Политика в комплектовании РККА в 20-30-е годы
Вдогонку к https://alternathistory.ru/o-bednom-genshtabe-zamolvite-slovo
Давайте вспомним исток самой этой идеи о переходе на территориально-милиционную систему комплектования и обучения войск.
Когда 25 октября/7 ноября 1917 года Временное Правительство было свергнуто, пришедшая к власти коалиция большевиков, левых эсеров и анархистов в качестве основной идеи организации Красной Гвардии имела теорию Ф. Энгельса о "вооруженном народе" как опоре революционной власти. Впоследствии на этой теории в Красной Армии появилась "военная оппозиция", видным представителем которой в своё время был Ворошилов. "Военная оппозиция" вообще отрицала регулярную армию и профессиональный командный корпус, понадобились жестокие уроки, полученные от Добровольческой Армии, чтобы разогнать "военную оппозицию". Наркомвоенмор Троцкий немало сделал, чтобы запутать и извратить многие рациональные идеи своих подчиненных из "военспецов", пытаясь скрестить их с "революционным самосознанием ширмасс" (в понимании Троцкого), в итоге на свет появилась идея миллионных трудовых армий (подобных идей у Троцкого было много, но трудармии в обществе наиболее известная). Вот на основе этой абсурдной во времена НЭПа идеи Троцкого о трудовых армиях и теории Ф. Энгельса о "вооруженном народе" и появилась на свет территориально-милиционная система комплектования и обучения войск. Самыми ярыми приверженцами этой идеи были комиссары в Главном Политическом Управлении РККА. При этом ссылались, как всегда в России, на зарубежный опыт, на организацию ополчения в Швейцарии и на Национальную гвардию в США. Подразумевалось и то, что в случае "технической измены" кадровых частей РККА, эти территориальные дивизии вместе с войсками ОГПУ смогут подавить вероятный военный мятеж против Советской власти, подготовленный "военспецами". При этом совсем не учитывались совершенно разные условия общественно-экономического строя СССР и развитых западных стран, отличия в системе войсковой подготовки и комплектования войск (добровольная и призывная) и т.д. Даже экономические расчеты предварительно не провели, прикинули на "глазок", что якобы при территориально-милиционной системе содержание Красной Армии обойдется дешевле. А на самом деле только прямые затраты на содержание РККА при территориально-милиционной системе выросли, при этом не учли политические риски и косвенные потери.
Основные направления военной реформы 20-х годов. http://www.oboznik.ru/?p=44162
Начавшаяся работа по переходу к смешанной системе комплектования получила в мае 1924 г. одобрение XIII съезда РКП(б).
Данное преобразование носило вынужденный характер и было вызвано:
1. тяжелым экономическим положением в стране и отсутствием средств на содержание кадровых вооруженных сил;
2. необходимостью обеспечить возможность подготовки всего годного для военной службы призывного состава страны;
3. задачей иметь необходимое число воинских соединений.
«Выход мы находим, – говорил М.В. Фрунзе, – в сочетании кадровой армии с милиционной системой. Наличие территориально-милиционных формирований позволяет нам увеличить количество пропускаемого через ряды нашей армии контингента: эта система допускает несение военной службы без длительного отрыва от хозяйства. Другого выхода при данных условиях и численности наших мирных кадров у нас нет и быть не может».
Переход к территориально-милиционной системе позволял резко сократить расходы на военные нужды. Так, при сравнении содержания кадровой и территориальной дивизий предполагалось, что первая будет обходиться казне в 1,8 млн. рублей в год, а вторая в 1,7 млн. рублей. В то же время первая в течение двух лет давала подготовку 4,4 тыс. человек, а вторая – 12 тыс. человек, причем за 8 месяцев. Исходя из этого, на одного красноармейца ежегодно затрачивалось: в кадровой дивизии 267 рублей, в территориальной дивизии – 58 рублей; за весь период службы на подготовку одного бойца затрачивалось соответственно 535 и 291 руб. Экономия денежных ресурсов представлялась важнейшим достоинством территориально-милиционной системы комплектования армии.
Эксперимент по переходу к смешанной системе комплектования начался осенью 1922 г. Опытным порядком в Петрограде была сформирована первая территориальная бригада, а к концу лета 1923 г. имелось уже десять территориальных дивизий. Первые испытания территориально-милиционных формирований произошли в 1923 г., когда эти соединения были проверены на летних сборах.
Однако в отчетах Политического управления РККА (ПУ РККА) была отмечена слабая подготовка призывников, которые, прибыв в части, не понимали целей и задач сборов. В некоторых районах прошел слух, что сбор территориальных дивизий являются скрытой мобилизацией, что скоро начнется война, и призванных отправят на фронт. В результате многие «переменники» уходили на сборы, как на войну, а часть из них стремилась скрыться.
Несмотря на эти трудности, сборы удалось провести. Их итоги позволили М.В. Фрунзе сделать следующий вывод: «Опыт подтвердил правильность наших первых шагов, выявил возможность дальнейших более широких мероприятий».
По итогам проведенного эксперимента 8 августа 1923 г. ВЦИК и СНК СССР издали декрет «Об организации территориальных частей и проведении военной подготовки трудящихся», в соответствии с которым устанавливался строгий порядок организации территориальных частей и прохождения службы в них. Предполагалось, что войсковые части, формируемые на территориальных началах, будут состоять из кадров постоянного состава, которые будут проходить военную службу, как в регулярной армии. Переменный состав должен был пополняться военнообязанными, начиная со следующего за призывным возрастом года. В год, предшествующий зачислению в переменный состав, подлежащие зачислению военнообязанные должны были обязательно проходить 3-месячный подготовительный период вневойсковым порядком. Без этого они не могли быть зачислены в переменный состав. Зачисленные в переменный состав территориальной части должны были подчиняться и являться по требованию военных органов для медицинского освидетельствования, обучения, прохождения разного рода сборов и т.п.»
В дальнейшем создание территориально-милиционных частей шло полным ходом. Уже 1 апреля 1926 г. 49 стрелковых дивизий, 3 стрелковых полка, 2 кавдивизии и 1 полк бронепоездов были территориальными. Всего в перечисленных соединениях и частях насчитывалось 98 081 человек кадрового и 563 853 человека переменного состава».
В целом с 1924 по 1928 гг. количество территориальных дивизий возросло в четыре раза, причем это были преимущественно стрелковые формирования. Кавалерия, технические войска оставались в основном кадровыми. Так, территориальные части составляли: в пехоте – 71%, в кавалерии – 12%, в артиллерии – 38% от общего количества соединений и частей. В целях повышения мобилизационной готовности Красной Армии приграничные округа комплектовались в большей мере кадровыми частями. На 1 октября 1924 г. Ленинградский, Западный и Украинский военные округа состояли из них численно на 42,6%, причем авиация – на 61,7%, артиллерия – на 60,8%, броневойска – на 53,9%, конница – на 46,9%, войска связи – на 44,2%.
Территориальные формирования строились и дислоцировались с учетом административного деления страны, экономического районирования, плотности, состава и рода занятий населения. Чаще всего районами комплектования являлись: для дивизии – губерния, для полка – уезд, для роты – волость. Но в этой сфере имелись серьезные недостатки, прежде всего в организации учета и призыва пополнения. Законодательное регулирование вопросов прохождения службы переменным составом было недостаточным. Кроме того, милиционные формирования были плохо обеспечены табельным имуществом. Еще хуже дело обстояло с качеством командного состава (в особенности младшего), имевшего слабую подготовку.
В сводках Политуправления РККА за 1924 г. отмечалось, что одним из крупных недостатков кадровых частей было отсутствие младшего комсостава, а также слабая подготовка и недостаток дисциплины.
При оценке результатов политической подготовки красноармейцев на сборах 1924 г. следует иметь в виду особенности обстановки в деревне в то время. На территориальных сборах ярко сказались «крестьянские настроения», проявившиеся в 1924 г. Суть их состояла в недовольстве высокими ценами на промышленные товары и сравнительно низкими на продукты сельского хозяйства, а также в недовольстве налоговой политикой государства».
О проявлении таких «крестьянских настроений» на территориальных сборах сообщали политорганы всех военных округов. В ряде мест красноармейцы из крестьян выражали недовольство существующими ограничениями при приеме крестьян в партию, выдвигали предложения о создании крестьянских организаций. Эти настроения приводили к обострению и так не простых отношений между крестьянами и рабочими, и, кроме того, порождали раскол крестьян на враждующие группы.
Затрудняла проведение сборов и неявка на них большей части личного состава. Так, например, в 30-ю дивизию Украинского военного округа на сборы не явились комсостава – 64 человека, красноармейцев – 280 человек, а среди прибывших имелось большое количество «сектантов, уклонистов и прочих идеологически вредно настроенных элементов».
Как отмечалось в докладе ПУ РККА от 1 декабря 1924 г., ход призыва граждан 1902 года рождения осуществлялся в трудных условиях. При прохождении призыва в пяти губерниях европейской части России медкомиссией было осмотрено 8 988 человек, из которых признано: к военной службе годными – 57,4% призывников; негодными – 14,5%; отправлено на испытание – 10,2%; на излечение – 2,2%; предоставлена отсрочка – 11,8%; уволено в запас – 7,9%.
По количеству кадрово-переменного состава, а значит, и по решаемым боевым задачам, территориальные дивизии подразделялись на:
1. первоочередные (2400 человек «кадра» и 10 681 человек переменного состава);
2. второочередные, при кадровой дивизии (604 и 11 750.человек) и при первоочередной дивизии (622 и 11 734 человек);
3. третьеочередные (ячейки территориальных дивизий – 190 человек постоянного состава)
Первоочередные дивизии в боевом отношении были вполне способны самостоятельно решать поставленные задачи. Второочередные территориальные соединения были значительно слабее: здесь для проведения учебных сборов приписанных красноармейцев «занимали» военные кадры у первоочередных и кадровых дивизий. Ячейки же являлись базой развертывания при мобилизации и не занимались военным обучением граждан. К апрелю 1925 г. из 46 территориальных советских дивизий 28 были первоочередными; кроме дивизий имелось также 14 соответствующих ячеек.
Несмотря на существующие недостатки, нарком К.Е. Ворошилов на торжественном заседании в Большом театре в день VIII годовщины Красной Армии, 23 февраля 1926 г. заявил: «Красная армия построена на двух принципах: на принципе кадровых войсковых соединений и на принципе территориально-милиционных формирований. Территориальные части являются преобладающей формой организации Красной Армии. Способ формирования армии путем территориально-милиционной системы является единственно возможным. Только при нем РККА может выполнить те огромные задачи, которые на нее возлагаются на случай войны. Только такая Красная армия, которая может развернуться до определенных размеров, не допуская никаких импровизаций, никаких наспех задуманных форм сплочения частей, может выполнить все задачи, которые перед ней встанут, и мы эту армию, в таком именно виде сейчас и имеем».
Действительно, начиная с 1924 г., после Пленума Реввоенсовета СССР, темпы создания территориально-милиционных формирований постоянно возрастали: в 1923 г. в таком режиме содержались 17,2% соединений, в 1924 г. – 47,6%, 1925 г. – 62,8%, 1926 г. – 65,8%.
Практическое применение территориальной системы выявило ряд ее преимуществ:
1. система предполагала до известной степени гарантированную возможность военной подготовки почти всего годного к службе призывного контингента;
2. давала большой материальный, хозяйственный эффект и экономию средств и ресурсов.
Но она же обладала целым рядом серьезных недостатков:
1. численно небольшие постоянные кадры территориальных формирований не обеспечивали при массовой военной мобилизации необходимой устойчивости частей и соединений;
2. невысокая боевая и политическая подготовленность, несплоченность личного состава, слабая воинская дисциплина;
3. длительные сроки обучения;
4. дислокация территориальных частей по районам комплектования не позволяла располагать их в необходимых с оперативной точки зрения местах, на направлениях вероятного удара противника и пр.;
5. территориальные части не обеспечивали овладения бойцами сложной военной техникой.
Помимо этого высказывались сомнения в экономической эффективности территориально-милиционной системы. В аналитическом докладе ОГПУ председателю РВС СССР от 26 декабря 1926 г. констатировалось, что «с экономической точки зрения территориальная дивизия не имеет таких преимуществ перед кадровыми дивизиями, которые бы заставляли отказаться от последних с переходом на территориально-милиционные, даже в ущерб боеспособности армии». На содержание кадровой стрелковой дивизии, по подсчетам ОГПУ, требовалось 2 488 441 руб. в то время как территориальная стрелковая дивизия требовала 2 531 919 pyб. Таким образом, указанные недостатки превосходили по своему значению все плюсы территориально-милиционной системы.
Необходимость укрепления обороноспособности, усиление экономического потенциала страны позволили постепенно отказаться от милиционных формирований. В 1935 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о переводе основной массы территориальных дивизий на кадровый уровень. Уже к концу 1935 г. 77% соединений были кадровыми и только 23% оставались территориальными.
Другим направлением военной реформы стала кардинальная реорганизация системы военного управления. До 1924 г. в сфере центрального военного управления отсутствовала четкая организационная структура. Серьезной проблемой был также очень громоздкий штат. Поэтому важным направлением военной реформы стала реорганизация аппарата управления. Проведенная проверка состояния дел в Красной Армии закончилась, нелицеприятными выводами. 5 февраля 1924 г. комиссия сделала заявление, что аппарат управления Красной Армии характеризуется оторванностью своих звеньев друг от друга, часто формальной связью между ними, нечетким построением и бюрократическими тенденциями.
Преобразования начались в соответствии с приказом Реввоенсовета СССР о реорганизации центрального аппарата НКВМ от 28 марта 1924 г. за подписью М.В. Фрунзе. Приказ предписывал провести реорганизацию до 15 апреля 1924 г. Гарантией успешного проведения реформы управления в целом явилась коренная реорганизация важнейшего органа центрального военного аппарата – Штаба РККА. Она была решена в самый короткий срок.
Новая организация высших военных органов существенно отличалась от прежней. Во-первых, была ликвидирована должность главкома, необходимость которой отпала в мирное время. Командующие войсками и реввоенсоветы округов, фронтов и отдельных армий во всех отношениях стали подчиняться непосредственно Реввоенсовету СССР. Во-вторых, подверглись реорганизации учреждения, ведающие родами войск: они были подчинены начальнику снабжения РККА и занимались лишь обеспечением соответствующих родов войск техническим имуществом. Оперативное и строевое руководство ими перешло к штабным органам. В-третьих, громоздкий единый Штаб РККА, ведавший общими вопросами организации обороны и военной подготовки населения страны, разделился на три самостоятельных органа, подчиненных РВС СССР: оперативный – Штаб РККА, административный – Управление РККА и подготовки войск – Инспекторат РККА.
Таким образом, Штаб РККА освобождался от несвойственных ему функций по обслуживанию текущих нужд армии. Теперь на него возлагались следующие функции: составление оперативных и мобилизационных планов, исходя из экономического, политического, военного положения страны, разработка организационных форм и методов боевой подготовки на основе обобщения опыта войны. Для укрепления этого важнейшего органа и поднятия его авторитета приказом РВС от 1 апреля 1924 г. начальником и комиссаром Штаба РККА был назначен по совместительству М.В. Фрунзе. Его помощниками стали М.Н. Тухачевский (с 18 июля – заместитель начальника Штаба) и Б.М. Шапошников, исполнявший с февраля 1921 г. обязанности помощника начальника Штаба РККА. Для работы в Штабе РККА привлекались молодые военные специалисты – В.К. Триандафилов, С.И. Венцов и другие.
Управление РККА, возглавляемое Н.Н. Петиным, занималось всеми вопросами текущей жизни армии, обеспечением ее повседневных нужд и разрешением различных вопросов административного характера. Этот орган М.В. Фрунзе называл «административным штабом Красной Армии».
Инспекторат РККА во главе с С.С. Каменевым руководил боевой подготовкой войск и командного состава, а также инспектированием РККА, Военно-морского и Военно-воздушного флотов.
Наряду с реформированием центрального аппарата НКВМ шел процесс формирования единой региональной системы военного управления. Вместо губернских военных комиссариатов утверждались территориальные округа (губернские, корпусные, дивизионные). Губернские округа предназначались для комплектования кадровых и территориальных формирований. Корпусные и дивизионные округа служили местом комплектования преимущественно территориальных частей. Территориальные округа объединяли в себе функции строевого и местного управлений, а также военных отделов губернских исполкомов.
Таким образом, реорганизация центрального аппарата упростила управление Вооруженными силами, повысила оперативность работы всех звеньев и за счет сокращения его численности на 22% позволила направить высвободившиеся средства на техническое оснащение Красной Армии и улучшение материального положения начсостава.
Сущность проведенной реорганизации центрального аппарата наиболее четко изложил в своем первом выступлении в Военной академии РККА в 1924 М.В. Фрунзе.
«Практика показала, – говорил он, – что штаб в своем прежнем виде, в прежней структуре, со своими задачами не справлялся и не мог справиться. Он, как говориться, «зашился» в работе и не мог не зашиться, потому что стянул к себе чересчур много функций. Он был одновременно и органом боевой подготовки армии, и органом, обслуживавшим ее текущую повседневную жизнь, и, наконец, должен был заниматься проработкой всех вопросов, связанных с делом обороны государства.
Такое сочетание, такое соединение функций оказалось неправильным. С обслуживанием текущих нужд Красной Армии дело обстояло недостаточно хорошо, а с проработкой общих вопросов, связанных с обороной страны, положение оказалось немногим лучше. Реформа, которая сейчас уже проведена, сводится к тому, что мы прежний Штаб РККА разбили на три штаба. Правда, название «штаб» сохранилось лишь за одним из них, но фактически мы имеем три штаба.
Эта структура не может считаться еще вылившейся в окончательную форму. Вероятно, практика покажет, что в некоторых частях окажется целый ряд изъянов. Но мне кажется, что основной подход совершенно правильный и что другого пути для того, чтобы должным образом урегулировать дело управления Красной Армии, у нас нет».
Однако в течение всего 1924 г. структура военного аппарата продолжала изменяться. Уточнялись функции различных управлений и ведомств, устранялось дублирование и неувязки в деятельности ряда управлений Штаба РККА, Инспектората и Управления, вносились коррективы в структуру военных органов.
Состоявшийся 24 ноября – 1 декабря 1924 г. расширенный Пленум РВС СССР с участием начальствующего состава округов и флотов, Штаба РККА и центральных управлений НКВМ подвел итоги проделанной работы и определил задачи дальнейшего строительства Красной Армии на основе смешенного принципа комплектования. В резолюции Пленума РВС отмечалось, что «реорганизация проведена своевременно и оправдала себя на опыте первых месяцев работы. Несмотря на тяжелые условия сокращенного бюджета, все мероприятия проведены с полным учетом повышения боеспособности и мобилизационной готовности Красной Армии и Флота. В настоящее время всю реорганизацию частей и управлений Красной Армии и Флота необходимо считать законченной».
Тем не менее, в 1925 г. вновь проводится очередная реорганизация центрального военного аппарата. К тому времени борьба за власть между Сталиным и Троцким достигла своего апогея. О том, что Троцкий проиграл, свидетельствовало освобождение последнего от должности Председателя Реввоенсовета СССР и Народного комиссара по военным и морским делам. На этих постах его сменил Фрунзе, после смерти которого, в октябре 1925 г. им стал Ворошилов, не имевший, как и его предшественники, военного образования. Специальная комиссия во главе с заместителем начальника Штаба РККА С.А. Пугачевым разработала новые предложения по реорганизации центральных управлений Наркомвоенмора, которые в октябре получили одобрение со стороны РВС СССР. Численность центрального аппарата была сокращена до 3598 человек. Инспекторат РККА снова был выделен в самостоятельный орган.
Но уже через год, в связи с кампанией «режима экономии» и оптимизации работы, вновь встал вопрос о сокращении и реорганизации управленческого аппарата. В июне 1926 г. РВС СССР одобрил соответствующие предложения комиссии, которой на сей раз руководил заместитель председателя Реввоенсовета И.С. Уншлихт. Комиссия указала на необходимость более четкого разделения функций между Штабом РККА и Главным управлением РККА, унификации структуры управления, упрощения и удешевления аппарата, повышения ответственности его начальствующего состава.
Следует отметить, что практически шло только сокращение Штаба РККА, изъятия из его состава ряда управлений и передача их в Главное управление. Такое положение отрывало Штаб РККА от квалифицированного и авторитетного влияния на всю систему военного строительства и укрепления обороноспособности страны в целом.
16 апреля 1928 г. члены РВС СССР – командующий Белорусским военным округом (БВО) А.И. Егоров, инспектор кавалерии РККА СМ. Буденный и начальник снабжения РККА П.Е. Дыбенко – в совместном заявлении, направленном К.Е. Ворошилову, обращали внимание на ряд вопросов, заслуживающих, по их мнению, немедленного рассмотрения.
Авторы заявления отмечали, что между Штабом РККА и Главным управлением РККА отсутствует четкое разграничение прав и обязанностей, что приводит к несогласованности при решении ряда вопросов. В письме вскрывались недостатки в работе и самого Реввоенсовета, члены которого, якобы увлекаясь рассмотрением отдельных мелких практических вопросов, решали с запозданием основные вопросы военного строительства. Указывалось и на то, что деятельность, структура и состав РВС в целом не приспособлены к условиям мирного времени.
Авторы вместе с тем предлагали:
1. установить принципиальные основы и систему управления РККА на военное время в соответствии с экономическими и политическими условиями страны, с учетом боевого опыта Красной Армии;
2. состав РВС преобразовать по функциональному признаку, а всю его работу очистить от мелких повседневных вопросов;
3. добиться согласованной и слаженной работы Главного управления и Штаба РККА путем замены начальников этих органов – В.Н. Левичева и М.Н. Тухачевского.
Последнее предложение было продиктовано в большей степени личной неприязнью авторов письма к вышеупомянутым лицам. Нельзя сказать, что Штаб РККА не предпринимал ничего, чтобы ликвидировать недостатки организационного порядка, мириться с которыми дальше уже не представлялось возможным. Начальник Штаба РККА М.Н. Тухачевский с присущим ему тактом и спокойной деловитостью разработал и 26 апреля 1928 г. представил в РВС доклад, в котором выдвигал предложения о совершенствовании организационной структуры центрального аппарата НКВМ.
