Неизвестные эпизоды конструкторской деятельности инженера Миля. Проект противотанкового реактивного гранатомёта.
Инженерно-конструкторская деятельность всемирно известного и заслуженно признанного в среде специалистов авиаконструктора Михаила Леонтьевича Миля охватывала не только вертолетостроение. Благодаря уникальным документам, сохранившимся в семейном архиве, мы сегодня можем утверждать, что в годы Великой Отечественной войны естественный патриотический порыв — всемерно помочь своей стране и тем самым приблизить победу, заставил этого 33-летнего инженера заняться проектированием, скажем так, «непрофильных» оружейных систем для применения в сухопутных войсках.
В своем письме от 20 октября 1942 г., направленном в Государственный Комитет Обороны СССР, в то время заместитель главного конструктора завода №290 НКАП Михаил Леонтьевич Миль так говорил об этом:
«Предлагаю применить на фронте противотанковое ружье, стреляющее реактивными снарядами РС-82».
И далее:
«Подобная установка может быть применена не только, как противотанковое ружье, но и для стрельбы по ДОТам для обеспечения продвижения пехоты; может быть, благодаря своему малому весу, поставлена на легкие суда и моторные лодки, применена для стрельбы на дистанциях 1000—1500 м по пехоте и скоплениям противника в горных районах, где доставка обычной артиллерии затруднена».
Копии данного письма 3 ноября 1942 г. были отправлены в ЦК ВКБ(б) и отдел военных изобретений Государственного Комитета Обороны. Они были заверены секретарем О. Разумовской с ремаркой:
«В настоящее время испытания в Свердловске проведены и показали благоприятные результаты».
Осенью 1941 г. 290-й завод, созданный в 1940 г. в Подмосковье для серийного производства автожиров, был эвакуирован в поселок Билимбай Свердловской области. Хотя, откровенно говоря, здесь, на Урале, и завода-то, как такового, не было: несколько срочно эвакуированных станков разместили в наспех построенном и не отапливаемом сарае, а под макетный цех и ОКБ приспособили деревенскую церковь, площади которой «камовцы» делили пополам с «болховитинцами». О централизованных поставках материалов для достройки малой серии автожиров-арткорректировщиков речи не шло. Все сроки сдачи готовых изделий уже давно прошли, а заводские снабженцы возвращались с поисков поставщиков ни с чем. Вот тогда, из-за невозможности принести ощутимую пользу, у авиаконструкторов и возникла идея помочь фронту хотя бы в малом. 290-й авиазавод не был предназначен для разработки и производства стрелковых систем, но с середины августа 1942 г. там удалось за три месяца не только спроектировать и создать опытные экземпляры противотанковых установок, но и провести их испытания стрельбой.
Сначала молодым инженерам М.Л. Милю и Н.И. Камову казалось, что решение непрофильной технической проблемы, как говорится, «лежало на поверхности», поскольку автожир в качестве штатного вооружения требовалось оснастить ракетными орудиями для стрельбы реактивными снарядами калибра 82 мм в переднюю и заднюю полусферы. Но им также было ясно, что при подобной организации работ их автожир поднимется в воздух не скоро (что поделать: хорошие инженеры — далеко не сразу становятся и талантливыми организаторами).
Во всех документах М.Л. Миль постоянно упоминает имя своего соавтора по разработке противотанкового ружья — С.В. Пасхина. В более поздних документах, датированных декабрем 1942 г., Миль уточняет, что всего было разработано пять вариантов реактивного противотанкового ружья. Между тем оружие подобного рода корректнее классифицировать, как станковые ракетные гранатометы (СРГ), и более предметно об этом речь пойдет ниже.
Инженер М.Л. Миль как разработчик боевых ракетных систем
Основу всех вариантов ракетной конструкции Миля-Пасхина составляло штатное авиационное орудие РО-82 «флейта» с направляющей желобкового типа, предназначенное для стрельбы также штатными 82-мм ракетно-осколочными снарядами РОС-82. Доработка орудия заключалась в том, что расположенный в задней части трубчатой силовой балки штатный авиационный пиро-пистолет, предназначенный для запуска снарядов РОС-82 выстрелом пиропатроном в сопло боеприпаса, был упразднен, а вместо него был установлен деревянный винтовочный приклад. Передний и задний узлы подвески ракетного орудия к самолету в этом случае теряли свое функциональное назначение и также упразднялись. Орудие пришлось подвесить на единственном шарнире (шаровая опора) примерно в центре тяжести (применительно к заряженной пусковой), а новый видоизмененный пирописто-лет к нему смонтировать под прикладом. Центральный шарнир у разных вариантов установки крепился либо к колесному, либо к лыжному станкам, либо к треноге.
Концепция СРГ Миля-Пасхина предусматривала, что оружие будет располагаться в первой линии обороны боевых порядков пехоты (через «голову» своих войск из него стрелять было возможно только с возвышенности). Для этого СРГ требовалось выполнить максимально компактным и малозаметным. Последнее обстоятельство обусловило ряд технических проблем, к решению которых М.Л. Миль подошел, поистине, как авиационный инженер-проектировщик.
Дело в том, что при старте маршевого двигателя реактивного снаряда, оснащенного жестко закрепленным на корпусе оперением, с так называемой направляющей рельсового типа возникает необходимость в защите стрелкового расчета от струи горячих продуктов горения ракетного заряда боеприпаса, скорость истечения которых достигала 800 м/с и более. Защите от этого М.Л. Миль уделил львиную | долю времени в ходе проектирования. Несколько вариантов его «защитного щитка со специальным направляющим устройством» для отвода газов, в первом приближении, были выполнены в виде аэродинамического клина и предусматривали уравновешивание моментов сил двух рассеченных им потоков газовой струи. Расчетная величина силы отдачи при выстреле не должна была превышать 96,6 кг.
С момента зарождения идеи (15 августа 1942 г.) до 20 октября 1942 г. М.Л. Миль и СВ. Пасхин разработали, создали и провели огневые испытания трех различных вариантов своего СРГ. «Эти испытания показали необходимость доводки образцов, которая сейчас производится», — говорилось в документе, датированном 28 ноября 1942 г. Там же упоминается, что 15 августа полное описание изобретения уже было послано в отдел военных изобретений ГКО, т.е. «идея созрела» намного раньше.
