Перевод АИ. О сатрапах и царях. Часть 3. Штурм Карфагена и гибель Александра

Предыдущие части

Приветствую всех, я продолжаю переводить (вернее редактировать браузерный перевод) альтернативу от нашего западного коллеги SlyDessertFox под названием «О сатрапах и царях» где Александр Македонский прожил на несколько лет дольше и войны диадохов пошли немного по другому сценарию.

Содержание:

Глава VII: Осада Кархедона

После стремительного успеха против карфагенян на Сицилии Александр, наконец, столкнулся с зимой, которую он не мог просто обойти. Плавание через проливы, отделявшие карфагенскую Северную Африку от Сицилии зимой, шло вразрез с советами всех его морских офицеров. Скрепя сердце, он прислушался к их совету и провёл зиму, зализывая свои незначительные раны (как в прямом, так и в переносном смысле, поскольку он получил несколько боевых ранений, когда пересекал побережье Сицилии) и готовился к весеннему наступлению.И всё же он не был полностью готов отказаться от преимуществ, которые давала ему кампания. Хотя он был готов признать опасность, связанную с риском для всего своего флота и войска, Александр всё же посылал отборные силы, чтобы запутать и замедлить карфагенян. Выбрав лучшие силы среди моряков и пехоты, он послал Пердикку с 8000 человек к Мегали Лептис [1], чтобы осадить город.

Как и предполагалось, это застало Гамилькара врасплох. Вся его стратегия вращалась вокруг обладания флотом, способным удерживать македонцев на безопасном расстоянии от Северной Африки, где они могли вызвать проблемы, будь то с коренными ливийцами или с его соплеменниками в Кархедоне, всё больше опасавшимися его жесткого правления. Его нежелание оставлять город без присмотра оказалось настолько велико, что вместо того, чтобы самому возглавить борьбу, он отправил только символические силы во главе с неизвестным Гисгоном, чтобы справиться с угрозой. Однако к тому времени, когда прибыл Гисгон, Пердикка был уже на много шагов впереди него. Взяв город с помощью одной из местных группировок в результате классического переворота, он притворился, что отправился в путь после неудачной осады; не было никаких признаков того, что его армия захватила город.

Гисгон, полагая, что Пердикка сбежал при первом известии о его предстоящем прибытии, решил укрыться в городе, прежде чем определить, в каком направлении бежал генерал-отступник, и преследовать его. К сожалению, у Пердикки были другие планы. Позволив войску Гисгона войти в город и подождав, пока они не рассеются по узким улочкам, он раскрыл свою ловушку и разбил изолированные отряды по частям и убил самого Гисгона. Примечательно, что никому из выживших не позволили сбежать. Хоть Гаимлькар потом и узнает о случившемся, уловка Пердикки должна была задержать это известие.

Теперь, обеспечив передовую базу для прибытия, Александр начал весеннюю кампанию. Отправившись в плавание в конце марта, флот Александра столкнулся с карфагенским флотом, базирующимся на острове Коссира, стоящим на якоре между ним и его пунктом назначения Тапсом, который теперь находится в осаде более значительными силами, посланными Гамилькаром после осознания масштабов бедствия. Последовавшая битва обладала всеми драматическими и яркими моментами, характерными для предыдущей битвы. Тем не менее, к концу боя превосходящая по численности и, после потерь прошлой осенью, превосходящая по опыту, карфагенская флотилия была рассеяна. Пока они отступали обратно в Кархедон, Александр захватил остров, важнейший перевалочный пункт между Сицилией и Северной Африкой, и продолжил путь к Тапсу, сняв осаду с города. Оттуда он двинулся на Адрумитос [1], который к настоящему времени хорошо защищался Гамилькаром, решившим, наконец, покинуть Кархедон, считая внутреннюю политику города слишком неблагоприятной, чтобы оставаться в нем. Тем не менее, недостаток морских сил значительно ограничивал его возможности «Малика». Когда его флот был вынужден отступить после столкновения с превосходящими силами Александра, Гамилькар не надеялся удержать город и отступил во внутренние районы Северной Африки.

