Перевод АИ. О сатрапах и царях. Часть 4. Конференция в Трипарадисосе
Приветствую всех, я продолжаю переводить (вернее редактировать браузерный перевод) альтернативу от нашего западного коллеги SlyDessertFox под названием «О сатрапах и царях» где Александр Македонский прожил на несколько лет дольше и войны диадохов пошли немного по другому сценарию
Содержание:
Глава VIII: Конференция в Трипарадисосе
Гефестион
Пердикка
Александр Македонский цеплялся за жизнь ещё несколько дней. У него хватило сил отдать приказ о новом нападении на Кархедон.
Несмотря на неожиданную победу при отражении македонской волны, защитники Карфагена были на последнем издыхании. Успешный отпор стоил слишком многих жизней и лишил их значительной части сил. Когда через два дня начался новый штурм, они потерпели поражение. Леосфен, видя, что исход теперь предрешен, поспешно приготовился к побегу, намереваясь продолжить войну в другом месте.
И всё же он не оставил город на произвол судьбы, как его иногда обвиняют. Когда внешние стены пали, он позаботился о том, чтобы создать надёжную защиту на Бирсе, карфагенском акрополе, прежде чем ускользнуть из города под видом беглого крестьянина. Оттуда было недалеко до Гиппона, а затем он отправился сначала в Сиракузы, где тиран Агафокл отказался от его услуг, а затем в материковую Грецию и Афины, где новости, которые он принес с собой, привели в движение события, позже создавшие много проблем для Диадохов.
Эти события были далеко в будущем, и более важным было падение и разграбление Кархедона. Мирная капитуляция гарнизона в Бирсе, в состав которого входило много греческих наёмников, не желавших умирать за проигранное дело, возможно, сделала разграбление города менее разрушительным, чем могло бы быть. Это не значит, что разграбление не было жестоким — считается, что 8000 человек были убиты или проданы в рабство, — но было бы гораздо хуже, если защитники сражались бы до конца. Более важным было тяжелое здоровье Александра, состояние которого быстро ухудшилось после осады, хотя сначала казалось, что он может выздороветь. Поскольку состояние царя ухудшалось с каждым днём, среди войска назревал мятеж. Ходили слухи, что его телохранители и спутники скрывали новость о смерти Александра. Пердикка и Гефестион приняли на себя основную тяжесть негодования, поскольку солдаты открыто обвинили их в том, что они больше всего получили от сокрытия смерти царя.
Полный мятеж был предотвращён, когда телохранители Александра позволили воинам пройти через покои и лично увидеть больного, но пока живого царя. И азиатские, и македонские солдаты, которые так жестоко противостояли в прошлом и будут противостоять в будущем, в этот момент были едины в трауре по умирающему царю. Всё ещё способный говорить, Александр обратился к каждому из них по отдельности, назвав многих из них по имени. Годы упорной кампании вместе с ними сделали его привлекательным для всех. Мрачная атмосфера, царившая после этого события, является одним из последних случаев той эпохи, когда лагерь македонского войска был спокойным и тихим местом.
Тем не менее, за кулисами похоронные игры на царством уже были запущены. С шестилетним мальчиком в качестве очевидного наследника, маленьким сыном с ещё большей родословной, ожидающим возвращения в Вавилон [1], и слабоумным чистокровным македонским сыном Филиппа II в лагере Александра. Было мало надежды на стабильность в печально известной македонской борьбе за престолонаследие. Таким образом, прежде чем сердце Александра забилось в последний раз, 21 сентября 317 г. до н.э., в возрасте ровно 39 лет и 2 месяцев, переговоры почти наверняка уже велись о том, что должно было произойти после его смерти.
Переговоры начались вскоре после смерти Александра. Только через четыре дня, после ухода в Тапс, была созвана конференция. Было много причин для беспокойства, которые необходимо устранить. Возможно более важным вопросом, чем наследование царя, было сохранение контроля над востоком. Известие о смерти Антипатра в возрасте 80 лет означало, что возник вакуум власти над ядром царства Александра. Воспоминания о том, как Александр в последний раз отправился в длительную кампанию, не оставив после себя никакой власти, всё ещё были свежи в памяти каждого. Сатрапы действовали как квазинезависимые правители, и теперь, когда Александр действительно мёртв, а царское войско далеко в Карфагене, возникла реальная ещё одного их мятежа. Потому все более-менее согласились вернуться на восток. Однако вопрос о престолонаследии Александра был решен не так легко.
Чтобы понять разногласия в вопросах наследования Александру Македонскому, жизненно важно понять вовлечённых игроков, главным образом четырех возможных претендентов, хотя называть их таковыми означало бы, что они имели определенную степень свободы действий в своих действиях, которой никто из четырех на самом деле не обладал.
