Интересная статья из жж Андрея Фирсова.
Текст Анатолия Сорокина
В предыдущих частях этого цикла статей про 48-лин полевые гаубицы систем Круппа и Шнейдера уже не раз затрагивались те или иные аспекты влияния их устройства на дальнейшее развитие отечественной артиллерийской конструкторской школы. В заключение имеет смысл остановиться на этом более подробно.
Традиционно начнём с 48-лин гаубицы Круппа, как первой принятой на вооружение Русской Императорской Армии (РИА). С одной стороны, эта артиллерийская система в Российской Империи и Советском Союзе так и «не обзавелась потомством», после снятия её с производства никакое другое новое отечественное орудие не унаследовало от неё хотя бы часть усовершенствованных узлов и агрегатов. А с другой стороны, реализованное на лафете 48-лин гаубицы Круппа компоновочное решение из нижнего и верхнего станков стало общепринятым в мировой практике. К нам оно впервые пришло именно с этой системой и освоение её в серии позволило при проектировании новых образцов артиллерийского вооружения с подобным устройством лафетов (в т. ч. и с раздвижными станинами) действовать не наугад, а использовать полученный ранее опыт.
То же самое можно сказать и о современном для начала ХХ века клиновом затворе 48-лин гаубицы Круппа. Путиловский и Петроградский заводы сумели освоить его изготовление, а выдающийся отечественный конструктор Ф. Ф. Лендер развил заложенные в нём возможности дальше, создав на своей 3-дм противоаэропланной пушке обр. 1914 г. в дополнение к нему работающий механизм полуавтоматики. Кстати, это сыграло свою роль в последующем отказе от валового производства теперь уже 122-мм гаубицы обр. 1909 г. (так стала называться 48-лин полевая гаубица системы Круппа обр. 1909 г. в Советском Союзе). К моменту завершения Гражданской войны производственные возможности Путиловского и Петроградского заводов понесли серьёзный урон, а в свете быстрого развития авиации зенитные орудия с полуавтоматическими клиновыми затворами требовались и армии, и флоту.
3-дм противоаэропланная пушка системы Лендера-Тарнавского обр. 1914/15 гг. в экспозиции Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (ВИМАИВиВС) в г. Санкт-Петербурге
В итоге решили не «распыляться» в условиях крайне скудных ресурсов (и материальных, и финансовых) ещё и на полевые гаубицы с такими сложными в изготовлении затворами. В условиях конца 1920-х – начала 1930-х гг. это было дорого и нетехнологично, что показали неудачные попытки освоения на Мотовилихинском заводе орудий немецкой конструкции с клиновыми затворами, полученных в ходе военно-технического сотрудничества с веймарской Германией. Поэтому до разрешения возникших проблем на серийных полевых гаубицах обошлись более технологичными для условий того времени поршневыми затворами, пусть и гораздо менее удобными в работе для расчётов этих орудий. Более того, с 1930 года клиновые затворы стали ещё более востребованными – в Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА) появилась противотанковая артиллерия, где им альтернативы не было. И это ещё сдвинуло вправо «пришествие» клинового полуавтоматического затвора на массовую 122-мм гаубицу – это случилось уже после Великой Отечественной войны с принятием на вооружение уже Советской Армии новой артиллерийской системы этого класса Д-30.
Как упоминалось ранее, советские конструкторы (начал Ф. Ф. Лендер, а после его смерти в 1927 году его дело продолжили другие разработчики, включая С. П. Шукалова и Б. А. Бергера) на 122-мм пушке обр. 1931 г. (А-19) решили применить винтовой подъёмный механизм по типу 48-лин гаубицы Круппа. Однако качающаяся часть нового орудия оказалась гораздо более тяжёлой, а потому один винт под ней был явно недостаточен для нормальной работы механизма. В результате А-19 получила два винта (ещё и совмещённых с колонками пружин уравновешивающего механизма) по обеим сторонам своей люльки. И сразу же конструкторы столкнулись с проблемой: в то время невозможно было обеспечить абсолютно одинаковую скорость подъёма каждым их винтов своей стороны люльки орудия. Какой-то из них из-за погрешностей изготовления всех зубчатых передач от маховика подъемного механизма к нему начинал делать это быстрее, чем его «визави». Но ось цапф люльки жёстко зафиксирована относительно её жёлоба, так что один бок люльки подняться выше другого просто не может, а потому «при таком раскладе» весь подъёмный механизм ствола заклинивало.
