Побочная Испания. Часть I и вступительная

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Публикую эту статью не в качестве начала отдельной альтернативы, а просто чтобы материал не пропал зря. Касается он очередной развилки в истории Испании, которую можно использовать для создания большой альтернативы. Начну я на сей раз издалека, а именно с середины XVII века, конца эпохи правления Габсбургов в Испании.

Содержание:

Вкратце о главном

Решил я тут перезапустить свою испанскую альтернативу, да выбрать точку развилки пораньше. Выбор пал на войну за испанское наследство, но и старт этой альтернативы получился невнятный, и вообще как-то я надумал и окончательно решил начинать еще раньше…. А тем временем у меня уже были написаны две вступительные статьи. И пока я провожу усушку-утруску и упорядочивание статей по окончательной версии альтернативы, то решил опубликовать этот «побочный продукт». Всего статей будет две, закончатся они вместе с войной за испанское наследство и приходом к власти интересной мне династии. Продолжать эту линейку я не буду, переписывать тоже. Это – отходы творческого процесса, но показаться могут кому-то интересными, так что….

Альтернативу и сейчас, и в дальнейшем будет сопровождать довольно большое количество примечаний, где будут проводиться аналогии с реалом. Это не самые необходимые заметки, однако для понимания некоторых важных моментов они будут не лишними. Замечу, что количество примечаний к этой версии альтернативы еще весьма небольшое – в развилке от Католических королей на 1-ю статью уже набралось полтора десятка пунктов.

Еще один бастард

Филипп IV из династии Габсбургов, король Испании, был человеком достаточно своеобразным. Он не отличался большим умом или силой воли, отдав власть в королевстве графу-герцогу Оливаресу, который преследовал более личные, чем государственные цели. После смерти Оливареса ситуация лишь немного изменилась, продолжая постепенно ухудшаться. Все свободное время Филипп IV проводил в увеселениях, уделяя важным делам Испании ничтожно мало внимания. Все это происходило на фоне всеобщего упадка великого королевства, некогда созданного Католическими королями – несмотря на обширные колониальные владения, Испания пребывала в глубоком социально-экономическом кризисе. Дворяне жили в небывалой роскоши, духовенство превратилось в источник смуты и оппозиции реформам, в то время как простолюдины и даже мелкие дворяне нищенствовали. Крестьяне, стремясь избежать высоких податей, покидали свои земли и селились в городах, но и там они редко находили заработок – в Испании практически не было промышленности, и бывшим крестьянам, нынешним горожанам и простым идальго оставалось только одно занятие – идти в армию. К счастью, Испания практически регулярно с кем-то воевала, и потому необходимость в людских ресурсах всегда оставалась достаточно острой. К сожалению, государство проигрывало одну войну за другой, от испанской пехоты, некогда бывшей грозой всей Европы, не осталось и следа, а постоянные масштабные военные расходы, крупные восстания, смуты и казнокрадство убивали и без того чахлую экономику. Серьезной статьей доходов были ресурсы, получаемые из колоний – но они тратились на сиюминутные нужды, в том числе те же войны, практически не оседая в самой Испании и не давая никаких выгод для испанцев. Кроме того, Испания, де-юре единое государство, фактически так и осталась конфедерацией, где Арагон и Кастилия существовали если не по отдельности, то каждый в своем мирке, и постоянно растущие налоги и истощение ресурсов Кастилии только усиливали раскол, вызывая рост сепаратистских настроений в Арагоне, с которого стали требовать все больше и больше усилий.