Первый вариант установки Миля-Пасхина, названный МП82-1-1, был выполнен на легком станке в виде треноги. Общая масса СРГ — 14,4 кг, прицел — простейший кольцевой, с шариковой мушкой (аналогичной авиационной флюгер-мушке) на конце силовой балки орудия — не учитывал изменений в дистанции стрельбы. То есть, он был рассчитан на стрельбу с расстояния 150-200 м. Прицеливание осуществлялось через оргстекло окна в защитном щитке. Заряжание СРГ было организовано с дульной части, для чего на боевой позиции второму номеру расчета с боекомплектом следовало располагаться спереди-сбоку «в отдельно отрытом окопчике» или просто лежать на земле. После выстрела стрелок должен был опустить и отвести ствол ракетного орудия в сторону лежащего рядом второго номера расчета. Пока тот заряжал снаряд в направляющую, стрелок перезаряжал пиропистолет.
Второй вариант этой установки назывался МП82-2-1. Он был выполнен на колесном станке, который при необходимости можно было поставить на лыжи, и весил 20,4 кг. Прицел — с металлическим ограждением мушки, в большей степени отвечал специфике эксплуатации оружия в пехотных частях. Этим же требованиям отвечали и колеса большого диаметра у станка, обладавшие лучшей «проходимостью» при его перевозке по полю боя в распутицу. Щиток был доработан и частично прикрывал голову стрелка. Для лучшего удержания при выстреле орудие было дополнено одной вертикальной рукояткой, как у станковых пулеметов. Теперь стрелок правой рукой обхватывал шейку приклада, а левой держался за рукоятку. Длина СРГ — 2050 мм, наибольшая ширина (по сошнику) — 1000 мм, высота по щитку — 590 мм, линия огня проходила в 250 мм параллельно земле.
К сожалению, особенности конструкции не позволяли выполнить сошник станка складным, и легкий СРГ из-за этого производил впечатление чересчур громоздкого. Кроме того, в общей массе гранатомета не учитывался аккумулятор для питания цепи воспламенения пиропатрона (малогабаритных источников питания напряжением минимум 6 В, необходимых для срабатывания пиропатрона, тогда еще делать не умели), а он добавил бы еще 5-7 кг. Исправить это положение могла бы замена щелочного аккумулятора вдвое более легкой подрывной машинкой, но о ней у конструкторов речи не шло…
Более поздний вариант этой установки, чертежи которого датированы 20 октября 1942 г., был доработан в отношении снижения массы конструкции и повышения ее компактности. Так, сошник станка был спроектирован складным, в рукоятку вмонтировали механизм вертикальной наводки ракетного орудия, соединения основных узлов СРГ пришлось упрочнить (очевидно, по результатам первых пробных стрельб). Все это, вне сомнения, утяжелило конструкцию. Чтобы остаться в прежних весовых пределах, Миль и Пасхин уменьшили диаметр колес станка и габариты щитка, за счет чего общая высота установки уменьшилась до 500 мм. Ширина лобовой части щитка существенно уменьшилась, и застекленное смотровое окно в нем превратилось в узкую вертикальную щель.
Вспомнив, что пехота на передовой перед боем обязательно надевает стальные шлемы, конструкторы отказались от верхнего металлического козырька на защитном щитке. А зря — он играл роль элемента жесткости конструкции, а в пехоте отношение к ажурным конструкциям было не столь «дипломатичным», как в авиации. Убедившись в существенном понижении тяжелого реактивного снаряда на траектории из-за низкой начальной скорости при стрельбе с коротких направляющих станка, стоящего на месте, высоту мушки прицела решили уменьшить и снова отказались от ее металлического ограждения.
Третий вариант СРГ МП82-2-46 с перезарядкой с казенной части и барабаном револьверного типа на пиропистолете с «ударными пиропатронами», судя по маркировке, также относился ко второму варианту установки. Однако недоработанные чертежи и отсутствие упоминаний об этом варианте СРГ в отчетах по стрельбе наводят на мысль, что данная установка не была реализована в металле и считалась лишь концепт-проектом. В ее конструкции были полностью исключены тяжелый и громоздкий аккумулятор и электроцепи запуска реактивного снаряда. Ствол пиропистолета был соединен с барабаном револьвера, который заряжали холостыми патронами, что позволяло полностью отказаться от электрической части СРГ.
Этот вариант гранатомета был в максимальной степени ориентирован на сокращение численности обслуживающего персонала. То есть, по мнению разработчиков, второй номер расчета теперь не требовался. Для перезаряжания ракетного орудия с казенной части Миль и Пасхин предложили выполнить нижнюю часть защитного щитка, а также пиропистолет откидными, с приводом от рукоятки вертикальной наводки ружья. На их чертеже это отражено лишь декларативно, и более подробные проработки на уровне сборочного чертежа отсутствуют. Очень похоже, что МП82-2-46 и был третьим вариантом СРГ, поскольку его чертежей и описаний не сохранилось, не упоминается о нем и в переписке.
Между тем «милевский» концепт-проект МП82-2-46 был технически очень сложным: откидная часть защитного щитка мешала зарядке пиропистолета.
Возможно, выходом из положения они видели вариант СРГ с повернутыми вверх полозками ракетного орудия. Чертежей такой установки нет, но о ней упоминается в письме М.Л. Миля, датированном 28 ноября 1942 г. и адресованном Военному Совету Уральского военного округа, —
«…балка может быть расположена полозками вниз или вверх или вращающаяся на продольной оси с целью удобства заряжания ружья с казенной части».
Четвертый вариант СРГ под названием МП82-4-1 был выполнен с оптическим прицелом, на лыжном станке и с винтовочным затвором для применения холостых винтовочных патронов (или авиационных капсюльных ПП-1) для запуска реактивных снарядов. Именно эту установку использовали с целью демонстрации возможностей однозарядного СРГ Миля-Пасхина на сравнительных испытаниях 14-18 декабря 1942 г. Высота линии огня от земли — 250 мм, высота всей установки — 540 мм, длина гранатомета — 2,0 м, масса ружья со щитком — 11 кг, общая масса установки — 21 кг. В этом варианте установки для транспортировки ружье со щитком легко снимались со станка.
Правда, в отличие от проекта, на испытаниях она была оснащена аккумулятором и электрической частью с боевой кнопкой. При стрельбе из этой, а также других установок были отмечены случаи разрывов пиропатронов внутри пиропистолета, случай обрыва электропроводки при выстреле, а также один случай разрыва пиропистолета. Поэтому размещение пиропистолета в непосредственной близости от лица стреляющего конструкторы в дальнейшем посчитали недопустимым.
Обрывы проводов при выстреле здесь выглядят довольно странными. При эксплуатации аналогичных ракетных орудий под крылом самолетов ВВС Красной Армии обрыв проводов также не являлся редкостью, но там электропроводка не закрывалась щитком. А разрывов пиропатронов в стволе пиропистолета или разрывов самого пиропистолета, выполненного на ранних моделях орудия из литого силумина, а на поздних — из жаропрочной стали, в ВВС не было отмечено ни разу.
