Как зарождалась Украина: австро-германский след и тайная миссия профессора Грушевского
Представляя эту статью, я хочу заверить читателя, что этот текст появился в результате моей работы на протяжении нескольких последних месяцев в Центральном государственном историческом архиве г. Киева, поэтому каждое слово или цитата, используемые мной, подтверждены архивными документами. В статье «много букофф», но я надеюсь, что терпение читателя будет вознаграждено.
Представляя эту статью, я хочу заверить читателя, что этот текст появился в результате моей работы на протяжении нескольких последних месяцев в Центральном государственном историческом архиве г. Киева, поэтому каждое слово или цитата, используемые мной, подтверждены архивными документами. В статье «много букофф», но я надеюсь, что терпение читателя будет вознаграждено.
А если стал порочен целый свет,
То был тому единственной причиной
Сам человек: лишь он – источник бед,
Своих скорбей создатель он единый.
Данте Алигьери
6 июня 1910 года профессор Львовского университета Михаил Сергеевич Грушевский сделал короткую запись в своем дневнике, имевшей судьбоносное значение не только для Австро-Венгерской, Немецкой и Российской империй, но и для жителей современной Украины:
«Вспоминал Кость Левицкий про свой разговор с Эренталем, который сказал, что украинским вопросом интересуется корона»
В те летние дни профессор точно знал свои главные цели и задачи: благодаря активной поддержке, оказываемой высшими кругами Вены и Берлина, он, вместе с ведущими галицкими и надднепрянскими политиками, должен был приступить к реализации плана отделения Украины от Российской империи — плана, способного изменить ход мировой истории. И пускай этот геополитический проект так и не удалось воплотить в жизнь в той мере, в какой хотели это сделать австрийские и немецкие государственные деятели, однако, опыт ошибок и неудач подобных замыслов представляет неоценимый интерес как для современных украинских политиков, так и для верного гражданина нашего государства.
Истоки «мазепинства»: отчет русского жандарма
15 января 1915 года начальник временного жандармского управления на территории Галиции полковник Мезенцов составил детальный отчет, характеризующий основные этапы становления идеи создания независимой Украины. Первые страницы отчета описывают деятельность императорского наместника Галиции в 1847-1848 гг. графа Франца Стадиона:
«…Графу Стадиону в его политике необходимо было иметь противовес засилья поляков, и таковым он хотел сделать русских галичан. Для этого он заявил им, что «Если они себя считают такими же русскими, как в России, то они совершенно не должны никогда ни в чем рассчитывать на помощь австрийского правительства», поэтому одна часть галичан испугалась заявления графа и по его желанию и настоянию начала вести политику «русинов». Политику якобы особой русской нации…»
Некоторые украинские исследователи отрицают тезис жандарма, заявляя, что подобный миф был создан польскими историками. Тут стоит отметить важный факт: именно во времена правления Стадиона русины получили не только первый опыт национальной репрезентации в венском парламенте, но и сумели добиться признания своих социокультурных прав со стороны австрийской администрации. Так, на территориях, где подавляющие большинство составляли русины, было введено преподавание на украинском языке, а на базе галицких университетов стали открываться украинские кафедры. Кроме того, во время пребывания Стадиона на должности губернатора Галиции началась череда революций в Европе – «весна народов», которая оказала колоссальное влияние на национальную политику в Австрийской империи.
Продолжая свой отчет, Мезенцов упомянул, что благодаря поддержке австрийского парламента были созданы такие культурно-просветительские организации как общество «Просвита» (1867 г.) и научное общество имени Т.Г. Шевченко (1873 г.). Позже, именно через эти учреждения будут проходить основные валютные операции, направленные на финансирование «культурной революции» на территории русской Украины в 1909-1914 гг..
По мнению Мезенцева, уже в 70-е годы XIX века под влиянием просветительских идей М. Драгоманова появилась концепция «самостийности Украины» :
«…идею самостийной Украины в Галичине привел российский эмигрант Михаил Петрович Драгоманов. Он написал и издал целый ряд брошюр и книг…»
При этом жандарм упускает важный факт: Михаил Петрович отстаивал идею предоставление Украине автономии и превращения Российской империи в федеративное государство, но никак не пропагандировал принципы «самостийности».
