Перевод АИ. Вечный огонь угасает: Рим проиграл осаду Вей. Часть 8. Последние действия Ясона на Балканском полуострове и начало подготовки к походу на восток
Приветствую всех. Я продолжаю переводить альтернативу нашего западного коллеги SlyDessertFox под названием «Вечный огонь угасает: Рим проиграл осаду Вей». Вернее сказать, редактировать браузерный перевод. Все пояснения и возможные замечания автора переданы от первого лица.
Содержание:
Часть XIII: Дельфийская лига
Одно фиванское поражение следовало за другим, поскольку после победы Ясона при Нариксе Ментор Родосский обманом захватил Халкиду, а остальная часть острова Эвбеи легко перешла в его руки. Этот удар было особенно трудно отразить, поскольку Халкида была стратегически расположена таким образом, чтобы представлять сильную базу для любого гарнизона, который Ясон разместил там, чтобы внимательно следить за событиями в Беотии, фактически не оккупируя регион.
Была уже середина сентября 413 года [363 г. до н.э.], и стало очевидно, что сезон для военной кампании подходит к концу, и скоро будет трудно или вовсе невозможно предпринять какие-либо серьёзные действия. Однако именно это объясняло, почему Ясон готовился к немедленному вторжению. Его поведение во время войны придавало уверенности идее, что он был медлительным и методичным, и подождёт до следующей весны, чтобы провести какие-либо операции против аркадийцев и их союзников. По крайней мере, стратагемы Ясона были какими угодно, только не жесткими и негибкими, и он ухватился за это мышление как за самый простой и быстрый способ достижения результата.
Достигнув оборонительного соглашения с этолийцами и пополнив наспех собранную фокийскую армию несколькими сотнями собственных солдат для охраны Беотии, Ясон в ноябре отправился в поход с экспедиционным корпусом численностью двенадцать тысяч человек. Позже эти силы были увеличены за счет двух тысяч гоплитов из Афин под командованием Хареса. Связь с аргивянами поддерживалась, поскольку они тоже пообещали собрать около полутора тысяч гоплитов.
Эллинский гоплит
Первым серьёзным препятствием для армии Ясона и его союзников стали коринфские силы численностью около двух тысяч человек, преградившие им путь. Но понимая свою слабость, они отступили обратно в Коринф и приготовились к осаде.
Однако многие в правящих кругах города справедливо беспокоились о том, чтобы выдержать осаду. Лояльность людей при таком сценарии вызывала подозрения, как и лояльность более умеренных участников переворота, предупреждавших о подобном. Всё было ещё более осложнено ожесточенными спорами в Аркадской лиге по поводу того, посылать ли силы помощи. Провоенная фракция в лиге проигрывала спор, и многие считали, что у них просто нет возможности противостоять армии Ясона. Они заняли выжидательную позицию, не в состоянии договориться о каких-либо действиях.
Поиск пищи стал проблемой для войска Ясона, поскольку осенний сбор урожая закончился. Это создало две проблемы для Ясона, поскольку ему нужно было закончить осаду как можно быстрее, чтобы не истощить запасы продовольствия, но в то же время это означало, что потребуется гораздо больше времени, чтобы уморить голодом Коринф с их запасами продовольствия, надёжно спрятанными за стенами. Тем не менее, было гораздо больше способов прекратить осаду, чем прямое нападение или продолжение осады. Его армию сопровождали многие из оставшихся в живых членов демократической фракции в Коринфе, у которых всё ещё были связи в городе. Что ещё более важно, представители умеренной фракции в городе также поддерживали связь с Ясоном, понимая, что они были такими же проигравшими в перевороте, как и демократы. Учитывая все обстоятельства, в распоряжении Ясона было множество вариантов быстрого завершения осады.