Испытания этой установки на прицельность проходили в виде стрельбы по щиту размером 6×4,5 м. В его центре было нарисовано яблоко диаметром 250 мм. Стреляли в середине декабря с дистанции 100 м на полигоне в Билимбае после тщательной холодной пристрелки. Оружие было снабжено прицелом выпуска 1941 г. для снайперской винтовки.
На трехзарядный вариант гранатомета МП82 рабочих чертежей не сохранилось, не упоминается и его полное наименование, но имеются эскизы и наброски, а также описание установки. Судя по всему, это и был пятый вариант СРГ. Фотографии установки и отчет по стрельбе свидетельствуют, что этот гранатомет также был реализован в металле.
На стволе этого СРГ был на подшипниках закреплен барабан с тремя однозарядными пусковыми РО-82. Стрельбу из них вели последовательно, что, по утверждению создателей, «обеспечивало большую скорострельность и тем увеличивало вероятность поражения танка». Ствольная часть была легкосъемной и вместо приклада оснащена ручками, как у станковых пулеметов (на эскизах он прорабатывался с прикладом). Стрельбой управляли от кнопки, инициируя срабатывание пиропатрона от аккумулятора. Поскольку мушку на такой конструкции установить было проблематично, на испытаниях приспособили коллиматорный авиационный прицел. Высота линии огня — 250 мм, высота общая СРГ — 590 мм, длина всей установки -2,4 м, ширина — 700 мм, масса ствольной части — 18 кг, станка — 30 кг, общая масса — 48 кг.
В отличие от однозарядного варианта, щиток был неподвижен и выполнял роль несущей конструкции рамного типа, обшитой стальными листами. К сожалению, вид сверху отсутствует, и можно только предполагать, что правое и левое крылья щитка были симметричными, поскольку на реализованном образце СРГ клинья сошника располагались внутри щитка. Защитное стекло щитка на проекте располагалось под углом к потоку продуктов горения ракетных зарядов боеприпасов, но на реальном образце его установили под прямым углом. Это было сделано с целью избежать появления бликов при оснащении СРГ коллиматорным прицелом. То есть, здесь пригодился «авиационный опыт».
Из трехзарядной установки на сравнительных испытаниях 14-18 декабря 1942 г. было выполнено четыре выстрела реактивными снарядами РОС-82 (один выстрел — с дистанционным управлением и три — стрелком). Данная установка продемонстрировала удовлетворительную устойчивость и безопасность. «Прицельность установки» не отрабатывали из-за ограниченного количества боеприпасов.
Оценка специалистов и современников
12 ноября 1942 г. начальник Главного управления вооружений гвардейских минометных частей Ставки Верховного Главнокомандования инженер-полковник Н.Н. Кузнецов утвердил официальное заключение на предложение инженера М.Л. Миля «Противотанковое ружье, стреляющее реактивными снарядами РС-82», направленное ранее в отдел военных изобретений Государственного Комитета Обороны СССР. Заключение гласило:
«Идея предложения об использовании реактивных снарядов РС-82 для стрельбы по танкам иДЗОТам не нова. Подобные предложения делались и ранее. Некоторые из них осуществлены, но не нашли применения в виду их явной неэффективности.
Дело в том, что снаряды РС-82 обладают таким большим рассеиванием, что прицельная стрельба ими по танкам илиДОТам явно нецелесообразна. При дальности в 200 м у снарядов РС-82 рассеивание по боковому направлению — Зм, а по высоте — еще больше. Принимая рассеивание по высоте 4 м, получаем, что цель размером 3 м по фронту и 2м в высоту равна 3,4% (имелась в виду вероятность поражения цели заданных габаритов. — PC). Это значит, что в среднем, из 100 выстрелов только не более 4 попадут в цель.
В силу изложенного, разработка предложения тов. Миль представляется нецелесообразной».
Письмо также подписали начальник 2 отдела ГУВГМЧ СВГК инженер-подполковник А.И. Семенов и старший помощник начальника 2 отдела ГУВГМЧ СВГК инженер-майор Я. Б. Шор — признанные в послевоенный период корифеи отечественной школы полевой реактивной артиллерии.
За два дня фельдъегерская почта не смогла доставить это послание из Москвы в Свердловскую область, и 14 декабря 1942 г. испытания трех вариантов СРГ в Билимбае начались без одобрения военных. Для этого на заводе была создана комиссия в составе председателя стрелка-испытателя А.В. Новикова (начальника производства завода №290 НКАП) и членов: представителя НИИ ВВС КА старшего техника лейтенанта Ф. П. Наумова и ведущего инженера по заказу №1 13 Г.И. Коротких. На испытаниях также присутствовали: директор завода №290 Н.И. Камов, старший инженер 7-го ГУ НКАП М.М. Итина, заместитель главного конструктора завода МЛ. Миль, техник-вооруженецС.В. Пасхин, 2-й стрелок (запасной) В.И. Хорев.
На сравнительные огневые испытания было представлено два СРГ конструкции Миля-Пасхи на и одна альтернативная разработка Н.И. Камова и Г.И. Коротких. Из них в общей сложности по деревянному щиту отстреляли 25 боевых реактивных снарядов РОС-82 модели 3-00863 выпуска 1942 г. без взрывателей.
В заключении по испытаниям всех образцов говорилось:
«Комиссия считает доказанным возможность и целесообразность применения такого рода оружия. Комиссия считает возможным предъявить указанные образцы на государственные испытания после устранения отмеченных дефектов».
18 декабря испытания завершились, и тут изобретатели получили отзыв потенциальных заказчиков на свои изобретения…
В своей переписке с официальными учреждениями МЛ. Миль упоминал о личном участии в огневых испытаниях своего детища. Сначала (28 ноября 1942 г.) более откровенно:
«Из последнего образца я лично стрелял, причем получилась удовлетворительная при-цельность. В настоящее время подготавливаются окончательные испытания образцов после некоторой доработки».
Затем (4 декабря 1942 г.) скромнее:
«Из одной из первых установок произведена стрельба одним из авторов непосредственно. В настоящее время изготовлено три образца описанного ниже типа, которые готовы к испытаниям на прицельность и кучность боя».
Это было не бравадой, а необходимостью, поскольку оперативно давало более полное представление о недостатках конструкции, не доводя дело до рекламаций с фронта. По свидетельству дочери авиаконструктора, Надежды Михайловны, отец вспоминал эту историю с легкой грустью:
«Хорошо, что кто-то из соратников настоял на том, чтобы я накинул подбитый мехом кожан: после выстрела из гранатомета мех на тулупе загорелся».