Этот недостаток 122-мм пушки обр. 1931 г. устранили введением дифференциальной передачи, выравнивающей скорости подъёма обеих сторон люльки (при этом винты могут вращаться со слегка отличающимися угловыми скоростями). Но ценой за такую «заплатку» стало значительное замедление процесса вертикальной наводки орудия. После такого к винтовому типу подъёмного механизма ствола уже не возвращались. На 48-лин гаубице Круппа он работал безотказно, но использовать его на более тяжёлых системах хоть и оказалось возможным, но другие технические решения выполняли эту задачу проще и лучше.
122-мм пушка обр. 1931 г. (А-19), на переднем плане, и 152-мм пушка обр. 1910/34 г. (А-19) в экспозиции ВИМАИВиВС. Именно в ходе совершенствования предполагавшегося унифицированным лафета этих орудий (до конца он им так и не стал ввиду постройки на разных заводах) конструктор (и будущий начальник КБ) Мотовилихинского завода Б. А. Бергер предложил использовать дифференциал в винтовом подъёмном механизме для устранения его заклинивания. Такую «заплатку» к изначальному устройству этого механизма приняли и на Мотовилихинском заводе №172, где строили 152-мм пушку обр. 1910/34 гг., и на Сталинградском заводе «Баррикады» №221, где выпускали 122-мм пушку обр. 1931 г.
Также стоит ещё раз напомнить, что именно от прицельных приспособлений 48-лин гаубицы Круппа на все более поздние советские и российские полевые орудия перешла панорама Герца. И именно по образцу этой системы на барабан механического прицела, служащий подвижным указателем требуемого угла возвышения ствола, стали наносить шкалу тысячных со сразу несколькими дистанционными шкалами для различных используемых снарядов и зарядов.
Завершим перечисление вклада 48-лин гаубицы Круппа в отечественную артиллерийскую конструкторскую школу таким соображением: в нашей практике использование дорогостоящих легированных сталей при изготовлении массовых орудий никогда не считалось плюсом, однако в ряде случаев без них обойтись всё же было нельзя. И передача германскими контрагентами технологии выплавки таких сталей и изготовления из неё деталей для 48-лин гаубиц Круппа с последующим доведением их материала до нужной кондиции (закалка, отпуск, насыщение поверхностного слоя нужными химическими элементами) была очень полезна для отечественной металлургии и металлообработки. Свои наработки в этом отношении ценности отнюдь не потеряли, а знакомство с передовым зарубежным опытом только обогатило русских и советских сталеваров и технологов.
Что же касается вклада 48-лин полевой гаубицы системы Шнейдера обр. 1910 г. в отечественное артиллерийское дело (а не только в конструкторскую школу), то он очень велик. Причём даже с учётом того обстоятельства, что это орудие являлось лишь одной из многих очень близких по своему устройству систем «шнейдеровского» происхождения. Как следствие, приписывать только ему одному все достижения русской и советской артиллерийской конструкторской школы будет некорректно, правильным в этом ключе является рассмотрение всего «шнейдеровского наследия», доставшегося нашим разработчикам артиллерийского вооружения. Именно из него вышли такие знаменитые орудия, как 76-мм полковая пушка обр. 1927 г., 122-мм пушки А-19 обр. 1931 г. и 1931/37 гг., 152-мм гаубица-пушка МЛ-20.
