Коллективное бессознательное…
Дискуссионная статья из жж историка-медиевиста Виталия Пенского, которая, думаю, заинтересует коллег.
В продолжение разговора о ревизионизме и о том, не русские в 1904-1905 гг. были так плохи, какими их пытаются показать, но японцы были хороши.
Исходная посылка озвучена ув. 
st_range следующим образом:
если со снарядами, подготовкой экипажей, качеством адмиралов и техническим состоянием флота всё нормально, А почему тогда проиграли-то?
Вопрос из разряда тех, что бьет, что называется, наповал. В самом деле — если все было так хорошо, то почему в итоге оказалось так плохо? И ответа на этот вопрос, причем ответа удовлетворительного, несмотря на то, что с тех пор прошло вот уже больше столетия, нет и по сей день. Можно ли его найти? Думаю, что можно. Но для того, чтобы сделать это, нужно, на мой взгляд, отказаться от традиционного взгляда на причины поражения России в русско-японской войне («общий кризис системы», «гнилое самодержавие» и дальше в том же духе) и посмотреть на события иначе,с другой стороны.
Итак, прежде всего отметим, что техническое превосходство японцев (если оно и было), не было настолько ошеломляющим, чтобы заранее предполагать победу японцев — русский флот в техническом отношении ничуть не уступал японскому, и даже со пресловутыми снарядами было далеко не все так плохо, как может показаться на первый взгляд. Дальше — качество личного состава также было не настолько плохим, как принято считать. и русские комендоры стреляли, скажем так, как британские в Ютландском сражении на общем фоне германских комендоров (кстати, и потери от артиллерийского огня немцев британцы в Ютланде понесли существенно большие, нежели их противники от английского. Но никто при этом не говорит об общем кризисе системы и прочем). Адмиралы? Опять же, не сказать, что русские адмиралы (за редким исключением) были так уж плохи и никуда не годны. Даже Рожественский в определенном смысле может быть отнесен к разряду если не выдающихся адмиралов (это не ирония), то, по меньшей мере, крепких середняков уж совершенно точно — а и то правда, довести сбродную эскадру, составленную из подлинного зоопарка кораблей и укомплектованную далеко не отборными экипажами, без потерь через весь мир из Кронштадта до Цусимы — это сам по себе если и не подвиг, то весьма приличное достижение (заметим, это не одиночное плавание, а поход целого флота, причем не только боевых кораблей, но плавучего тыла эскадры. Увы, добившись стратегического успеха, Рожественский проиграл Того тактически). Следовательно, проблему нужно искать в другом. Но в чем?
И вот здесь на память приходит изречение «великого молчальника» Хельмута фон Мольтке, который старший. Тот писал в своих «Военных поучениях», касаясь вопросов военного планирования, что если соображения, принятые за основание, оказываются неверными, то вся работа пропадает: даже одна ошибка, сделанная при первоначальном сосредоточении, едва ли может быт исправлена в течении всей кампании…. И если при всех прочих равных условиях русский флот проиграл войну на море с японцами, то, видимо, именно здесь и надо искать причины неудачи — они будут первостепенными, а уж все остальные только наложились на эту главную и усугубили последствия предвоенных расчетов-просчетов.
И если искать причины неудач в этом русле, то я бы выделил здесь следующие моменты:
1) на первое место я бы поставил, если так можно выразиться, «несерьезное» отношение к самой войне со стороны императора Николая II. Нет, нельзя сказать, что он совсем уж, что называется, «забил болт» на подготовку к войне. В конце концов, программа усиления флота на Тихом океане свидетельствует в его пользу. Нет, проблема в другом — японцев в Петербурге (во всяком случае в ближайшем окружении императора) не воспринимали как действительно серьезных и опасных противников (этакая «пржевальщина», о которой я уже писал прежде);
2) на второе место я бы поставил «ушибленность» русского военно-морского ведомства и адмиралитета уроками и последствиями Крымской войны, истолкованными довольно однобоко и превратно. Похоже, русский флот изначально не готовился к борьбе за господство на море, к наступлению, но был «заточен» на оборону — стратегическую, не исключавшую смелых контрдействия, но именно на оборону, а не наступление, заранее отдавая инициативу противнику.
Нет, идея превентивного удара по японцам в головах русских морских штабистов и адмиралов витала, но не хватило политической воли для ее реализации (как с Босфорской операцией в сер. 90-х гг. XIX в.). Однако отдав инициативу японцам, русские адмиралы заранее поставили себя в то самое проигрышное положение, о котором писал Мольтке. Того, нанеся удар первым, захватил инициативу, вывел из строя два лучших русских броненосца, после чего преимущество японского флота на море стало неоспоримым, а после катастрофы 31 марта — и вовсе подавляющим. По существу, на несколько недель русский флот перестал быть активным игроком на море — имея в строю три броненосца («Полтава», «Пересвет» и «Победа», причем два последних — скорее броненосцы II ранга) и 1 броненосный крейсер («Баян»), да и тот разведчик, против 6 первоклассных японских броненосцев и 2-х броненосных крейсеров-малых броненосцев («Ниссин» и «Касуга», «асамоиды» я в расчет не беру преднамеренно — владивостокский отряд крейсеров отвлекал большую их часть на себя), ни один здравомыслящий командующий не стал бы рисковать этим отрядом (даже не эскадрой) действующих кораблей, пытаясь отразить неприятельский десант — противник, имея превосходство в силах, уничтожил бы этот отряд и обрел желанное господство на море до Цусимы.
Отсюда можно сделать вывод — точка невозврата для русской 1-й ТОЭ была пройдена тогда, когда Алексеев и Старк не получили разрешения на превентивный удар по неприятелю 21 января 1904 г., а окончательно шанс выиграть войну на море был утрачен 31 марта 1904 г. Если до этих событий еще что-то и можно было исправить, то после них — уже нет.