Учитывая обстоятельства, это была разумная стратегия, хотя и с несколькими недостатками. Наиболее очевидным из них был отказ от дороги на Кархедон. Хотя политические последствия могли решительно обернуться против него, с чисто военной точки зрения это позволяло окружить Александра, если он увязнет у стен столицы, а Гамилькар последует за ним. Менее очевидным, но более опасным недостатком была возможность для Александра использовать негодование и враждебность ливийцев по отношению к Карфагену, и убедить их восстать прямо в тылу Гамилькара. И всё же Гамилькар не мог рисковать возвращением в Кархедон после неудачного завершения кампании, когда македонское войско следовало за ним по пятам. Плодородные внутренние районы Карфагена позволили ему легко прокормить своё войско и потенциально угрожать линиям снабжения Александра. Это была оборонительная позиция, и с прибытием 2000 всадников от нумидийских союзников он был готов усложнить жизнь своему противнику.

Тем не менее, Александру, казалось, никогда не мешала эта бинарная военная стратегия, в которой были представлены только два абсолютных варианта. Как Гамилькар и предвидел, Александр снова разделил своё войско на две части, и левый фланг снова оказался под контролем Пердикки. Опытный полководец, третий по рангу после Александра и Гефестиона, должен был разобраться с Гамилькаром, пока Александр шел к Карфагену.

Результатом этой классической александрийской стратегии стали предложения карфагенян о мире. Они были готовы принять требования для народа, который на самом деле ещё не был побежден на африканской земле. Они предложили платить ежегодную дань в размере 1000 талантов, необычайную сумму даже для страны, столь богатой торговлей. Они согласились полностью отказаться от любых претензий на Сицилию и предложили добровольно сократить свой флот до 50 военных кораблей. Такова, по крайней мере, картина, нарисованная прокарфагенским историком Махарбалом из Тингиса, у которого были свои причины изображать карфагенян потерпевшей стороной. Кстати, является ли история Птолемея, обычно воспринимаемая с большим недоверием из-за собственных предубеждений, предлагает более детальную и, вероятно, более точную версию событий. Он умалчивает о событиях, приведших к осаде, одной строкой: «Какое-то время были краткие переговоры между ведущими гражданами Кархедона и нашим лагерем, но ни одна из сторон не была готова уступить другой в наиболее важных вопросах». Если этот взгляд на события верен — и это, учитывая тонкую грань, на которой Птолемею пришлось балансировать по этому вопросу, одна из немногих вещей, в которых мы, возможно, можем полностью доверять его беспристрастности, — то из этого следует вывод, что Александр был далёк от кровожадного завоевателя, не желающего выслушивать беспомощных жертв и был вполне готов принять дипломатическое решение. Однако, независимо от причин провала переговоров, факт остается фактом: переговоры, независимо от их содержания, провалились довольно быстро, и граждане Карфагена приготовились к осаде.

Осада представляла собой сложную задачу для Александра, но это, конечно, не было чем-то, с чем он не сталкивался раньше. Будь то в Галикарнасе, Тире, Газе или в Мултане, Александр столкнулся с многочисленными трудными осадами и одержал победу благодаря своей силе и изобретательности. Можно было ожидать, что это будет не легче и не сложнее, чем прошлые осады. С другой стороны, карфагеняне были свидетелями того, что произошло в Тире, и были слишком хорошо знакомы с историями о судьбе Фив. Для них поражение означало превращение их любимого города в груду пепла и развалин. В городе проживало более полумиллиона человек, и, по-видимому, каждый из них в той или иной форме участвовал в обороне города. В разгар осады более 300 мечей, 500 копий, 140 щитов и 1000 снарядов катапульты изготовлялись каждый день [2]. Храмы и дома были превращены в постоянные арсеналы. Возможно, впервые в своей истории жители Кархедона были активными бойцами на войне, а не делегировали эту роль наёмникам (которые, безусловно, также присутствовали в городе, их лояльность поддерживалась за счет пополнения казны). Однако более шокирующим было то, кому они доверили возглавить свою защиту. Мозгами и мускулами, стоявшими за защитой Кархедона, был не кто иной, как командир наёмников по имени Леосфен, грек афинского происхождения, который по какой-то неизвестной причине возненавидел Александра и показал это, взяв на себя, казалось бы, безнадёжную защиту Кархедона.,