Безусловно, самым законным претендентом на престолонаследие был старший законный сын Александра, шестилетний Александр, вскоре ставший Александром IV. Как его старший законный сын от Роксаны, бактрийской принцессы и дочери бактрийского дворянина Оксиарта, Александр IV имел преимущество в виде македонского и иранского происхождения, что делало его идеальным кандидатом для управления такоим разнородным царством. Действительно, большинство собравшихся согласились; его назначение было почти повсеместно признано среди лидеров конференции. Конечно, было предложение друга детства Александра и адмирала Неарха о повышении десятилетнего Геракла, внебрачного сына Александра от Барсины, дочери персидского сатрапа Артабаза. Это было в значительной степени продиктовано личными интересами. Это было поспешно отклонено, требование Геракла пока оставалось непризнанным.
Несмотря на всё это, сводный брат Александра IV, Аминта, обладал, возможно, ещё большей родословной, будучи сыном Парисатии, младшей дочери Ахеменидского царя Артаксеркса III, и, следовательно, прямым потомком как Аргеадских, так и Ахеменидских царских линий. Однако претензии Аминты пострадали от того факта, что он был всего лишь младенцем, и, что более важно, он был со своей матерью в Вавилоне, которая вернулась зимой после беременности. На данный момент его заявление не получило большой поддержки.
Однако всё внимание к трём сыновьям Александра противоречило недовольству и волнениям, присутствующим среди рядовых македонцев. Пока продолжалась конференция, они терпеливо наблюдали за обсуждениями, неудовлетворенные результатом.
Всё началось с того, что они отказались, когда их попросили провозгласить Александра IV своим царём, а затем быстро вышло из-под контроля. Недовольный командир пехоты, Антикл, вызвал все чувства негодования и разочарования в рядах македонцев из-за того, что, казалось, их оттеснили в сторону ради того самого народа, который они завоевали. В остальном неизвестный, пока он не появляется в наших источниках во время вторжения в Аравию, Антикл, предположительно, первым перелез через стены Лилибеона и предположительно помог вытащить раненого Александра из Кархедона в безопасное место за стенами. Всё указывает на выдающуюся карьеру и выдающуюся службу при царе, но, как человек, чей взлёт был совсем недавним, он мало что мог выиграть от будущих поселений в том, что касается вхождения в высшие эшелоны власти и, возможно, собственной сатрапии. Почти наверняка сочувствуя недовольству пехоты, которой он командовал, он, вероятно, увидел в этом свой шанс повысить собственную значимость и безрассудно воспользовался им.
Недовольство македонских рядовых вылилось в поддержку единокровного брата Александра, чистокровного македонца Арридея, которого быстро провозгласили Филиппом III. Хотя новый царь был взрослым, он не имел полного контроля над своими умственными способностями, и им было легко манипулировать. Антикл убедил его подписать ордера на арест Гефестиона и Пердикки, которые, как ни странно, всё ещё оставались в городе, надеясь остановить волну мятежа. Они были предупреждены в самый последний момент, сбежали из города и встретились с сочувствующими сторонниками, которые разбили лагерь за пределами Тапса.
Махинации Антикла вызвали первый раскол в царском войске. Хотя он пользовался поддержкой рядовых македонских фалангитов, присутствовавшая азиатская пехота, наряду с более аристократической македонской кавалерией, встала на сторону легитимистской партии и разбила лагерь за пределами города. Положение Антикла быстро ухудшалось. Акведуки в город были перерезаны, были установлены осадные линии, и Гефестион и Пердикка намеревались морить мятежников голодом, пока те не сядут за стол переговоров. Хотя поначалу он сопротивлялся, у Антикла не было другого выбора, кроме как позволить осаждающим вернуться в город. Переговорам способствовали Эвмен и Птолемей.
Эвмен остался в городе в качестве неофициального легитимистского посланника. Хотя победа была достигнута, Пердикке и Гефестиону пришлось пойти на уступки. Было решено провозгласить Филиппа III совместным царём вместе с Александром IV, и Антикл был включён в регентский совет из четырёх человек, в который также входил телохранитель Александра, Леоннат.
Птолемею за верность было исполнено его единственное желание, изначально странное, которое, как оказалось, принесёт много плодов в будущем. Это была, конечно, Карфагенская сатрапия, которая, когда Гамилькар был на свободе и бежал в Южную Иберию (где он вскоре основал новую столицу, Новый Карфаген), не была полностью умиротворена. Тем не менее, теперь он был далеко от ядра царства Аргеадов, что устраивало его и его соперников.
И всё же, если Антикл считал, что ему удалось добиться положения в безопасности, следующие несколько дней поколеблют это убеждение до основания. Гефестион и Пердикка, лишь недавно вернувшие себе инициативу, не собирались вновь терять её. Они организовали чистки, люстрацию, для всего войска, чтобы способствовать примирению после недавних беспорядков. Антикл был обеспокоен, но отказ от сотрудничества значительно ослабил бы его вляние, выявив слабую основу, на которой покоилась его власть. Поэтому, несмотря на его опасения, у него не было другого выбора, кроме как сотрудничать. Последующая сцена подробно описана историком Креоном[2]:
К этому времени колонны сошлись, и только небольшое пространство разделяло две линии. Царь начал скакать навстречу пехоте с одним эскадроном и, по настоянию Гефестиона, потребовал казни зачинщиков раздора …. угрожая атаковать со всеми своими людьми, если они откажутся. Пехота, ошеломлённая этим непредвиденным ударом, повернулась к Антиклу, которому так же не хватало идей и инициативы, как и им. Казалось, что самым безопасным в сложившихся обстоятельствах было ожидать своей участи, а не провоцировать её. Гефестион увидел, что они парализованы и находятся в его власти. Он отозвал из основного отряда около триста человек, которые последовали за Антиклом в то время, когда он изгнал их из города, и на глазах у всей армии казнил их. От всех поспешно избавились, и ни Филипп, ни Александр не санкционировали и не остановили это действие.