В докладе указывалось, что за последние годы в процессе реорганизации были сделаны значительные отступления от тех руководящих положений, которые в 1924–1925 гг. легли в основу структуры центрального аппарата НКВМ. После создания Управления делами РВС и расширения его функций, писал Тухачевский, стало все более принижаться значение Главного управления РККА как органа административного устройства армии мирного времени и Штаба РККА. Наличие управлений и отделов с тождественными функциями, отмечал он, весьма усложняет работу, увеличивает количество согласований; этим одновременно затушевывается ответственность органов за возложенные на них обязанности.
Много параллелизма имеется в работе, связанной с вопросами мобилизации, организации штатов, боевой подготовки войск, планирования общих вопросов бюджета и материального обеспечения подготовки к войне».
«Инспекторат, – подчеркивал Тухачевский, – оказался оторванным от штаба, он не готовится к работе в военное время. Из-за отсутствия необходимых штатных звеньев (отделов, отделений) штабу приходилось разрабатывать организацию связи, инженерную подготовку на театре военных действий силами сотрудников Оперативного отдела. Важнейшие отделы, занимающиеся стратегическим и мобилизационным планированием, в правовом отношении оказались, по сути дела, на равном положении с финансовым, учетными и другими отделами. По сравнению со Штабом РККА, многие управления и отделы наркомата имели завышенную группу начсостава. Так, если на должностях в Штабе РККА по штату полагалось иметь 30 комдивов, 11 комкоров и выше, то есть всего 9% к общему числу сотрудников, то в Инспекторате их было 67%, в Политуправлении – 55% и т.д. При таком положении Штаб РККА не мог производить обмен начсостава со строевыми частями, что в известной мере приводило к отрыву сотрудников штаба от жизни армии, а также препятствовало выдвижению наиболее способных командиров из войск».
Тухачевский предлагал реорганизовать центральный аппарат наркомата следующим образом:
1. значительно сократить штаты, устранить параллелизм в работе отделов и управлений, укрупнить их и сделать однородными по своей структуре и функциям;
2. резко сократить высший начсостав;
3. четко разделить должности на командные и технические.
Все основные документы, связанные с планированием бюджета, накоплением материальной части, развитием техники, по мнению Тухачевского, должны прорабатываться руководством Штаба РККА. Для упрочнения работы он рекомендовал передать в ведение Штаба РККА (из Главного управления РККА, Управления начальника снабжения, Инспектората, Управлений военно-учебными заведениями и противовоздушной обороны) вопросы войсковой мобилизации, разработки штатов, боевой подготовки и оборонительного строительства.
Однако эти предложения М.Н. Тухачевского, как и многие другие, подверглись резкой критике со стороны РВС и центральных управлений НКВМ. Основные доводы, которые высказывались оппонентами проекта реорганизации штаба, среди которых был нарком К.Е. Ворошилов, были связаны с тем, что Штаб РККА станет органом, «который и планирует, и проводит, и инспектирует, следовательно, имеет все критерии в своих руках. В руках же руководства почти ничего — следовательно, соглашайся и иди на поводу у штаба».
Исходя из этого, по сути ложного, толкования, было принято решение временно воздержаться от реорганизации центрального аппарата и лишь уточнить взаимоотношения между отдельными органами.
Весной 1928 г. Тухачевский отправил записку на имя Ворошилова, в которой говорил о необходимости создания нового Совета обороны при правительстве. Хотя нарком поддержал в принципе данный проект, реальная роль штаба оказалась незаметной. Теперь, отказавшись от своей более ранней позиции, Тухачевский утверждал: «Штаб никогда не претендовал на руководящую роль в вопросах подготовки страны к обороне Но рабочая роль штаба в этих вопросах до очевидного необходима». По мнению Тухачевского, рядом директив штаб был попросту изолирован от контактов с СТО, тем самым утратив контроль как за мобилизационной работой в наркоматах, так и за ходом промышленной мобилизации. Он предупреждал, что отсутствие связи с Сектором обороны Госплана чревато большим конфликтом в будущем и может даже привести к утрате военных секретов.
Напряжение во взаимоотношениях между Тухачевским и Ворошиловым продолжало расти, и уже в следующем своем письме, адресованном последнему, Тухачевский дает выход своим эмоциям: «Ваши постоянные фразы: «Штаб ничего не считает», «Штабу экономия не интересна» и проч. не могут иметь никакого другого последствия, как подрыва авторитета штаба перед другими органами, с которыми и без того нелегко установить отношения».
Такая ситуация, по мнению Тухачевского, делала условия работы в штабе совершенно неприемлемыми. Это и заставило его в мае 1928 г. просить об отставке с поста начальника Штаба. В этом же месяце новым начальником стал Б.М. Шапошников.
В опубликованных в советский период работах отмечалось, что реформа центрального военного управления «сыграла огромную роль в укреплении вооруженных сил страны, в укреплении обороноспособности СССР». В действительности дело обстояло совсем иначе. Отсутствие у высших военных руководителей четкого представления о месте и роли центральных органов управления, не говоря уже об их неоднократной реорганизации (то слияние, то, наоборот, разукрупнение), никогда не способствовали успешной работе данных органов. Не принесла пользы и частая смена руководства «мозга армии» – Штаба РККА. До апреля 1924 г. его возглавлял П.П. Лебедев, затем до февраля 1925 г. М.В. Фрунзе, которого сменил С.С. Каменев, в ноябре того же года начальником Штаба РККА стал М.Н. Тухачевский, в мае 1928 г. – Б.М. Шапошников. Все они имели богатый боевой опыт, но из-за кратковременного пребывания в должности не могли довести до конца начатое дело.
В 1928 г. Шапошников предложил провести новую реорганизацию, которая была осуществлена в январе 1930 г. В состав Штаба РККА были переданы из Главного управления РККА все вопросы мобилизации, комплектования и подготовки начсостава запаса.
Следующей важной задачей, выполненной в годы проведения военной реформы, явилась реорганизация системы подготовки военных кадров. В этом отношении перед ней стояли следующие цели:
1. осмысление опыта подготовки командных кадров в годы гражданской войны;
2. выработка принципов советского военно-учебного строительства;
3. решение вопросов существования командных курсов;
4. создание системы советских военно-учебных заведений;
5. выработка новой методической системы обучения и воспитания слушателей и курсантов военно-учебных заведений;
6. решение кадровых вопросов, связанных с преподавательским составом;
7. создание учебно-методической базы подготовки командно-начальствующего состава Красной Армии.
Последнее обуславливалось тем, что в армии имелся большой некомплект командного состава: высшего – 28, старшего – 442, среднего – 5138, младшего – 7297 человек. В постановке учета командного состава существовала большая хаотичность, мобилизационный отдел штаба РККА не имел точных данных о мобилизационной потребности в комсоставе вообще и по родам войск в особенности. В неудовлетворительном состоянии находились учет, переподготовка и подготовка начсостава запаса. Плохо обстояло дело с подготовкой младшего командного состава. Перед началом реформирования 51% командиров получили образование еще в российской армии, 12% не имели никакого военного образования и 37% окончили советские вузы.
Из доклада комиссии РВС СССР по реорганизации военного аппарата системы управления, которым была закончена работа по проверке Красной Армии в 1924 г., видно, что сложившаяся обстановка полностью не соответствовала требуемому уровню, методика обучения не была на должной высоте, отмечался формальный и казенный подход к этому делу.
Численность военно-учебных заведений на 1 августа 1924 года составляла: академий – 7; высших школ – 11; высших повторных курсов – 1; повторных курсов – 9; школ нормального типа – 56 (пехотных – 23, кавалерийских – 6, артиллерийских – 6, инженерных – 4, специальных – 7 и объединенных – 10).
Несмотря на их наличие в большом количестве, они не обеспечивали необходимое число специалистов по следующим причинам:
1. большинство военных школ и курсов не были в нужной мере укомплектованы командным и преподавательским составом, значительная часть которого к тому же не имела практической подготовки (не участвовали в гражданской войне);
2. из-за большого разнообразия типов вузов, а также их неудовлетворительного снабжения материально-техническая база их была слабой, а командно-преподавательский состав оказался недостаточно подготовлен;
3. преподавание носило в основном теоретический характер, было оторвано от практики войск, от опыта гражданской войны;
4. в учебном процессе имела место многопредметность, отсутствовала отработанная методика проведения занятий, как и единые требования к знаниям выпускников;
5. количество подготовленных в вузах командиров пехотных подразделений превышало необходимую потребность, но при этом остро не хватало начсостава по техническим специальностям (авиация, связь и т.д.);
6. требовалось переосмысление партийно-политической и идейно-воспитательной работы с курсантами и слушателями в связи с новыми историческими условиями.
В этой связи реорганизацию подготовки военных кадров решено было провести по следующим направлениям: придание системе вузов законченного и последовательного характера; приведение их численности в соответствие с реальными потребностями армии в командных кадрах; изменение программ и методов обучения, повышение качества обучения; укрепление и обновление командного и преподавательского состава учебных заведений.
Начиная с 1924 года РВС СССР принимает ряд мер к улучшению постоянного состава военно-учебных заведений: к преподавательской работе были привлечены многие выпускники военных академий и военно-академических курсов, имевшие боевой опыт; для работы в военно-учебных заведениях были направлены лучшие строевые командиры из войсковых частей.
Большая работа была проделана по установлению однотипности военных школ – созданы единые штаты для школ каждого рода войск, улучшена вся система обучения: в школах была введена та же организация (роты, батареи, эскадроны), какая существовала в частях. Была усилена связь военно-учебных заведений с войсками: преподаватели и командный состав школ направлялись в войска на стажировку, а курсанты – в войсковые части на практику и проведение территориальных сборов с милиционными частями. Стали проводиться совместные лагерные сборы школ с войсками, совместное участие в войсковых маневрах и т.д. За счет привлечения строевых командиров из армии и специалистов, окончивших военные академии и военно-академические курсы, укрепился постоянный состав военно-учебных заведений. Если на 1 октября 1923 г. некомплект в них насчитывал 14%, то уже к концу 1924 г. он был снижен до 4%».
Важную роль в улучшении работы военной школы сыграло 1-ое Всесоюзное совещание военно-учебных заведений РККА, которое состоялось в апреле 1925 г. Впервые собрались вместе представители нормальных, подготовительных и национальных военных школ, курсов усовершенствования командного состава, повторных курсов, а также отделов командного состава округов. На съезде с докладами выступили нарком М.В. Фрунзе, начальник Политуправления РККА А.С. Бубнов, начальник ГУ ВУЗ И.Э. Якир и другие.
Оценивая итоги работы съезда, И.Э. Якир писал: «После деловой и, несомненно, весьма продуктивной работы, закончил свои заседания съезд военно-учебных заведений. Результаты его работы представляют собой большой вклад в основные руководящие принципы, на основе которых живет и работает военная школа. В частности, по вопросам методики и педагогики, по которым наши достижения, во всяком случае, нельзя было считать уж очень большими, результаты работ съезда представляют интерес не только для военной школы, но и для всей армии, а в некоторых случаях – и для Народного комиссариата просвещения».
В связи с задачами военной реформы, в частности, необходимостью укрепления национальных частей командными кадрами, съезд обсудил вопрос о сети национальных военных школ и специфике подготовки национальных командных кадров. Было решено в отдельных национальных школах увеличить срок обучения до 5-6 лет в связи с необходимостью повышения общеобразовательной подготовки, физического развития и военно-политического образования.
