Real Armada del Peru. Как испанские морские традиции становились перуанскими (Pax Pacifica)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать альт-исторический цикл Pax Pacifica, и сегодня настал черед внеочередной статьи, посвященной формированию ВМС Перу в 1807-1825 годах. Рассказано будет о создании Перуанской Армады, строительстве арсенала в Кальяо, подготовке личного состава, и многом другом.

Содержание

Real Armada del Peru

Официальный акт о создании Королевской Армады Перу было принято вице-королем Дионисио Алькала Галиано 27 января 1807 года, в один день с аналогичным решением по началу формирования Королевской армии. Местные военно-морские силы, подчиненные вице-королю Перу, существовали и раньше, но официально их никто не выделял, и постоянного штата они не имели. Как правило, это были присланные из метрополии средние или крупные суда, в штучных количествах, подкрепленные судами местной постройки – шхунами, бригантинами и прочими парусными и парусно-гребными судами. Задачей всех этих сил была борьба с контрабандой и защита главных морских коммуникаций – водного пути из Кальяо в Панаму и Вальпараисо. Комплектовались экипажи из наемников или выходцев из метрополии, реже – из местного населения. Так как враги встречались здесь редко, и было их, как правило, мало, то и местные военно-морские силы оставались крайне немногочисленными, что и предопределяло отсутствие их особой организации. Из-за этого же отсутствовала серьезная инфраструктура – на всем тихоокеанском побережье Америки не было ни одного арсенала или просто сухого дока, а стапели возводились и сносились по мере необходимости в таких городах как Сан-Блас (Новая Испания), Гуаякиль или Кальяо. Лишь в последнем городе существовали более или менее постоянные верфи, которые строили небольшие суда водоизмещением до нескольких сотен тонн. О военно-морских базах при таких раскладах не могло идти и речи – даже в Кальяо погрузка и разгрузка осуществлялись лодками, пристаней не было, и в ходу была шутка о том, что стоит их построить – как произойдет очередное крупное землетрясение, и их смоет последующим цунами.

Создание собственных военно-морских сил в колонии стало частью крупной программы подготовки Перу к поддержке испанского влияния в Америке. Без собственных кораблей, экипажей и инфраструктуры колония не могла самостоятельно обеспечивать перевозку войск по морю, и высадку их на берег, в то время как необходимость каждый раз отсылать за кораблями посланцев в метрополию могла отодвинуть необходимую уже сейчас операцию на год и более. Ввиду того, что Испания на 1807 год уже была на грани истощения ресурсов метрополии [1], а новый вице-король Перу прибыл в Америку с чрезвычайными полномочиями, то решено было начать создавать собственный флот на месте, силами перуанцев, с таким расчетом, чтобы минимально зависеть от самой Испании. Решение активно обсуждалось с представителями местных политических элит, и встретило одобрение – немногочисленные «патриоты» видели в создании собственной Армады шаг на пути к независимости, а основная масса креолов и касиков, несмотря на грядущие траты ресурсов, были просто увлечены возможностью укрепить Перу, и получить от этого свои выгоды. По плану, составленному Дионисио Алькала Галиано и Косме Дамианом де Чуррукой, требовалось построить в Кальяо свой морской арсенал, наладить поставки сырья, набор экипажей из местного населения, начать производить собственную артиллерию, и сделать еще очень много чего. Ответственным за проект решено было назначить Чурруку, он же занял пост командующего Перуанской Армадой, в организационных вопросах поддержку ему также оказывал Хосе Фернандо де Абаскаль.

Сразу же были определены основные задачи для флота – защита коммуникаций, перевозка войск и снабжения, и борьба с вражескими каперами, в результате чего и к подготовке экипажей, и к корабельному составу, и его вооружению были предъявлены отдельные требования. Были составлены планы арсенала и модернизации порта Кальяо, программы подготовки экипажей. В 1809 году в Перу прибыл Хулиан Мартин де Ретамоса, который заложил основу судостроения в далекой испанской колонии, а в 1811 году в Кальяо были переведены многие производственные мощности и личный состав арсеналов Картахены и Гаваны. Работы по укреплению флота и береговой инфраструктуры шли постоянно, и требовали немало средств и внимания, из-за чего их пришлось на какое-то время ограничить – но даже так Перуанская Армада влетала вице-королевству в копеечку. К началу активных военных действий против революционеров из соседних колоний численность флота уже достигла достаточно серьезных размеров, и Перуанская Армада без труда перебрасывала на любое расстояние за раз по нескольку полнокровных полков с артиллерией и снабжением, сохраняя при этом часть кораблей в качестве вооруженного конвоя. Пришлось перуанцам сражаться и с европейскими флотами в классических баталиях, которые подведут итог всей масштабной работой, проделанной будущим императором Перу – к 1825 году Армада родом из Кальяо не знала поражений, и успела по боеспособности превзойти флот бывшей метрополии, находившийся в глубоком упадке. В результате этого военно-морские силы государства с гордостью примут 17 мая 1825 года свое новое название, став Imperial Armada del Peru, или же Имперской Армадой Перу.

