Революционные войны Перу, часть IV. Экспедиция Чурруки в Ла-Плату (Pax Pacifica)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать подцикл про перуанские революционные войны, и сегодня будет рассказано про дела в Восточной Полосе. Речь пойдет о Хосе Хервасио Артигасе, Федеральной лиге, местных гаучо, экспедиции Чурруки в Ла-Плату, и многом другом.

Содержание

Хосе Хервасио Артигас и Восточная полоса

Хосе Хервасио Артигас, брутальный и серьезный

Мартин Мигель де Гуэмес был не единственным каудильо гаучо, с которым успел разругаться Буэнос-Айрес. Не был он и первым, кто отделился от последователей майской революции, презрев их двуличие, авторитарность и высокомерие. Первым, и куда более ярким лидером скотоводов-метисов Великой Пампы стал Хосе Хервасио Артигас, выходец из Восточной Полосы – региона, находившегося между рекой Параной и Атлантическим океаном. Это были малонаселенные и малоосвоенные земли, с неустановленными границами между испанской Ла-Платой и португальской Бразилией. Подавляющее большинство населения было представлено гаучо – скотоводами смешанного происхождения, бедными, но гордыми потомками смешанных браков. Формально местные гаучо делились на испаноязычных и португалоязычных, но на деле для них самих деление практически не существовало – преследуемые колониальными властями, группы «испанских» гаучо без проблем переселялись на север, в бразильские владения, а «португальские» гаучо аналогично переезжали на юг, когда повинности снабжать Бразилию мясом и вьючными животными становились слишком уж тяжелыми [1]. К ним постоянно присоединялись различного рода беглецы, преступники и индейцы, разорвавшие связи со своими племенами – и все вместе эти люди формировали достаточно многочисленную, но разобщенную группу людей, проводивших в седле большую часть своей жизни.

Артигас родился в 1764 году, в Монтевидео, как и многие его предки, переселившиеся сюда еще во времена основания города. В возрасте 12 лет он переехал из города в сельскую местность, где работал в поместье своих родителей, и именно тогда ему суждено было познакомиться с гаучо. Вольные скотоводы-сорвиголовы, буйные, гордые и непокорные, пришлись ему по душе, и Хосе Хервасио решил целиком связать свою жизнь с ними. Став взрослым, он стал контрабандистом, действуя в интересах гаучо, а когда над Ла-Платой нависла угроза британского вторжения – он поступил на службу вице-королю Линьерсу, вначале патрулируя границу с Бразилией, а затем приняв участие в освобождении Буэнос-Айреса от британцев. К 1810 году он был уже знаменитым и уважаемым человеком среди низов Восточной Полосы, его считали защитником бедноты и поборником справедливости. Сами гаучо не присоединились к Майской революции в Буэнос-Айресе, и первое время сохраняли нейтралитет – однако развернувшийся конфликт между патриотами и роялистами, которых возглавил засевший губернатор Монтевидео Франсиско Хавьер де Элио, все равно затронул их интересы. Скотоводы поначалу относились с определенными симпатиями к Испании, так как креольские элиты ранее уже успели продемонстрировать свое пренебрежение к ним, считая гаучо нецивилизованными варварами и низшими представителями человечества, но бездумные действия де Элио, начавшего повальные реквизиции имущества на военные нужды и насильственный набор рекрутов в армию, вызвали большое возмущение населения Восточной Полосы.

Восстание, начавшееся весной 1811 года, возглавил Хосе Хервасио Артигас. Собрав 150 человек, он выступил против губернатора де Элио, и разбил его в сражении у Лас-Пьедрас близ Монтевидео. Узнав об этом, под знаменами свежеиспеченного каудильо Восточной Полосы стали собираться и другие группы скотоводов, а также молчавшие до того патриоты и даже индейские ополчения – Артигас всегда сохранял с ними хорошие отношения, а его крестный сын из племени гуарани, Андрес Гуакарари, возглавил патриотов Восточных Миссий [2]. Сложилась реальная угроза поражения роялистов, и губернатор де Элио счел уместным в подобной ситуации запросить помощь у Бразилии, где сидела инфанта Карлота Хоакина, стремившаяся взять под свой контроль испанские колонии, лишившиеся свободных и легитимных монархов. В то же время Буэнос-Айрес занял двойственную позицию по отношению к Артигасу – с одной стороны, он был сильным союзником против роялистов, а с другой – «мерзким касиком», лидером «варваров», местным каудильо, который не имел право на власть из-за своего недостаточно высокого происхождения. Кроме того, Артигас отстаивал опасные идеи конфедерации народов Ла-Платы, что подразумевало равенство белых, цветных и индейцев, что шло против настроений креольских элит столицы. В результате всего этого бразильцы вторглись в Восточную Полосу в том же году, а аргентинцы заключили с роялистами перемирие, отдав им весь регион вместе с частью провинции Энтре-Риос. Гаучо, оказывая ожесточенное сопротивление бразильцам, были вынуждены отступить за реку Уругвай, не имея никакой поддержки и испытывая острый дефицит вооружения.