Впрочем, на этом исторические несоответствия заканчиваются. После краткой экспозиции зарождения украинского движения в XIX веке, Мезенцев переходит к вопросу формирования планов отторжения Украины от России:
«…В начале 1900-х годов в Венском парламенте появился депутат буковинских русинов Николай Василько. Своими способностями он скоро приобретает себе огромное влияние не только в парламентских, но и в придворных кругах и становится информатором престолонаследника эрцгерцога Франца-Фердинанда в делах внутренней и иностранной политики… Василько предлагает престолонаследнику идею отторжения Украины от России. А затем советует обратить большее внимание на галицких украинцев…».
Помимо этого, к концу XIX века на территории Галиции появляются первые украинские партии: начинает действовать Украинская радикальная партия (организованна И.Я. Франко в 1890 г.), Украинская социал-демократическая партия (основана Л. Ганкевичем в 1899 г.) и Украинская национал-демократическая партия (организованна в 1899 г.). Последнюю в 1907 г. возглавил известный галицкий политик Кость Левицкий, при котором, по мнению Мезенцова, окончательно закрепилась идея отделения Украины от России. Еще в 1899 г. партия Левицкого поставила себе достаточно серьёзные цели в отношении Надднепрянщины :
«…будемо підтримувати, закріпляти та розвивати почуття національної єдності з російськими українцями та змагатемо до відтворення разом із ними культурної цілісності; будемо серед російських українців підтримувати таке змагання, яке призведе до перетворення російської держави з абсолютної і централістичної в державу конституційно — федералістичну, оперту на автономію народностей…»
Таким образом, пока на территории российской Украины только зарождалась национальная политическая мысль, в Галиции уже существовала русинская (украинская) государственная элита, способная оказывать влияние на внешнеполитические шаги императорской семьи и парламента, что в дальнейшем только способствовало увеличению интереса Вены к развитию и поддержке украинского движения.
Концепция Гартмана: немецкий молот и русская наковальня
Первые идеи создания независимой Украины появились в высших кругах Берлина после прихода к власти молодого и энергичного Вильгельма Гогенцоллерна. Интерес к украинскому вопросу стал прямым следствием множественных разногласий между Отто фон Бисмарком и юным кайзером, лежащих, как и в личностной плоскости, так и разном видении будущего Германской империи. Особенно ярко это демонстрирует письмо Вильгельма железному канцлеру от 10 мая 1888 г., в котором престолонаследник уже рассуждает о будущих планах мировой войны:
«…Но я также держусь мнения, что если мы начнем войну на Востоке, то нам придется вести ее на обоих фронтах…нельзя с абсолютной уверенностью предсказать, что если нам придется вести войну с Францией, то Россия ео ipso [тем самым] будет держаться пассивно по отношению к нам…»
В этом письме Вильгельм определил дальнейший вектор развития своей внешней политики, который полностью противоречил замыслам Бисмарка, жаждущего сохранить мир в Европе любой ценой.
Под влиянием таких политических изменений, философ Эдуард Гартман начал разрабатывать геополитическую стратегию, позволяющую ликвидировать угрозу со стороны Российской империи. Его идея заключалась в создании дружественных Германии и Австрии национальных государств на территории европейской России:
«…Финляндию я отдал бы Швеции, Бессарабию – Румынии, Эстляндию, Курляндию, и Лифляндию вместе с Ковенской и Виленской губерниями я преобразовал бы в самостоятельное Балтийское государство, а речную область Днепра и Прута – в королевство Киевское. Швеция и Балтийское государство были бы фактически подчинены Германии, которая гарантировала бы им их территории, а Румыния и Королевство Киевское находились бы в такой же вассальной зависимости от Австрии… Польша была бы поделена между Германией и Австрией…»
Благодаря наличию союзных буферных государств, Германия получала возможность сконцентрировать основную часть своих войск на Западном фронте, что, в конечном счете, должно было повлиять на исход новой европейской войны.
С экономической точки зрения подобные страны предоставляли отличный рынок сбыта для немецких и австрийских товаров, а также могли организовать на случай войны регулярные поставки ценных военных ресурсов, что позволило бы Германии (собственно как и Австрии) выдержать длительную войну с Антантой.