Пополнения из метрополии

Несмотря на большие возможности, которые предоставились Дионисио Алькала Галиано в Перу, его Армада длительное время продолжала зависеть от метрополии. Быстро начав строить малые суда, перуанцы не могли так же быстро приступить к строительству фрегатов, да и сам адмирал Чуррука длительное время не видел смысла в подобном распылении сил, в результате чего фрегаты и линейные корабли Перу могло получить лишь из метрополии. Также в Кальяо и Лиме длительное время не могли наладить производство тяжелой корабельной артиллерии, которую также пришлось получать из Испании – а ведь она шла не только на корабли, но и на береговые батареи! Существовала зависимость в станках, но самое главное – опытных инженерных и морских кадров, без которых быстрое развитие местной инфраструктуры и самой Перуанской Армады было невозможным. Понимал это и главный покровитель Алькала Галиано в Адмиралтействе, Игнасио Мария де Алава, который использовал все свое влияние для своевременных отправок кораблей с необходимыми кадрами и станками, которые становились не нужными в Испании. Кроме того, сам Алава с началом войны с французами посчитал, что все ресурсы метрополии теперь пойдут на нужды армии, а потому флот рискует попросту остаться без снабжения в Европе, потому все «лишние» корабли, которые не привлекались к поддержке приморского фланга армии, он планировал отправить в колонии, в том числе в Перу.

Начало пополнения рядом Перуанской Армады кораблями из Европы было положено самим Алькала Галиано, который прибыл в Кальяо с двумя фрегатами – 44-пушечным «Santa Catalina», и 34-пушечным «Santa Casilda» [2]. Кроме того, в Кальяо с 1805 года уже находился 34-пушечный фрегат «Astrea», успевший прослужить более полувека, и, несмотря на недавний ремонт, находившийся не в отличном состоянии. Следующий корабль, 34-пушечный фрегат «Santa Maria Magdalena», прибыл в 1808 году. Следующее пополнение произошло в 1809 году, когда из Европы с новостями и грузами прибыли 64-пушечный корабль «San Fulgencio» и 34-пушечная «Perla». С первого было решено снять всю артиллерию на нужды колонии, и вместо этого загрузить его нужными для метрополии грузами – порохом, пушками, ружьями и прочим, в результате чего прослужить в Перуанской Армаде он не успел. Также в 1809 году в Кальяо прибыли два фрегата, ранее находившиеся в Монтевидео – 44-пушечный «Flora», и 34-пушечный «Proserpina». Первоначально их капитаны планировали заход в Кальяо лишь для ремонта, с последующим возвращением в Ла-Плату, но работы по приведению корпусов в порядок затянулись, а произошедшая в 1810 году революция в Буэнос-Айресе привела к тому, что оба фрегата остались в Перу.

В 1810 году прибыли ценные пополнения – два линейных корабля, 112-пушечный «Purisima Concepcion», и 74-пушечный «Montañés». Последний на какое-то время стал флагманом Чурруки, а большая «Purisima Concepcion», недавно прошедший ремонт, прибыл в колонию полный грузов, включая ценные станки для изготовления пушек, но без собственного вооружения, из-за чего какое-то время ее использовали как большой войсковой транспорт. Пушки с корабля были сняты еще в Испании, и использовались для выведения из резерва нескольких других кораблей, которые считались более полезными для поддержки приморского фланга армии. Однако самым ценным приобретением этой экспедиции оказался уже старый, но все еще талантливый и способный Хулиан Мартин де Ретамоса, главный кораблестроитель и морской инженер Испании, которому суждено будет заложить основу перуанской судостроительной школы. Тогда же Армада пополнилась 26-пушечным фрегатом «Nuestra Señora del Rosario» — правда, получен он был не из Европы, а из Новой Испании, причем в результате достаточно курьезной истории. В Акапулько, где находился этот старый фрегат колониальной постройки, прибыл торговый корабль из Перу, а вскоре после этого город захватили мексиканские повстанцы. «Nuestra Señora del Rosario» не был укомплектован экипажем, потому с перуанского купца пришлось выделить несколько человек, и оба корабля уже вместе отправились обратно в Кальяо, в результате чего фрегат был записан в Перуанскую Армаду. Не обошлось в 1810 году и без «потерь» — в Испанию отбыли разоруженный линейник «San Fulgencio» и фрегат «Astrea». Первому еще суждено будет отправиться обратно в колонии, а вот фрегат прибудет в Кадис в плохом состоянии, какое-то время будет использоваться как войсковой транспорт, и больше не покинет европейских вод.

Год 1811 оказался самым масштабным в плане приобретений. Еще в прошлом году Игнасио Мария де Алава, ставший фактическим главой Испанской Армады, начал выводить корабли из метрополии, где их не получалось нормально содержать, в Гавану. Со временем там накопилось немало кораблей, однако в Вест-Индии, как и в Испании, неожиданно не оказалось ресурсов – все отнимала помощь метрополии и война с революционерами. В результате этого де Алава решился на масштабную переброску кораблей и мощностей арсеналов Гаваны и Картахены, включая опытных рабочих, в Кальяо, где для снабжения кораблей имелись ресурсы, но не хватало инструментов и людей [3]. Рабочие арсеналов и часть грузов были отправлены через Панамский перешеек, и вслед за ними устремились многие роялисты и переселенцы из Картахены, где назревала революция, а также Кубы и Пуэрто-Рико. Сам де Алава, взяв самые тяжелые грузы и распределив людей по командам всех своих кораблей, отбыл в путь вокруг мыса Горн, и в мае 1811 года прибыл в Кальяо, приведя туда больше крупных боевых кораблей, чем имелось в распоряжении у адмирала Чурруки перед этим. Помимо транспортных и малых судов в количестве 11 единиц [4], в состав эскадры де Алавы входили 112-пушечные линейные корабли «Santa Ana», «Fernando VII» и «Principe de Asturias», 80-пушечные французские трофеи «Heroe» и «Neptuno», 74-пушечные «San Telmo» и «San Francisco de Paula», а также 34-пушечный фрегат «Nuestra Señora de la Soledad». При выходе из Гаваны кораблей было больше, но 3 транспорта были потеряны в пути, как и линейный корабль «San Fulgencio», разбившийся о скалы у мыса Горн.