С этого момента между Артигасом и Буэнос-Айресом начался решительный разлад. Аргентинцы требовали централизации власти, дабы сосредоточить все ресурсы в своих руках и контролировать общество формирующегося государства – а каудильо Восточной Полосы выступал категорически против подобного, отстаивая идеи федерализма. Кроме того, согласно расовым теориям гаучо и их вождь не могли претендовать на какую-либо заметную политическую роль – в то время как Артигас всячески пытался позиционировать себя как равного столичным политикам. В результате этого политические требования и программы гаучо стали игнорировать, начались небольшие стычки между ними и патриотами. Несколько раз аргентинцы попросту грабили склады с оружием, принадлежавшие войску Артигаса, хотя то испытывало большие трудности со снабжением ружьями и боеприпасами. В 1812 году буэнос-айресцы попытались захватить непокорного каудильо силой, но тот избежал ловушки. Были предприняты попытки убийства Хосе Хервасио Артигаса, но и они провалились. Нуждающиеся друг в друге аргентинцы и гаучо еще какое-то время действовали вместе, и к 1814 году изгнали роялистов из Восточной Полосы, но после этого последовал окончательный раскол. Буэнос-Айрес стал составлять планы разоружения гаучо и ареста их вождя, а Артигас, устав от постоянного игнорирования его требований и идей, объявил о создании Лиги Свободных Народов (Liga de los Pueblos Libres), или же Федеральной Лиги. Построив крупный лагерь Пурификасьон близ реки Уругвай, гаучо выступили против централистов из столицы Ла-Платы.

Военные действия велись достаточно вяло – сил у федералистов было чрезвычайно мало, а централисты тратили все силы на противостояние с перуанскими роялистами. Тем не менее, Артигас быстро смог взять под свой контроль обширные территории к востоку от реки Параны, а затем и крупные города западнее ее – Санта-Фе и Кордову. Сам каудильо гаучо повысил свой статус, и официально стал протектором всех федералистов, «первым среди равных». Как и любой хороший правитель, он заботился не только о войне, но и о мире, строя школы, налаживая торговлю и отношения с другими государствами. При этом он явно увлекся идеями социальной справедливости и защиты низов, затеяв масштабную земельную реформу в интересах мелких скотоводов, что вызывало переход в оппозицию к нему буржуазных элит Монтевидео, которые ранее поддерживали Артигаса. Из-за этого федеральное воинство оказалось самым нищим среди всех патриотов Америки, и дефицит оружия и средств на войну еще более обострился. А тучи тем временем сгущались – в Буэнос-Айресе укреплялся централизм, вторжение роялистов удалось отразить даже после перехода на их сторону Гуэмеса, а с севера на Восточную Полосу продолжали алчно смотреть бразильцы. Становилось ясно, что вскоре португало-бразильское воинство может вторгнуться во второй раз на территорию гаучо Артигаса, и противопоставить им он ничего не сможет. Это не мешало протектору Федеральной Лиги готовиться к яростному сопротивлению, но сам он понимал, что в сложившихся условиях, окруженный врагами со всех сторон, он не сможет выстоять достаточно долго. Лишь сильный союзник мог бы спасти его от поражения, но такого у лидера гаучо не было. Или все же был?

Экспедиция Чурруки и неожиданный союз

Косме Дамиан де Чуррука и Элорса, интеллигентен и дипломатичен

Кампания Гуэмеса в юго-восточных предгорьях Анд, проводимая силами перуанских роялистов в 1815 году, практически сразу же встретила серьезные проблемы из-за растянутой логистики. В общем-то, даже находясь в Сальте и Жужуе, роялисты испытывали некоторые проблемы со снабжением, и новые затруднения Гуэмеса лишь убедили вице-короля Алькала Галиано в том, что вторжение в Ла-Плату по суше имеет крайне низкие шансы на успех, при потенциально огромных затратах сил и средств. В то же время, к 1815 году у Перу уже сформировались достаточно многочисленные силы морской пехоты, а в распоряжении флота были многочисленные корабли, как боевые, так и транспортные. В результате этого Алькала Галиано вместе с адмиралом Чуррукой составил план решающего удара по Ла-Плате с востока – отправить большую морскую экспедицию вокруг мыса Горн, высадить дивизию морской пехоты где-то в устье Параны, и поразить аргентинцев в самое сердце. К подготовке экспедиции подошли серьезно, перед отправкой кораблей с войсками даже был произведен захват Мальвинских островов, которые контролировались мятежниками – в качестве промежуточной базы в Южной Атлантике они были крайне полезны, особенно с учетом того, что роялисты более не имели опорных баз на континенте. Всего же к началу 1816 года адмирал Косме Дамиан де Чуррука и Элорса, назначенный командиром экспедиции, имел в своем распоряжении:

• 9 линейных кораблей
• 6 фрегатов
• 6 корветов
• 2 брига
• 34 транспортных судна

Свой флаг де Чуррука поднял на «Принсипе де Астуриас». Под его началом числились также два младших флагмана, оба трафальгарцы. Первым из них был адмирал Каэтано Вальдес и Флорес Базан и Пеон. Его в Перу занесло по причинам, которые напрямую от моряка не зависели – известный своими либеральными взглядами, он после реставрации власти Фернандо VII должен был быть арестован [3], но сумел сбежать в колонии, и поступил на службу к своим старым друзьям, которые, отказавшись подчиняться королю, продолжали служить Испании. В Лиме его приняли с радостью, и с ходу назначили заместителем Чурруки. На время экспедиции он поднял свой флаг на «Санта Ане». Другим младшим флагманом стал Антонио Пареха. Этот морской офицер был старше и Чурруки, и Вальдеса, но не проявил особых талантов, и потому не сделал такой впечатляющей карьеры, как они, оказавшись в подчиненных. Тем не менее, он зарекомендовал себя как ревностный служака, сражался с французами в Испании с 1808 года, а в конце 1810 прибыл в Перу, где стал одним из вышестоящих офицеров Перуанской Армады. На время экспедиции он поднял свой флаг на фрегате «Флора», и возглавлял легкие силы вместе с транспортным конвоем.

Экспедиционный корпус был представлен исключительно подразделениями морской пехоты Перу, которая уже успела показать себя в ряде операций и сражений, и усиленно тренировалась под личным контролем Косме Дамиана де Чурруки с 1807 года. Ими были:

• 1-й полк морской пехоты «Callao», 3 батальона, 2100 человек, 4 4-фнт пушки
• 2-й полк морской пехоты «San Lorenzo», 3 батальона, 2100 человек, 4 4-фнт пушки
• 3-й полк морской пехоты «Guayaqiul», 3 батальона, 2100 человек, 4 4-фнт пушки
• 4-й полк морской пехоты «Galapagos», 3 батальона, 2100 человек, 4 4-фнт пушки
• Кирасирский полк «Plus Ultra», 5 эскадронов, 1200 человек
• Драгунский полк «Dragones del Pacifico», 5 эскадронов, 1200 человек
• 2-й артиллерийский полк, 60 орудий
• 2-й инженерный батальон, 700 человек
• ВСЕГО: 9100 пехоты, 2400 кавалерии, 76 орудий

Переброска всех сил должна была осуществляться в несколько волн, так как кораблей для транспортировки войск из Перу в Ла-Плату, вопреки усилиям верфей в Лиме, не хватало.

Командовать экспедиционным корпусом назначили сухопутного офицера-артиллериста, генерала Хосе де ла Серна и Мартинес де Инохоса. Его в колонии отправили официально, но де-факто он был точно таким же «беженцем» из абсолютистской метрополии, как и Каэтано Вальдес, ибо отличался чрезвычайно либеральными взглядами. Честный, благородный, сослуживец и близкий друг героя Мадридского восстания, Луиса Даоиса, де ла Серна быстро влился в жизнь колониального Перу, сблизился с «трафальгарцами», и хоть и был представителем консервативной армии, но считался в правительстве вице-королевства целиком «своим» человеком, наравне с прочими ветеранами Трафальгара. Как командир он уже успел показать себя весьма положительно, заботился о состоянии солдат, и потому морская пехота быстро приняла его в качестве командующего.

Перуанская Армада прибыла в Ла-Плату в мае 1816 года. Сколь-либо значительные военно-морские силы у аргентинцев отсутствовали – лишь некоторое количество каперов и прибрежных кораблей, не представлявших серьезной опасности для роялистов. Сухопутные силы патриотов также были чрезвычайно малы, и ограничивались несколькими тысячами человек, плохо организованными и рассредоточенными по обширным площадям. Прямой десант в Буэнос-Айресе, с учетом подавляющего превосходства в силах роялистов, сулил быстрый и решающий успех… Или же дальнейшее затягивание конфликта, если учитывать опыт британских вторжений в Ла-Плату, когда силы вторжения однажды смогли захватить город, но в дальнейшем были вытеснены оттуда собравшимися с силами ла-платцами. А в случае затягивания конфликта у перуанцев могла резко появиться непреодолимая проблема со снабжением, и без материальной базы поблизости вторжение грозило превратиться в катастрофу. Кроме того, важную роль стала играть политика, которую приходилось учитывать даже больше, чем сугубо военные соображения. Проблема заключалась в том, что власти метрополии однажды уже «выдернули» подконтрольную Перу территорию, освобожденную от патриотов, путем отправки собственного главы колониальной администрации, что привело к быстрой потере Чили [4], и в случае захвата Буэнос-Айреса Испания могла повторить этот прием. В этом случае успехи перуанцев сулили превратиться в ничто, так как аргентинцы и близко не собирались иметь дело с абсолютистами. Оставлять же местные власти у руля было невозможно – местные роялисты в Ла-Плате фактически отсутствовали, вся власть находилась в руках креолов-патриотов, централистов и федералистов. Наконец, следовало учитывать возможность вторжения португало-бразильских войск в Восточную Полосу – а перуанцы имели весьма натянутые отношения с бразильцами, и попытка закрепиться в Буэнос-Айресе напрямую, без твердой опоры, могла привести к консолидации местных группировок против экспедиции Чурруки.

Адмирал все это прекрасно понимал, и потому, показавшись близ Буэнос-Айреса, решил заполучить более легкодоступную временную базу в устье Параны, захватив городок Колония-дель-Сакраменто. Там находился гарнизон Федеральной лиги Артигаса, и его начальник, майор Перес, был явно не в восторге от того, что к нему явилась большая для Южной Америки армада, и стала высаживать невдалеке от города десант. Еще больше из колеи его выбила присылка парламентеров от Чурруки, который предложил устроить переговоры с протектором Хосе Хервасио Артигасом, а до того ограничиться перемирием с федералистами. Точно неизвестно, чем руководствовался адмирал – то ли принципом «враг моего врага – мой друг», то ли имеющимся опытом переговоров с другим вождем гаучо, Мартином Мигелем де Гуэмесом, но факт остается фактом: практически сразу же после своего прибытия он взялся в первую очередь за дипломатию, а не за оружие. Артигас имел плохой опыт общения с роялистами, но в то же время прекрасно знал о репутации Чурруки, как и о том, что западные гаучо уже перешли на сторону роялистов, и на то были достаточно серьезные причины. В конце концов он, дабы не терять контроль над ситуацией, стал стягивать к Колонии свои войска, и одновременно с этим согласился на переговоры, с одним жестким условиям – для них Чуррука должен прибыть в лагерь Пурификасьон, где превосходство в войсках и на море не сможет повлиять на переговоры. Чуррука согласился, и отправился вверг по реке Уругвай на небольшой рыбацкой лодке, предоставленной ему федералистами.

Встреча произошла 2 июня 1816 года. Как и в случае с Гуэмесом, переговоры происходили в закрытой палатке, без свидетелей, и шли достаточно долго. Вероятно, неподчинение Перу воле Фернандо VII сыграло заметную роль в их ходе – в глазах Артигаса мотивы и намерения перуанцев выглядели достаточно весомо и справедливо, да и сближение с перуанцами не значило автоматически возвращение в лоно Испанской империи. В конце концов, переговоры закончились удачно для обеих сторон – Чуррука от лица Перу признал Федеральную лигу, и заключил с ней военный союз, направленный на установление и защиту «справедливого мира» в районе Ла-Платы. Артигас не признал власть испанской короны – в договоре он значился независимой стороной, но в случае успеха федералистов, и захвата ими власти в Буэнос-Айресе Артигас согласился рассмотреть возможность восстановления особых связей с Испанией, и то — лишь на условиях сохранения свободы и интересов ла-платцев. Судя по всему, он, не желая терять собственную независимость, верно оценил ту самостоятельность в действиях, которую демонстрировали перуанцы, и планировал или чисто номинальное восстановление связей с Испанией, приобретя схожий на перуанский статус, или же банально разорвать союз после достижения своих целей. На момент заключения союз еще не был надежным – гаучо не доверяли перуанским роялистам, и действия протектора вызвали некоторое недоумение, но Чуррука своими действиями постарался показать, что относится к Федеральной лиге как полноценному партнеру, а не «шестерке» или мятежным «варварам», что выгодно отличило его и от Элио, и от аргентинцев.

Подкрепив силы гаучо поставками оружия и боеприпасов, Чуррука крепко обосновался в Колонии-дель-Сакраменто, и начал военные действия против аргентинцев. Коммуникации с Европой были прерваны – флот установил полную блокаду Ла-Платы. Близ Буэнос-Айреса были высажены войска де ла Серны, и 24 июня город был занят практически без боя – силы патриотов отступили на запад. Начались переговоры с местными группировками гаучо, и, собрав силы вместе с конниками Артигаса, перуанцы продолжили наступление. Войска аргентинцев были разбиты у Эль-Потросо 13 июля, и правительство Аргентины было вынуждено бежать в Мендосу, где был собран конгресс централистов, и Соединенные провинции Рио-де-ла-Платы объявили о своей полной независимости от Испании. Впрочем, реального результата это решение не принесло – федералисты вместе с роялистами уже вот-вот должны были продолжить свое движение на запад. Союз Артигаса с Чуррукой целиком себя окупал, и отношения между этими двумя великими людьми стремительно улучшались. Уже спустя месяц совместных военных действий они вполне доверяли друг другу, активно переписывались, и строили планы на будущее. Победа над централистами считалась уже вполне решенным делом, и окончание конфликта ожидалось в ближайшие год-два.

Первая перуано-бразильская война (1816-1820)

Мечтам Артигаса не суждено было сбыться. Его Федеральная лига умела неплохо сражаться, но в то же время ее административный аппарат имел отвратительную эффективность. Правительство как таковое отсутствовало, власть в Лиге существовала примерно в том же виде, в каком некогда степные ханы управляли своими ордами. В отдельных регионах сидели губернаторы, имевшие свои войска и амбиции, которые плохо стыковались с новым курсом Артигаса. Попытка взять под свое управление Буэнос-Айрес провалилась – пришлось попросту заново формировать состав кабильдо, а то оказалось враждебным протектору федералистов. Возникла серьезная оппозиция в Монтевидео и Корриентесе, а губернаторы Санта-Фе и Кордовы начали переговоры с централистами о переходе на их сторону. Но что хуже того – союз федералистов и перуанцев стал последним сигналом для португальско-бразильских войск, копившихся на границе с Восточной Полосой. В начале августа они перешли границу, и началось уже второе за последнее время вторжение бразильцев во владения гаучо. Конгресс централистов в Мендосе тут же установил контакты с бразильцами, и договорился с ними о нейтралитете в конфликте, а губернаторы Санта-Фе и Кордовы выступили против Артигаса. В то же время Чуррука, стремясь сохранить свое влияние в Ла-Плате хотя бы среди артигистов, решил поддержать своего союзника, и объявил о том, что вторжение бразильцев в Восточную Полосу незаконно, и пока их войска не вернутся на границу, он будет «волен в своих действиях по защите испанских колоний». С этого момента де-факто началась война между союзом Перу и Лиги свободных народов Артигаса с одной стороны, и португало-бразильцами с другой. В более поздней исторической литературе конфликт получит название Первой перуано-бразильской войны.

