Перевод АИ. О сатрапах и царях. Часть 14. Правление Птолемея I в Карфагене
Приветствую всех, я продолжаю переводить (вернее редактировать браузерный перевод) альтернативу от нашего западного коллеги SlyDessertFox под названием «О сатрапах и царях» где Александр Македонский прожил на несколько лет дольше и войны диадохов пошли немного по другому сценарию.
Глава XVIII: Сыновья Мелькарта
Взяв на себя управление Кархедоном, Птолемей предвосхитил погребальные игры над остатками царства Александра Македонского и попытался дистанцироваться от разворачивающейся борьбы за власть. Однако при этом он унаследовал ещё более хрупкую политическую атмосферу.
Правительство Кархедона представляло собой сложную систему сдержек и противовесов, призванную найти золотую середину между демократией, олигархией и абсолютной монархией. По общему признанию, эта система сильно пострадала от тиранического правления Малика Гамилькара II, но с его смещением эти группировки почувствовали возможность усилить свой контроль над городом, и Птолемею было трудно успешно противостоять им. Поэтому вместо этого он стремился им угодить.
Кархедоном управляли четыре института: Герусия [1], Народное собрание, Совет ста четырёх и Малик, бывший примерным эквивалентом греческому басилевсу и римскому диктатору. До поражения при Гимере в 480 году до н.э. магонидские малики обладали почти абсолютной властью, подобной македонским монархам и греческим тиранам.
Сокрушительное поражение привело к изменениям в Кархедоне, когда Малик Гамилькар I погиб на поле боя. В то время как выборная монархия выстояла, она сделала это ценой отказа от большей части своей власти. Власть Герусии была расширена, и наряду с Народным собранием был создан Совет ста четырёх.
В полной мере последствия эти изменения не ощущались до 410 года до н.э., когда очередное катастрофическое поражение от Сиракуз не привело к концу правления Магонидов. Теперь Совету ста четырёх был предоставлен контроль над судебными делами, и им было поручено управлять поведением военных и гражданских чиновников. Для управления государственными делами трибуналом были назначены специальные уполномоченные (Пентархии), в то время как полномочия Герусии расширились, включив контроль над казначейством и иностранными делами. Больший интерес для более поздней истории Кархедонии представляет создание шофетов, двух магистратов, ежегодно избираемых Народным собранием [2]. Хотя есть свидетельства того, что шофетрия существовала до этой даты и в материнском городе Кархедона Тире, их власть значительно укрепилась примерно в это время.
Шофеты имели право созывать Народное собрание, уникальное в Кархедоне как единственное правящее учреждение, в котором могли участвовать все граждане, независимо от социально-экономического класса. Помимо избрания военных генералов, их власть в это время была значительно ограничена. Теоретически Шофет мог созвать их для голосования по любому вопросу, но на деле их способность влиять на политику зависела от того, смогут ли они и Герусия достичь соглашения.
Уникальная политическая ситуация Кархедона становится ещё более сложной, если принять во внимание его отношения с ливийцами и другими финикийскими колониями в Западном Средиземноморье.
После поражения при Гимере Кархедон обратился к внутренним районам Африки с целью расширения. Это оказалось невероятно прибыльным делом; внутренние районы Северной Африки, присоединённые к Кархедону, оказались невероятно плодородными и превратили город в одну из житниц средиземноморского мира.
Ко времени прибытия Птолемея североафриканская территория Кархедона была самой густонаселённой в этом районе [3].
Пуническая элита приобрела обширные виллы, которые вскоре приняли форму миниатюрных укреплённых сооружений. Коренные ливийцы в регионе оказались низведены до простых издольщиков. Их ухудшившееся экономическое положение в сочетании с призывом в кархедонское войско создало опасную атмосферу с постоянно нависающей угрозой восстания. Совсем недавно, в 365 году до н.э., едва удалось помешать Малику Ганнону вступить в сговор с местными ливийскими и нумидийскими лидерами с целью восстания в попытке вернуть утраченную власть.
Что касается финикийских колоний, якобы находящихся под их контролем, мало что указывает на то, что город осуществлял полный политический контроль над основанными колониями до 4-го века до н.э. Только примерно в это время территория Кархедонии на Сицилии упоминается как епархия (имперская провинция), и даже тогда кажется, что полная политическая власть осуществлялась только над недавно созданными финикийскими колониями, а не над теми, которые предшествовали вмешательству Кархедонии на острове.
Так было и с финикийскими колониями в Северной Африке, а в Тарсисе [4] реальный политический и военный контроль не появляется до прибытия туда Гамилькара II и основания им Нового Кархедона.
Этот анализ политической ситуации, унаследованной Птолемеем, даже не учитывает сложные отношения между Кархедоном и нумидийскими и мавританскими племенами внутренних районов Африки, а также не рассматривает ещё более сложные отношения с греческими городами Мегале Эллады, которые подчинились Александру.
О тонкостях этих отношений могут быть (и были) написаны целые книги, которые Птолемей, без сомнения, хотел бы иметь, поскольку он пытался ориентироваться на этом политическом минном поле. Ему приходилось одновременно иметь дело с недоверчивыми гражданами Кархедона, ливийскими крестьянами, жаждущими возможности освободиться, Маликом в Тартессе и восстанием недавно реформированной Италийской лиги во главе с сиракузским тираном Агафоклом.
В те первые дни Птолемей, должно быть, считал, что откусил гораздо больше, чем мог реально прожевать.
И всё же Птолемей был никем иным, как искусным дипломатом. Первым в его списке приоритетов была работа с различными группировками в самом Кархедоне. Обладая небольшим, но хорошо обученным войском, Птолемей одержал верх в этих переговорах, но всё равно был вынужден пойти на уступки.
Для кархедонской торговой элиты контроля над Мегале Элладой и политических связей с греческим востоком было достаточно, чтобы сесть за стол переговоров. Последующая сделка, завершившаяся женитьбой Птолемея на Кархедонке Элисе, теоретически, позволила Герусии сохранить большую часть своих официальных полномочий. От них по-прежнему требовалось объявлять войну, а контроль над казной переходил к небольшому совету, выбранному Птолемеем (ныне Маликом).
Народное собрание сохранило свою прерогативу избирать военачальников, хотя это означало немногим больше, чем формальное утверждение выбора Птолемея.
Больше всего потерял Совет ста четырёх, лишившийся большей части надзора за военными и государственными делами и фактически сведённый к тому, что по сути было гражданской судебной ролью. Пожизненное членство в трибунале было отменено и заменено сроком на один или два года. Их власть была ещё более ограничена с созданием отдельного судебного совета для разрешения споров между ливийцами, в результате чего они председательствовали только в спорах между гражданами Кархедонии (в которые теперь входили все греческие жители их территории).
Птолемей удвоил число членов Герусии с 200 до 400, в основном пополнив новые ряды греками и даже несколькими ливийцами. Как упоминалось, гражданство теперь распределялось поровну между греками и финикийцами, что выделяло их как коллективную группу, отличную от коренных ливийцев, сикельцев и сардинцев.
Однако предрассудки умирают с трудом, и последствия 300-летней войны между финикийцами и греками на Сицилии не исчезли в одночасье. Однако сотрудничество, призванное максимально использовать новые экономические возможности, открывшиеся в этом новом космополитическом государстве, в конечном итоге победило.
За пределами Кархедона первоочередной задачей Птолемея стало восстановление контроля над Мегале Элладой. Гамилькар, как он предполагал, был не в состоянии, чтобы представлять большую угрозу в ближайшее время. Однако неспособность действовать быстро и решительно на Сицилии и в Южной Италии рисковала привести к тому, что ситуация выйдет из-под его контроля. Последовал затяжной десятилетний конфликт, истощивший ресурсы Птолемея и едва не кончившийся катастрофой.
После смерти Александра тиран Агафокл стремился увеличить свою власть и начал борьбу за независимость. Первоначально это было встречено со скептицизмом в большинстве городов Мегале Эллады, кроме Тараса, но набрало обороты, когда Птолемей договорился с элитами Карфагена.
Несмотря на это, начало восстания было неблагоприятным. Тарентийцы не смогли вытеснить македонский гарнизон из своего акрополя, и восстание захлебнулось, как только попытка Агафокла захватить всю Сицилию наткнулась на блокпост в первом же кархедонском союзном городе, с которым они столкнулись. Попытка взять Панорм, македонский гарнизон которого в союзе с финикийскими жителями города создал прочную оборону, закончилась неудачей, когда ночная вылазка защитников подожгла осадные машины и рассеяла два из трех италийских лагерей, окружавших город. Отдельная попытка захватить Сегесту также потерпела неудачу, и вскоре силы из 20 000 солдат и 150 военных кораблей под совместным командованием кархедонца Эшмуниатона и македонца Асклепиодора прибыли на место происшествия и пронеслись по острову.