Главная стена высотой 46 футов и толщиной 34 фута, за которой следуют две постепенно уменьшающиеся передние стены, приветствовали македонцев, когда они устанавливали периметр вокруг окраин города. Александр прощупал стены на предмет слабых мест, надеясь, что, быстро взяв внешнюю стену, он сможет создать передовую базу, с которой можно быстро окружить две внутренние стены и ворваться в город. Лагуны были поспешно заполнены, и на внешней стене начались работы по подрыву грунта. Брешь была быстро открыта, но Леосфен успешно противостоял этому, лично возглавив яростную оборону и отбросив первоначальную македонскую атаку, что позволило карфагенянам успешно отремонтировать стену за ночь, прежде чем отразить ещё одну атаку Александра на следующий день. Даже в море Александр сталкивался с удручающе медленным прогрессом. Карфагеняне, хотя и потерпели поражение, ни в коем случае не утратили полностью возможность сражаться на море и использовали все преимущества бороны, предоставляемого их гаванью, чтобы неоднократно совершать вылазки и беспокоить македонцев, прежде чем отступать в безопасную гавань, или, в особенно ветреные дни, посылать брандеры прямо в македонскую блокаду.

Во внутренних районах Северной Африки Пердикка добился гораздо большего успеха, чем его царь. Гамилькар, чувствуя своё превосходство над подчинённым Александра, стал слишком самоуверенным и неразумно выбрал для сражения равнины Замы, на которых он легко проиграл и поспешно отступил. Воодушевлённый успехом, Пердикка двинулся на Утику. Видным гражданам города не потребовалось много времени на раздумья, и после первоначального сопротивления они открыли ворота. После захвата города Пердикка двинулся на Гиппон. Ему потребовалось некоторое время, чтобы успешно осадить город, а сама осада заняла целый месяц, но город в конце концов пал и был разграблен его людьми. Добившись многого, он был отозван с войском в Кархедон.

Новые попытки Александра захватить город были отбиты. Хитрый Леосфен подбивал своих инженеров на каждом шагу. Массивные башни, возведённые на вершине самого большого из его военных кораблей, были построены для нападения на город с моря, но их развертывание в порывистый день позволило карфагенским брандерам поджечь их и расстроить планы Александра. Всё больше разочаровываясь, он предпринял ещё одну полномасштабную атаку на слабое место во внешней стене, сделанное его саперами, на этот раз возглавив её сам. Через три месяца осады он, наконец, добился прорыва, поскольку Леосфен не смог успешно отбросить его. И всё же, если он надеялся, что с этого момента баланс мил сместится в его сторону, Александра ждало разочарование. Своевременные вылазки Леосфена, казалось, регулярно уничтожали александрийскую осадную технику. Методы контрразведки эффективно блокировали усилия Македонии по подрыву. Что бы Александр ни пытался, Леосфен противостоял. Голод сказывался на городе, хотя эффективность карфагенской блокады заставляла усилия с этой целью продвигаться медленнее, чем Александр хотел.