Наличие на политической карте мира «королевства Киевского» позволяло лишить Россию важного экономического района (представленного Югом Украины), а также плацдарма для развития военно-политического наступления на Балканском полуострове – сферы столкновения интересов Российской, Австрийской и Османской империй.
Подобные перспективы благоприятствовали тому, что уже к 1909-1910 гг. австро-немецкие дипломаты решили перейти от стадии планирования Украинского проекта, к стадии его непосредственной реализации.
Тайное дело профессора Грушевского
Личность Михаила Сергеевича до сих пор вызывает бурные споры и дискуссии в научном сообществе: одни считают его выдающимся историком и государственным деятелем, другие – политическим оппортунистом, умело использовавшим свое влияние в корыстных целях. Я не собираюсь доказывать или опровергать две диаметрально противоположные точки зрения, однако, в рамках этой статьи я намерен представить читателю человека, который путем осторожных и продуманных дипломатических шагов, пытался приблизить русскую Украину к Европе.
Посему выводы из приведенной ниже истории я предлагаю читателю сделать самостоятельно.
Итак, пока профессор встречался во Львове с лидером украинской национал-демократической партии К. Левицким (начало июня 1910 года), известный нам полковник Мезенцов, занимавший тогда пост начальника главного жандармского управления г. Киева, получил 10 июня 1910 г. достаточно интересные агентурные данные:
«…Профессор Грушевский давно имеет сношения с австрийским консулом в г. Киеве, часто просиживает у него в кабинете целые часы. Когда Грушевского нет в Киеве, то к консулу является молодой человек, говорящий по- малороссийски, который известен в консульстве, как секретарь профессора Грушевского…Этот молодой человек передал консулу какой-то сверток бумаги и сидел у него в кабинете больше часа…3 июля консул шифровал до 3 часов ночи донесение, отправленное им в тот же день заказным письмом в Императорское наместничество во Львове…».
Оперативно отреагировав на подобные донесения, 11 июня жандармы установили, что австрийский консул Рихард Мешеде не просто состоит в сношениях с Грушевским, но помогает профессору поддерживать связь с галицкими партиями:
«Секретные сношения этих партий перепиской киевское консульство пересылает в Австрию как свои официальные бумаги. Видимо, Австрия по отношению к украинцам предпринимает ту же политику…, стараясь приобрести расположение поляков и украинцев, мечтающих об автономии и обещая такую последним, если они окажут поддержку на случай войны с Россией…»
Жандармы также считали, что консул использует профессора и своего секретаря Романа Динтера для сбора всевозможной информации. В 1912 г. Динтер получил от бывшего разведчика С.Д. Постникова важные данные, содержащие адрес дислокации главного разведывательного управления г. Киева. Кроме того, Постиников также предложил свои услуги австрийскому консулу, что вызвало замешательство в ставке Киевского военного округа.
Кроме вышеупомянутых лиц, при всесторонней поддержке австрийской жандармерии, галицкие политики отправили еще одного резидента в Киев – Павла Волосенко, который:
«…получил от известного мазепинского деятеля, агента австрийского министерства иностранных дел Николая Василько специальные инструкции и советы, а от австрийского ротмистра жандармов Фишера инструкции по шпионажу и постоянное вознаграждение в сумме 10 000 крон в год…»
Пока жандармы занимались сбором агентурных сведений, Грушевский проводил сентябрьские дни 1910 года в спорах и дискуссиях с высшим светом львовской элиты, обсуждая вопрос предоставления украинскому движению еще более широкой поддержки. Уже 30 ноября он дает телеграмму в Вильно, предлагая представителям местных партий обсудить вопрос автономизации Российской империи:
«…Выезжая, дал телеграмму в Вильно, желая прийти к соглашению по вопросу об автономистах, меня встретили Тумас со Сметаною и Луцкевич… поговорили и пришли к соглашению, что необходимо создать более тесную группу»
Названные Тумас и Сметана (их имена в своих арестных показаниях Грушевский так и не назвал) были редакторами литовской газеты «Вильтс». Иван Луцкевич, в свою очередь, являлся известным белорусским национальным деятелем и работал в газете «Наша Нива», которая поддерживала тесные отношения с научным обществом имени Шевченко.
