Содержание:
О вкусе ананасов, как известно, следует расспрашивать того, кто их ел. В этой статье мы посмотрим что писали японские командиры тактического звена о сильных и слабых сторонах противоборствующих армий: Японской императорской и РККА. Основным источником сведений служит книга Элвина Кукса «Номонхан».
В начале сентября 1939 части и подразделения Квантунской армии начали готовить описания едва минувших боевых действий и формулировать выводы на будущее. Многие командиры полков и батальонов сгинули в боях, многие прибыли с подкреплениями и застали отнюдь не все события – словом, ценность материалов вышла неодинаковая.
Очень обширные наблюдения сделал командир 2-го батальона 28-го пехотного полка майор Кадзикава. Его подразделение успело повоевать вволю: доводилось и наступать, и обороняться; случилось побывать и на северном участке фронта, и на южном. Словом, к мнению майора стоит прислушаться, и большая часть упомянутых здесь выводов принадлежит именно ему.
Большая часть, но не всё. Кое-что добавил полковник Асизука, командир того же 28-го пехотного полка. Основные силы полка воевали всего неделю, 23-31 августа, и к тому же не сталкивались с настоящим советским наступлением, максимум – с контратаками бронетехники. Таким образом, ценность его выводов послабее.
Несколько любопытных замечаний сделал и майор Тахара, командир 3-го батальона 27-го пехотного полка. На долю его подразделения выпало совсем немного войны, так что здесь выводы довольно ненадёжные.
Императорская армия
Японский офицер ведёт наблюдение. Если доживёт до окончания конфликта, тоже сможет подготовить свои описания боевых действий и выводы
Было указано на многие недостатки в организации боевых действий. Например, часто выделялось недостаточно времени на подготовку к выполнению приказов. Это порой выливалось в непредвиденные задержки, плохую разведку позиций противника, и в итоге – тяжёлые потери и невыполнение боевой задачи. Слабым было взаимодействие между частями. Командиры довольно часто не подчинялись приказам сверху, что нарушало и без того неважную координацию усилий. Конные повозки были в степях Монголии недостаточно хороши для снабжения и эвакуации раненых: даже в батальон требовались грузовики.
Было несколько замечаний и по тактике. Так, майор Кадзикава считал порочной практику дальних ночных разведок, поскольку во многих случаях группы терялись. Также он предлагал освободить батальонные орудия от борьбы с тяжёлой артиллерией (sic!) противника и поручить эту задачу, наконец, настоящим пушкам. В обороне японские войска слишком подолгу цеплялись за одни и те же позиции, что позволяло советской артиллерии пристреляться и методично перемалывать обороняющихся.
Немало было сказано о ночных атаках. Отмечали проблемы с определением своего положения; ни ракеты, ни трассеры, ни компас, ни ориентирование по звёздам их полностью не решали. Предлагалось выделять специальные группы для охраны раненых. Скрытность могла быть нарушена движением орудий, автомобилей или лошадей – в идеале они не должны были участвовать.
Оценивая японское вооружение, майор Кадзикава отмечал что стрелковое оружие часто отказывало из-за попадания песка, которого на Халхин-Голе хватало. Особенно чувствительны оказались 6,5-мм ручные пулемёты Тип 96: они ломались так часто, что почти не приносили пользы. Из противотанковых средств пехоты наиболее удачным он считал «липкие бомбы», а бутылки с бензином и противотанковые мины ценил меньше.
Интересно, как Кадзикава оценивал противотанковые пушки – они могли бы быть эффективны против советских танков, но слишком быстро «уработывались» (у Кукса: «worked them over») артиллерией, а танки вели с ними перестрелки с большой дальности. Это мнение разделяет и полковник Асизука.