Переговоры и составление плана действий не заняли много времени. Главным условием поддержки умеренных было согласие Ясона не размещать гарнизон в городе, на что он без колебаний согласился. В ночь на шестое декабря группа из нескольких сотен фессалийцев и аргивян была впущена через главные ворота и быстро оцепила прилегающую территорию, позволив нескольким тысячам солдат войти и попытаться занять город. Попытка захватить Акро-Коринф провалилась, так как защитники были, наконец, предупреждены об опасности, но остальная часть города оказалась в руках Ясона. Понимая тщетность попыток штурма практически неприступной позиции, Ясон продолжил осаду. Он оставил три с половиной тысячи афинских и аргивских гоплитов под командованием Хареса и повёл свои собственные силы в сердце Аркадской лиги, чтобы нанести последний удар, а заодно и добыть продовольствие, чтобы продолжать кормить войско.
Из Коринфа войско Ясона спустилось к Филосу, а затем подошла к Мантинее и Тегее. Мантинея, не желая допускать ещё одно сражение на своей земле, вышла из лиги и открыла ворота фессалийцам. Вскоре сдалась и Тегея. Оставшиеся в Аркадской лиге, во главе с Мегалополисом и Мессеной предложили капитуляцию с условием, у них не будут установлены фессалийские гарнизоны.
Мегаполис сегодня
Ясон воспользовался этой возможностью, чтобы полностью распустить Аркадскую лигу. Он рассматривал её как пережиток фиванской гегемонии и вместо этого стремился заменить её чем-то полностью своим. Он обратился к городам Ахеи, чтобы они отказались от союза со Спартой и вместо этого объединились в Ахейскую лигу. Она будет состоять из ахейских городов: Димы, Патры, Фары, Тритея, Эгий, Бури, Гелика и Керинея. Позже к союзу присоединятся другие ахейские и аркадские города. Ясон предпочитал стратегию непрямого управления, действуя косвенно через местные органы власти словно кукловод. Таким образом, он смог провозгласить свободу для эллинских полисов и при этом сохранить эффективный контроль [1]. Укрепление и официальное оформление Ахейского союза было наглядным примером этого. Лига могла бы послужить способом сохранить Пелопоннес спокойным и управляемым, фактически не тратя впустую людей и ресурсы, размещая гарнизоны в регионе.
Когда в январе гарнизон в Коринфе, наконец, сдался, Ясон приветствовал это как конец Третьей Священной войны. Продолжающееся более или менее символическое сопротивление Спарты было проигнорировано. Когда война была почти выиграна, он созвал в Дельфах совет всех эллинских городов, пожелавших прийти. Конференция была назначена на май, чтобы дать всем делегациям достаточно времени для подготовки своих повесток дня и принятия решения о том, кого направить.
Однако, что бы ни стояло на повестке дня делегаций, планы Ясона на будущее наверняка были омрачены. Когда совет собрался в Дельфах, они были немедленно встречены пророчеством от оракула, о котором просил Ясон и, без сомнения, потянул за некоторые ниточки, чтобы добиться его удовлетворения. Оракул заявил, что они должны «Искать свою свободу на востоке». Ясон истолковал это как оракул, провозглашающий, что Эллада не может быть свободной, если их двоюродные братья в Ионии также не будут свободны. Циничный фиванский делегат принял другую интерпретацию, высмеивая Ясона, сказав: «Свобода, о которой говорит оракул, которую можно найти на востоке, — это свобода от этой жизни»; другими словами, оракул предупреждал эллинов, что они встретят смерть, если будут смотреть на восток. Даже если многие делегации верили в это, оракул все равно говорил, и для более благочестивых эллинов не слушание оракула могло навлечь беду на их город. Это был, если угодно, еще один пропагандистский переворот для Ясона.
Ясон предложил выполнить предсказание оракула. Он выдвинул предложение о создании новой лиги, Дельфийской лиги, с самим собой в качестве её гегемона. Теоретически членство должно было быть полностью добровольным (так же, как теоретически добровольным было для членов Афинской Делосской лиги оставаться членами во время Пелопоннесской войны), но на практике для большинства было очевидно, что у них не было особого выбора. Однако всё ещё звучали голоса несогласия, в первую очередь от спартанцев, отказавшихся вступать в какую-либо лигу, которую они не возглавили бы сами. Фиванцы присоединились к ним в их оппозиции, но они были слишком слабы и политически изолированы, чтобы заручиться большой поддержкой. В частном порядке Хабрий сказал Харесу:
«Мы отказываемся от нашей свободы ради предполагаемой свободы ионийцев» — на что Харес ответил: «Пока у нас всё еще есть независимое управление и наша демократия, мы свободны».