В итоге конструкция СРГ была срочно доработана брезентовым подбоем по нижнему краю защитного щитка.
Главный по жизни оппонент и соперник?
Много позже в историю мирового авиастроения Михаил Леонтьевич Миль и Николай Ильич Камов были вписаны как знаменитые авиаконструкторы, зачастую соперничающие друг с другом в своих разработках. Видно, судьба распорядилась обеим их звездам всю жизнь сиять на небосклоне рядом и иногда скрещивать свои траектории. Вот и в этот раз начатая Милем инициативная разработка СРГ активизировала конструкторскую мысль Камова, бывшего в то время главным конструктором завода №290 НКАП в Билимбае.
В описании его альтернативного варианта реактивного ружья (РР), датированном 12 декабря 1942 г., указывается, что в содружестве с Н.И. Камовым этой разработкой занимались Г.И. Коротких и М.В. Курышев. В документах имеются чертежи РР только третьего варианта, фотографии и описание хода работ по предыдущим двум вариантам отсутствуют. Что любопытно, Камов более взвешенно подошел к оценке реальных боевых возможностей своего детища, и у него о стрельбе по танкам — ни слова:
«РР — легкое и мощное оружие, применяется для поражения открытых технических и огневых средств и групповых живых целей противника, для создания опорных пунктов в стесненных условиях (борьба в горах и городах, засады на грунтовых, шоссейных и железнодорожных путях), а также для вооружения партизанских отрядов; применяется для стрельбы на расстояниях от 100 до 500 м».
РР также состояло из двух основных разъемных агрегатов: ружья (направляющей массой 8 кг) и станка (масса — 5 кг). Помещенное в качалке ракетное орудие обеспечивало сектора обстрела по горизонтали ±20° и по углу места от +20° до -10°. Орудие крепилось к качалке на уровне плоскостей трения снаряда по полозкам,
«а потому, в отличие от других вариантов РР, здесь почти полностью устраняется влияние сил, опрокидывающих установку».
Тренога РР была выполнена складной и из стальных труб. Ее размеры в разложенном состоянии — 2×1,2 м, высота линии огня — 0,65 м.
На РР, как и на авиационных ракетных орудиях того времени, был выполнен замок для удержания снаряда на направляющих при заряжании в наклонном положении. Но это было явно лишним: конструктивно орудие не допускало люфтов боеприпаса на направляющих. На самолете необходимость в замке была вызвана большими перегрузками при взлете, посадке и эволюциях самолета в полете.
Прицел РР состоял из сетки с делениями, нанесенной на прозрачное стекло защитного щитка, и откидной мушки, расположенной в 1 м от него на нижней стороне силовой балки направляющих. При транспортировке РР мушка прилегала к балке, в боевом положении ее откидывали вниз, отжав фиксаторы. На современных реактивных гранатометах этот элемент конструкции оформлен аналогично и получил превосходные отзывы из строевых частей. Вместо мушки Камов допускал установку оптического прицела вдоль нижней стороны силовой балки ракетного орудия.
Любопытным элементом конструкции РР был фиксатор положения орудия после наведения в цель. Его пружины прижимали втулки из материала феррадо с силой до 70 кг. При наведении РР одна из колодок отжималась «боуденовским тросом», выведенным на рычаг левой ручки PP. Аналогичными элементами сегодня оснащены все конструкции современных станковых ПТРК.
Щиток оригинальной конструкции защищал голову стреляющего от потока продуктов горения ракетного заряда боеприпаса и перемещался вместе с направляющей и прицелом. Его прозрачные стекла обеспечивали обзор на 180°. Как утверждали разработчики,
«для уменьшения запыливания стреляющего, а также устранения возможности обжигания его выхлопными газами, щиток имеет в передней части брезентовый фартук, а в задней — такой же наспинник».
СРГ Миля-Пасхина и РР Камова-Коротких-Курышева действительно необходимо было оснащать весьма громоздкими защитными приспособлениями. Это сегодня выглядит обыденным, что гранатометчики и операторы безоткатных орудий во всех станах обходятся без защитной одежды и зачастую даже без защитных очков. В послевоенный период такая, на первый взгляд, «пустяковая возможность» была им подарена конструкторами. Но создателям оружия это «попортило немало крови», потребовало провести целый комплекс мероприятий, усложнить конструкцию пусковой и боеприпаса. Безусловно, на «камовской» конструкции одно только залезание под наспинник, положение головы в стационарном шлеме (стрелок помещал подбородок в выемку специальной подставки) с защитным стеклом и вылезание из-под него для перезаряжания установки существенно снижали скорострельность оружия при обслуживании сокращенным до одного человека расчетом.
Наиболее удобной позицией для стрельбы из РР Камов с соавторами признавал одиночный окоп для стрельбы с колена. Переднюю стойку станка устанавливали впереди окопа, задние — по бокам. Кстати это создавало стрелку очень неприятный «пустячок» — «мертвую зону» шириной 3—5° в секторе прицеливания. РР допускал установку и на открытой позиции для стрельбы лежа. Главное, чтобы фартук не мешал движению щитка. Для заряжания РР защитный щиток опускали вниз до отказа, пиропистолет (запальное приспособление) отводили назад и опускали вниз, что позволяло ввести в направляющие ведущие штифты боеприпаса. После этого в боевое положение переводили ствол пиропистолета (запальную трубку), заряжали пиропатрон и снимали предохранитель.
Наводил оружие в цель по направлению и углу возвышения «оператор» вручную, действуя двумя рукоятками, аналогичными используемым на станковых пулеметах. Затем положение направляющей РР фиксировалось. Боевая кнопка (в варианте РР с электропроводкой) находилась у правой рукоятки. Камов уточнял, что серийные образцы РР необходимо оснащать механическим запалом (винтовочным затвором и спусковым крючком). При обслуживании РР двумя номерами второй номер перезаряжал установку, а первый оставался под щитком. При обслуживании РР одним стрелком он после выстрела освобождал голову из-под щитка и перезаряжал установку.
На испытаниях 14 декабря 1942 г. из РР третьего варианта выполнили 11 выстрелов (из них 10 — три разных стрелка), что подтвердило полную безопасность стрельбы как из одиночного окопа, так и лежа с открытой позиции. «Прицельность оружия» не отрабатывали, поскольку на испытаниях не удалось выявить причины резкого понижения снаряда при сходе его с направляющих (5 из 11), что дало большое рассеивание по вертикали. По горизонтали рассеивание 11 снарядов составило +2,0 и -1,5 м при вероятном боковом отклонении ±0,66 м. Резкое понижение снаряда бывало вызвано недостаточной скоростью схода боеприпаса с направляющих: скорее всего, в данном случае отсырел донный или сопловой воспламенитель ракетного заряда.