На этом пополнения Перуанской Армады из Европы прекратятся, и в дальнейшем колония будет лишь отсылать транспортные суда в Кадис с помощью в войне с французами вплоть до февраля 1815 года, когда начнется процесс отделения Перу от Испании. В результате численность основных сил флота достигнет отметки в 17 единиц – 9 линейных кораблей и 8 фрегатов, все из которых разросшаяся инфраструктура Кальяо сможет содержать в порядке и боеспособности. При этом структура Армады оказалась совершенно несбалансированной – из 8 фрегатов один оказался устаревшим и крайне слабо вооруженным, из-за чего использовался лишь для конвойной службы на пути в Панаму, а из остальных лишь 2 несли современную 18-фунтовую артиллерию, в то время как оставшиеся были представлены морально устаревшим типом «12-фунтовых» фрегатов. Не было баланса и среди линейных кораблей – из 9 единиц четыре оказались 112-пушечными, что для удаленной от Европы колонии казалось просто избыточным, а из остальных пяти кораблей два были «нестандартными» трофеями, захваченными де Алавой у французов в 1808 году. Ко всему этому прибавлялось некоторое количество бригов и корветов местной постройки, вооружалось пестрой артиллерией испанского, перуанского, американского, британского и французского происхождения, а также смешанными командами из небольшого числа испанских моряков, к которым добавлялись рекрутируемые матросы из числа прибрежных жителей Перу. Многие справедливо сомневались и в целесообразности содержания такого большого флота, который требовал много внимания и ресурсов, а некоторые сомневались и в его боеспособности. Продолжалось это ровно до 1816 года, когда перуанский флот одержит свою первую победу в классическом морском сражении, и целиком оправдает затраченные на него силы. И тем более такой подъем будет удивительным на фоне стремительного упадка флота в метрополии. Некоторые даже начнут шутить, что «гордость испанского флота переехала в Америку» — и как минимум касательно корабельного состава будут правы: главные силы Перуанской Армады в это время будут составлены исключительно из кораблей испанской постройки, и замена их начнется спустя многие годы после провозглашения Перуанской империи.

Real Arsenal de Callao

Поддержка достаточно многочисленных военно-морских сил была невозможной без развитой судоремонтной инфраструктуры, а вице-король Алькала Галиано замахивался и на большее, намереваясь наладить в колонии постройку хотя бы малых судов. Все это требовало арсенала – т.е. централизованного пункта судостроения, судоремонта и базирования флота, средоточия хозяйственной флотской части. К строительству арсенала в Кальяо приступили уже в 1807 году. Рабочую силу поначалу собирали на мита, но позднее стало ясно, что строительство будет долгим, и потребует минимальных навыков от строителей, в результате чего было решено перейти на найм рабочих за фиксированную плату. При этом часть платы за работу продолжали выдавать усиленным продовольственным питанием или же различными товарами – одеждой, изделиями из железа, строительными материалами, и т.д. Это привлекло большое количество людей в Кальяо, и город стал стремительно разрастаться, что потребовало особого внимания со стороны городской управы, которая первоначально не была готова к такому наплыву людей. Лишь благодаря организаторским талантам трех людей – Косме Дамиана де Чурруки, Хосе Фернандо де Абаскаля и Игнасио Марии де Алавы, а также примкнувших к ним перуанских врачей, выдвинувших серьезные санитарные требования, удалось избежать вспышек эпидемий, и эффективно организовать работу. Де Алава, ставший главным куратором стройки, вплоть до своей смерти в 1817 году уделял работам много внимания и лично посещал их, следя за условиями жизни рабочих, их питанием, и шутливо называя их «моей маленькой трудовой армией». Особенно его впечатлили перуанские метисы и индейцы – при обеспечении достаточной платы и минимально необходимых условий работы местное население показывало чудеса трудолюбия и сообразительности, будучи гораздо лучше тех чернорабочих и рабов, с которыми де Алава имел дело в Гаване [5].