Ровно через сто лет после неудачной афинской осады Сиракуз Эшмуниатон и Асклепиодор начали осаду города. Обороной города руководил спартанский военачальник Ромфий. Примечательно, что город продержался два года, прежде чем события в других местах вынудили Птолемея отменить осаду и заключить мирный договор с сиракузским тираном. В городе не должно было быть гарнизона, но ежегодно должна была взиматься огромная ежегодная дань в размере 200 талантов, и Сиракузы должны были отправлять солдат в войско Птолемея.
С подчинением Агафокла Птолемей теперь смог отправить часть сил в Южную Италию, где первоначально заручился услугами бруттиев и луканов, чтобы спасти свой осаждённый гарнизон в Тарасе. Однако их поддержка вскоре иссякла, поскольку вскоре они были втянуты во Вторую Самнитскую войну. Без всякой надежды на немедленную помощь гарнизон сдался в 316 году до н.э., и ему разрешили безопасный проход на Сицилию. Только в 313 году до н.э. силы Птолемея на Сицилии смогли отправиться в Южную Италию. Их первоначальное внимание было сосредоточено на городе Регии, который сдался после непродолжительного сопротивления в конце года.
Тарентийцы оказались в особенно трудном положении. Доступный резерв наёмников был сильно истощён из-за войны между римлянами и самнитами. Хотя город теоретически мог выставить армию численностью свыше 30 000 человек, качество этих гражданских сил резко снизилось с момента их расцвета всего за пару поколений до того. В поисках союзников они разослали просьбы о помощи в материковую Грецию, к самнитам и даже к римлянам. Однако все они были втянуты в свои собственные конфликты, и, за исключением флота из 10 трирем из Афин, их призывы в основном остались без ответа. Тем не менее, 30 000 человек были немалой силой. Два войска соединились в Кротоне, где силы Птолемеев были отброшены в результате кровавой и дорогостоящей победы. Несмотря на их успех, почти четверть тарентийского войска пала в бою.
Однако ущерб был нанесён, и Птолемей, втянутый в войну с Гамилькаром, не смог пока отвлечь значительные силы, чтобы отомстить за поражение. Тарас не вернулся под контроль Птолемеев до 307 года до н.э., и получил славу последнего из мятежных городов, который успешно выстоял.
Тем временем Птолемей сражался с Гамилькаром, пока в 310 году до н.э. изгнанный Малик не был убит в битве при Бекуле объединёнными силами Птолемеев и турдетанов. Затем Птолемей провёл кампанию в Тартессе ещё год, укрепляя контроль над финикийскими городами побережья и приводя к покорности бастетанов, поддержавших Гамилькара. После отъезда он отправил своего 19-летнего внебрачного сына Лага поддерживать свои позиции на полуострове.
Таким образом, у Птолемя был всего год спокойной жизни до того момента, когда в Кархедон прибыли послы от Селевка. Птолемей мало что мог — или, если уж на то пошло, хотел — сделать в военном или финансовом отношении, чтобы помочь своему старому другу.
Самое большее, что он был готов предложить, это предоставить ему 1000 пращников с Балеарских островов и небольшую сумму золота и серебра для найма наёмников. Более важным было заключение союза между двумя Диадохами, завершившееся браком дочери Птолемея Эйерены с сыном Селевка Антиохом. Этот союз принесёт больше плодов Селевку позже, когда, вынужденный бежать, он найдет убежище при дворе Птолемея. На данный момент, однако, это мало устраивало обе стороны, и Селевку пришлось искать какую-либо существенную помощь в другом месте.
[1] — Примерно эквивалентно римскому сенату
[2] — Суффеты были своего рода смесью римских консулов и плебейских трибунов
[3] — По крайней мере, согласно Сержу Ланселю в “Карфагене: история”
[4] — Финикийский Тарсис; Римская Испания; Иберия
Источник
https://www.alternatehistory.com/forum/threads/of-satraps-and-kings.375683/page-12