Во время отсутствия Грушевского в Киеве, Мезенцов решает провести обыск редакции газеты «Село», принадлежащей профессору. В итоге жандармы нашли несколько экземпляров газеты «Рада» (подлежали перепечатке в «Селе»), содержащих довольно интересные заявления:
«Названный М. Грушевский в N 118 местной украинской газеты «Рада» выступал со статьей, в которой дает следующие, характеризующие его, советы: Русскую книгу, если она тебя интересует, займи для прочтения, а украинскую купи… Украинская книжка нужна не только для того, чтобы из нее извлечь пользу, но просто для того, чтобы она существовала, чтобы сидела, как заноза, как доказательство живой культуры украинской жизни»
Большую часть украинской книготорговли на территории русской Украины контролировало научное общество имени Т.Г. Шевченко (далее НТШ) — объединение, издававшие огромное количество украинской культурно-политической литературы, которая должна была благоприятствовать пробуждению чувства национального самосознания у жителей Надднепрянщины. Именно через эту организацию и проходило финансирование «тихой работы» профессора Грушевского.
Нам полагается субсидия!
Раскрыть основные механизмы финансирования деятельности Грушевского позволяет брошюра, найденная жандармами во время обыска его дома, располагавшегося на улице Паньковской . Она содержала информацию, касающуюся деятельности «НШТ» в 1911 — 1913 гг. На первых страницах документа приводиться полный отчет об общем количестве финансов, получаемых от австро-венгерского правительства:
«… Само по себе ежегодные непосредственные субсидии от Сейма и министерства составляют около 40 000 крон. Посредственные в форме заработка на печатании и переплете Императорских Королевских изданий, школьных учебников и наших общих издательств составляет около 60 000 крон. …Если сюда присчитаем новых 50 000 крон. ассигнованных Министерством на ежегодную выплату за дом под музей, то мы будем иметь сумму 150 000 к. одних только субсидий, а с членскими взносами и доходами от продажи своих изданий160 000 крон. ежегодно…»
Вышеприведенные цифры требуют сравнительного анализа. По состоянию на 1912 г. 100 австрийских крон соответствовали 40 русским рублям (1 руб. = 2.5 кр.). При конвертации годовой субсидии в русскую валюту получаем показатель в 64 000 руб., что по тем временам было огромной суммой. К примеру: зарплата действительного статского советника составляла 500 рублей, т.е. на годичный бюджет «НТШ» можно было обеспечить годовое жалование 10 высших царских чиновников. Цена автомобиля в царской России варьировалась от 1500 до 10 000 рублей – т.е. на субсидии венского парламента можно было купить от 6 до 18 автомобилей разных марок (в зависимости от класса соответственно).
Однако, при дальнейшем анализе брошюры оказалось, что профессор Грушевский лично настаивал на открытии некоторых филиалов «НТШ» на территории Надднепрянщины:
«…проф. Г. сумел убедить правление Товарищества, что его обязанность — основать ряд книготорговель за рубежом, хотя Т-во не имеет почти изданий для экспорта и барыша…. на первом месте открыта книготорговля в Киеве, потом в Харькове, наконец в Екатеринодаре…»
Мотивировал свои предложения Грушевский следующим образом:
«…Нужно было предупредить опасную трещину между духовной жизнью Украины и Галичиной с того момента, когда в России повеяло весной и Украина становилась на собственные ноги…»
В конечном счете, в 1912 г. киевский филиал «НТШ» располагал имуществом на сумму 8396 р., а комиссионный объем товара составлял 54 851 р., что соответствует годовой субсидии, получаемой от австро-венгерского парламента. Для обеспечения некоторой секретности, все книжные магазины, находящиеся на территории российской Украины, были записаны на частных лиц, которые, в случае необходимости, должны были передать право владения отдельными филиалами руководству «НТШ».
