20 марта 1639 года родился Иван Степанович Мазепа, Гетман, чьё имя стоит отдельно, даже не в ряду, вообще отдельно.
Человек, по которому железным катком прошлись царская и советская пропаганды, сделав из него предателя в намного большей степени, чем он заслужил.
И украинская пропаганда, окончательно убив его образ лубочным сотворением героя, которым он также не был.
Кого-то разочарую, но мне этот яркий, живой и интересный человек нравится.
Да, сложилось всё печально, но иначе наверно и не могло.
Итак, детство в последнем мирном, «Золотом» десятилетии перед восстанием Хмельницкого.
Православная семья, блестящее образование, карьера при дворе Яна Казимира.
Не слишком удачная.
Не самое приятное место для православного выходца из казачьей семьи, нищего и амбициозного.
Мазепа никогда не был отчаянным храбрецом, а-ля Богун из наших кастрированных учебников истории.
Не был и трусом, схватившись за саблю в присутствии Короля в ответ на оскорбление.
Подобное каралось смертью, это знали все.
Обошлось, но факт примечателен.
Служба, метания между бесконечными гетманами обеих Украин, бесконечные бабы, женщины, дамы и матроны.
Не было в Мазепе шароварщины, был он элегантным и современным, у нас такое и в более поздние времена не прощают.
Не любили.
Чужак, выскочка, не из тех, кто пьёт с толпой чумазых оборванцев под кустом калины.
Терпел, скрипел зубами, улыбался, тая в улыбке злобу, и карабкался по скользкой от крови карьерной лестнице.
Вскарабкался.
В 1687 году, после неудачного Крымского похода князю Голицину нужен был козел отпущения.
Им стал злосчастный гетман Самойлович.
Старшина написала донос, где-то сбоку подписался Мазепа.
Голицын Самойловича сместил, и назначил другого.
Не Кочубея, не кого-то ещё из иерархов – третьеролевого Мазепу.
Это был некий шок для своих, каждый из которых справедливо полагал себя самым достойным.
Ради булавы, будущий прообраз украинского патриота ни секунды не колеблясь подписал Коломацкие статьи, ставящие крест на всяких разговорах о хотя бы тени независимости.
И можно понять царские требования: страна была досуха выжата и разорена бесконечными изменами и перебеганиями со стороны на сторону.
Девятнадцать лет власти.
Власти, практически не ограниченной, и в то же время абсолютно зависимой от царской воли.
Мазепа строил.
Школы, храмы, создавал, внедрял, привносил и приводил в божеский вид.
Сказать, что его ненавидели, значит не сказать ничего.
Патриоты писали доносы с утра до ночи, индивидуально и группами, по сути и бессвязно, по трезвому и вдребезги пьяными.
Москва читала, проверяла и возвращала Гетману.
Тот прощал, где мог.
Накал обвинений доходил до таких вещей, как «наличие колдовских книг».
Шибко умных не любят нигде, у нас – ненавидят.
Мазепа провёл свой корабль сквозь потрясения, вызванные сменой власти в Кремле, завоевал доверие Петра настолько, насколько тот вообще мог кому-то доверять.
Бунчужное товарищество, попытка создать, хоть как-то организовать местную элиту, посылка талантливых детей на учёбу за границу за свой счёт.
И резкое ограничение влияния Запорожской Сечи, вечной язвы первобытного хаоса, почему-то считающейся у нас образцом для подражания.
Запорожцы ненавидели Мазепу.
Мазепа ненавидел и презирал запорожцев.
Они будут единственными, кто придёт с ним к Карлу.
Злая судьба сводит невзирая на симпатии.
Палий и Петрик, алчность Меньшикова, мнящего себя Руским Князем. Мазепа лавировал, маневрировал, покупал и убивал.
Наследника не было, племянник Войнаровский не в счёт, никаких вариантов с наследованием власти.
Гремела Северная Война, тряслась, рассыпаясь на части, ненавистная Польша, два северных гиганта мерялись силами.
Упала к ногам Правобережная Украина, Мазепа подобрал.
Царь был не готов принять то, что считал польским, принадлежащим неудачнику Августу.
Мазепе было жаль отдавать то, что только он смог вернуть и заполучить.
Его склоняли и соблазняли, писали и присылали гонцов.
Он отсылал их Петру.
Доносы писали уже самые близкие, откровенно лгали, и это стоило жизни Искре и Кочубею.
Есть вещи, которыми не шутят.
А потом стало ясно, что Карл пойдёт через Украину.
Можно долго описывать подробности, но Мазепа просил у Петра войск.
На основании всё того же Коломацкого договора.
Десять тысяч.
Не только десяти тысяч, но и десяти человек дать не могу, ответил Царь,оставляя Гетмана один на один с надвигающейся катастрофой.
В нарушение договора, о чём всегда забывают рассказывающие о предательстве.
И всё.
В какой то момент Старшина сломала Гетмана.
Возьму Орлика и уеду, кричал Мазепа, но есть коллективы, в которых вход рубль, а выход десять.
И он изменил.
Только вот Старшина, которая выкрутила ему руки, за ним не пошла.
А те, кто пошел, бежали обратно к Царю.
Ему лично обещали очень много.
Его новые сюзерены.
Его стране – ничего нового.
Кроме другого хозяина.
Об этом обычно забывают те, кто делает из него героя.
Он видел Полтаву.
Видел, как несли на носилках в бой Карла Двенадцатого, видел, как драбанты волокли его прочь, пробиваясь сквозь бегущую толпу.
Он бежал вместе со всеми, он, Гетман, Владыка, больной и слабый старик мчал к переправе, загоняя коня.
Дальше были Бендеры и смерть.
И показательная расправа, анафема.
Петру надоел цирк, нужна была показательная жертва.
Сразу после перехода к шведам Мазепа, всё моментально поняв, пытался переиграть.
Слал Царю письма с предложениями захватить Карла и выдать в обмен на прощение.
Пётр не ответил.
Кстати, тем, кто верит в правильность и героическую версию, стоит помнить.
Редкий кретин Карл Двенадцатый сидел в этих злосчастных Бендерах несколько лет.
Никак не торопясь в свою собственную, находящуюся не в лучшем положении страну.
И был вышвырнут оттуда насильно, с боем, потеряв в нем кончик носа.
Это к тому, как бы помогли вам, сынки, ваши шведы.
На этом всё.
Не герой и не изменник, крупный феодал, неверно рассчитавший.
Ошибившийся в своих и чужих.
Человек, которого свои и чужие сделали ложным символом.
На века.
Мне он нравится.
Живой.
Это драма, жизнь, так иногда бывает.
Источник — https://telegra.ph/Mazepa-03-20