Наконец, Александр взял паузу. Карфагеняне стали слишком самоуверенными, их неоднократный отпор Александру заставил их быть ещё смелее. Вопреки желанию Леосфена, они совершили свою первую серьезную ошибку. Выйдя в море, карфагенский флот надеялся застать македонцев врасплох и, таким образом, нанести смертельный удар их осадным усилиям. Как и следовало ожидать, это имело неприятные последствия. Всегда бдительный, Клит Белый почти сразу понял, что происходит, и предупредил остальной флот, побуждая их к действию. Результатом стало уничтожение многократно превосходящих численностью карфагенских кораблей. Уцелевшие поспешили обратно в гавань, поскольку македонский флот наступал им на пятки. Поскольку цепь была снята, чтобы позволить им отплыть, её нельзя было вовремя вернуть на место, и поэтому македонцы, что примечательно, оказались хозяевами внешней торговой гавани. После энергичного штурма стен, разделяющих торговую и военную гавани, на следующий день Александру досталась и внутренняя военная гавань. Хотя стена, обращённая к морю, всё ещё отделяла их от самого города, Кархедон не был полностью отрезан от моря.

Леосфен отреагировал быстро, пытаясь возместить свои потери. Однако отчаянная попытка вернуть военную гавань закончилась неудачей, и он был вынужден прибегнуть к передислокации большего количества войск, чем он хотел, для охраны стен, обращённых к гавани. Это был эпицентр битвы за контроль над городом, и всё его внимание было сосредоточено там. Александр, между тем, имел возможность проводить зондирующие атаки везде, где хотел, и он делал именно это. Пердикка, воспользовавшись перестановками в расположении войск, смог открыть и занять ещё один пролом во внешней стене, и вскоре Леосфен был вынужден полностью оставить его ради более удобной позиции на второй стене. Там открылись новые бреши, и, хотя руки Леосфена были заняты отражением нападений из гавани, повсюду он был вынужден отступить к главной стене. И всё же он снова смог спасти ситуацию. Неоднократные атаки на главную стену закончились неудачей, и Александр уже пришел к выводу, что успешная брешь должна была пройти через гавань. Поддерживая мощные силы под командованием Пердикки, чтобы занять оборону со стороны суши, через шесть месяцев осады Александр начал штурм стен гавани.

Леосфен не надеяялся удержать стены полностью, и поэтому решил нанести максимально возможный ущерб, прежде чем неизбежно отступить внутрь города и, предположительно, в цитадель на Бирсе. Александр лично руководил осадой и одним из первых перелез через стены, на этот раз через осадную башню, а не по лестнице. Сражение было кровавым, и Александр пробился сквозь несколько рядов людей, прежде чем спуститься в город. Однако стены не были взяты, поскольку Александр находился в небольшой передовой группе, которой удалось расчистить путь. Однако вскоре ситуация вышла из-под контроля. Жители города начали окружать его людей, и хотя с ними было не так уж трудно справиться поодиночке, по численности и при поддержке войск, их преимущество оказалось подавляющим. У Александра был сбит шлем камнем, брошенным с крыши, и его рука была ранена копьем, прежде чем его носитель был пронзен телохранителем Александра Аристоном. Затем случилась катастрофа. Стрела пронзила лёгкое Александра, и царь, только что поднявшийся на ноги, снова рухнул на землю. Его войска, увидев, что их царь обмяк, возможно, прямо на месте умер, начали яростно сражаться. Что, возможно, более шокирующим, однако, защитники Карфагена, которые, начав отчаиваться в обороне, после распространения информации о предполагаемой смерти царя, обрели новый энтузиазм в борьбе. Удивительно, но македонцы были отброшены. Александра, всё ещё почти не реагирующего, унесли на носилках, когда карфагеняне, возможно, к удивлению не кого иного, как самого Леосфена, целый день удерживали стены, несмотря ни на что, и, возможно, даже убили самого царя.

[1] — Хадрументум, примерно на месте современного Сусса, Тунис.
[2] — Эти цифры аналогичны тем, которые приводит Аппиан в «осаде Карфагена». К тому моменту Карфаген уже 80 лет не был первоклассной державой, поэтому само собой разумеется, что, по крайней мере, они должны быть в состоянии легко соответствовать этим производственным возможностям в этом сценарии, где они все еще находятся на пике своего могущества.

Источники

https://www.alternatehistory.com/forum/threads/of-satraps-and-kings.375683/page-3

https://www.alternatehistory.com/forum/threads/of-satraps-and-kings.375683/page-4