6,5-мм ручной пулемёт Тип 96. Не исключено, что в тексте Кукса ошибка. Этот пулемёт разрабатывался на замену пулемёту Тип 11, который как раз славился высокой чувствительностью к загрязнению. Тип 96 показал себя сравнительно надёжным, и был хорошо принят в войсках
Определённый интерес представляют данные по расходу боеприпасов в батальоне Кадзикава. Проведя в боях разной интенсивности суммарно около 20 дней, он потратил 91680 патронов к станковым и 52000 – к ручным пулемётам, а также 38000 винтовочных патронов, 3580 гранат и 3064 снаряда к батальонным орудиям.
50-мм гранатомёт, известный также под псевдонимом «коленный миномëт». Мог стрелять обыкновенными ручными гранатами. Японцы любили это оружие и охотно им пользовались
Какую бы любовь мы ни питали к большим числам, сами по себе они говорят мало. Чтобы несколько лучше уяснить язык цифр, давайте пересчитаем их на один ствол и одни сутки. Будем считать, что боёв было ровно 20 суток. Количество же вооружения в батальоне Кадзикава нам известно: 520 винтовок, 20 ручных и 8 станковых пулемётов, 20 гранатомётов и 2 батальонных орудия. Получается, что в среднем за день батальон выпускал:
-
-
- 575 патронов на станковый пулемёт,
- 130 патронов на ручной пулемёт,
- 3,5 патрона на винтовку,
- не более 9 гранат на гранатомёт;
- 75 снарядов на батальонное орудие.
-
Видимо, бой держался на тяжёлом оружии пехоты: пулемётах и пушках. Даже довольно популярные в армии гранатомëты были задействованы сравнительно мало, и это ещё надо иметь в виду, что гранаты могли не только выпускаться из гранатомётов, но и метаться вручную.
РККА глазами японцев
Наилучшим способом борьбы с РККА все тактические командиры считали ночные действия. Кадзикава упоминает их и как общее средство наступления, и как лучший способ борьбы с вражеской артиллерией и бронетехникой. При этом полковник Асизука предостерегал что захваченная ночью позиция будет скорее всего атакована русскими во фланг и тыл. На день следовало укрываться в надёжных укрытиях, хотя перед лицом многочисленной советской артиллерии это и не решало всех проблем.
Советская авиация упоминалась мало: майор Кадзикава ограничился лишь указанием на бесполезность зенитного огня стрелкового оружия. Видимо, штурмовка пехотных позиций нашими истребителями была не слишком эффективна.
Наша бронетехника, напротив, упоминается японцами часто; очевидно, она доставила предостаточно хлопот. Полковник Асизука отмечает, что советские танки покрывают сетками места, уязвимые для зажигательных бутылок, и поджечь их очень трудно.
А вот о советской пехоте японцы держались невысокого мнения. Подавление пулемётов Кадзикава считал несложной задачей для тяжёлого оружия батальона: пулемётов, 50-мм гранатомётов и батальонных орудий. В целом же он считал, что японская пехота превосходит советскую впятеро. Оставим численную оценку на совести японского комбата, отметим лишь его уверенность в качественном превосходстве своей стороны.
При весьма критическом отношении к советской пехоте, японцы раз за разом поминают нашу артиллерию. Очевидно, пушкари сумели внушить к себе уважение. Стремление японцев зарыться в землю или прикрыться темнотой было вызвано не только доктриной, но и суровой реальностью.
Выводы
Читая мнение японских командиров, волей-неволей задумаешься о давлении, которое оказывает на человека доктрина. Доктрина гласила, что сила японской армии в атаке накоротке, особенно ночной – и пожалуйста, офицеры считают ночную атаку лучшим способом бороться с танками. В остальном японская критика в сторону собственной армии была довольно смелой.
РККА же показалась нашему противнику хорошо (хотя бы только по сравнению с ним самим) оснащённой и снабжаемой, с явным стремлением скомпенсировать неважное качество пехоты обилием боевой техники и хорошо организованной системой огня. Видимо, старый армейский стишок про «умный в артиллерии» не утратил своей актуальности и к концу 1930-х годов.
источник: https://dzen.ru/a/Yw6GL5hGNyFidbKD