Не останавливаясь на достигнутом, Грушевский 27 августа 1912 г. встречается с известным государственным деятелем Галиции Евгением Олесницким. Главная цель переговоров — требование расширения поддержки украинского движения посредством увеличения субсидирования надднепрянских книготорговель:
« …Олесницкий…говорил с людьми близкими к престолонаследнику… представляя им необходимость поддержать украинское движение хотя бы посредственно, — между прочим, доказывая необходимость выступления на Киевской ставке и что ему положена субсидия. Затем говорил быть ли двум павильонам, как будто-бы высказывались Чикаленко, Жебунев, Синицкий, или одному…»
Здесь следует также напомнить читателю и тот факт, что уже с 1912 г. Грушевский получает полную информацию о всех финансовых операциях общества через своего друга и секретаря «НТШ» Николая Кондратовича Зализняка, который 25.03. 1912 отправил профессору письмо следующего содержания:
«…9/3 (в суботу) дістала центральна каса Наукового товариства імені Шевченка– 10, 500 кр. І то я взяв від дозволеного 1500 кр. На ВПД Спілку 3500 кр. забрали з Н.Т. …».
К слову сказать, по заявлению мемуаристов, Грушевский к 1913 году полностью перенял руководство научным обществом в свои руки, что вызвало волнения у некоторых сотрудников «НТШ».
Кроме дружеских отношений с Зализняком, Грушевский сотрудничает с еще одни галицким просветителем – Лонглем Цегельским. Именно он информирует профессора о развитии переговоров между митрополитом Шептицким и императором Францем-Йосифом Габсбургом:
«…во втором мемориале сказано, что при будущей войне, Австрия должна иметь в виду, что война на украинской территории, обещает собственности и дать украинцам надежду быть первенствующей народностью; границы определенны по Припять. Днепр и Черное море. Щептицкий был у Императора и докладывал ему два первых мемориала…»
В дальнейшем Шептицкий подготовит целый ряд меморандумов, касающихся планов социального, административного и военного устройства будущей независимой Украины (о них читатель узнает в следующем разделе).
Но в Европе намечалась война…
В новом конфликте украинское движение должно было принести Центральному блоку победу, подорвав изнутри могущество Российской империи. Однако как изволил изъясниться один жандарм:
«…в действительности оно оказалось мыльным пузырем, который лопнул при первом же соприкосновении с реальной действительностью…»
«Der Vogelfänger bin ich ja»
(Известный всем я птицелов)
«Хай живе Австрія, геть Росію» – эти громкие, пафосные и полные надежды возгласы раздались 25 февраля 1914 года … Толпы демонстрантов организовали массовые манифестации в центре Киева, которые заставили, если верить записям Грушевского, русское населения города оценить масштабы украинского движения. На следующий день прошел еще ряд митингов, сопровождаемых арестами руководителей антиправительственных акций. По воспоминаниям очевидцев, 26 февраля толпа начала свое движение от консульства Австрии (в составе 100 человек) и, впоследствии, была разогнана казачьими разъездами.
Были ли подобные «майданы 1914» прямым следствием деятельности Грушевского и его товарищей Р. Мешеде и Р. Динтера, сказать сложно. Выписки из дневника Грушевского подтверждают только один факт – друзья профессора (Е.Х. Чикаленко и Н.П. Василенко) предлагали ему покинуть город еще 24 февраля. При этом Евгений Харламович скрылся из Киева накануне февральских событий, но профессор остался, уехав из города только в середине марта. Также за 25 февраля имеется престранная запись:
«…проявление демонстрации… Шольп (член Государственной думы) приходил …поговорил про украинский отдел…»
В 2000 году известные украинские историки Валерий Солдатенко и Дмитрий Веденеев выдвинули гипотезу, что еще до начала Первой мировой войны при Министерстве иностранных дел Германии был создан специальный отдел, занимающийся изучением украинского вопроса и установлением связей с определённым кругом заинтересованных в проекте «Украина» лиц. Впрочем, эта теория требует более весомой доказательной базы, предоставить которую могут только немецкие архивы.
Социальный взрыв в Киеве заставил Михаила Сергеевича срочно покинуть город и на время поселиться в Петербурге. По данным петроградского жандармского управления, он проживал в доме N 55 по Лиговской улице с 17 по 31 марта 1914 года. 1 апреля Михаил Сергеевич выезжает обратно в Киев, остановившись на несколько часов в Вильно. Тут он встретился с уже известными читателю братьями Луцкевич – Иваном и Антоном (сотрудники газеты «Наша Нива»), обсудив с ними следующие вопросы:
«…говорили, что с литовцами очень трудно, ибо они пошли за правительством, но относительно группы Булата нет сомнения, что будут…».