Независимо от того, как они относились к новой Дельфийской лиге, почти все делегации либо добровольно, либо были вынуждены присоединиться к лиге. Расположение Дельф в качестве резиденции лиги само по себе было тщательно продуманным пропагандистским ходом для Ясона. Он недвусмысленно заявил, что война с лигой делает человека уязвимым для Священной войны, которую они призывают, поскольку война также ведется против самих Дельф.
На собрании также обсуждалась территориальная реорганизация. Ясон столкнулся с деликатной ситуацией в отношениях с афинской территорией, не желая оттолкнуть афинян, но и не желая, чтобы они оставались достаточно сильными, чтобы бросить ему серьезный вызов, если они когда-либо присоединятся к коалиции против него. Многие афинские территории, принадлежавшие до войны, остались в их руках. Однако некоторые территории отступили, и Ясон не собирался возвращать их обратно. Лемнос, Лесбос, Тасос, Самофракия и Херсонес были отделены от Афинской империи в хаосе войны, и Ясон позволил им всем вступить в лигу в качестве свободных и независимых членов. Даже Амфиполь, которому разрешили остаться под контролем Афин в обмен на Пидну.
То, что Афинам было разрешено сохранить, было большей частью их южной островной территории, включая Киклады и Самос. Хиос и Кос остались вне их досягаемости, как и Родос, который к настоящему времени согласился на оборонительный союз с Персией. Харесу было трудно оправдать эти потери перед Хабрием и афинянами, но он был прав в том, что вмешательство Ясона спасло их от гораздо больших потерь. Эвбея, бывшая сателлитом (ныне распущенной) Беотийской лиги, была признана контролируемой Фессалией, а Этолийской лиге была предоставлена небольшая земельная компенсация в обмен на их сотрудничество с Ясоном. Фокийская лига также получила компенсацию за свои проблемы, получив Херонею и Орхомен от Беотии.
При разделе территорий многие были обделены, а многие, наоборот, получили новые владения. Тем не менее, Ясон остался более или менее верен своему требованию свободы для эллинов. Он сам непосредственно аннексировал очень мало территорий, хотя и убедился, что только верные союзники, на которых он мог положиться, добились каких-либо успехов. Тем не менее, пара ключевых партий остались недовольны, особенно фиванцы и в меньшей степени афиняне, последние в итоге чувствовали себя скорее проигравшими, чем победителями. Многих также беспокоила идея создания лиги, в которой доминировали бы фессалийцы, для борьбы с персами с заявленной целью «Освобождения ионийцев». Большинство могли достаточно, чтобы признать, что здесь замешано нечто большее, чем добровольная лига с благородным делом, и задавались вопросом, как далеко заходят амбиции. А кто-то задавался вопросом: не слишком ли поздно, чтобы остановить его?
Примечания:
[1] — Это идея, которую я заимствовал из раннего римского метода непрямого управления, когда они «завоевали» Грецию. Они предпочитали управлять косвенно, через баланс сил различных лиг (таких как Этолийская и Ахейская лиги), а не управлять ими напрямую. Они могли бы сохранить большое влияние на дела в Греции, все еще позволяя грекам самоуправление и поддерживать видимость того, что они достигли цели «свободы для греков». Как выяснили римляне, это была не идеальная стратегия, и я не собираюсь, чтобы так было и здесь.
Часть XIV: Подъём панэллинизма
Исократ
Изменение характера эллинской политической и философской сферы, происходившее в эти трансформационные годы, было наиболее представлено двумя афинянами: Исократом, и перспективным молодым государственным деятелем Демосфеном. Первый и старейший из них, Исократ, защищал старую, но в то же время совершенно новую идеологию. Это была идея панэллинизма, точнее, его мечта об объединённой Элладе, которая будет доминировать. Панэллинизм был забытой запоздалой мыслью с момента своего расцвета в темные времена греко-персидских войн, но теперь, с возвышением Ясона и его покровительством, данная философия возвращалась.