На фоне всех этих грозных и печальных для испанцев событий рождение 12 октября 1649 года еще одного ребенка во дворце Эскориал стало вполне обыденным событием. Матерью крепкого и здорового мальчика была Хуана Хименес де Толедо, бастард одного из придворных вельмож былого поколения. Отец официально не был объявлен, однако всем было известно, что Хуана уже больше года является одной из любовниц короля Филиппа IV, и очевидным был вывод по поводу отцовства новорожденного. Король и сам проявил интерес к рожденному мальчику, лично дав мальчику имя Артуро. Мать ребенка через месяц после родов умерла, и вопросом его воспитания занялись Филипп и Хуан Хосе, или же дон Хуан Австрийский Младший [1] – интерес последнего к сводному брату-бастарду породил слухи о том, что на самом деле он, а не его отец Филипп, является отцом мальчика. Как бы то ни было, но в дальнейшем Хуан Хосе стал для Артуро не только верным братом, но и фактическим воспитателем и наставником, хотя в более зрелые годы между ними двумя не раз возникали конфликты. В 1652 году последовал акт признания Филиппом мальчика как бастарда и его сына – подобной чести помимо Артуро были удостоены лишь двое из остальных 29 бастардов любвеобильного короля, что сразу выделило сына покойной Хуаны из прочих. По мере взросления ему старались дать лучшее образование из существующих, а сам Артуро чем дальше, тем больше стал демонстрировать свои врожденные таланты к управлению и сложной умственной работе. В возрасте 14 лет Артуро Хименес де Толедо (ему была оставлена фамилия матери) стал выполнять государственные поручения, и довольно успешно, что на фоне всеобщего упадка выглядело прямо таки лучиком надежды. Однако вместе с успехом у Артуро появились и конкуренты и враги, среди которых самым опасным была супруга Филиппа IV. А в 1665 году король и вовсе умер, и власть оказалась в руках у королевы-регентши Марии Анны Австрийской. Началась борьба за власть, и под удар попал и сам Артуро, которого отлучили от двора. Впрочем, пользуясь своей популярностью и связями, а также завещанием отца, его брат, Хуан Хосе, умудрился все же «выбить» выгодные условия ссылки – его женили на девушке из знатной фамилии, Анне Давила и Осорио, дочери графа де Трастамара и Санта-Марта [2]. Юноша отправился в ссылку в семью жены, хоть и оставался в переписке с Хуаном Хосе Австрийским, который тоже попал в опалу.

Дон Артуро Хименес де Толедо

На новом месте Артуро Хименес достаточно быстро обжился. Он было начал конфликтовать с графом Антонио Санчо, но тот скончался в 1666 году, и все титулы перешли к его сыну, тоже Антонио Санчо – а он весьма благожелательно относился к бастарду королевских кровей. Хорошие отношения сложились у Артуро и с женой Анной, хотя первое время та его не слишком жаловала. Уже в 1666 году Артуро стал управляющим всех земель своего шурина, и добился заметных результатов, умудрившись одновременно обеспечить рост доходов и порядок среди крестьян. На вырученные деньги он с согласия Антонио Санчо основал небольшую мастерскую в городке Сан-Мартин-де-Вальдеиглесиас по обработке железа, которая стала успешно набирать обороты и постепенно превращаться в настоящую фабрику по производству оружия, где работали одни из лучших оружейных мастеров Испании, работой которой позднее интересовался сам король. Часть доходов Артуро получал в личное использование, и вскоре даже стал заниматься ростовщичеством «под процент, сообразный христианину», в результате чего в его должники попали некоторые влиятельные люди. Это небольшое экономическое чудо близ Мадрида стало причиной для восхищения и зависти, из-за чего бастарда стали называть «еврейским выродком» и куда более крепкими выражениями – в том числе и потому, что де-юре подобные занятия хоть и не запрещались целиком, но считались «низкими», недостойными настоящих аристократов [3]. Артуро предпочитал игнорировать подобные оскорбления, тем более что его дела шли с явным успехом – пока шурин предпочитал государственную службу и простые развлечения, присущие истинным испанским дворянам, он сам обогащал свою семью и расширял свои связи, обретая популярность и влияние в высших государственных кругах. Заодно он завязал отношения с испанскими купцами и прочими экономически активными кругами, приобретя определенную известность в Америке и став одним из тех, кто получал немалые прибыли с колоний Испании в личный карман. Постепенно имя молодого, но амбициозного и умелого управленца стало обретать значительный вес, хотя при дворе он практически не имел влияния.

