Уважаемые коллеги. 1 декабря началась Советско-Финская война. За время независимости Финляндии уже третья. Для разнообразия СССР начал первым боевые действия. Я не считаю всякие провокации войной, поэтому пусть будет как написано ранее. Но в ход истории вмешались историки из будущего и … . Про историков писать не буду, но знайте, они незримо здесь.
…- Командир. Второй приказывает укрыться, сейчас будет налет.
— Группа. Рассредоточиться. Приготовиться к авианалету.
Этот выход с самого начала был каким-то странным. Десантироваться в заданном квадрате, причем в глубоком тылу у «бородатых». Оставить в условленном месте небольшой, но очень увесистый тюк. Выйти в другой квадрат, дождаться темноты, установить связь и ждать «эвакуатора». За неделю до выхода троим из группы выдали новенькие АК-12, калибра 7,62 мм. Почистили, пристреляли, подогнали под себя, благо мастерская была своя. Остальные вооружились АКМами. Ничего страшного, не в детском саду, привыкли к подобным вариантам. За три дня до выхода свалился с инфекций «Фартовый» (в миру, прапорщик Сенчуков Валерий Игнатович), снайпер группы. Думали недолго. Вместо СВД второй снайпер группы с позывным «Балалайка» взял РПК. Пошли вдевятером. Продовольствие взяли халяльное. Вроде сделали все чисто, негде не засветились, не «безобразничали» и вот на тебе. «Бородатые» как с цепи сорвались. Засуетились, сбежались в квадрат эвакуации как осы на мед, или чем там «духов» приманивают. Одна такая группа, человек сорок, аккурат засела прямо в точке. Пришлось отбегать, сообщать о затруднениях. Центр велел ждать. А теперь вот авианалет.
Но вроде нормально. Авиаторы положили бомбы точнехонько. Ни один из «бармалеев» не ушел, да еще и подорвали что-то неслабое, судя по звуку. Пылищи, правда, подняли, страсть. Ничего, по азимуту всякий в группе ходить умеет. И почитай уже прошли, как бабахнуло позади снова. Да несколько раз. Пыль на мгновение припечатало к земле, и все увидели, как не особенно высоко в небе пролетел черный силуэт.
— Командир это «Лансер» (Б-1Б штатовский аналог Ту-160). Американцы.
— Вот же мать их….. Бегом, вон в ту балку.
Выкладываясь как Лерой Баррел (9,85 сек, 100 метров, 1994 год), спецназовцы понеслись в сторону спасительной балки, но сзади беззвучно возник огненный шар, а потом бешеный напор грохочущей ударной волны впечатал всех бегущих в поднятую пыль, которая стала необычно вязкой. Бойцы полетели кувырком, падая на неожиданно холодную землю и зарываясь с головой в снег. Помолчали с минуту, словно привыкая к неслабому холоду, который уже заползал под одежду, и хотели уже по-военному кратко выразить отношение к изменчивому военному счастью, но командир упредил:
— Осмотреться. Доложить о потерях.
Восемь щелчков были ответом.
— Командир. Это где ж мы очутились?
Однако разговора не получилось. Где-то простучала короткая очередь, еще одна, хлестко ударили винтовки.
— Группа слушай мою команду. Свитера надеть. Потом к месту стрельбы. Головной дозор «Бяка» и «Че».
Хоть и тоненьким был казенный свитер, под пустыню взяли, но в данной ситуации сулил хоть и недолгую теплоту. Сначала шли по глубокому снегу, но скоро попали на проторенную дорогу. Хоть и лыжня, но ноги уже не так проваливаются. Стрельба стихла. Чудясь и оглядываясь на заснеженный лес, незаметно для себя вышли на оставленную огневую позицию. При подходе головной дозор дал двойной щелчок и оставшиеся несколько десятков метров крались, настороженно поводя стволами. Увиденное заставило усиленно биться сердце и бессильно сжать рукоять оружия. На дороге стояли шесть машин. Таких странно-знакомых по кадрам военной хроники полуторок или зисов. Некоторые осели на пробитых колесах, некоторые стояли прямо. Кабины и борта были испещрены отверстиями от пуль, из кузова одной капала какая-то жидкость. Около грузовиков тесной группкой расположились фигуры в белых просторных куртках и таких же штанах. Не много, около десятка. Непринужденно держа в руках винтовки, курили, громко переговаривались на незнакомом языке. Чуть поодаль стоял еще один, лениво пиная скорчившегося и лежащего на земле человека. Тот был одет в неопределенного цвета, майор Громыко даже не подобрал сразу названия, фуфайку чтоли, теплые штаны и валенки. Стоявший что-то спросил, затем повторил, повысив голос, потом с уже плохо скрываемой злобой сильно пнул лежащего, брезгливо поморщился, а потом выстрелил в него.
Стоящий рядом с майором спецназовец дернулся, но Громыко успел удержать его.
— Стоять «Бах».
— Командир…
— Молчи и замри.
Затем коротко бросил в микрофон: «Че», «Балалайка», «папа Карло» — зеленые магазины. ПБСы навернуть.
В наушнике еле слышно щелкнуло, а затем последовали доклады:
— «Бяка» «Грому». Их около двух сотен. Все с лыжами. Идут по обочинам к Востоку. Видел два автомата, у большинства винтовки.
Группка у машин повернулась в сторону стрелявшего, он громко что-то сказал, и уже все вместе, вскинув винтовки и прислоненные к грузовикам лыжи на плечо, они бодро двинулись вслед основному отряду.
— «Нестор» «Грому». В кузовах раненные, все двухсотые, некоторые добиты в упор. Они это… наши.
— «Нестор» повтори.
— Я говорю наши. В этих, как их там … буденовках. Со звездами.
Не смотря на усиливающуюся непонятность ситуации, мороз все больше донимал, надо было что-то делать, и майор Громыко отдал приказ:
— Всем. Подобрать зимние вещи по размеру. И это … если есть поясные ремни, то тоже.