Исократ родился в 340 г. [436 г. до н.э.], будучи одним из пяти детей владельца мастерской по изготовлению флейт, и смог получить отличное образование. Он был одним из немногих оставшихся в живых людей, которые могли вспомнить великие страдания афинян во время Пелопоннесских войн, конфликта, разрушившего бизнес его отца и приведшего его на новый карьерный путь, который окажет глубокое влияние на эллинскую мысль. Этот карьерный путь начался с преподавания в школе, которую он открыл в Афинах, где он читал лекции будущим лидерам Афин о важности таких понятий, как самоконтроль, свобода и автономия, наряду с соблазнительной природой власти и разрушительной силой бессмысленной агрессии [1]. Никогда не желая претендовать на политическую должность, он понимал, что литература может быть столь же мощным инструментом в формировании политической мысли и дискурса.
Поступая таким образом, Исократ стал одним из первых из многих политических комментаторов, публикуя пророческие советы городам и отдельным лицам. Он стремился распространить свою уникальную версию панэллинизма на различные эллинские полисы. Это видение было сосредоточено вокруг двух вещей: его желания единой и могущественной Эллады и его любви к Афинам. На ранних этапах своих работ он стремился повлиять на лидеров Афин, чтобы они выбрали лучший курс, который позволил бы им восстановить и сохранить утраченное господство в эллинском мире. Его оригинальная панэллинская философия основывалась на Элладе, в которой доминировали Афины, которые приведут эллинов к славе на международной арене. Тем не менее, поскольку Афины не оправдал грандиозных ожиданий Исократа, он разочаровался в своем родном городе и начал искать за пределами города другие полисы или лидеров, которые могли бы принять идеи панэллинизма. Именно в эти годы он столкнулся с Ясоном из Фер.
У фессалийского Тага уже была своя панэллинская философия, очень созвучная философии Исократа в его желании расширить периферию Эллады до Персии. Исократ также взялся за обучение Филиппа по просьбе Ясона. Поскольку Ясон начал доминировать в Элладе в ближайшие годы, Исократ начал видеть, что его мечта, наконец, осуществилась. Столкнувшись с новой и меняющейся реальностью, многие эллины начали, пусть и медленно, смотреть на идею панэллинизма и видеть в ней свершившуюся судьбу.
Демосфен
Демосфен с тревогой и гневом наблюдал, как афиняне упустили из рук вторую попытку величия и подчинились гегемонии Ясона в Дельфах. Его речь, осуждающая вступление Афин в лигу и призывающая их присоединиться к остальной Элладе в свержении фессалийского господства, вознесла его в центр афинской политики. По-своему, он тоже апеллировал к новой версии панэллинизма, которая вместо этого была сосредоточена на объединении эллинов в свержении фессалийского ига, а не на иностранных завоеваниях.
Демосфен будет лицом афинской оппозиции на протяжении десятилетий, используя ту же демагогическую риторику со смешанным эффектом. Хотя на первый взгляд они противоположны Исократу, оба они апеллировали к версии панэллинской философии, начавшей укореняться в эллинской мысли. Важность и мощь полиса явно снижались, и на смену ему пришла более прагматичная идеология, ориентированная на большие масштабы, чем город-государство. Эллинский мир действительно находился в процессе трансформации.
Примечания:
[1] — Для этой части и остальной части этого анализа Исократа моим источником является «От демократов до царей» Майкла Скотта, для тех, кому интересно. За исключением некоторых деталей, я использую философию Исократа, поскольку она более или менее была похожа на его РИ философию.
Часть XV: Ясон направляется на север
После установления гегемонии над Элладой Ясон обратил внимание на север. Никто всерьёз не ожидал, что десятилетнее перемирие между Бардиллисом и Ясоном действительно продлится столько, и поэтому это наращивание военных действий не стало неожиданностью. Византий принял сторону Ясона, на которого также давил одрисийский царь Котис.