Для арсенала отдельно были выделены обширная площадь и участок берега длиной около 2 километров, расположенный на левом берегу реки Римак, в самом ее устье. Правда, участок этот был не самым удобным – если на удалении от берега находилась ровная как стол равнина, то на берегу песок с галькой перемежевывались топкими участками, а само устье Римака образовывало достаточно обширную лагуну с заболоченными берегами. Кроме того, существовала угроза цунами, для чего арсенал, желательно вместе с портом Кальяо, требовалось отгородить каменными молами, а военные соображения диктовали необходимость постройки также береговых батарей. Требовалось укрепить берег, вымостить устье реки Римак камнем, провести большой объем работы с землей и камнем для постройки молов, а некоторые участки залива у берега не мешало углубить. Инфраструктура арсенала требовала также масштабной работы – мастерские, административные здания, склады, слипы, стапели, сухие доки и многое другое также требовали немалых вложений сил и средств. Коллегией инженеров был составлен проект великолепного морского арсенала, которым могла бы гордиться даже метрополия, но все это требовало слишком много средств и времени. В результате этого был выбран более простой и бюджетный вариант арсенала, многие из объектов которого явно носили временный характер. Таковыми были два сухих дока, расположенных прямо в порту Кальяо, где были подходящие условия, а также прочие береговые постройки, включая стапели и слипы – в будущем планировалось провести капитальную реконструкцию береговой линии, с перестройкой всей береговой инфраструктуры. Произойдет это в 1828-1840 годах, и сделает Арсенал Кальяо самым грандиозным сооружением подобного рода в бассейне Тихого океана на долгие десятилетия, но работы, проводившиеся во времена революций в Америке, были намного более простыми и практичными.

Самые главные проблемы оказались связаны с поисками источников сырья для работы арсенала, и организацией производства нужных материалов и изделий из них на месте, в Кальяо. Импровизировать приходилось буквально на каждом шагу, но благодаря грамотности задействованных кадров, обширному общему багажу знаний, и опыту предыдущих поколений Испанской Армады, удалось решить все эти проблемы, причем решения носили характер долгосрочных и выгодных, а не временного эрзаца.

• Строительные материалы. Стандартная кирпичная и каменная кладка для столь грандиозного сооружения были ограничено пригодны, будучи или дорогими, или хрупкими. Особенно острым вопрос оказался с поиском дешевых и массовых материалов для быстрой постройки молов и набережных, которых требовалось соорудить огромное количество. Поиск альтернативных решений привел к тому, что при строительстве решено было активно использовать римский бетон, сырье для которого легко добывалось в окрестностях Кальяо и Лимы. Исключением стала лишь пуццола — пылевидный продукт, смесь вулканического пепла, пемзы, туфа. Сырье пришлось добывать в районе Арекипы, у подножий вулкана Мисти, и везти по суше и морю в Кальяо в мешках и ящиках. Отработка поставок всего необходимого для изготовления римского бетона заняла достаточно много времени, но результат того стоил – строительство арсенала стало продвигаться уверенными темпами, а в столице стремительными темпами стала развиваться строительная промышленность.
• Древесина. В Перу имелись большие запасы древесины, но проблема заключалась в том, что находились они на восточных склонах Анд, и их вырубка и транспортировка в Кальяо была чрезвычайно трудоемкой и дорогостоящей, особенно в свете невозможности использовать сплав по крупным рекам, которых на западном склоне гор просто не было. В результате этого пришлось заказывать древесину издалека, из генерал-капитанства Гватемала, что ставило перуанское судостроение и судоремонт в зависимость от другой колонии Испании. С другой стороны, древесина Центральной Америки славилась своей долговечностью и качеством, и даже без длительной просушки из нее можно было строить надежные и долго служащие корабли, отличавшиеся высокой крепостью корпуса. Большие объемы вывоза привели к тому, что в Кальяо уже к 1815 году удалось накопить запас и наладить просушку и подготовку древесины к строительству, а Гватемала в значительной степени стала зависеть от Перу в политическом и экономическом плане.
• Канаты. Традиционно канаты плелись из пеньки, но выращивание конопли не было популярно в Перу, да и климат для нее был не самым подходящим. В то же время на другой стороны Тихого океана росло растение абака, из которого уже производилась так называемая «манильская пенька», отличавшаяся гораздо большей прочностью, чем традиционная. Так как производство канатов было чрезвычайно важным для Перу, то в 1808 году в Маниле была произведена закупка не только готовых канатов, но и самих растений абаки, которые начали массово разводить на территории Перу. На полное самообеспечение сырьем для канатов получится перейти лишь к концу 1820-х годов, а до того времени значительная часть канатов в Перу изготавливалась из другого доступного сырья – сизаля и агавы, которые завозились в Кальяо из Центральной Америки.
• Паруса. Традиционными материалами для изготовления парусов были шерсть, лен и пенька, но из них перуанцам была доступна лишь шерсть, паруса из которой уже давно не использовались развитыми странами. В то же время в колонии в немалых количествах выращивался хлопок, из которого во Франции уже научились делать перкалевые паруса, пропитывая хлопковую материю сначала льняным маслом, а затем и иными, более дешевыми органическими смолами. По соотношению стоимости, надежности и удобства использования перкалевые паруса превосходили все прочие типы. Французы перешли на них рода в 1806 году, Великобритания последовала вслед за ними в 1814, а в Перу их производство было налажено уже в 1808 году. Правда, как и с канатами, сразу не удалось покрыть все потребности в новой парусине, во многом со сложностями налаживания производства соответствующего лака из органических смол, потому в качестве временной меры парусину изготавливали из шерсти или закупали в США. Окончательный переход на перкалевые паруса в Перу произошел после 1818 года, когда во Франции была официально приобретена технология по производству лака, а в Лиме была построена фабрика по его производству.
• Артиллерия. Проблема обеспечения флота артиллерией заключалась в том, что в Перу не было развитой черной металлургии, дабы свободно и в любых объемах отливать традиционные чугунные пушки. Для нужд армии артиллерия изготавливалась из бронзы, сырья для которой в Южной Америки было с избытком, но это были пушки до 12 фунтов калибром, или же гаубицы конструкции капитана Антонио Санчеса де Чорильоса, которые одновременно подходили и в качестве полевых гаубиц, и в качестве заменителя морских карронад. Не было проблем и с обеспечением флота 4-, 8- и 12-фунтовыми орудиями, но для береговых батарей и тяжелых боевых кораблей требовались орудия калибром от 18 фунтов и выше, для изготовления которых требовалось уже гораздо больше бронзы, и оборудование, которого в Перу не было. Лишь в 1811 году, с прибытием эскадры де Алавы, в Кальяо удалось собрать изъятые из арсенала Ла-Каррака станки для изготовления 18-фунтовых пушек, которые стали лить из бронзы, а с 1814 года – из чугуна, производство которого достигло достаточных объемов. Сверлильные станки для 24-фунтовых пушек удалось купить и собрать лишь к 1824 году, а оборудование для орудий еще больших калибров появилось в стране уже после обретения независимости. В результате этого во время революционных войн Перу пришлось использовать старые испанские пушки калибра 24 и 36 фунтов, а также закупать 24- и 32-фунтовые пушки в Великобритании, что внесло сильный беспорядок в вооружение флота.
• Порох. Пороховое производство в Лиме существовало еще с XVI века, но в конце XVIII столетия, после очередного землетрясения, пороховая фабрика была разрушена. Решив создавать собственные вооруженные силы для колонии, Дионисио Алькала Галиано инициировал также создание отдельных пороховых фабрик для армии (в Лиме) и флота (в Кальяо). Наладить производство удалось очень быстро, и уже с 1810 года арсенал Кальяо не только удовлетворял собственные потребности флота в порохе, но и ежегодно отсылал по нескольку сотен тонн своей продукции в метрополию.
• Ремонтные площадки. Ремонт корабля у стенки далеко не всегда мог быть выполнен на 100%, не всегда желательным было и проведение кренгования, в ходе которого корпус корабля мог серьезно пострадать. Лучшим способом для ремонта кораблей был сухой док, или же, если же речь шла о небольшом судне, слип. Последний был построен в Кальяо еще в 1807 году, и на нем проходило обслуживание большинства наличных на тот момент кораблей, но в 1809 году в Перу появился первый линейный корабль, в 1811 их стало уже девять, а в дополнение к ним – еще 8 фрегатов, которые также требовалось где-то ремонтировать. К счастью, сухие доки были первым, с чего было начато строительство арсенала в Кальяо, для чего привлекалось большое количество рабочей силы. Первый сухой док был введен в строй в 1810 году, второй – в 1813, при этом оба оставались временными сооружениями, и в 1830-е годы были заменены новыми, более крупными, расположенными вне старого порта. Их с лихвой хватало для обслуживания не только нужд Армады, но и для торговых судов, как собственных, так и иностранных. Сухие доки в бассейне Тихого океана, не принадлежащие Перу, появятся лишь в 1860 (Гонконг) и 1870 (Сан-Франциско) годах.
• Рабочая сила. Если поиск рабочей силы для строительства арсенала не вызывал особых проблем, то для его работы требовались достаточно хорошо подготовленные, образованные и опытные кадры, с которыми в Перу имелись серьезные проблемы. Имелось лишь небольшое количество достаточно грамотных и подготовленных кадров, которые прибыли в Перу в 1806 году вместе с новым вице-королем, а также очень небольшое количество рабочих с уже существовавшей ранее верфи Кальяо. С первых месяцев 1807 года начался набор наиболее способных и имеющих хоть какое-то отношение к судостроению или судоремонту людей из числа метисов и индейцев, которые были сведены в группы, и начали проходить курс соответствующей профессиональной подготовки под началом имеющихся «ветеранов» судостроения. Тем не менее, проблема оставалась актуальной вплоть до 1811 года, когда Игнасио Мария де Алава перевел персонал арсеналов Гаваны и Картахены в Кальяо, что позволило разом перекрыть практически все потребности, и обеспечить себя кадрами для дальнейшего быстрого роста арсенала. Также именно это решение позволило быстро приступить к быстрой и качественной постройке крупных кораблей, и провозгласить независимость в 1825 году, уже имея собственную весьма развитую морскую инфраструктуру, способную поддерживать уже имеющиеся корабли, и строить новые практически без ограничений.

Многие современники говорили, что перуанцы замахнулись на слишком серьезную цель, когда начали строить арсенал в Кальяо, и что колония будет не в состоянии со всем справится сама, да еще и наладить судостроение в городе собственными силами. Действительно, цель была поставлена весьма масштабная, и строительство арсенала потребовало значительного напряжения сил от вице-королевства – но благодаря упорным усилиям и грамотной организации перуанцы уверенно двигались к ее достижению, будучи в состоянии содержать и пополнять свою Армаду. Неизвестно, задумывалось ли это изначально – но масштабная стройка, которая к 1825 году находилась в самом разгаре, оказала на Перу масштабный эффект, и привела ко многим результатам, неочевидным из 1807 года, когда все это начиналось. Был получен огромный инженерный опыт в строительстве подобных сооружений, и сформировано ядро из достаточно многочисленных и опытных рабочих, которые специализировались на индустриальной и портовой инфраструктуре, что позволит в дальнейшем уверенно продолжать расширять Кальяо. Значительно ускорилось развитие собственного химического, текстильного и металлургического производства, была отработана система заготовки и хранения древесины, вывозимой из Центральной Америки. На берегу Тихого океана появилась развитая инфраструктура для обслуживания флота, что сделает порт Кальяо одним из самых популярных в регионе, и до начала последней трети XIX века он будет сохранять практически монополию на развитый судоремонт на западном берегу Америки. Вместе с практическими выгодами будет получен международный престиж и опыт, а также твердая уверенность в том, что государство способно потянуть крупные инфраструктурные проекты, которых впереди будет еще много. Даже в XX веке Арсенал Кальяо будет оставаться предметом гордости перуанцев, и местом постоянного интереса государств, имеющим в этом регионе свое судоходство.