Силы бразильцев насчитывали около 10-12 тысяч человек регулярной пехоты и кавалерии на момент вторжения, но в скором времени должны были прибыть еще столько же войск из Португалии. Основу частей составляли ветераны недавно завершившихся Наполеоновских войн, потому боеспособность этого воинства была выше обычного. Кроме того, на море португало-бразильцы выставили 12 линейных кораблей и более десятка фрегатов, не считая более мелких судов, что для Перуанской Армады было серьезным вызовом. Из-за этого о наступлении против централистов пришлось сразу же забыть – войска де ла Серны срочно перебрасывались в Монтевидео, а оттуда – дальше на север, к границе с Бразилией. Оставшиеся в Буэнос-Айресе силы федералистов оказались настолько слабы, что губернаторы Санта-Фе и Кордовы без труда изгнали их оттуда, и правительство Аргентины вновь вернулось в свою столицу. Государство оказалось спасено, и необходимость новой мобилизации сил и средств дополнительно укрепила позиции сторонников сильной центральной власти. Медленными темпами в Буэнос-Айресе стала формироваться новая армия, предназначенная для борьбы с Артигасом, и на сей раз ради нее многие креолы готовы были расстаться с львиной долей своего имущества, лишь бы достичь победы.

Между тем португальцы под началом генерала Карлуша Федерику Лекора перешли в наступление, и в ряде пограничных стычек разбили войска гаучо. Те были непревзойденной легкой конницей, и могли бить практически любого противника в Пампе – но португало-бразильские войска как раз являлись исключением, ибо были представлены дисциплинированной регулярной пехотой, подкрепленной кавалерией и артиллерией. Медленно, но методично Лекор занимал территории Восточной Полосы. Артигас торопил переброску войск де ла Серны, но она затягивалась из-за трудностей снабжения – обеспечивать продовольствием в пустынных пампасах достаточно крупную армию было проблематично. Однако еще до первого столкновения перуанцев с новым врагом, 14 октября, грянула морская баталия в заливе Ла-Плата, где португальский флот под началом адмирала Луиша да Кунья Морейра столкнулся с Перуанской Армадой под началом Косме Дамиана де Чурруки. У португальцев было численное превосходство, но и перуанские моряки готовились к сражениям в течении последнего десятилетия. В результате сражение оказалось достаточно ожесточенным, и завершилось полной победой Чурруки. Фактически он сделал то же, что сделал с испано-французским флотом Нельсон при Трафальгаре, наглядно продемонстрировав высокую выучку своих людей. Артигас был в восхищении, а ветераны былых сражений удовлетворенно смотрели на то, как Перуанская Армада продемонстрировала такую боеспособность, которую не показывала Испанская Армада уже очень давно [5].

Первое столкновение на суше произошло 5 декабря 1816 года, на реке Ягуарон. Перуанские «Тихоокеанские драгуны» при поддержке нескольких сотен гаучо столкнулись с португальской кавалерией под началом генерала Жозе де Абреу, и разбили противника. Эта небольшая стычка сорвала планы наступления Карлуша Лекора, в результате чего тот был вынужден отступить к приходу Сан-Франсиско-де-Паула. Туда же продвигалась армия де ла Серны, усиленная кавалеристами гаучо. При встрече этих двух войск 21 декабря произошла достаточно крупная баталия. Силы сторон были равны, с португало-бразильской стороны сражались ветераны европейских войн, со стороны перуанцев – ветераны колониальных конфликтов, вымуштрованные со всем старанием и дотошностью, на которые были способны военные в Лиме. В конце концов, победа досталась де ла Серне, который показал себя гораздо более талантливым полководцем, чем Карлуш Лекор. Сильный противник, которого всегда опасались гаучо, был разбит, и союз между ними и перуанцами был окончательно закреплен. Именно с 5 декабря 1816 года принято начинать отсчет той длительной и взаимовыгодной дружбы, которая свяжет Перу и будущий Уругвай настолько прочно, что никакие невзгоды не смогут разорвать эту связь в дальнейшем на протяжении двух столетий.

Война, впрочем, продолжалась. Португальцы разделили свои силы, и стали действовать небольшими группами. То же сделали перуанцы и артигисты. В результате этого на южной границе Бразилии закипели десятки и сотни мелких сражений, в которых решалась судьба Федеральной лиги Артигаса. В основном победы доставались союзникам, но и португало-бразильцы порой одерживали верх, создавая постоянную угрозу вторжения. С 1817 года свои войска собрали и аргентинцы, предприняв попытки распространить свое влияние за Парану, и перуанцам пришлось еще больше рассеивать свои силы по региону, дабы эффективно бороться со всеми противниками. Небольшие, но регулярные потери подтачивали силы экспедиционного корпуса де ла Серны, а подкрепления поступали нерегулярно – в результате чего все большая нагрузка ложилась на собственно гаучо Артигаса. Однако те, имея в качестве примера перуанцев, и пользуясь их материальной поддержкой, вооружились до зубов, и хорошо организовали свои силы, в результате чего обе войны, идущие на севере и западе их владений, шли в целом успешно. В конце концов, в 1818-1819 годах перуанские войска были выведены из Восточной Полосы, и лишь флот продолжал действовать против португальского берега. Впрочем, и на суше перуанцы не ушли полностью – многие из них остались служить под началом Артигаса в качестве офицеров, военных советников, специалистов по разным вопросам. Армия Федеральной лиги, хорошо вооруженная и реорганизованная благодаря поддержке Перу, численностью от 8 до 12 тысяч человек, с двумя дюжинами пушек (чья прислуга осталась целиком перуанской), будет продолжать воевать и достигать успехов.

Конфликт с Бразилией завершился лишь в 1820 году, во время мирных переговоров в лагере Пурификасьон. Бразильцы, истощенные войной, были вынуждены отказаться от своих амбиций, и вернуться к довоенным границам. Мир с перуанцами не заключался, так как формально война между этими двумя государствами не велась, да и вообще Перу только в 1820 году стало де-юре независимым государством – но напряженность между государствами сохранится и в дальнейшем, и еще не раз приведет к открытым конфликтам, на сей раз уже вполне официальным.

Рождение Восточной республики Уругвай

Территория Восточной республики Уругвай к 1825 году

Мир с Бразилией обезопасил лишь северные границы Федеральной лиги – с запада продолжали предпринимать попытки наступления централисты, которые стремились восстановить контроль над Восточной Полосой. Правда, в их рядах появился раскол, и некоторые губернаторы стали враждовать друг с другом, и откровенно саботировать конфликт – но Буэнос-Айрес упрямо продолжал войну против Артигаса. Однако и в рядах артигистов наметился раскол – губернатор Энтре-Риоса, Франсиско Рамирес, в 1820 году неожиданно выступил против протектора, объявил о создании республики Энтре-Риос, и стал вести себя как независимый противник, захватив часть военного имущества гаучо. В то же время попытку вторжения в Мисьонес предприняли парагвайцы, а в Монтевидео случился переворот, который возглавила местная городская управа – местные торговцы решительно отказывались мириться с экономической политикой Артигаса. Пришлось ему отправлять освободившиеся войска для подавления мятежа в Монтевидео, а затем против Рамиреса, конфликт с которым продлился до 1821 года. И хотя победа была достигнута, количество проблем лишь увеличилось – территория Федеральной лиги управлялась из рук вон плохо, не хватало обычных чиновников, управленцев и внятной структуры власти. И Артигас, поборов свою гордость и стремление к полной независимости, обратился за помощью к перуанцам, у которых уже имелся колоссальный организационный опыт, и некоторый кадровый резерв. В результате этого поддержка Федеральной лиги со стороны Лимы усилилась, как и зависимость артигистов от перуанцев.

А в 1821 году ситуация для федералистов значительно ухудшилась. Аргентина, до того скатывающаяся в хаос и анархию, была вновь собрана воедино ее лучшим полководцем – Хосе де Сан-Мартином, который взял власть в свои руки, сформировал правящий Третий триумвират в Буэнос-Айресе вместе с Хуаном Мартином Пуэйрредоном и Бернардино Ривадавией, и стал укреплять государство. Сам он сочувствовал идеям федерализма, но в сложившейся обстановке и соратники, и креольские элиты подталкивали его к защите идеалов централизма. С учетом того, что с севера нависало могущественное Перу, а на востоке крепко засели федералисты, Аргентине как воздух нужна была максимальная концентрация ресурсов в руках правительства, это было вопросом жизни и смерти, политического выживания – и Сан-Мартин, понимая это, стал проводить централистскую политику. С перуанцами было заключено выгодное перемирие, которое позволило собрать войска, и перебросить их на восток. Переговоры с Артигасом о присоединении Восточной Полосы к Аргентине оказались чрезвычайно сложными – как человек Сан-Мартин испытывал симпатию к протектору Федеральной лиги, но как представитель правящего триумвирата Ла-Платы он был вынужден требовать от федералистов подчинения воле столицы. Может, это сработало бы в 1815 году, но после всех предательств аргентинцев и побед над бразильцами Артигас и его гаучо уже не были заинтересованы в компромиссах и уступках.