Один из прототипов 122-мм гаубицы обр. 1910/30 гг. на Мотовилизинском заводе. Снимок из коллекции М. Грифа
Владимир Николаевич Сидоренко родился 5 апреля 1884 г. в Витебске. В 1903 г. окончил Тифлисский кадетский корпус, в 1906 г. – Константиновское артиллерийское училище и в 1911 г. – Михайловскую артиллерийскую академию в Санкт-Петербурге. Капитан корпуса морской артиллерии Императорской русской армии, после революции перешёл на службу советской власти. В. Н. Сидоренко был до 1924 г. военным приёмщиком Путиловского завода, позже сменил несколько мест работы на оборонных предприятиях страны – Мотовилихинском заводе, заводах №7, 8 и 38. Последней его должностью стало пребывание на посту заместителя начальника ОКБ артиллерийского производства «Уралмаша» (в ноябре 1942 г. реорганизованного в завод №9) в Свердловске с 1940 по 1952 гг.
Автор работ по теории артиллерии, активно участвовал в проектировании новых и модернизации имеющихся буксируемых, танковых и самоходных орудий. Несмотря на ярлык «специалиста старой школы», имеющиеся воинское звание и награды имперского периода каким-либо репрессиям в советское время не подвергался. Кавалер орденов св. Анны III степени, Ленина, Отечественной войны I степени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, также был награжден рядом медалей, лауреат Сталинской премии 1946 г. В. Н. Сидоренко скончался 27 апреля 1952 г. от сердечного приступа, похоронен на Михайловском кладбище в г. Екатеринбурге
Тем не менее, «личное дело» 122-мм гаубицы обр. 1910 г. в СССР более чем впечатляет. После того, как именно её выбрали в качестве единственной выпускаемой для РККА лёгкой полевой гаубицы, началась работа по её модернизации на Мотовилихинском заводе в Перми. Ключевой фигурой в этом деле был В. Н. Сидоренко – бывший офицер РИА, который после скоропостижной смерти Ф. Ф. Лендера какое-то время был чуть ли не единственным специалистом-конструктором, способным разрабатывать новые орудия на строго научной основе, без привлечения метода проб и ошибок. Именно он разработал проект модернизации «шнейдеровской» 48-лин гаубицы обр. 1910 г. в 122-мм гаубицу обр. 1910/30 гг. с повышенной дальнобойностью. Поначалу усовершенствованную систему выпускали на Мотовилихе, однако этому предприятию предстояло освоить выпуск более мощных и технически гораздо более сложных орудий, поэтому её производство решили передать другому заводу.
А этим заводом стало артиллерийское производство «Уралмаша» в Свердловске, ныне Екатеринбурге. Со 122-мм гаубицы обр. 1910/30 гг. началась история будущей знаменитой «девятки» (завода №9, организованного в ноябре 1942 года). Для технологического сопровождения выпуска этой системы на предприятии было организовано собственное конструкторское бюро (которое со временем возглавил В. Н. Сидоренко), на счету которого много разработанных уже своими силами новых образцов артиллерийского вооружения, ставших основанием нашей собственной артиллерийской конструкторской школы. Его начальниками были Ф. Ф. Петров и В. Н. Голубев, не нуждающиеся в представлении тем, кто мало-мальски интересуется историей развития советской артиллерии. Только это уже выделяет 48-лин полевую гаубицу системы Шнейдера обр. 1910 г. из всех прочих дореволюционных орудий. И такому продолжению истории во многом мы обязаны вел. кн. Сергею Михайловичу, который настоял на принятии на вооружение РИА этой артиллерийской системы, невзирая на то, что по эксплуатационным качествам она несколько уступала своему «крупповскому» конкуренту.
Но вклад 48-лин «шнейдеровской» гаубицы в формировании советской артиллерийской конструкторской школы не ограничивается только успехом «всей её семьи» в плане дальнейшего использования идей, заложенных в противооткатные устройства, подъёмные механизмы ствола и откидные сошники на хоботовых частях станин лафетов. На лафет модернизированной 122-мм гаубицы обр. 1910/30 гг. в конструкторском бюро Мотовилихинского завода был наложен длинный «трёхдюймовый» ствол. Получившаяся 76-мм пушка обр. 1933 г. выпускалась не такой уж и малой серией, было построено около 200 таких орудий. Советская 76-мм пушка нового поколения обр. 1936 г. (Ф-22) быстро сделала свою предшественницу устаревшей, но она сыграла свою роль в тот период, когда в дивизионной и корпусной артиллерии ещё не было более мощных и дальнобойных орудий.