Положение Антикла теперь было невероятно слабым. Удивительно, что вскоре после этого его не постигла подобная участь, если не подозревать, что Гефестион считал свою поддержку всё ещё слишком большой, чтобы рисковать ею. Тем не менее, его власти был нанесен решающий удар, и он был в значительно ослабленном положении, когда отступал обратно на восток с остальным войском. Само путешествие на восток должно было занять несколько недель, поскольку войско поспешило вернуться морем до наступления зимы. Только в конце октября, спустя целый месяц после того, как тело Александра остыло, войско высадилось и отправилась в Трипарадисос, где должен был быть созван конклав, который, как все надеялись, разрешит все противоречия в войске.
С востока присутствовали бактрийский сатрап Пифон и персидский сатрап Певкест. Оба намеревались не остаться в стороне от предстоящего урегулирования.
Отсутствовал регент Македонии и, возможно, самый могущественный из них, Кратер, занятый проблемами в Греции, которые будут затронуты позже. Однако люди, которые совершили поездку из Македона, вызвали много головной боли у Гефестиона. Кинана, дочь Филиппа II, прибыла со своей дочерью Эвридикой в попытке реализовать собственные амбиции в отношении власти в сложившиеся ситуации.
Последовавшая за этим конференция была более важной и даже более сложной, чем собрание в Тапсе. Кинана и Эвридика нашли союзника в лице Антикла, стремившегося ухватиться за любую возможность сохранить положение и хоть какое-то подобие значимости. Когда Гефестион категорически отказался даже рассматривать идею брака Эвридики с Филиппом III, Антикл представил Эвридику перед македонскими воинами, где она апеллировала к своему происхождению и их всё ещё сохраняющимся обидам. Их поддержка победила, и невероятно раздраженный Гефестион был вынужден уступить. Эвридика вышла замуж за Филиппа III Арридея, и у его регентства появился новый могущественный враг.
Антикл, всё ещё признавая слабость своей позиции, пока он оставался в пределах досягаемости Гефестиона, сумел добиться ещё одной уступки: ему была предоставлена сатрапия Геллеспонтинская Фригия, важнейшие ворота в европейскую часть царства.
Когда азиатские элементы в войске, особенно те, которые остались со времён Ахеменидов, настаивали на коронации Аминты V и установлении трёхстороннего правления, Гефестион был вынужден согласиться, хотя это стоило ему немного и, возможно, привело к чистой прибыли, поскольку он, по крайней мере, на данный момент, привлёк на свою сторону фракцию Парисатии.
Также от этой реорганизации выиграли Пердикка и Леоннат, которые, отказавшись от своей роли в регентстве, получили прибыльные сатрапии. Пердикка, благодаря своему статусу второго после Гефестиона человека в Азии, получил наибольшую выгоду, урвав Египет в качестве сатрапии, в то время как Леоннат получил Каппадокию, для усмирения которой потребовалась бы обширная военная кампания. Даже союзнику Пердикки, Эвмену, конфликтовавшему раньше с Гефестионом, когда Александр был ещё жив, была предоставлена Кария, а действующему Асандру была предоставлена компенсация Вавилонией.
Другой телохранитель Александра, Лисимах, получил Фракию, в то время как сын Антипатра, Кассандр, должен был заменить действующего сатрапа Филоту в Киликии. Большинство других сатрапов, включая Певкеста и Пифона, были просто утверждены в своих сатрапиях. Однако Гефестиону удалось одержать одну окончательную победу, когда было решено, что Кратер будет выступать в качестве регента Филиппа III в Македонии, что удобно для удаления царя и его беспокойной жены на европейские окраины империи. Тем не менее, поселение едва ли было построено надолго, и почти сразу же начали появляться трещины. И всё же это было не изнутри, а изначально извне, что начало бы приносить фасад единства и мира, созданный Конференцией в Трипарадисосе, что привело бы в движение события, которые обрушили бы все здание. Леосфен прибыл в Афины, и грекам пришло время сделать свой ход.
[1] — У Александра есть сын от Парисатиды II, младшей дочери Ахеменидского царя Артаксеркса III. В реальной истории она была убита в 323 году до н.э. Роксаной и Пердиккой.
[2] — Взято из описания РИ Курцием.
Источник
https://www.alternatehistory.com/forum/threads/of-satraps-and-kings.375683/page-4