А тем временем в Мадриде шла борьба за власть. Мария Анна Австрийская активно пользовалась услугами фаворитов, из-за чего быстро обратила против себя многих придворных. Оппозицию возглавил дон Хуан Хосе, находившийся с 1665 года в ссылке. Уже в 1669 году случилось дворянское выступление в Мадриде, во главе которого встал дон Хуан. Ему удалось добиться успеха, свергнув фаворита королевы, Иоанна Эберхарда Нитгарда, и выбить себе выгодное место вице-короля Сарагосы, но противостояние с королевой продолжалось. Все больше людей высказывались в поддержку Хуана Хосе, и среди них все громче стал звучать голос короля Карлоса II, малолетнего инвалида, который понимал очень многие вещи – как и свое шаткое положение короля-вырожденца с ущербным здоровьем, так и необходимость кардинальных реформ в Испании с целью вытащить ее из глубокого кризиса. Понимал он и то, что его мать не способна дать Испании ничего хорошего, и ее требуется устранить от власти [4]. Первая попытка, осуществленная в 1675 году, провалилась – регентство Марии Анны продолжилось, на юного короля просто махнули рукой. Но в 1677 году произошел государственный переворот во главе с юным королем и доном Хуаном Хосе. Карлос вступил в полные права власти, свергнув свою мать, а главой правительства стал его старший сводный брат. Тут же вспомнили про еще одного брата – Артуро, и тот вернулся из своей ссылки, став доверенным лицом короля, а с 1778 года, в возрасте всего 29 лет – главным казначеем Испании. Плюс ко всему, в 1779 году умер дон Хуан, и Карлос II не нашел более подходящего человека для поста главы правительства, как своего проверенного и надежного брата, со стоицизмом тянувшего все важные управленческие функции и управляющегося с ними самым лучшим образом. Таким образом, власть в Испании фактически сосредоточилась в руках бастарда короля Филиппа IV при полном одобрении его законного сына и наследника.

Начатые экономические реформы Артуро Хименеса де Толедо стали самой масштабной попыткой привести в порядок финансы государства за весь XVII век. Имея поддержку короля, Артуро достаточно смело начал делать первые шаги, но тут же встретился с сопротивлением знати и духовенства. Упорство его в финансовой реформе привело к такому возмущению, что в 1682 году король был вынужден снять Артуро с поста казначея, оставив премьер-министром [5], но сама реформа все же была завершена. Благодаря ей была увеличена эффективность налогообложения, расширены возможности наследного права, увеличены государственные доходы. Впрочем, реформа имела и обратный эффект – ранее жировавшая знать, присваивавшая значительную долю налогов, понесла значительные убытки, и многие старые династии оказались на грани банкротства, из-за чего популярность премьер-министра серьезно упала. Но положительные результаты перевесили – если при прошлых королях банкротство государственной казны было обыденным явлением, то после реформы Хименеса де Толедо финансовое положение короны стабилизировалось, и начался медленный, но уверенный выход из кризиса. Также премьер-министр постоянно настаивал на том, чтобы хотя бы часть полученных из колоний ресурсов оседала в Испании и уходила на развитие экономики государства. Этому мешали казнокрадство, юридические ограничения, личные интересы многих представителей знати и постоянные войны, которые требовали все новых и новых затрат. И если с войнами Хименес де Толедо не мог ничего сделать и был вынужден выделять все возможные ресурсы на их ведение, то с остальными явлениями он старался по возможности бороться. Впервые в Испании стали широко применяться назначения на административные посты согласно личным навыкам людей, а не происхождению. Уменьшение количества крупных дворян среди бюрократов позволило также провести судебную реформу, которая ужесточала меры наказания против государства, включая казнокрадство – людей меньшего положения было не так жалко, да и дворянство к ним относилось с равнодушием. Смешивая личные финансовые накопления и то, что удавалось выкроить посредством реформ и удержания доходов из колоний, премьер-министр стал активнее вкладываться в развитие промышленности, пока еще государственной. Первым делом это касалось импортозамещения, т.е. производства оружия и предметов военного снабжения. Это в свою очередь позволяло еще больше удерживать золото и серебро из колоний в собственных границах, пуская деньги во внутренний оборот. Эти меры к концу 1680-х годов позволили улучшить экономическое положение Испании, хотя в политическом плане она все равно оставалась слабым государством. Кроме того, постепенно восстанавливалась потерянная после финансовой реформы репутация Артуро. Простолюдины стали положительно воспринимать этого государственного деятеля, в основном благодаря некоторому улучшению народного благополучия и началу медленного снижения налогового бремени, а дворянство раскололось на несколько групп в своих симпатиях и антипатиях к этому признанному бастарду – одни так и не простили ему обеднения старых династий, а другие быстро приспособились к новым правилам игры и сами стали разделять взгляды премьера.

В 1689 году умер граф Трастамара, и все его наследство перешло к сестре и шурину – таким образом, Артуро сам стал графом и грандом Испании. Не удовлетворившись своей незнатной фамилией, он тут же подал прошение королю по вопросу, которое мог решить только он. Карлос II, все еще испытывающий сильную привязанность к брату и считающий его своей правой рукой, удовлетворил просьбу, и бастард Филиппа IV отныне стал именовать себя Артуро де Трастамара, основателем новой династии Трастамара. Забавным было то, что первая династия с этим именем, к которой принадлежали и великие короли Фердинанд и Изабелла, также была основана Энрике II, бастардом Альфонсо XI из Иврейского дома [6]. Более того, в качестве фамильного герба Артуро избрал герб того самого Энрике до его коронации в качестве короля Кастилии и Леона. Но как будто этого было мало – в глазах некоторых представителей знати Артуро получил права на трон Испании, будучи признанным бастардом Филиппа IV и графом, что еще больше усиливало сходство между двумя родоначальниками династий с одинаковым именем. Впрочем, сам Артуро к власти не рвался, и довольствовался постом премьер-министра, да и тот он был вынужден покинуть в 1693 году по состоянию здоровья. Уже в 1694 году он оказался прикован к постели, и всем было понятно, что «Великий бастард», как его успели прозвать некоторые приближенные люди, уже не жилец. Умер Артуро де Трастамара 11 сентября 1695 года. Похороны его прошли при небольшом скоплении людей, но за счет королевской казны – король Карлос II был сильно опечален потерей своего верного брата и соратника. А графский титул вместе с фамилией перешел к сыну Артуро, Альфонсо Индалесио.

Дон Альфонсо Индалесио де Трастамара и Давила Осорио

Альфонсо Индалесио, граф Трастамара, родившийся в 1666 году, также получил хорошее образование и был обласкан вниманием и расположением влиятельных особ, однако вместо карьеры чиновника выбрал военное дело. Из-за фаворитизма своего отца, он с еще совсем юных лет стал завидным женихом, и в поисках невесты ему содействовал сам король. Как результат – в 1681 году, едва ему исполнилось 15 лет, он женился на 16-летней Беатрисе Франсиске де Веласко и Бенавидес [7], дочери коннетабля Кастилии Иньиго Мельхиора де Веласко, герцога Фриас, представителя крупной и влиятельной династии басков. Этот союз, устроенный отцом и королем, дал Альфонсо не только любящую жену, но и многочисленную и влиятельную родню, которая в целом разделяла взгляды его и его отца. Также этот брак стал результатом запутанных связей между испанской знатью – дон Иньиго некогда был доверенным лицом Хуана Хосе Австрийского, поддерживал его и давно знал Артуро, к которому дон Хосе всегда относился крайне положительно. Эти близкие отношения братьев перенеслись и на Артуро с Иньиго, и все трое из указанных людей были сторонниками преобразования Испании, в результате чего свадьба Альфонсо и Марии стала еще и важным политическим союзом, придав и Артуро, и его сыну еще больший политический вес.