В описании также говорится, что у РР 1 -го и 2-го вариантов направляющая была расположена полозками вниз. Но этого недостаточно, чтобы воссоздать хотя бы эскиз установки, поскольку совершенно непонятно, где в этом случае располагалось прицельное приспособление. О третьем варианте РР Камов говорит:
«Такое направление балки позволяет направить воздушный поток от сгорания пороховой смеси РСа, минуя все плоскости вредного сопротивления, и над туловищем стреляющего».
На РР 3-го варианта запальное приспособление было откидным, что, в отличие от других вариантов РР, позволяло перезаряжать установку с казенной части, и необходимость в заряжающем отпадала.
О чем умолчали гвардейские минометчики
Отрицательный отзыв артиллеристов (а именно они в 1942 г. в Наркомате обороны были генеральными заказчиками реактивного вооружения) поставил крест на дальнейших разработках СРГ Миля-Пасхина и Камова-Коротких. Артиллеристы, вне сомнения, были правы, оценив боевую эффективность этих однозарядных образцов против танков как ничтожно малую. Но при этом удивляет другое -их аргументация… Вместо того чтобы признать, что снарядам РОС-82 (и их «пехотным аналогам» М-8) танки «не по зубам», представители гвардейских минометных частей пустились в пространные объяснения из статистической теории стрельбы боевыми ракетами, которая тут же на испытаниях была опровергнута Милем, Камовым и другими «авиационными энтузиастами ракетного дела».
На самом деле, стрельба по лобовой проекции танков (где их бронирование наиболее сильно) авиационными реактивными снарядами с боевой частью осколочно-фугасного действия — сама по себе нонсенс. Будучи предназначенными для стрельбы по самолетам, уничтожения живой силы или легкоуязвимой техники на открытой местности, эти боеприпасы были спроектированы с головным взрывателем мгновенного действия и с хрупким толстостенным корпусом боевой части, дробившимся при подрыве на полезные осколки массой 2-10 г. Такими осколками, естественно, 50-мм брони не пробить, а проникающим действием такие боеприпасы не обладали, и о заброневом действии таких снарядов речь вообще не шла.
В этом случае рассуждать о стрельбе по танкам, значит, рассчитывать исключительно на фугасное действие снарядов, но низкой баллистики… Однако для брони такой толщины оно также бесполезно, поскольку 370 грамм тротила в боевой части — ничтожно мало. О кинетике не успевшего разогнаться тяжелого снаряда здесь также говорить неуместно. Активный участок траектории у снарядов РОС-82, в конце которого боеприпас разгонялся до максимальной скорости, был в пределах 200-280 м (в зависимости от температуры ракетного заряда). Артиллеристы знали, что при встрече с вертикально расположенными листами брони снаряд РОС-82 с взрывателем мгновенного действия в идеальных полигонных условиях пробивал лишь листы толщиной 8-10 мм.
В 1941 г. немцы уже познакомились с возможностями советской противотанковой артиллерии, и в 1942 г. в полевых условиях они начали усиливать лоб своих средних и тяжелых танков (тонкостенные легкие они с Восточного фронта отправили в оккупированную Европу) дополнительными броневыми или просто стальными листами. Не особо уповая на качество германской твердой, но хрупкой брони, танкисты в массовом порядке начали усиливать лобовые проекции своих машин и запасными траками гусеничных лент. Попытки вывести из строя такой танк 82-мм реактивным снарядом при стрельбе, как говорят фотографы, «с нижней точки» — по меньшей мере, несерьезны.
М.Л. Миль в своем письме от 4 декабря 1942 г., направленном Военному Совету УралВО, пишет:
«Разработанный в настоящее время реактивный снаряд, с этим же весом, что и РС-82, пробивает тяжелую броню на этом же расстоянии».
Здесь авиаконструктора кто-то явно ввел в заблуждение. Это в авиации самолет-штурмовик с пикирования может «работать» по верхним бронелистам танков, которые несоизмеримо тоньше, а немцы их и не усиливали. В этом случае и осколочным РС-82 можно с серьезными последствиями угодить в надмоторную плиту немецкого карбюраторного танкового двигателя, вызвав в нем пожар.
Винить авиаконструкторов Миля и Камова в несостоятельности их инженерного замысла невозможно. Оба они подошли к решению технической проблемы так, как принято в высшей математике: если начальные условия таковы, то действующие правила и алгоритмы дадут строго определенный результат. Однако начальные условия в 1942 г. им были продиктованы неверные. Что любопытно, в среде военных историков и в наши дни бытует расхожее мнение, что реактивное вооружение было плохим, потому что не позволяло бить танки…
Хотя «артиллеристам-противотанкистам» только в кошмарном сне может присниться приказ отражать танковую атаку осколочными гранатами вместо бронебойных артснарядов. В начале 1942 г. на вооружение советской авиации приняли 82-мм ракетный фугасно-бронебойный снаряд РБС-82 «Якорь» модели 07041 м. Его проникающее действие было основано на кинетике скоростного тяжелого боеприпаса с мощным двигателем, с боевой частью специальной противорикошетной формы и донным взрывателем. Очевидно, его Михаил Леонтьевич упоминал в описании своего изобретения в письме от 28 ноября 1942 г., направленном Военному Совету УралВО:
«Реактивный снаряд типа РС-82, который, благодаря большой скорости на малой дистанции, при соответствующем оформлении снаряда получает достаточную бронебойность и прицельность».
Но такими снарядами стрелять из СРГ Миля-Пасхина и Камова-Коротких было бы проблематичнее — силы отдачи там были в разы больше, и весь эффектный аэродинамический расчет щитка М.Л. Миля для отвода газов двигателя снаряда и уравновешивания моментов сил рушился. А конструкция Камова с высоким центром тяжести, очевидно, опрокидывалась бы при стрельбе. Кроме того, в пехоте эти снаряды для борьбы с танками никогда не использовали, поскольку там отсутствовал столь необходимый прирост начальной скорости Vs самолета-носителя в момент пуска и кинетика боеприпаса существенно снижалась, а рассеивание возрастало.
Кстати, военные требовали довести максимальную бронебойность этих снарядов до 35 мм под углами до 30° от нормали. Но на испытаниях в 1940 г. с истребителей И-16 эти снаряды «брали» и 50 мм — как раз толщину лобовой брони немецких танков середины 1941 г., но при стрельбе с самолетов Vo получала значительный прирост.