По педагогическим вопросам на съезде велись, как указывает И. Э. Якир, ожесточенные споры между сторонниками и противниками лабораторного метода обучения. Сущность этого метода заключалась в следующем:
1. знания не должны даваться в готовом виде; они должны добываться в ходе опытно-практической работы самими обучаемыми;
2. воспитание самостоятельности учащихся, обучение их методам самостоятельной работы признается важнейшей педагогической задачей;
3. преподаватель становится преимущественно организатором и руководителем самостоятельной работы обучаемых; не подавляя своим авторитетом инициативы слушателей, он определяет перспективы их работы, устанавливает минимум и максимум для самостоятельной работы, организует и упорядочивает дискуссию, ведет учет проделанной работы;
4. работа из класса переносится в оборудованную лабораторию с необходимым минимумом учебного материала, наглядных пособий, моделей и т.п.
При такой постановке учебы лекция, как превалирующая форма обучения, исключалась.
Вариантов проведения занятий по лабораторному методу было немало. Приведем один из наиболее характерных. Учебный процесс начинался с краткой установки преподавателя: что изучить, чем пользоваться, в какие сроки и т.п. Далее шел процесс самостоятельного постижения темы. Здесь преимущество отдавалось коллективной проработке материала или практике взаимного обучения. В установленный срок требовалось отчитаться перед преподавателем. От группы слушателей или курсантов (они назывались бригадами) отчитывался один человек. Оценка, поставленная ему, являлась зачетной и для всей бригады (группы).
По нашему мнению такая организация учебного процесса требовала наличия целого ряда необходимых условий и не могла быть в тот момент повсеместно внедрена. Лабораторный метод требовал развитой учебно-методической базы (учебников, методических рекомендаций, наглядных пособий, моделей и т.п.), которая к тому времени была слабо развита. Навыки самоподготовки слушателей и курсантов должен быть достаточно высоким. Однако их общий уровень начальной подготовки был гораздо ниже требуемого. Еще одним условием являлось наличие опытного кадра преподавателей, способных умело направлять самостоятельную работу обучаемых.
Существенным минусом данного метода обучения заключалась в том, что невозможно было оценить вклад каждого отдельно взятого обучаемого в раскрытии темы или вопроса. Помимо этого преподаватель практически отстранялся от процесса обучения и его функции ограничивались контрольными. Также осуществление лабораторного метода на практике требовало значительного увеличения времени подготовки обучаемых, как минимум в два раза.
Несмотря на все эти ограничения и минусы лабораторного метода съезд постановил провести в одной-двух школах эксперимент в данном направлении.
Под влиянием съезда к разговору о военной школе подключились видные военные руководители, внося в обсуждение проблем новизну мысли.
К числу таких следует отнести выступление Тухачевского. Касаясь проблем подготовки высшего комсостава, он отмечал: «командиру полка и общевойсковому начальнику вообще практически совершенно незачем проходить весьма многое из того, что проходится в Военной академии.
Совершенно очевидно, что мы, безусловно, нуждаемся в самостоятельной общевойсковой школе, с расширенной и углубленной программой по общевойсковому делу – от полка до корпуса включительно. Каждый кандидат в командиры полка должен обязательно пройти такую школу. Курс ее, по-видимому, должен равняться 1,5–2 годам.
В Военную академию должны приниматься кандидаты на работников Генерального штаба и на командующих армейскими соединениями. При такой постановке вопроса легко могут быть разрешены основные задачи построения программы обучения и воспитания. Курс Военной академии в таких условиях займет 1,5–2 года».
По мысли М.Н. Тухачевского, такая система должна была дать ощутимую экономию времени и приведет к дифференциации подготовки слушателей.
Серьезным изменениям подверглась система подготовки военных кадров высокой квалификации. Руководствуясь необходимостью уже в мирное время всемерно привлекать гражданские учреждения к делу обороны страны, РВС СССР стал на путь подготовки специалистов для РККА не только в военно-учебных заведениях, но и силами гражданских вузов. Следует отметить, что такой шаг все же в большей степени диктовался ограниченностью военного бюджета, не позволявшего содержать многочисленные военные академии.
В 1924 г. Военно-хозяйственная академия была реорганизована в факультет при Военной академии РККА; в 1925 г. Военно-инженерная и Военно-артиллерийская академии были объединены в одну Военно-техническую академию РККА. Военно-академические курсы по подготовке высшего командного состава в 1924 г. приказом РВС СССР были реорганизованы в курсы усовершенствования высшего начальствующего состава – КУВНАС.
Несмотря на трудности организационного и финансового плана, за время военной реформы упорядочилась структура высших военно-учебных заведений, совершенствовалась система обучения и воспитания слушателей и курсантов, расширялась материальная база вузов. Уже в 1927 г. подготовкой высшего и старшего начсостава РККА и РККФ занимались шесть военных академий (Военная академия РККА, Военно-морская, Военно-политическая, Военно-техническая, Военно-воздушная и Военно-медицинская), четыре высшие школы, курсы усовершенствования высшего начсостава и пять военных факультетов при гражданских институтах.
Постепенно увеличивался выпуск слушателей военных академий РККА. В 1926 г. академии окончили 424 человека старшего и высшего начальствующего состава, в 1927 г. – 527 человек, в 1928 г. – 751 человек.
Нарком по военным и морским делам К.Е. Ворошилов, давая оценку работы военных академий на IV Всесоюзном съезде Советов, говорил: «Мы имеем шесть академий, в которых за последние годы подготовлено около двух тысяч человек высококвалифицированных работников. Военные академии представляют собой вполне сложившиеся высшие военно-учебные заведения с хорошо подобранным преподавательским и профессорским составом, с установившимися методами учебно-воспитательной и учебной работы».
Вместе с ростом обученных командиров отмечался рост числа командиров, состоящих в партии. В сводках ПУ РККА отмечался рост партийной прослойки комсостава РККА (1925 г.): членов ВКП(б) – 11 264 человек (23,5%); кандидатов – 3831 человек (8,0%); членов РЛКСМ – 1190 человек (2,5%); всего – 16 291 человек. (34%).
Данные цифры показывают, что партийная прослойка в среде командно-начальствующего состава РККА с каждым годом увеличивалась. Одной из причин этого был рост числа выпускников-партийцев. Это в свою очередь создавало возможность для широкого практического осуществления единоначалия в РККА. К началу 1929 г. доля членов ВКП(б) и ВЛКСМ составляла 60,8% от общей численности военных кадров.
Таким образом, проанализировав основные направления военной реформы 1920-х годов, можно сделать определенные выводы.
В годы реформы была введена смешанная система комплектования, сочетающая кадровый и территориально-милиционный принцип. Несмотря на то, что территориально-милиционная система предполагала до известной степени гарантированную возможность военной подготовки почти всего годного к службе призывного контингента и давала возможность экономии средств и ресурсов, ряд серьезных недостатков сказывался на ее функционировании. Во-первых, численно небольшие постоянные кадры территориальных формирований не обеспечивали при массовой военной мобилизации необходимой устойчивости частей и соединений. Во-вторых, сама дислокация территориальных частей по районам комплектования не позволяла располагать их в необходимых с оперативной точки зрения местах, на направлениях вероятного удара противника. В-третьих, переменный состав требовал длительных сроков подготовки и обучения. В-четвертых, территориальные части не обеспечивали высокого уровня боевой и политической подготовки, воинской дисциплины; краткосрочные сборы не позволяли бойцам овладеть сложной военной техникой. В результате необходимость скорейшего укрепления обороноспособности страны, в связи с ухудшением к концу 1920-х годов международного положения вокруг СССР, и усиление ее экономической мощи позволило политическому и военному руководству постепенно отказаться от идеи милиционных формирований.
Был реорганизован и сокращен центральный военный аппарат, что позволило улучшить систему управления. Преобразования начались с реорганизации важнейшего органа центрального военного аппарата – Штаба РККА. Громоздкий единый штаб, ведавший общими вопросами организации обороны и вопросами подготовки населения страны, разделили на три самостоятельных органа, подчиненных РВС СССР: оперативный – Штаб РККА, административный – Управление РККА и подготовки войск – Инспекторат РККА. Однако в последующем эти военные органы неоднократно подвергались различным слияниям и разукрупнениям. К примеру, Инспекторат РККА то упразднялся и сливался со Штабом (август 1924 г.), то вновь становился самостоятельным военным органом (1925 г.). И не всегда эти решения были продиктованы необходимостью улучшения деятельности всего центрального аппарата военного управления.
Таким образом, в процессе реорганизаций 1926–1928 гг. были сделаны значительные отступления от руководящих положений 1924 г. Произошло чрезмерное переплетение функций Штаба РККА, Главного управления и Инспектората. Наличие управлений и отделов с тождественными функциями усложнило работу, увеличило количество согласований и тем самым зачастую приводило к снятию ответственности этих органов за возложенные на них обязанности.
Реорганизации в годы военной реформы подверглась вся система подготовки военных кадров. Ее было решено провести по следующим направлениям: придать системе вузов законченный и последовательный характер; привести их численность в соответствие с реальными потребностями армии и флота в командных кадрах; изменить программы и методы обучения, с целью повышения его качества; укрепить и обновить командный и преподавательский состав учебных заведений.
Главным позитивным изменением в системе подготовки военных кадров следует признать факт создания системы военно-учебных заведений, способной воспроизводить офицерские кадры разного уровня квалификации. Период исканий в педагогической области дал много плодотворных идей, часть из которых была реализована. В то же время часть идей несколько опережала время и в сложившихся условиях не могла быть осуществлена из-за «человеческого фактора», несовершенства учебно-методической базы, низкого уровня финансирования военно-учебного дела.
Тормозом в подготовке командно-начальствующих кадров был низкий общеобразовательный уровень слушателей и курсантов, резкое снижение образовательного ценза поступающих в военные школы и академии. Сложности укомплектования военно-учебных заведений объяснимы и вполне понятны: базой нового командного состава не могла оставаться дворянская среда и другие имущие слои населения. Страна лишилась и такого стабильного источника пополнения офицерских рядов, как кадетские корпуса.
Невозможность возврата к старому объяснима и психологически: все, что напоминало людям о прежнем режиме, вызывало чуть ли не аллергию. Эмоциональный всплеск, вызванный революцией, ставил все прежние достижения как бы вне закона.
Серьезной ошибкой, на наш взгляд, была ликвидация Академии генерального штаба, как учебного и научного учреждения, поставляющего в «святая святых» армии – Генеральный штаб – офицеров, способных со знанием дела решать вопросы строительства Вооруженных Сил и подготовки армии и флота к решению боевых задач. С этого времени Генеральный штаб, да и другие центральные военные учреждения, стали пополняться людьми без системного образования.
Однако нельзя не отметить, что без коренной структурной реорганизации вооруженных сил (коей являлись вышеописанные направления военной реформы) перейти к широкомасштабному практическому осуществлению единоначалия не представлялось возможным. Реформированная военная система комплектования, управления и подготовки кадров, несмотря на ряд недостатков, способствовала формированию устойчивого слоя квалифицированного и надежного офицерского состава, который мог быть наделен полномочиями единоличного командования.
До самой отмены территориальных дивизий приписники постоянно портили дорогую материальную часть, никаких артиллеристов и других специалистов редких ВУС подготовить из них не получалось, максимум выходили посредственные пехотинцы и кавалеристы. В общем, овчинка не стоила выделки.