Первое боевое крещение Альфонсо прошел в Испанских Нидерландах, в ходе войны Аугсбургской лиги, которая была связана с большими затратами и потерями при в общем-то патовой ситуации. Чередуя военные действия с самообразованием путем чтения различной литературы, Альфонсо очень быстро выделился из общего фона испанских офицеров того времени, которые не более чем «тянули лямку», не имея к войне никаких навыков. В 1691 году он вернулся в Испанию, получил повышение, и уже воевал против французов в Каталонии, также зарекомендовав себя с самой лучшей стороны. Но эта война имела и определенные положительные сдвиги – Альфонсо вел личный дневник, в котором записывал наблюдения и размышления на военную тему, проводя глубокий анализ и делая выводы касательно будущего. Заодно он и начал применять некоторые нововведения – так, к примеру, на собственном оружейном заводе он начал изготовление штыков к ружьям, взяв за образец трофейные французское оружие. В 1696 году король и вовсе поручил ему лично сформировать новый пехотный полк (а точнее терцию), получивший название «Трастамара», в честь фамилии своего основателя. Подразделение комплектовалось и обучалось по особой системе, и представляло из себя по сути регулярное формирование, в то время как обычные для Испании терции оставались формированиями полурегулярными и в мирное время существовали лишь де-юре. Однако один талантливый офицер, а с 1695 года даже граф, не мог изменить ход войны, и та завершилась в 1697 году Рейсвейкским миром, в котором испанцы уступили французам незначительные территории в колониях. Повоевать и полк нового образца, и новоявленный полковник в XVII столетии уже не успели, личный состав пришлось временно распустить – но граф позаботился о том, чтобы в случае нужды его солдаты быстро прибыли в расположение полка и вновь встали под ружье. В обмен на эту постоянную готовность Альфонсо стал заботиться о личном составе своего подразделения – офицеры стали его доверенными лицами, а рядовые получали во временное пользование земли графа Трастамары или работали на него в каком-то ином виде. Само собой, и офицеры, и солдаты оказались под впечатлением от подобного отношения к ним, и в дальнейшем вся эта деятельность дала весьма приятные плоды.

Вопросы наследования

Король Карлос II был рожден на свет инвалидом из-за регулярного кровосмешения среди Габсбургов и отличался очень слабым здоровьем. Несмотря на то, что он не спешил умирать, и даже взял себе в жены племянницу Людовика XIV, всем было ясно, что на нем прямая линия Испанских Габсбургов закончится, и наследником будет кто-то другой. И вариантов, собственно, было два – Бурбоны или Австрийские Габсбурги, которые состояли в родстве с Карлосом II. Первым кандидатом был Людовик Великий Дофин, сын французского короля и испанской инфанты, сестры Карлоса. С точки зрения испанских законов о наследовании он был самым легитимным претендентом, хотя были и оговорки – так, при свадьбе на Людовике XIV Мария Терезия Испанская подписала акт об отречении от своих прав на престол Арагона и Кастилии, что автоматически лишало прав на трон и Людовика. С другой стороны, по условиям брачного договора французы должны были получить большое приданое, но Испания так и не смогла выделить его, из-за чего отказ можно было считать не действующим…. Вторым кандидатом был Леопольд I, император Священной Римской империи, который являлся наиболее легитимным наследником Карлоса II с точки зрения законов наследования династии Габсбургов, да и Филипп IV в завещании упоминал о том, что его наследниками может стать австрийская родня. При этом оба этих кандидата категорически не устраивали все другие страны Европы по одной простой причине – в случае успеха в их руках, помимо и без того могучих Франции или Священной Римской империи, оказалась бы и Испания с ее богатыми колониями и ценными ресурсами, что рушило баланс сил в мире. А с учетом того, что баланс сил в Европе был в то время священным понятием для правителей различных держав, то становилось ясно, что выбор из этих двух кандидатов в любом случае приведет к масштабной войне за Испанское наследство. Французские претензии не поддерживал никто, кроме собственно Франции – однако и этого хватало, особенно с учетом того, что Людовика XIV больше интересовал раздел Испании, чем ее корона. В поддержку Священной Римской империи выступали Англия и Голландия, которых совершенно не радовало усиление Франции, и которые не стремились к разделу Испанской империи.