76-мм пушка обр. 1933 г. на лафете 122-мм гаубицы обр. 1910/30 гг. на Мотовилизинском заводе. В центре в фуражке и в косюме военного покроя стоит В. Н. Сидоренко. Снимок из коллекции М. Грифа
В. Н. Сидоренко предпринял попытку ещё более повысить дальнобойность 122-мм гаубицы «шнейдеровских» кровей, удлинив её ствол и оснастив его щелевидным дульным тормозом по типу 107-мм пушки обр. 1910/30 гг. или 152-мм пушки обр. 1910/30 гг. Однако дальше нескольких прототипов 122-мм гаубицы КМ дело не продвинулось: дульный тормоз для орудий дивизионной артиллерии тогда считался нежелательным элементом – он сильнее демаскировал их при выстреле, требовал дополнительных мер предосторожности при обращении с системой и боеприпасами для неё. Для менее многочисленных и более удалённых от передовой тяжёлых пушек корпусной артиллерии и артиллерии Резерва Главнокомандования с этим смирились, а для лёгких систем «время пришествия» дульного тормоза в 1930-е гг. ещё не настало. К тому же с помощью законтрактованных на работу в СССР германских конструкторов была создана перспективная 122-мм гаубица проекта «Лубок» без дульного тормоза и она по совокупности своих характеристик в целом смотрелась гораздо выигрышнее, чем разработанная на Мотовилихе под руководством В. Н. Сидоренко 122-мм гаубица КМ.
Когда же пришло время заслуженной «сверхсрочнице» покинуть сборочные цеха «Уралмаша» (а это случилось ни много, ни мало в 1941 году!), то из-за неоднократно упоминавшихся выше проблем с освоением выпуска клиновых затворов её «сменщица», 122-мм гаубица обр. 1938 г. (М-30), прямо унаследовала от неё «старый добрый» поршневой затвор «шнейдеровского» типа. Да, удобств расчёту это не прибавило, скорее наоборот, но в то время вопросы безотказности и технологичности выпуска этого орудия имели наивысший приоритет.
Так что в целом отечественное артиллерийское дело оказалось от принятия на вооружение двух 122-мм полевых гаубиц с одинаковой баллистикой в выигрыше, хотя большой минус от одновременного производства и службы в строевых частях двух кардинально различных по своему устройству орудий никто не отменял. Однако все причастные к сложившейся ситуации были по-своему правы: «чистые» военные из ГАУ РИА вполне себе аргументированно выбрали «крупповский» образец (проблемы с его пружинным накатником проявились гораздо позже) как более удобный для расчёта. Генерал-инспектор артиллерии вел. кн. Сергей Михайлович по долгу службы уже имел представление о том, на что способна отечественная промышленность (к сожалению, в отрицательном ключе), а потому стоял за более подходящий в технологическом плане «шнейдеровский» вариант, тем более что последний шанс геополитического сближения с кайзеровской Германией был упущен в 1906 году. Только при дружественном «втором рейхе» можно было рассчитывать на модернизацию отечественного сталеварения, металлообработки и машиностроения для качественной постройки немецких систем своими силами в требуемых армией количествах.
Но к 1909 году выбор был уже сделан: двумя годами ранее, с формированием Антанты с участием Великобритании, Франции и России, пошёл обратный отсчёт до катастрофы всего тогдашнего мироустройства. Ей стала Первая мировая война и связанные с ней события (в т. ч. Гражданская война в нашей стране), имевшие место в 1914–20 гг., где «второй рейх» был врагом и для Российской Империи и для Советской России.