Кроме того, складывается впечатление, что авиаконструкторам Милю и Камову были невдомек особенности эксплуатации оружия в пехоте. Во-первых, тонкостенные алюминиевые несущие конструкции Миля долго не проживут под огнем противника, в грязи и в пыли, в тесных окопах, где в рукопашной схватке используют все, что попадается под руку, и потому оружие пехоты тяжеловато, грубовато, но прочно. Во-вторых, СРГ Миля-Пасхина был спроектирован исключительно под правшу, а «в пехоте» так не принято. В-третьих, реклама обеих конструкций была не совсем корректной. Стремление Миля и Камова минимизировать численность орудийного расчета СРГ и массу конструкции не учитывало массивного аккумулятора (а для его переноски требовался еще один человек). Плюс боезапас 6-кг снарядов — их кто таскать за стрелками СРГ будет? А тонкостенное погнутое оперение снарядов кто в окопе поправит нежными ударами деревянным молотком? В то же время, процесс ввинчивания взрывателей в головное очко снарядов перед стрельбой существенно снизит скорострельность гранатомета.
Не выдерживает критики и такое немаловажное качество СРГ, как технологичность. Конструкция Миля-Пасхина была довольно сложной и, как выражаются сегодня, имела низкий коэффициент использования серийных комплектующих. На отработку ее технологами ушло бы много времени, и к моменту поступления в войска ей уже противостояли бы совсем другие, улучшенные модификации немецких танков. М.Л. Миль писал:
«…Реактивные орудия и снаряды —серийные, а производство станков может быть развернуто очень быстро».
По сравнению с автожиром станок СРГ, без сомнения, был намного проще, а в сравнении с 14,5-мм противотанковыми ружьями Дегтярева и Симонова — куда нежнее и сложнее.
Миль также утверждал: «При надлежащей тренировке время на зарядку будет немного превышать время, потребное для зарядки миномета». В смысле, скорострельность СРГ будет довольно высокой. Увы, здесь он также оказался неправ: однозарядная установка не могла даже приблизиться по скорострельности к миномету, поскольку заряжание пиропистолета требовало много времени. И это в полигонных условиях! А на передовой, когда вражеский танк ползет навстречу и расстояние до него неумолимо сокращается, а крышка миниатюрного затвора пиропистолета никак не хочет попадать в свою резьбовую канавку…
Ретроспектива разработок 82-мм СРГ для Красной Армии
В начальный период Великой Отечественной войны в СССР был разработан ряд специальных установок: горно-вьючные, горные, зенитные, противотанковые, для стрельбы прямой наводкой при ведении уличных боев. Но немногие из них были приняты на вооружение и применялись в боевых условиях. В конце 1942 г., когда М.Л. Миль разрабатывал свой противотанковый гранатомет, на вооружение советской полевой артиллерии уже стали поступать кумулятивные противотанковые артснаряды, а противотанковая артиллерия перешла с калибра 45 мм на калибры 57 и 76 мм. Теперь «любой ценой выбивать у них танки» стало уже не столь критически актуальным.
Между тем яркую и долгую жизнь легким и переносным образцам ракетного оружия пророчили еще в 1935 г. авторы книги «Ракеты, их устройство и применение» — знаменитые отечественные ракетостроители Г.Э. Лангемак и В.П. Глушко. Очевидно, М.Л. Милю не довелось тогда читать эту книгу, практически вся доступная часть тиража которой была арестована и изьята в 1937-1938 гг., но своими разработками он подтвердил правоту авторов издания.
Наряду с Милем и Камовым в 1942 г. на вооружение Красной Армии уже предлагали трехствольный СРГ, выполненный на станке пулемета «Максим». Конструктивно этот образец претендует на предельно упрощенный трехзарядный вариант «милевского» СРГ МП82. И действительно, у образца Миля-Пасхина вращающийся блок стволов был явно лишним: при существующих показателях рассеивания ракетных снарядов калибра 82 мм вовсе не обязательно было последовательно выводить каждую заряженную пусковую на одну и ту же линию огня. Отстоящие от центрального на 100 мм параллельные стволы с таким же результатом попадания в цель позволяли организовать с них старт всех трех снарядов залпом или серией.
Кстати, при отказе М.Л. Миля от вращения блока стволов легко решалась и проблема установки простого стрелкового прицела вместо дорогостоящего авиационного коллиматорного, но тогда рушился весь аэродинамический расчет защитного щитка. Зато индивидуальное крепление ракетных орудий на невращающемся блоке стволов позволяло путем регулировки задних узлов крепления организовать натрехзарядном варианте СРГ МП82 точку схождения траекторий снарядов в 150-200 м от пусковой (паспортная дистанция стрельбы по танкам), чем существенно повысить точность стрельбы. Развивая далее концепцию Миля-Пасхина, все три ракетных орудия следовало бы расположить не по окружности, а в один ряд, что существенно снижало высоту установки, а значит, и повышало ее скрытность на боевой позиции.
Как говорилось выше, проблему защиты расчета ракетной установки от струи продуктов горения ракетных двигателей Миль и Пасхин решили, рассекая ее защитным клином и отводя в стороны, а Камов и Коротких — пропуская ее сверху, над стрелком. «В пехоте» же проблему решили куда оригинальнее, отгородив лицо стрелка боковым щитком. При этом струя от стартующих снарядов проходила сбоку. Более практичным и технологичным оказалось и использование станка от пулемета «Максим». Станок, уже десятилетия используемый в пехотных частях, положительно зарекомендовал себя, был довольно прочным, его ремонт в полевых мастерских не вызывал затруднений, а снабжение войск запчастями к нему было давно налажено. Сказать то же о станках и треногах конструкций Миля и Камова было нельзя.
Оба авиаконструктора могли бы возразить, что станок пулемета «Максим» — более тяжелый… Но он был и более прочным. Да, это его качество было обусловлено спецификой стрельбы именно из пулемета. Но здесь также идеально работал пресловутый «коэффициент использования готовых изделий», то есть, максимальная унификация с существующими образцами. В условиях экономики военного времени данное обстоятельство существенно перевешивало все аргументы Миля и Камова о простоте станков собственной разработки.
Между тем, существенным недостатком СРГ на станке пулемета «Максим» оставалось наличие электроцепей воспламенения, что требовало дополнять конструкцию тяжелым аккумулятором. Но эта проблема, как говорилось выше, и здесь могла быть решена заменой аккумулятора подрывной машинкой. По сути, машинка представляла собой индуктор с ручным приводом, конденсатор и боевую кнопку. Она была серийным изделием, более компактным, более легким и надежным, а также менее прихотливым, нежели «мокрый» кислотный или щелочной аккумулятор. Запустить пиропатрон реактивного снаряда от нее не составляло проблемы.
Вторым большим недостатком установки было такое ее несомненное достоинство, как низкий силуэт. Это позволяло скрыть место боевой позиции СРГ, но …лишь до первого выстрела. Специфика пуска ракет в то время не позволяла и расчетам РСЗО «катюша» задерживаться на боевой позиции: после стрельбы они сразу снимались с места и на большой скорости меняли свое расположение. Все дело в том, что позицию ракетчиков в тылу демаскировали большие клубы пыли, поднятой снарядами при старте, а также всполохи пламени и огненные трассы снарядов на активной части траектории. И если бы СРГ тогда стали действительно эффективным оружием, будьте уверены, противник отнесся бы к этому соответствущим образом, отдав этим целям приоритет в уничтожении на больших дистанциях (вне зоны действия наших противотанкистов).
Горнострелковая 8-ствольная РСЗО М-8-8 для стрельбы «пехотными» 82-мм реактивными снарядами М-8 осколочного действия, по ходатайству командующего Черноморской группы войск полковника А.И. Нестеренко перед ГУВ ГМЧ поступившая на вооружение Красной Армии в 1942 г., внешне напоминает многоствольный и существенно упрощенный вариант РР Камова-Коротких. К ее созданию приступили в августе 1942 г. (в тот же период, что и М.Л. Миль с Н.И. Камовым) начальник передвижных ремонтных мастерских военинженер 3 ранга А.Ф.Алферов и офицеры Х.Я. Суляев и Л.Р. Репс из состава Черноморской оперативной группы ГМЧ СевКавфронта.
Для повышения огневой мощи количество направляющих у нее увеличили до восьми, что позволяло вести огонь по площадям. Как и у Камова, она также предназначалась для стрельбы и уничтожения живой силы и легкоуязвимой техники, но в стесненных горных условиях, недоступных для использования полевой артиллерии и самоходных РСЗО. Как здесь не вспомнить строки из письма М.Л. Миля от 20 октября 1942 г. в Государственный Комитет Обороны СССР:
«Подобная установка… может быть, благодаря своему малому весу, …применена для стрельбы на дистанциях 1000-1500 м по пехоте и скоплениям противника в горных районах, где доставка обычной артиллерии затруднена».
В пояснительной записке Суляева и Репса к проекту, датированной 3 сентября 1942 г., предлагалось два варианта монтажа установки: на «козлах» (станке) и на двухколесной тележке. Оба варианта — с восемью авиационными направляющими РО-82 «флейта», оснащенными штатными пиропистолетами. Установки не имели прицела, их невозможно было наводить по азимуту. Для запуска снарядов планировали использовать аккумулятор и дистанционный прибор управления огнем. Оба варианта установок изготовили в ремонтных мастерских и испытали стрельбой. Для командования СевКавфронта провели демонстрационные стрельбы из обеих установок с удовлетворительными результатами.
По итогам испытаний была отмечена необходимость упростить и усовершенствовать конструкцию Алферова-Суляева-Репса. в начале сентября 1942 г. сборочные чертежи установок из ГУВ ГМЧ направили на завод «Компрессор» для отработки рабочих чертежей мини-РСЗО и организации их производства на Северном Кавказе. Представитель ГУВ ГМЧ Н.Н. Юрышев, конструктор СКВ завода «Компрессор» Ф.И. Есаков и военпред ГУВ ГМЧ на заводе «Компрессор» Е.А. Доброхотов доработали конструкцию станкового варианта этой РСЗО, заменив дюралевые авиационные направляющие стальным пакетом из четырех «спарок». Это убедительно свидетельствует о неизбежности радикальной доработки СРГ из компонентов авиационного вооружения по требованиям Сухопутных войск. Кроме того, установка получила возможность изменять угол возвышения в значительно больших пределах и возможность разворота по азимуту. А вместо электрического способа запуска ракет доработчики использовали более компактный и надежный способ «огневой связью», запускаемый с помощью двух пиропистолетов. Установка стала легкоразборной (из трех частей) и вполне транспортабельной как гужевым транспортом, так и на руках.
Запальный узел Юрышева-Есакова-Доброхотова был весьма оригинальным. Благодаря ему от единственного пиропатрона все снаряды верхнего или нижнего ряда пакета направляющих стартовали с небольшими интервалами. То есть, по команде достаточно было запустить один снаряд, а остальные три стартовали автоматически. Жестко закрепленными на пакете направляющих изогнутыми стальными трубками, введенными в сопло снаряда, при выстреле первого стартового боеприпаса пламя далее распределялось между остальными, поджигая сопловой воспламенитель в двигателе ракетного снаряда, запуская боеприпас. А те, в свою очередь, инициировали старт следующих. И хотя отсечь длину серии было нереально, представлялось возможным укоротить ее, заранее, до стрельбы заряжая установку с дульной части в особом порядке.
Все это позволило отказаться от дефицитных в то время и тяжелых аккумуляторов, прибора управления огнем и ненадежной электропроводки. В каждый пиропистолет (запальник) заряжали два холостых патрона пистолета ТТ. Этим дублированием повышалась надежность их срабатывания и исключалась осечка (аналогично для запуска ракетных снарядов более крупных калибров — РОФС-132, РБС-132 и пр. — с 1938 г. в ракетном двигателе использовали две пиросвечи с пиропатронами). Пиропистолет приводился в действие при выдергивании шнуром чеки из его курка. Таким образом благодаря длинному шнуру исключалась необходимость в защитном щитке (у Миля) и термостойком покрывале (у Камова) для защиты стрелка.
Масса мини-РСЗО составляла 68,5 кг, из коих 36,4 кг приходилось на пакет направляющих длиной 970 мм. По итогам ее испытаний 22 октября 1942 г. потребовалось упростить, облегчить и усилить пакет направляющих, увеличить жесткость и устойчивость станка и поворотного узла. Согласитесь, что к станку пулемета «Максим» таких претензий не предъявишь. Между тем еще недоработанное детище Алферова-Суляева-Репса одобрил Военный Совет Черноморской группы войск, передав его в производство авторемонтным мастерским и железнодорожному депо Сочи и Сухуми. К 1 октября 1942 г. было изготовлено 48 установок (восемь с электрозапалами и 40 с «огневой связью») и вооружено 12 горно-вьючных батарей РСЗО.
У доработанной РСЗО на кольце станины были нанесены деления азимутальных меток, а угол возвышения расчет контролировал встроенным «транспортиром». Очевидно, пристрелка батареи по цели осуществлялась из одной установки одиночными выстрелами из «главного ствола», а затем уточняли угловые положения остальных, заряженных на полную емкость, и давали полный залп. Боеприпасы использовали исключительно с контактными авиационными взрывателями AM-А или пехотными ГВМЗ «для мин». Защиты личного состава расчетов РСЗО не требовалось, поскольку люди укрывались заранее, перед стрельбой.
Опыт боевого применения мини-РСЗО оказался положительным, и в СКБ завода «Компрессор» по ТЗ ГУВ ГМЧ от 2 декабря 1942 г. далее усовершенствовали горную пусковую установку, повысив ее устойчивость, при стрельбе, снизив массу до 51 кг и уменьшив габариты. Углы поворота пакета направляющих по горизонту ограничили сектором ±45°, а угол возвышения — пределами от 0° до +48°. Длина пакета направляющих уменьшилась до 780 мм. Пирописто-лет нижнего ряда упразднялся, а раздача пламени по воспламенителям снарядов верхнего и нижнего рядов осуществлялась от верхнего пиропистолета. Таким образом, уменьшилось и время перезарядки установки. Кроме того, ее оснастили панорамой.
На Пензенском машиностроительном заводе изготовили опытный образец усовершенствованной горной пусковой установки. Ее испытания прошли с 12 по 26 июля 1943 г. По их результатам установку рекомендовали принять на вооружение и запустить в серийное производство. В ходе Великой Отечественной войны горно-вьючные пусковые установки М-8-8, успешно применяли в предгорьях и горных районах Кавказа и в Карпатах. Ими же оснащали легкие джипы «Виллис-МВ» и ГАЗ-67, торпедные катера, плашкоуты и бывшие рыболовецкие сейнеры.
Однако конструктивную схему установки Апферова-Суляева-Репса оригинальной признать нельзя, поскольку в войсках с конца 1941 г. для зенитного прикрытия аэродромов в ВВС Красной Армии уже использовали «народные» ракетные установки, изготовленные в полковых мастерских, с количеством направляющих от 2 до 24. От горнострелковой их отличала, по сути, только возможность вести огонь с большими углами возвышения (практически в зенит), да то, что стрелок располагался в центре между двумя пакетами направляющих. Прицелы использовали как механические от авиационного турельного пулемета, с кольцевой сеткой и флюгер-мушкой, так и коллиматорные. Защитных устройств (за исключением шлема, перчаток и очков) не предусматривалось. За все время использования таких установок (практически до конца 1942 г.) случаев травмирования стрелков при старте своих ракетных снарядов зафиксировано не было.
Особенность эксплуатации зенитных ракетных установок обусловила их использование, 8 основном, для ведения заградительного огня. Ракетные снаряды там использовали, в отличие от установок Алферова-Суляева-Репса, с дистанционными трубками АГДГ-А-РС-82, что позволяло организовать подрыв боевых частей боеприпасов на заданной высоте. Вряд ли в этих условиях использовали контактные взрыватели АМ-А-РС-82, поскольку на прямое попадание в самолет противника рассчитывать не приходилось. Однако 8-метровый радиус сплошного поражения РОС-82 был серьезным аргументом в защиту достоинств такого оружия.
Конкретного автора у «народных» зенитных СРГ не было: их конструктивная схема была вполне очевидна инженерно-техническому составу ВВС. Дело оставалось за малым — объединить готовые элементы в единый комплекс. Исследователи истории утверждают, что в 1941 г. во время боевых действий под Тихвином использовали сначала две, а затем шесть зенитных установок для стрельбы авиационными ракетными снарядами РОС-82, изготовленных по чертежам лейтенанта Баранова (он же и командовал батареей), прикрывая штаб Северной группы 4-й армии. В ноябре 1941 г. под Сарожой батарея Баранова сбила бомбардировщик противника.
Кроме того, во многих мемуарах участников Великой Отечественной войны с обеих сторон часто упоминается, что немецкие штурмовики и бомбардировщики не отличались особой настойчивостью в своих атаках, если цель была хорошо прикрыта в зенитном отношении. Отдельные донесения военного времени свидетельствуют, что при постановке зенитного заградительного огня иногда удавалось ракетными снарядами сбить самолет противника.
Из-за нехватки истребительной авиации установки, аналогичные «барановским», изготавливали на Ленинградском, Волховском, Юго-Западном фронтах. Ими прикрывали аэродромы не только истребительной, но и бомбардировочной авиации. Пик использования подобных средств в войсках пришелся на весну-лето 1942 г. Кстати, наряду с задачами ПВО, зенитные СРГ в ряде случаев использовали и для ударов по наземным целям.
В снижении массы конструкции установок были заинтересованы как зенитчики, так и горные стрелки (военные альпинисты). У первых это было обусловлено необходимостью оперативно, вручную, без приводов перемещать весь пакет направляющих по азимуту и углу места, с упреждением отслеживая самолет противника. У вторых — необходимостью переносить РСЗО и боеприпасы к ней в горах практически на плечах. Но, вспоминая итоги первых испытаний установок для горнострелковых частей и морской пехоты, стремление к облегчению конструкции всегда ограничивалось целесообразностью обеспечения необходимой прочности.
***
Возвращаясь к началу повествования, в очередной раз процитируем строки из письма М.Л.Миля от 20 октября 1942 г., адресованного в Государственный Комитет Обороны СССР:
«Подобная установка… может быть, благодаря своему малому весу, поставлена на легкие суда и моторные лодки…».
Между тем корабельная 4-ствольная РСЗО для стрельбы ракетными снарядами калибра 132 (152) мм с торпедных катеров была разработана в НИИ-3 НКОП еще в 1936 г. Она также в большей степени напоминала конструкцию РР Камова-Коротких и предназначалась для одиночной и залповой ночной стрельбы осветительными боеприпасами, а также для ночной и дневной стрельбы осколочно-фугасными боеприпасами по кораблям и десантно-высадочным средствам.
Специфика размещения такого оружия на корабле небольшого водоизмещения потребовала закрепить легкий станок на отдельной палубе, вынесенной в сторону от борта катера. Это, не нарушая центровки плавсредства, обусловило минимальное воздействие на экипаж и матчасть корабля струи продуктов горения двигателей ракетных снарядов при стрельбе. Тем не менее в ряде случаев снаряд стартовал через головы командира и рулевых, находившихся в открытой сверху боевой рубке. Серьезных последствий это не имело (с матросов даже не сдувало бескозырки).
Источник: Сергей Резниченко "НЕИЗВЕСТНЫЕ ЭПИЗОДЫ КОНСТРУКТОРСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНЖЕНЕРА МИЛЯ" Техника и Вооружение 11/2009