И все же практически сразу с воцарением Карлоса II начался лихорадочный поиск кандидатов, которые устроили бы обе стороны, выступая эдаким компромиссом. Таковой кандидат появился в 1692 году, и звали его Иосиф Фердинанд. Родился он в семье баварского курфюрста, и был его наследником, а также родственником Испанских Габсбургов. Это был самый безопасный вариант из всех, так как не затрагивал ни Священную Римскую империю, ни Францию, и мальчика сразу же объявил наследником испанского трона сам Карлос II, который совершенно не сомневался в том, что у него не будет детей. Но в 1699 году Иосиф Фердинанд умер, и «решение золотой середины» стало недоступным. В это же время Людовик и Леопольд выдвинули других альтернативных кандидатов на испанский престол – герцога Анжуйского, внука короля Франции, и эрцгерцога Карла, младшего сына Леопольда. Эти варианты не подразумевали объединение короны Испании с каким-либо еще государством, и потому были более предпочтительны, однако все равно не удовлетворяли все стороны. Испанский вопрос становился все более и более серьезным. В конце войны Аугсбургской лиги Англия и Голландия выступили за раздел испанских владений между Леопольдом и Людовиком – это, по их мнению, обеспечиваю еще большую нейтральность решения. После смерти баварского принца Англия и Голландия высказались за эрцгерцога Карла, все еще настаивая на разделе Испании – в то время как Священная Римская империя, наоборот, хотела взять под свой контроль все территории Испании, без передачи каких-то владений французам.

В самой Испании в это время царил хаос. Само собой, испанские дворяне выступали категорически против раздела испанских владений – ведь это было для них просто оскорбительно! Казалось бы, это должно толкнуть испанские симпатии в пользу императора Леопольда, но не тут-то было – большинство высказывалось как раз за французского претендента. Король Карлос II, хоть и инвалид, но достаточно смышленый, пытался лавировать между двумя фракциями и искал какое-то более или менее удачное решение. Вариант с баварским принцем был таковым, но из-за смерти мальчика от оспы он стал недоступен. Больше вменяемых кандидатов, не принадлежащих ни к Габсбургам, ни к Бурбонам, не существовало – по крайней мере из очевидных. Попытавшись минимизировать ущерб от последствий своей смерти, Карлос II уже в 1700 году завещал свой трон герцогу Анжуйскому, второму внуку Людовика XIV, но лишь при условии, что тот откажется от прав на престол Франции. В случае, если до коронации в Испании герцог Анжуйский стал бы наследником трона Франции, а то и вовсе ее королем, испанская корона переходила к его младшему брату, герцогу Берри. После них в списке кандидатов на трон стоял эрцгерцог Карл – несмотря на личные симпатии к родственникам, Карлос II рассуждал с точки зрения испанского права, по которому эрцгерцог стоял в списке ниже французов. Союзники были согласны с такой постановкой вопроса – но только при условии раздела Испанской империи. Однако этим завещание Карлоса II не ограничилось – после трех своих родственников он неожиданно решил указать еще нескольких. Речь шла о единственной близкой ему побочной династии, которая могла иметь права на престол согласно сложившимся в Испании традициям. Этой династией были «новые» Трастамара, основателем которой стал сводный брат Карлоса II, признанный бастард его отца, испанец по крови и духу. На 1700 год это означало, что 4-м в очереди наследников на трон становился Альфонсо Индалесио де Трастамара и Давила Осорио, а пятым – его сын Фернандо, которому как раз исполнилось 18 лет. Специально для того, чтобы открылась такая возможность, Карлос II окончательно легитимизовал династию Трастамара как побочную ветвь Испанских Габсбургов в рамках испанского права, что позволило уже без всяких оговорок допустить их к наследованию. Неизвестно, пришел ли к этой идее король сам, или ему кто-то подсказал такой вариант – однако новость стала полной неожиданностью для Альфонсо, который в это время добивался проведения военной реформы в масштабах уже нескольких полков. Неожиданной стала и новость о том, что у его кандидатуры оказалось большое число сторонников – в первую очередь речь шла о династии де Веласко, купцах, имевших дело с его отцом, и некоторых военных. Была поддержка его кандидатуры и при дворе в Мадриде, хотя количество сторонников было меньшим, чем у «французской» и «австрийской» партий. Впрочем, Альфонсо прекрасно понимал, что просто так ему королем не стать, и для борьбы за корону у него нет ни средств, ни союзников, и потому он полностью согласился с завещанием своего дяди, фактически встав на сторону французской партии. Несмотря на то, что он вместе с сыном официально встали в линию наследования испанской короны, шансы все же стать королем у мужчин династии Трастамара оставались призрачными.

