Еще одна интересная статья из жж коллеги Харитонова.
Из тёмных зарослей бамбука
Выбегает сика-пука!
(детсадовский фольклор)И трус презренный, и герой – умрет от ужаса любой,
Кто видел Эри-Кубу.
(Франсис Карсак)
Ничего особенного, просто на картинке Julio Lacerda гигантопитек Gigantopithecus blacki набегает на тигра Panthera tigris acutidens. Современные африканские леопарды убивают детей и женщин горилл, но взрослый мужчина гориллы способен убить леопарда. Вероятно, подобная расстановка сил была миллион лет назад в Индокитае у тигров с гигантскими наземными родичами орангутанов.
О гигантопитеках известно немного: надо полагать, бóльшая часть их когда-либо найденных останков продана на черном рынке и утилизирована шарлатанами на снадобья китайской «медицины». В руки ученых долгое время попадали лишь зубы, вдвое большие, чем зубы гориллы, и имеющие некоторое сходство с зубами людей, отчего, согласно одной из старых гипотез, гигантопитеков одно время считали одной из вероятных ветвей древнего человека.
И сегодня еще попадаются рисунки, изображающие гигантопитека в виде трехметрового атлетически сложенного мужика с огромным.
Что касается второго справа мегантропа, то его сочинил в начале 1940-х годов голландский антрополог фон Кенигсвальд, попытавшись представить себе хилую челюсть Homo sapiens такого размера, чтобы в нее влезали бы найденные им ядрёные зубы Homo erectus. Странно, что парантроп изображен здесь хилым карликом.
Даже когда были найдены нижние челюсти, заблуждения о человекоподобности гигантопитека не рассеялись, а даже вроде как получили научное подтверждение. Дело в том, что у человекообразных обезьян подсемейства гоминин нижняя челюсть, если смотреть сверху, имеет вид буквы U, а у человека, включая самых древних его представителей – буквы V (ветви разнесены в стороны), и вот эта V-подобность служит критерием для отнесения ископаемой африканской челюсти к человеческому или околочеловеческому роду:
Челюсти человека, шимпанзе, парантропа и гигантопитека
На самом деле сближать гигантопитека с людьми и даже просто распрямлять его на основании формы челюсти нет никаких оснований – по всем признакам эта гигантская обезьяна относилась к подсемейству не гоминин, а понгин, только и всего, а у них у всех – и у пока здравствующих орангутанов, и у прочих вымерших сивапитеков – нижняя челюсть в той или иной степени V-образна.
Слева направо: челюсти гигантопитека, рамапитека и шимпанзе. Рамапитеки, которых долгое время выделяли в отдельный род, оказались в итоге ничем иным, как самками сивапитеков, и вместе они были соотвественно пра*n-бабушками и пра*n-дедушками современного орангутана.
Судя по размеру челюстей и бедренных костей и исходя из пропорций других гоминид, если гигантопитек всё-таки выпрямлялся (чтобы побить себя волосатыми кулачищами в грудь или достать с высоты вкусный плод), его рост достигал трех, а то и всех четырех метров. Но долго находиться в таком положении ему было тяжело – весить такая обезьянка в зависимости от пола и индивидуальных данных должна была от 300 до 550 кг, и большую часть времени она ходила, опираясь на четыре конечности, как это и делают все наземные человекообразные обезьяны. А гигантопитек был 100% наземным по той же, только усугубленной, причине, что и взрослые гориллы с бурыми медведями – попросту слишком тяжелый.
Еще одна особенность, по которой гигантопитека пытались сблизить с людьми – относительно небольшой размер клыков. Но тут опять сравнивать нужно не с гомининами, а с понгинами. Горилле для питания и защиты на самом деле ее клычищи не особо нужны – это больше вторичный половой признак, как и общая фактурность морды. У орангутана же клыки относительно остальных зубов гораздо меньше, а надбровные дуги так вообще немногим больше моих – он другим за душу берет и уважение внушает: шириной ряхи благодаря внушительным жировым складкам по сторонам головы. Так что и у гигантопитековых самцов, очень вероятно, было что-то подобное.
Кусал гигантопитек своими небольшими резцами плохо, зато с неимоверной силой мог жевать грубую пищу. Можно предположить, что ел он сидя, перебирая пищу и отправляя ее в рот руками или пригибая к себе стебли растений, как это делают гориллы. На зубах их зачастую находят следы кариеса, а это говорит о питании пищей, богатой крахмалом и бедной минеральными веществами, то есть о чисто растительной диете. Характерные царапины на эмали говорят об употреблении растительности, богатой кремнием – то есть основной пищей этих гигантов была трава (именно трава, не листья) а точнее, скорее всего, побеги бамбука.
Могли ли гигантопитеки охотиться? А чего ж, могли при случае, причем для восполнения не столько белковой, сколько минеральной недостаточности. Но не часто: шимпанзе активно охотятся, более крупные орангутаны с удовольствием потребляют мелкую живность и птичьи яйца, а огромные гориллы почти исключительные вегетарианцы. И дело тут именно в размере: чем больше тело, тем эффективнее работает «бродильный чан» в брюхе и тем меньше удельные энергопотери. И размер гигантопитеков, возможно, был достигнут в результате отбора именно на более эффективную усвояемость растительной пищи, а сила и мощь оказались в итоге лишь приятными побочными эффектами. А в конечном счете не очень приятными – отсутствие естественных врагов (да еще невозможность всерьез сражаться друг с другом без нанесения смертельных травм – при такой-то массе) сделало гигантопитеков беспечными и «добрыми».