В результате этого началась новая война между централистами и федералистами. Перу не принимало прямого участия в конфликте, ибо заключило перемирие с аргентинцами, но поддержка специалистами и оружием артигистов продолжалось без перерыва. Более того, Артигас, оставаясь неплохим политиком и популистом, осознавал, что победа, достигнутая при помощи прямого вмешательства третьей стороны, в таком конфликте будет гораздо хуже победы собственными силами, и нанесет ущерб его делу. В то же время аргентинцы, стремясь компенсировать потери в Сальте и Жужуе, решили окончательно взять под свой контроль Восточную Полосу, и ради этого вступили в самые тесные связи с Великобританией, которая стала поставлять им оружие и специалистов, а потом и вовсе прислала «Ла-Платский легион» из ветеранов Наполеоновских войн. Аргентинцы стали закупать себе корабли, то же самое сделали федералисты, набрав моряков из числа наемников, и посадив их на корабли, построенные в Кальяо. Конфликт получался крайне ожесточенным – но так и не приводил к решительному перелому. Федеральная лига располагала небольшими силами, а аргентинцы были предельно истощены длительной борьбой за независимость. В конце концов, стало ясно, что решающей победы не достигнет ни одна из сторон. Ясно было также и то, что в сложившихся условиях и централисты, и федералисты не согласятся на компромиссы ради воссоединения.

В результате этого мир, подписанный в 1824 году, окончательно утвердил раскол Ла-Платы. Централисты сохранили за собой контроль над Буэнос-Айресом и Пампой, а федералисты удержали за собой Восточную Полосу. Граница между государствами прошла по реке Парана, которую объявили свободной для судоходства. Земли к западу от нее окончательно стали именоваться Аргентиной, где вся полнота власти сохранялась в руках трех диктаторов – Сан-Мартина, Пуэйрредона и Ривадавии, имевших разные политические взгляды и цели. Уже вскоре триумвирату будет суждено распасться, и государство на длительное время уйдет в череду гражданских войн за власть. К востоку же от Параны окончательно утвердится артигизм, и свободное государство гаучо, тесно связанное с Перу. Основывая его, Хосе Хервасио Артигас и не думал о монархизме, так что оно без особых рассуждений стало республикой, а он – ее первым президентом, избранным на выборах и наделенным диктаторскими полномочиями на неограниченный срок. Однако республику следовало еще как-то назвать, и за основу было взято имя реки, пересекавшей Восточную Полосу ровно посередине. Так была основана Восточная республика Уругвай [6]. Ей после 1824 года тоже было не до большой политики – если аргентинцы спорили о том, каким быть их государству, то уругвайцам предстояло только строить свою государственность, бывшую ранее не такой важной. Так скотоводы-гаучо вместе со своим каудильо основывали новую нацию, в истории которой читался ярко выраженный перуанский след….

Примечания

1. Южная Бразилия служила главным источником вьючного транспорта для бразильской колониальной логистики, а также крупным источником мяса. И то, и другое колониальные власти получали в добровольно-принудительном порядке, в обмен на малую плату, или вовсе без нее, так что нелюбовь к центральной власти у местного населения появилась задолго до независимости этой португальской колонии.
2. Гуарани из Мисьонес, вопреки ожиданиям и ряду мнений историков, не только не поддерживали парагвайцев, но и прямо выступали против них во времена Артигаса, оказывая ожесточенное сопротивление. Вполне реальная попытка вторжения туда, предпринятая парагвайцами в 1812 году, провалилась из-за сопротивления местных племен, и в дальнейшем эти племена стали поддерживать парагвайцев только имея альтернативу в виде расистской Аргентины.
3. В реале из уважения к его заслугам Каэтано Вальдеса и Флореса просто отстранили от службы и сослали в глухую провинцию.
4. Об этом – в следующих статьях подцикла.
5. Детальнее об этом сражении будет рассказано в отдельной статье.
6. В действительности подобное название утвердилось позднее, уже когда Артигас оказался в стороне от борьбы за независимость гаучо.