«Кнуты» и «пряники» Сталина. Как вдохновляли бойцов в первые месяцы войны
Из всех приказов Великой Отечественной войны, широкой аудитории наиболее известен тот, что под номером 227 от 28-го июля 1942 года. В народе его называли «Ни шагу назад!». Появление такого документа понятно. После первых одержанных побед под Москвой, общее стратегическое наступление по всем фронтам не только не получилось, но Красная Армия снова отступала, неся огромные потери. В этой ситуации любое военное руководство, спасая положение, пойдёт на репрессивные меры, пусть и с разной степенью жесткости и жестокости.
В нашей историографии приказ №227 подается так, что может возникнуть впечатление, будто это было нечто из ряда вон выходящее. Однако, не следует забывать, что в 1941 году обстановка была ещё более тяжелой. В первые недели были потеряны миллионы бойцов кадровой армии, тысячи самолетов, танков и другого вооружения, в плен попадали не только рядовые, но и генералы. Войска Вермахта неудержимо наступали, и все попытки их остановить ни к чему не приводили. Вводимые в бой резервы лишь задерживали немецкое наступление, но их точно так же уничтожали.
Нет ничего удивительного, что попытки изменить ситуацию, приводили к проведению самых жестких мер на всех уровнях, от рядовых до высшего командного состава.
В первые же месяцы войны, в результате того, что в окружение попадали не только части Красной Армии, но целые объединения войск: армии и даже фронты, было немало различных случаев поведения высшего командного состава. Так, заместитель командующего войсками Западного фронта генерал-лейтенант Болдин, организовав попавшие в окружение части, вышел из окружения с боями. Комиссар 8-го механизированного корпуса бригадный комиссар Попель с группой бойцов прошел по немецким тылам около 650 км и вырвалась к своим.
Но были и другие примеры. Попав в окружение сдались в плен командующий 28-й армией генерал-лейтенант Качалов, и командующий 12-й армией генерал-лейтенант Понеделин. И это не единственные примеры даже на высшем уровне. На более низком уровне имели место многочисленные, а порой массовые случаи трусости командного состава, попытки прятаться в тылах и многое другое.
Следствием этого было появление приказа Ставки за номером 270 от 16-го августа 1941 года. В нём перечислялись многочисленные примеры, и приказывалось всех командиров всех уровней, при проявлении трусости, дезертирства, сдаче в плен расстреливать на месте. Семьи командиров подлежали аресту.
При этом, тоже самое касалось не только командиров, но и всех военнослужащих. В случае окружения, им приказывалось сражаться, нанося максимальный урон врагу и не сдаваться в плен. В случае сдачи в плен, как отдельных военнослужащих, так и частей, все они подлежали уничтожению. То есть по сдавшимся в плен красноармейцам требовалось открывать огнь на поражение. Семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишались государственных пособий и любой помощи.
С одной стороны, жестокость подобных мер можно оправдать и понять. Особенно если смотреть на это глазами тех, кто сражается, а соседи поднимают руки и сдаются. С другой стороны, страшно подумать, к какому самоуправству это привело со стороны командиров и комиссаров, получивших фактически право расстреливать на месте любого.
В результате пришлось принимать меры и 4-го октября 1941 года вышел приказ Наркома обороны № 0391 «О фактах подмены воспитательной работы репрессиями».
В преамбуле к приказу приводились факты вопиющих нарушений, когда командиры расстреливали своих подчиненных по надуманным поводам, а то и без всяких причин.
В приказе требовалось от политработников всех уровней вывести на первое место разъяснительную работу среди красноармейцев, рассматривая репрессии как самую крайнюю меру.
Однако в том же приказе указывалось, что красноармейцам необходимо разъяснять о необходимости ведения самой жесткой борьбы с трусами, провокаторами и дезертирами. Так же жестоко призывалось бороться с теми, кто устраивал самосуды и позволял себе рукоприкладство и брань.
С пропагандой дела обстояли плохо, в чем можно убедиться из направленной в войска 7 декабря 1941 года директивы начальника Главного политуправления РККА за № 268 «О ликвидации запущенности в устной пропаганде и агитации». Из неё следовало, что агитация ведется крайне плохо и неграмотно.
Но не следует думать, что весь 1941 год руководство страны использовало только одни репрессии. Про вопросы поощрения так же не забывали.
20-го ноября вышло постановление Государственного Комитета Обороны № 929. В нём указывалось о значительном сокращении сроков присвоения очередных воинских званий в действующей армии. Для высшего командного состава сроки уменьшались вдвое, а для младшего вообще сводились до нескольких месяцев. Так лейтенанту до следующего звания надо было служить всего два месяца, а полковнику — пять. В случае ранения или награждения орденами и эти сроки уменьшались вдвое. С одной стороны, это не улучшало качество командного состава. А с другой — на войне два месяца ещё прожить надо, и не всем лейтенантам это удавалось.
Что касается орденов, то в 1941 году их вручали крайне скупо. Высшему командному составу крайне редко, младшим командирам и рядовым гораздо чаще.
Рядовой состав менее чем командиры был заинтересован в воинских званиях, и даже в медалях и орденах. Для них большее значение имела выдача водки, введенная в армии с 22-го августа 1941 года Постановлением ГКО № 562.
Не менее, а порой и более важным, чем проведение просветительно-агитационной работы политруков считалось своевременное обеспечение красноармейцев теплой одеждой, табаком, той же водкой конечно. При нарушениях виновные за обеспечение войск наказывались крайне жестоко, что тоже положительно влияло на личный состав. Красноармейцы видели, что репрессии распространяются и на командиров, не обеспечивших их всем необходимым (порой и просто едой) и это порой работало лучше любой пропаганды.