Присоединившись к Пармениону в Пелле в 415 году [361 г. до н.э.], он немедленно предложил одирсскому царю заключить союз через Ификрата. Будучи женатым на дочери Котиса и близким доверенным лицом царя, Ификрат также был в прекрасных отношениях с прошлым македонским царём — Аминтой, и поэтому стал идеальным посредником. По условиям союза, переданным нам Алкетом, Херсонес был уступлен Котису (небольшая уступка, учитывая, что Афины уже потеряли контроль над регионом в Третьей Священной войне), что позволило Ясону свободно править Византием. Кроме того (хотя это, вероятно, было более поздней поправкой), Котис согласился предоставить Ясону солдат для его будущей персидской экспедиции.
Теперь, когда союз был согласован, Ясон начал северную кампанию. Получив свободу действий, Котис поощрял местные племена, находившиеся под его властью, совершать набеги на иллирийскую и пеонийскую территорию на протяжении большей части 415 года. Хотя это и было помехой, иллирийские и пеонийские цари отмахнулись от них, сосредоточившись вместо этого на юге. Поскольку никакого вторжения из Македонии не предвиделось, предполагалось, что оно не произойдет до следующей весны. Их бдительность ослабла, и они были бы застигнуты врасплох зимой 415-416 годов, когда Ясон вторгся с трех разных точек с тремя отдельными армиями. Результат был разрушительным.
Первоначально отступая в свои укрепленные города, где уже было запасено зерно после сбора урожая, эти места вскоре подверглись нападению со стороны войск Ясона. Основную тяжесть атаки приняли на себя пеонийцы, которые обнаружили, что их главные крепости: Стобы, Астиб и Билазора были быстро взяты штурмом. В Иллирии его стратег Атан Сосиген [1] встретился лицом к лицу с пожилым, но все еще проворным Бардиллисом. Зная об уловках Бардиллиса, он действовал осторожно, полагая, что даже зимняя кампания могла быть ожидаема кем-то с его пониманием стратегии. Бардиллис был застигнут врасплох. Он боролся с болезнью, когда получил известие о вторжении, и не смог ответить лично, пока не выздоровел неделю спустя.
Даже тогда он явно ощущал влияние своего возраста. Плохо спланированная засада была уничтожена. Его свита погибла и сам Бардиллис едва не пал в бою.
Большая часть Пеонии была ннексирована, а в Билазоре был размещён гарнизон. [2]. Весной Ментор начал морскую кампанию вдоль побережья, в результате которой был захвачен жизненно важный шахтерский город Крениды, впоследствии переименованный в Ясонию [3]. При содействии одрисских войск, вновь возглавляемых афинским наёмником Ификратом, в мае Византий был взят в осаду как с суши, так и с моря. Их флот был в меньшинстве, они были ограничены портом. Неудачные вылазки как на суше, так и на море оставили их без вариантов, и к концу месяца они были готовы к сделке.
Если предыдущий послужной список Ясона что-то и показал, так это его готовность вести переговоры и предлагать выгодные условия своим врагам в попытке превратить их в надежных союзников. Византий не был исключением. Условия были трудновыполнимыми — постоянный гарнизон и открытие порта для фессалийских военных кораблей, требование скромной дани, но византийцы понимали, что их город рано или поздно падёт. Однако более важным был один человек, который вышел из города и прибыл ко двору Ясона. Этим человеком был персидский отступник Датамес, талантливый генерал, который годами возглавлял восстание против персидского царя в Малой Азии, прежде чем его окончательно сломили. Его прибытие не было слишком преждевременным.
Примечания:
[1] — С этого момента по большей части будет называться просто Sosigenes.
[2] — Я предполагаю, что Билазора была более важным из городов в регионе, учитывая, что он был достаточно большим, чтобы быть включенным в Римскую тотальную войну. Слабое оправдание, я знаю.
[3] — РИ Филиппы, место сражения римской гражданской войны
Немного устаревшая карта
Источник:
