Надпись на полях Томаша Бохуна и его «Как гетман Ходкевич проиграл под Москвой в 1612 году»
Надпись на полях Томаша Бохуна и его «Как гетман Ходкевич проиграл под Москвой в 1612 году»
Когда разговаривают про князя Пожарского, в литературе очень любят как-то снисходительно похлопать по плечу, вот типа не гений, не великий полководец, но норм такой, сойдет, без фантазии, но толковый. Я даже и сам от этого взгляда не то чтоб полностью избавлен. Но вот если посмотреть на ситуацию именно в разрезе операции в Москве 1612 года, то что мы видим.
А мы видим, что гений-то может не гений, но там _не требовался_ гений, там не требовался человек, который будет мега-кунштюки генерировать. А нужен был человек, который во-первых, с самого начала со скучной рожей займется рутинным управлением — ну, знаете, чтобы альпаченцы были сытыми, хорошо вооруженными, коняшки имели вкусный и полезный фураж, в пороховницах был порох, а в ягодицах — ягоды. На этом пункте, вообще говоря, погорело первое ополчение.
Может, на 100% князь Дмитрий не «остановил корчму», но вот сильно поурезать ее удалось точно. И армия была армия, а не законно вооруженное бандформирование, как у некоторых. По этой причине, у Москвы стоял нормальный по меркам XVII века и времени-места дееспособный военный организм, который когда надо дрался, когда надо истекал кровью, и если бегал, то точно не чаще прочих. А не как огорченцы Заруцкого, извините.
А во-вторых, вот что касается, собственно, «эффектной» стороны дела, там Пожарский демонстрировал качество, которое видно уже по пункту 1. Он был не пижон, а он был специалист. То есть, работает разведка, работает здравый смысл, работает голова командира. Мы видим в маневрах в Москве нормальное ясное тактическое мышление. Противник наверняка пойдет тут, значит, тут будет стоять заслон. У нас будет резерв, его мы используем когда надо.
Но гораздо сильнее впечатляет вот что — у человека были очень крепкие нервы. Вообще ничего его не ломало. Ни когда отряд поляков дуриком выскочил к Арбату, ни когда ранили самого Пожарского, ни в самый острый момент на второй день, когда казаки «поплыли» и начали отступать в лагерь, и Ходкевич решил, что уже выиграл. Вот это да, это именно профессионализм — видеть свои слабые и сильные стороны, слабые и сильные стороны противника — и не ломаться, не впадать в панику и не пороть горячку. Ибо профессионал, как учит нас гуру К.Е., играет не до красивого гола, не до психологического кризиса, а до конца 60-й секунды последней минуты матча. К слову, означенная секунда у Пожарского наступила в самый момент победы. Эмоциональный фонтанирующий гений наверняка бросился бы догонять выкатывающихся из города поляков — и подставился бы на равнине под удар тяжелой конницы Ходкевича. Так вот, Пожарский не дал победе опьянить себя. И не дал Ходкевичу еще раз перевернуть ход этого чрезвычайно интересного, на самом деле, сражения, и выиграть проигранную вдрызг баталию. Так что вот. А что с искрением гениальными идеями у Пожарского было, ну, обычно, так то не проблема. Что гений, то не гений. Но чтобы выиграть одну из главных битв русской истории, нужен был не гений.
Нужен был профессионал.