На фото дикая горилла, выведенная из себя толпой бескультурного турья с камерами вблизи от ее детей, просто сбила с ног совсем уж нагло ведшего себя фотографа – и на этом вся ее ярость утихла. Агрессия горилл сводится чаще всего к демонстрации силы и запугиванию: горилла бросается на врага и резко останавливается перед ним, нередко поднимается с четверенек на ноги и бьёт себя в грудь. Если враг бросается бежать, то горилла догоняет его и… кусает. У некоторых африканских племён самыми постыдными ранами считаются укусы горилл: это значит, что человек убегал, а значит, он — трус. Европейские охотники прошлого, видя мчащуюся на них обезьяну, стреляли в неё, а потом рассказывали соотечественникам истории о страшном животном горилле, которое без причины нападает на людей и убивает их.
Были ли гигантопитеки вялыми и тупыми на своей растительной диете, как про них иногда пишут, «ведь большой мозг требует в разы больше энергии»? Ну, во-первых, не «в разы», это распространенный миф, а на какие-то проценты по сравнению. У слона тоже мозг немаленький, но слон, хоть и не шныряет по саванне в силу дородности, вполне активен и способен при необходимости задать жару. Что же касается мозгов – то обильная крахмалом пища (помните кариес) должна была сполна обеспечивать их углеводами. Насколько гигантопитек был умен? Мозг его, учитывая размеры и пропорции, должен был быть по объему не меньше человеческого. Очень вероятно, это был самый умный примат после людей за всю историю Земли. Очень вероятно и то, что свой умственный потенциал он в нашем понимании не использовал: всё те же гориллы при специальном обучении достигают впечатляющих результатов, но как проявляется их интеллект при полурастительном существовании в дикой природе?
На что вообще мог быть способен мозг примата, по объему (хоть и не по коэффициенту энцефализации) превосходящий человеческий, но другой, при обучении? Даррелл описал, как орангутан в его зоопарке самостоятельно изобрел рычаг – отодрал при помощи железной миски доски от подоконника. С. В. Дробышевский в статье на антропогенезе невнятно сообщает о каких-то слишком огромных для человека каменных орудиях, найденных в неприступных пещерах вместе с костями копытных, куда те не могли бы забраться сами, и [лишь зубами?] гигантопитеков. Его копипастят… но где первоисточник, что это за орудия, есть ли их фотографии или хотя бы описание, действительно ли ими не могли пользоваться синантропы и орудия ли это вообще? – ведь не-человеческая палеолитическая культура это же чертовски интересно! В статье Б. А.Трофимова и Е. Н. Мащенко на том же портале говорится, что и пещеры-то, в которых нашли мощи гигантопитеков вперемешку с прочими костями, не сильно неприступные, а обычные карстовые промоины в «приступной» холмистой местности, куда потоком смывало останки животных; и никаких вам орудий (а расколотых и неокатаных камней на полу любой пещеры полно валяется)… Жалко! И тем жальче, что теоретически вполне правдоподобно – свидетельств использования и даже чернового изготовления обезьянами-гоминидами (и не только!) различных предметов предостаточно.
Верхний ряд: для наковальни не подойдет какой попало камень, а для копья для охоты на галаго – первая попавшаяся ветка. Но и подходящую ветку шимпанзе обрабатывают, очищая от листьев и коры и заостряя зубами. В центре – многократно описанная в популярной литературе еще в прошлом веке ловля термитов на прутик. Нижний ряд – «глупые» макаки с капуцинами ничего не изготавливают, но подходящие камни подбирать и использовать умеют и они.
Судя по большому разбросу в размерах между зубами различных особей, гигантопитеки отличались выраженным половым диморфизмом – самцы были заметно крупнее и внушительнее самок, а значит, жили не стадами, а семьями-гаремами: самец-патриарх и несколько самок с детьми. Как опять же гориллы, которые, кстати, несмотря на свою мощь (и даже благодаря ей) довольно слабы духом и обладают тонкой душевной организацией – столкнувшись с суровой жизненной ситуацией, предпочтут впасть в депрессию или истерику, нежели Превозмогать. И не по сравнению с человеком – с нами в части психологической стрессоустойчивости вообще ни одна тварь с зачатками разума не сравнится – а по сравнению с большинством обезьян, теми же шимпанзе. Возможно, могучие гигантопитеки были неврастениками в еще большей степени – ну не нужно им было развивать в себе настырность да нахрапистость в отсутствие как внешних врагов, так и постоянного социального напряжения внутри коллектива. И если в вымирании гигантов были повинны люди – а Homo erectus в Азии с ними пересекались – то гигантопитеки могли пасть не столько жертвами их дубин и копий (четырехметровая орангорилла очень серьезный противник для питекантропа), сколько не выдержав стресса сосуществования. Ну представьте – на вашей земле (а каждое семейство великанов нуждалось в обширной кормовой территории), на которой вы чувствовали себя полновластным хозяином и которую не научились защищать иначе как ритуальными угрозами от соблюдающих такой же дипломатический ритуал собратьев – пришла и поселилась стая борзых пакостных полуиндейцев-полушимпанзе, которые шумят, жгут костры, портят ландшафт, простите, пахнут – куда как более стойких на конфликт и мстительных, чем вы. А у вас есть гарем и дети, но нет верных соратников. Только уходить.
Орангутан и сам по себе впечатляет…
Не являются ли «снежные люди» дожившими до наших дней гигантопитеками? Увы, нет. Для популяции численностью, достаточной для самовоспроизводства на протяжении хотя бы сотен лет, на Земле больше нет укромных мест. Почему же тогда разномастных йетей «видят» то там, то здесь? Опуская второстепенные подробности про белую горячку и желание дешевой известности, отмечу главную причину – потому что мы почему-то очень хотим, чтобы они были.