Рассвет перуанского судостроения

В 1809 году Хулиану Мартину де Ретамосе было уже 64 года. Тем не менее, старческий маразм его минул, ум оставался острым, а в опыте судостроения ему не было равных во всей Испании. В Кальяо он прибыл лишь на какое-то время, дабы помочь наладить местное судостроение, и из метрополии он привез не только станки, инструменты и некоторые материалы, но и ценные кадры, включавшие в себя нескольких учеников и мастеров, а также чертежи всех основных типов кораблей Испании, строившихся до начала 1800-х годов. В Перу его встретили немногочисленные местные судостроители, среди которых Ретамоса с удивлением обнаружил человека, понимавшего природу конструкции кораблей практически на интуитивном уровне – метиса Мигеля Фернандеса де Кастро. Сын рабочего верфи Кальяо, он и сам работал с детства вместе с отцом, успел изучить все на тему судостроения, до чего только смог добраться, и получил весь практический опыт, который могла дать ему Америка. Ретамоса взял де Кастро под свое покровительство, и в дальнейшем работал вместе с ним, стараясь передать весь свой опыт. Сам испанский судостроитель покинет Перу в 1815 году, оставаясь верным сторонником короля Фернандо VII, но Мигель де Кастро останется дома, войдет в высший свет военно-морской элиты, и в 1821 году будет назначен вице-королем де Чуррукой главой зарождающегося перуанского морского инженерного корпуса, что означало также становление его в качестве главного судостроителя страны. Впрочем, настоящее признание он заслужит лишь годы спустя, а в 1809-1815 годах пара Ретамосы и де Кастро проведет большой объем работ, который приведет к пересмотру традиционных испанских взглядов и на типы кораблей, и на их конструкцию, что станет основой для зарождения собственной судостроительной школы Перу.

Прибыв в Америку, Ретамоса обнаружил в Кальяо небольшую верфь, которая уже строила корабли двух типов – бриги и шхуны [6]. Оба этих типа кораблей были достаточно хорошо знакомы в метрополии, но верфь Кальяо строила корабли устаревших типов, и с использованием устаревших технологий. Ретамоса «вылизал» теоретический чертеж и первых, и вторых, а также несколько увеличил их размеры, и развил парусное вооружение согласно новейшим взглядам. Впрочем, оба типа кораблей были явно второстепенными, и не играли значительной роли, потому по указу Ретамосы в Кальяо с 1810 года начали строить также корветы – класс кораблей, заимствованный из Франции. В качестве основы был взят стандартный проект испанского корвета, но с внесением некоторых изменений в конструкцию и парусное вооружение. Для посыльной службы решено было построить небольшое количество баландр, которые помогали держать лучшую связь с Чили и Панамой, хоть и на побережье Тихого океана оказались слишком малы для сколь-либо серьезного удаления от берега. Весь производственный процесс был разбит на этапы, как это уже было отработано в Испании, и проходил достаточно быстро, благодаря чему часть кораблей позднее стали отправлять роялистам из других колоний, и даже в поддержку Испании, которой в войне с Францией для действий на приморском фланге армии не хватало как раз небольших кораблей вроде бригов и корветов.

Однако все эти типы кораблей не покрывали целиком потребности Перу в малом флоте. Уже в 1809 году, сразу по прибытию Ретамосы в Кальяо, он получил от вице-короля заказ на новый тип корабля. Это должно было быть трехмачтовое судно, водоизмещением не более 1000 тонн, с вооружением из 12-фунтовых пушек или 24-фунтовых гаубиц, предназначенное в первую очередь для перевозки войск, их поддержки при высадке, и конвоирования транспортных судов. Скорость признавалась не самым важным параметром, а вот по мореходности такой корабль должен был равняться полноценному фрегату. В результате Ретамоса, пользуясь старыми наработками и новыми идеями в области судостроения, за несколько недель создал проект, представлявший собой нечто среднее между классическим «французским» корветом и малым фрегатом. Британцы и русские назвали бы его шлюпом, а французы неловко предположили бы, что перед ними какой-то вооруженный транспорт [7]. По размерам он уступал последним испанским 34-пушечным фрегатам, а вооружение его состояло всего из 20 12-фунтовых пушек, расположенных на опердеке, хотя при необходимости туда можно было поставить и облегченные 18-фунтовки. Также корабль можно было вооружить за счет дополнительных пушек на надстройках, или даже разместить на них мортиры, и использовать как бомбардирские суда. Мореходность и вместительность его трюма оказались весьма впечатляющими, а размеры и простота конструкции позволяли быстро наладить строительство таких фрегатов в Кальяо. Значительная часть построенных кораблей даже не получила вооружение, и использовалась исключительно в транспортных целях, как для нужд Перу, так и отправляясь в метрополию, и оставаясь там навсегда. По испанской классификации такие фрегаты соответствовали классу корветов (corbeta), и вскоре полностью заменили традиционных представителей своего класса в составе Перуанской Армады.