Когда же на обломках старого мира все стали готовиться к новым ещё более смертоносным войнам, победившие в России большевики, сформировавшие в 1924 году СССР, прагматично приняли на вооружение РККА «шнейдеровскую» конструкцию. Именно она наиболее подходила под имевшиеся на тот момент технологические возможности, причём только в 1941 году удалось окончательно сменить её не слишком-то усовершенствованную версию обр. 1910/30 гг. на современную 122-мм гаубицу М-30. А избитая, но не потерявшая свой смысл истина гласит, что плохое оружие так долго на службе и в производстве не задерживается.
Расчёт 122-мм гаубицы обр. 1910/30 гг. Красной Армии на огневой позиции во время обороны Одессы летом 1941 года
122-мм гаубица обр. 1910/30 гг. также стояла у истоков возникновения самоходной артиллерии Красной Армии: её усовершенствованную качающуюся часть (в отличие от полевого буксируемого лафета на боевой машине она могла вести мортирную стрельбу на углах возвышения свыше 45 градусов) разместили на самоходном шасси, созданном на базе лёгкого танка Т-26. Получившаяся самоходная артиллерийская установка СУ-5-2 выпускалась малой серией (около 30 ед.) и принимала участие в боях с японцами на Халхин-Голе и в сражениях начального этапа Великой Отечественной войны122-мм гаубица обр. 1910/30 гг. также стояла у истоков возникновения самоходной артиллерии Красной Армии: её усовершенствованную качающуюся часть (в отличие от полевого буксируемого лафета на боевой машине она могла вести мортирную стрельбу на углах возвышения свыше 45 градусов) разместили на самоходном шасси, созданном на базе лёгкого танка Т-26. Получившаяся самоходная артиллерийская установка СУ-5-2 выпускалась малой серией (около 30 ед.) и принимала участие в боях с японцами на Халхин-Голе и в сражениях начального этапа Великой Отечественной войны
С другой стороны, «крупповские» 122-мм гаубицы обр. 1909 г. в переплавку в межвоенное время тоже никто не отправлял, их баллистику в 1937–39 гг. довели до уровня ранее усовершенствованного «шнейдеровского конкурента». Впоследствии 122-мм гаубицы обр. 1909/37 гг. честно отслужили в рядах Красной Армии до конца Великой Отечественной и Второй мировой войн.
122-мм гаубица обр. 1909/37 гг. в экспозиции ВИМАИВиВС
И тем самым история более чем адекватно вынесла своё решение: малоудачные попытки продолжить выпуск или освоить в производстве орудия немецкой конструкторской школы привели к модернизации советской промышленности и совершенствованию конструкторских кадров (хорошие идеи и решения из Германии нуждались в существенной адаптации для наших условий). А системы французских (более точно «шнейдеровских») корней закрывали все текущие нужды РККА, пока их наиболее удачные особенности не перешли уже в целиком сформировавшуюся отечественную конструкторскую школу. А те их особенности (вроде салазок для противооткатных устройств), которые более не отвечали требованиям времени, постепенно сами становились историей.
Автор выражает свою глубокую благодарность сотрудникам ВИМАИВиВС Р. Н. Чумаку и Е. В. Сидоровой, работникам Нижегородской областной научной библиотеки им. Ленина, И. Сливе и пермскому исследователю истории Мотовилихинского завода М. Л. Грифу за помощь в подготовке текста и поиске материалов для этого цикла статей.
Использованные источники информации:
- Руководства службы и таблицы стрельбы 122-мм гаубицы обр. 1910/30 гг. и 122-мм гаубицы обр. 1909/37 гг. разных лет издания (1931–1942 гг.)
- Барсуков Е. З. Русская артиллерия в мировую войну, Т.1–2. – М.,1938–40
- Барсуков Е. З. Артиллерия русской армии (1900–1917 гг.), Т.1–4. – М.,1948–49
- Управление командующего ракетных войск и артиллерией/Военно-исторический музей артиллерии и инженерных войск. История отечественной артиллерии, т.II, Кн.6 – М., 1959
- Управление командующего ракетных войск и артиллерией/Военно-исторический музей артиллерии и инженерных войск. История отечественной артиллерии, т.III, Кн.7,8. М.–Л., 1964.