Примечания

1. Реальная личность, довольно яркий и значимый бастард короля Филиппа IV, играл важные роли при дворе после смерти отца. В реальности не был женат и не оставил детей, хотя, учитывая предыдущую историю Испании, его потомки могли бы стать кандидатами на престол Испании после смерти Карлоса II.
2. Реальный персонаж, специально искал подходящую женщину и подстраивал под нее дату рождения своего Артуро, чтобы получить красивый результат. Кстати, правильнее было бы все же называть ее Аной, так как на испанском языке у этого имени отсутствует вторая буква n, но я решил изменить ее имя на более привычное нам.
3. На самом деле степень этого запрета мне не совсем понятна. В одних источниках указывается, что любая экономическая активность считалась для дворян чем-то совсем уж нехорошим, в других – что это касалось одной только торговли, в третьих вообще не указываются какие-то ограничения, в четвертых – что запрет был самым полным и официальным, т.е. при попытке заняться экономикой дворянина ждало наказание. Судя по косвенной информации, ограничения все же существовали, но или не имели твердую форму (отсутствовал прямой запрет), или не касались некоторых сфер экономической деятельности – к примеру, ведения хозяйства в собственных владениях. Не совсем понятно и то, когда возникла такая практика – упоминания о ней начинаются уже в эпоху правления Габсбургов, но отдельные проблемы подобного характера (нежелание работать сборщиком налогов из-за опасности быть поднятым на вилы или ножи), не имеющие законной основы, отмечаются с XIV века.
4. Вообще складывается впечатление, что Карлос II, несмотря на явные признаки серьезного вырождения и недостатки воспитания, все же был достаточно умным человеком, и прекрасно понимал все печальные особенности его положения и будущего Испании, для чего требовалась не только сообразительность, но и изрядная доля храбрости – признать себя полным деградантом и искать решений с поправкой на то, что ты сам ни на что не способен, в том числе дать короне наследника, не каждому по силам.
5. В то время в Испании часто использовался титул Первый министр, но на испанском это звучит примерно как и премьер-министр – Primer ministro, так что я буду использовать этот термин.
6. Вообще, насколько я могу судить, отношение к бастардам в Испании несколько отличалось от других держав, включая Россию – к ним относились достаточно толерантно, более того — по закону бастард по линии отца мог становиться полноправным наследником и принадлежал к числу нобилей автоматом, с рождения. Корни этого явления уходят во времена Реконкисты, когда боевые действия между христианами и мусульманами шли практически постоянно, и чтобы избежать выбивания знати в сражениях было решено придать легитимность бастардам на всеобщем уровне.
7. Первоначально я планировал поженить Альфонсо на реальной дочери дона Иньиго де Веласко, Марии дель Пилар, но из-за накладки во время составления дальнейшей истории оказалось, что сына ей пришлось бы рожать в возрасте пяти лет. Из-за этого пришлось придумать реально не существовавшую дочь дона Иньиго – благо, в 1665 году он уже 5 лет как женат во второй раз, и возможность сделать ребенка имеется.