Уже незадолго до своего отъезда, в 1814 году, Ретамоса вместе с де Кастро и группой других инженеров по требованию вице-короля стали готовиться к постройке в Кальяо полноценных 44-пушечных фрегатов. В качестве основы был взят стандартный проект самого Ретамосы, «Flora», несший на гондеке 18-фунтовую артиллерию, но ввиду прогресса в области мирового кораблестроения, вести о котором долетали и до Перу, было решено развить проект, и вооружить его еще более тяжелыми пушками. Такой фрегат должен был стать однозначным доминантом на Тихом океане, и обеспечить надежную защиту от любого вражеского рейдера, или же наоборот – оказаться настолько серьезной угрозой для вражеских коммуникаций, что обычными средствами с ним справиться уже не выйдет. Кроме того, у Перуанской Армады в распоряжении были лишь два относительно современных 18-фунтовых фрегата, чего было недостаточно для выполнения всех необходимых флотских задач, а 12-фунтовые фрегаты уже были близки к завершению службы, и давно уже морально устарели. В то же время, заменить их количественно у Перу не было возможности, а вот построить несколько «суперфрегатов», как посчитал сам Ретамоса, арсенал Кальяо вполне мог. Он несколько увеличил проект «Флоры», укрепив конструкцию ее корпуса, развив парусное вооружение и сделав верхнюю палубу сплошной. В результате на свет появился аналог британского HMS «Endymion» — тоннажем более 1200 тонн, достаточно быстрый и маневренный фрегат, имеющий на гондеке 30 24-фунтовых орудий, а на опердеке – 14 24-фунтовых гаубиц. Первый корабль этого проекта, «Desacuerdo» («Несогласие», в знак протеста против произвола короля Фернандо VII относительно «трафальгарцев» и реформ в Перу), был заложен в 1815 году, и его достройка заняла больше времени, чем это планировалось изначально, завершившись лишь в 1818 году. Тем не менее, начало великому делу было положено, и Перуанская Армада стала пополняться собственными современными фрегатами уже с 1818 года.

В результате деятельности таких людей как Хулиан Мартин де Ретамоса и Мигеля Фернандеса де Кастро к 1815 году легкие силы Армады Перу достигли впечатляющей численности, и, помимо отправленных в Европу и другие колонии кораблей, а также новых транспортных судов, насчитывали 12 корветов, 11 бригов, 18 шхун и 4 баландры. К тому моменту арсенал Кальяо уже целиком отказался от постройки бригов и баландр, которые стали выходить из употребления, и в дальнейшем для нужд малого флота Перу строились лишь два типа кораблей – корветы и шхуны. На стапелях, помимо заложенного фрегата «Desacuerdo», находились также 2 корвета и несколько шхун. В целом все это было неплохим результатом кропотливой работы судостроителей, и могло посоперничать с эффективностью судостроения ряда европейских держав.

Личный состав флота

Уже в 1807 году вице-король Алькала Галиано отказался от комплектования экипажей своей Армады исключительно из испанцев и европейских наемников – в столь удаленном от цивилизации месте, как Перу, нужное количество европейцев с подходящими качествами найти было просто невозможно. В результате этого пришлось прибегнуть к комплектованию экипажей представителями местного населения, причем, в отличие от армии, где набор производился на основе вербовки, на нужды флота людей рекрутировали в приморских провинциях. Впрочем, это компенсировалось повышенным жалованием и особым отношением к личному составу. Однако на обучение местного населения премудростям военно-морской науки требовалось время, и потому еще долгие годы продолжалась вербовка британских и американских моряков с проходивших рядом иностранных судов. Кроме того, костяк экипажей флота все равно составляли испанцы, в первую очередь баски, с некоторой примесью итальянцев – в основном те, кто прибыл из метрополии с самим Алькала Галиано и де Алавой. Многие из них позднее отправлялись обратно, но многие, выразившие желание остаться в Перу, переводились на корабли местной Армады. В целом же, несмотря на ряд затруднений, колонии удавалось обеспечивать комплектование всех своих боевых кораблей на 80-90% от штата, а во время масштабной экспедиции в Восточную Полосу комплектность экипажей основных кораблей была доведена до 100% за счет дополнительного рекрутирования.

Программы подготовки личного состава Перуанской Армады базировались на испанских, но были в значительной степени доработаны Косме Дамианом де Чуррукой. Он еще до Трафальгарского сражения прославился тем, что мог не только завоевать верность и любовь со стороны своих подчиненных, но и без лишней жестокости добиться от экипажей высочайшей дисциплины и быстрого усвоения боевых навыков, в результате чего люди Чурруки всегда считались на флоте лучшими. Перед Трафальгарским сражением он же предложил свои планы по боевой подготовке экипажей Адмиралтейству, вместе с четкими требованиями к обучению артиллерийской прислуги, но нововведения требовали определенных средств, которых у казны не было, так что внедрение новшеств было отложено до 1808 года, а после разгрома и вовсе забыто. В Перу же было меньше и кораблей, и экипажей, а финансированием руководил Алькала Галиано, в результате чего средства на боевую подготовку были найдены, и Чуррука учил своих офицеров и матросов по усиленной программе. Требовалось подтягивать и морскую практику, и управление парусами, и навигацию, и ближний бой, и скорость работы с пушками. Несмотря на масштаб задачи, адмиралу удалось достичь успехов в своей работе, и к 1815 году небольшая Перуанская Армада обладала лучше подготовленными командами, чем эскадра Гравины при Трафальгаре. Кроме того, Чуррука делал особый акцент также на интеллектуальной и научной деятельности, не забывая про нее и во время войны, в результате чего у матросов и офицеров перуанского флота быстро стал формироваться азарт и интерес к исследованиям и дальним плаваниям, которые они стали передавать друг другу, и следующим поколениям перуанских моряков, а в Лиме к 1815 году накопится большое количество научных исследований авторства самого Чурруки, в том числе подробные карты Галапагос и описание местных флоры и фауны.

