи карнотавров – радуются массовому падежу среди "небольших" зауропод рапетозавров. Радуются они зря: вскоре (по геологическим меркам) настанет и их черед – вместе со множеством других гигантов мезозоя. Динозавры вымерли не в одночасье, процесс растянулся на несколько миллионов лет и завершился в разных регионах Земли в разное время. Дольше всех продержались траходонты – скелеты критозавров нашли в отложениях палеогена; мир вокруг последних из них уже принадлежал млекопитающим. О которых речь и пойдет.
Между вымиранием большего числа динозавров 65 миллионов лет назад и временем, когда наши предки, пройдя путь от древесной крысы до антропоида, сошли с благословенных дерев на грешную землю, прошло около 40 миллионов лет, и время это ныне зовется Палеогеновым периодом Кайнозойской эры (согласно старой классификации его вместе с Неогеновым периодом, продолжавшимся до появления на сцене homo sapiens, объединяли в один – Третичный период, отсюда название посту).
65 000 000 лет назад
По мере вымирания динозавров их экологические ниши постепенно занимали млекопитающие, порой эволюционируя из плюгавых землероек в довольно внушительных созданий (похожий процесс замещения гигантов карликами произошел совсем недавно, я об этом как-то вскользь и невзначай упомянул. Кто знает, во что могут превратиться современные полевки и кролики через десяток миллионов лет, добей мы копытных окончательно и вымри сами?). Вот, например, кайнозойские аналоги цератопсов, тоже рогатые:
Бронтотерий. В честь него названа "бронтотериевая фауна" – собирательное название причудливой компании живых существ, живших в то же время и в том же месте, что и бронтотерии
Арсинойтерий. Это не предки носорогов, хоть и похожи – рог носорога состоит из кератина и по сути представляет собой пучок сросшихся волос, рога же арсинойтерия, как и бронтотерия – костяные выросты черепа, как у ящеров. К тому же по некоторым деталям строения арсинойтерий стоит ближе к хищным, чем к копытным
На заднем плане – уинтатерии. Эти, в общем травоядные, звери величиной почти со слона тоже имели признаки хищника, а по образу жизни, видимо, представляли собой нечто вроде гигантской свиньи. На переднем плане рысцою пробегает кто-то из примитивных хищников-креодонтов.
Климат в первой половине палеогена был примерно такой же, как при последних динозаврах – то есть теплым, влажным и ровным; остатки лесной растительности со значительной долей субтропических вечнозеленых форм обнаружены на Гренландии, Шпицбергене и в Антарктиде. Ледников, понятно дело, тогда не было в помине даже на полюсах, южнее Норильска какие-либо значительные контрасты между зимой и летом, кроме длины светового дня, практически отсутствовали.
Всю первую половину палеогена от экватора почти до границы современного умеренного пояса росли влажные дождевые леса – пальмы, сандал и фикусы, перемежающиеся древовидными папоротниками. Подальше от экватора встречались вечнозеленые дубы, каштаны и прочие секвойи. В глубине материков немногочисленные аридные области были заняты саванным редколесьем. На севере Евразии и Северной Америки были субтропики, и только за полярным кругом начинали преобладать листопадные породы деревьев и холодолюбивые хвойные типа пихты, но и среди них тут и там периодически попадались пальмы да магнолии. Обилия солнечного света во время полярного дня было вполне достаточно для вегетации растительности; зимой температура оставалась плюсовая, и рост просто прекращался при наступлении темноты. Странный, наверное, был пейзаж: теплая полярная ночь, северные сияния, а вокруг стоят голые "ноябрьские" липы и зеленые кедры вперемешку с пальмами. Нечто похожее наблюдалось и в Антарктиде.
Бóльшая часть живности нижнего палеогена была приспособлена для обитания во влажных джунглях и болотистых низинах. Зубы травоядных бронтотериевой фауны с тонкими коронками были приспособлены к питанию сочной растительностью, короткие слабые резцы и сходные с ними клыки могли использоваться только для срывания мягких побегов, а ноги с подвижными, широко раздвигающимися пальцами были удобны для передвижения по болотам, а не для быстрого бега по твердой почве.
Вверху: дождевой лес нижнего эоцена, Северная Америка. На переднем плане слева – тапир, они появились уже тогда и почти не отличались от современных. Правее бревна – табунок эогиппусов, непосредственных предков лошади, размером с собаку. На лапках у них – пальцы, оканчивающиеся копытцами (на передних пять, на задних три) – так удобнее перемещаться по болотистым грунтам и мягким лесным почвам. На открытых пространствах они стараются не показываться: видно, что на поляне маячит диатрима, а по берегу бредет сухопутный крокодил. Или, может, обычный крокодил, по берегу-то… Впрочем, о хищниках расскажу в другой раз.