При этом одной боевой подготовкой на кораблях работа с личным составом не ограничивалась. В Кальяо была создана Навигационная школа, которая в 1825 году стала Национальной Военно-Морской академией, и готовила офицерские кадры по высоким стандартам старой Испанской Армады. Правда, деятельность этого заведения длительное время была связана с большими проблемами, и лишь к 1840-м годам академия начала действительно бесперебойную и эффективную работу. Кроме того, были созданы несколько матросских школ, где ветераны учили уму-разуму рекрутов, готовя их к серьезной службе, а главное – давалось знание испанского языка выходцам из племен кечуа и аймара, которые также набирались на флот. В результате этого в Перу стали быстро формироваться собственные профессиональные кадры, их система подготовки, личный опыт. Несмотря на многие нововведения, порядки на перуанском флоте росли из испанских, четко обозначая преемственность между военно-морскими силами метрополии и колонии. Была эта преемственность и среди кадров – 80% офицерского состава под началом адмирала Чурруки были испанцами, и так или иначе начинали на службе у испанского короля. Все это позволит сделать в кратчайшие сроки то, что не удавалось многим другим государствам в течении поколений – начать формировать собственные военно-морские традиции, которые будут выделять ВМС Перу после 1825 года из ряда флотов остальных американских государств. Личный состав Перуанской Армады в результате будет воспитываться на старых идеалах времен Карлоса III, и станет тем, кем должны были стать матросы и офицеры Испанской Армады, не случись после 1788 года быстрый и катастрофический упадок Испанской империи, раз и навсегда поставивший крест на ее былом могуществе.

Примечания

1. Не то чтобы ресурсы совсем истощились, но финансирование армии и флота постоянно ухудшалось, и после Трафальгара метрополия не могла поддерживать сколь-либо значительные корабельные соединения даже в собственных портах, не говоря уж о колониях.
2. Здесь и далее я привожу реальные корабли, которые по тому или иному поводу можно «выдернуть» из метрополии, и отправить в Перу. Как правило, это те корабли, которые потерпели крушение в следствии навигационных причин и сильного сокращения экипажей в ходе Пиренейской войны, или банально сгнили на якоре с нулевым снабжением.
3. В действительности рабочие арсеналов Гаваны и Картахены, будучи ценнейшими профессиональными кадрами, пали жертвами революций и упадка Испании – часть погибла, но большинство попросту из привилегированных состоятельных рабочих кадров превратились в обычных нищих, так как ни у новорожденной Колумбии, ни у старушки Испании не было денег на содержание столь масштабной инфраструктуры, не говоря уж о флоте, для которого она была необходима.
4. С транспортными судами, впрочем, все цифры относительно Армады могут быть лишь относительными, ибо между Кальяо и Испанией по любому будет большая текучка таких судов. Те же 11 транспортов, прибывших с де Алавой, могут в течении года отбыть из Перу в метрополию, а не остаться в Америке ради поддержки роялистов.
5. Вот не знаю даже, пропаганда, или как – но о трудолюбии перуанцев, если его давали продемонстрировать, положительно отзывались и испанцы, и гораздо позднее – американские промышленники. Да, они могли не показывать великолепных результатов по скорости работы, но в то же время даже у неподготовленного персонала процент разгильдяйства и брака был ниже обычного для Латинской Америки. К примеру, при создании фабрики Бельявиста персонал, набранный из местных, очень быстро освоил все правила работы с паровыми машинами, а затем обеспечивал обслуживание оных не только на флоте, но и в промышленности Перу. На фоне мексиканских, чилийских, бразильских или даже испанских проблем перуанцы выглядят молодцами, хотя в любом случае у них существовали проблемы из-за недостаточного образования большей части населения.
6. Стоит отдельно рассказать об испанской классификации малых парусных судов. В статье я употребляю общепринятые термины, но на испанском обозначения большинства типов отличаются от принятых у нас. Так, у испанцев нет деления на бриги и бригантины, оба типа корабля именуются bergantina. Шхуны известны в Америке еще с XVII века, и именуются по-испански goleta, из-за чего их иногда путают с более известными у нас галиотами. Также одномачтовые корабли, именуемые у нас куттерами или тендерами, на испанском языке называются balandra, и это единственное слово, которое я оставил в статье оригинальным.
7. В качестве аналога подобного класса корабля можно привести отечественные шлюпы «Восток» и «Мирный», хотя они были еще больше, и при нормальной загрузке вооружением потянули бы на звание фрегатов младших рангов.