В данном случае речь идет о формировании отдельной коалиции в государственной Думе России, целью которой должно было стать требование предоставления национальной автономии белорусам, литовцам и украинцам. Благодаря таким революционным изменениям, Грушевскому и его коллегам предоставлялась возможность вести открытую агитацию национального характера, что, в конечном счете, должно было привести к отделению Украины от России. План полностью соответствовал намерениям Вены и Берлина, но он так и не воплотился в жизнь как до, так и после начала Первой мировой войны.
В Киеве профессор долго не задерживался: 24 апреля он выехал в Карпаты, где его застали сараевские выстрелы. Стоит также отметить, что события 28 июня стали трагедией в некотором смысле и для украинских политиков – именно Франц-Фердинанд, начиная с 1907-1910 гг., был главным покровителем украинского движения, оказывая ему самую широкую финансовую поддержку. Тем не менее, сразу после начала Первой мировой войны львовские государственные деятели и просветители организовали 3 и 4 августа два важных органа национальной репрезентации – Главную Украинскую Раду (ее возглавил Кость Левицкий) и Союз освобождения Украины. Если «ГУР» осуществляла разработку общей стратегии развития украинского движения, его военными, политическими и дипломатическими сторонами, то союз занимался непосредственной реализацией проекта «Украина». Главными делегатами СОУ (СВУ) были давние друзья Михаила Грушевского – секретарь общества имени Шевченко Н. Зализняк, известный публицист В. Дорошенко (вел активную переписку с профессором с 1910 г.), Лонгль Цегельский (один из информаторов профессора), Мариан Меленевский (лично с профессором знаком не был, но в 1913 г. послал Грушевскому несколько писем личного характера), О. Скоропис-Йолтуховский (поддерживал отношения с профессором начиная с 1900 г.; занимался переводом и изданием знаменитой работы Грушевского «История Украины – Руси»), Андрей Жук (отношений с профессором не поддерживал) и Дмитрий Донцов (номинально возглавлял СОУ (СВУ); информация о его переписке с Грушевским требует проверки).
12 августа В. Дорошенко посылает несколько писем Грушевскому, в которых кроме небольшой характеристики положения дел во Львове рассказывает о неудавшихся планах немецкого командования:
«…немцы не имели времени ждать, пока мы подрастем, и должны были выступить теперь против России, не ожидая пока она сама хорошо подготовиться в военном отношении и сама на них ударит. Теперь все наши мысли и желания тесно связанны с победой Австрии и Германии… Слухи о «Киевском княжестве», по-видимому, — не плод фантазии, а готовы отлиться в реальную форму…»
Если проследить логику мыслей Владимира Дорошенко (его доводы носят достаточно субъективный характер), можно обратить внимание на то, что немецкий генштаб планировал не просто придерживаться оборонительной стратегии на Восточном театре боевых действий, но заставить наступающую русскую императорскую армию максимально растянуть линии своих коммуникаций. Это благоприятствовало бы ведению подрывной работы в тыловых районах. Вместе с диверсионными операциями, в России должна начаться волна национальных волнений, что, в конечном счете, должно было сказаться, как и на состоянии войск на фронте, так и на самом их количестве: для подавления подобного рода беспорядков требовались значительные военные ресурсы, чего не могла в полной мере позволить себе даже Российская империя в условиях позиционной войны (подобные доводы разделял и доктор Гельфанд – создатель плана развала Российской империи).
Пока Грушевский набирался сил в Карпатах и читал письма Владимира Дорошенко, митрополит Андрей Шептицкий подготовил ряд меморандумов, касающихся военной, церковной и «правовой» организации на территории русской Украины. Одни из них (составлен между 12-15 августа 1914 г.) содержал следующие положения:
«Решение этих задач (политических, церковных и т.п.) должно быть осуществлено частью до возможной какой бы то ни было мирной конференции, не только для того, чтобы поддержать деятельность нашей армии ожидаемого восстания украинцев, но также для того, что бы эти области, на всякий случай,возможно резче отделялись от России и придать им характер национальной области, независимой от России…»
Продолжая свой отчет, митрополит предлагал возродить казацкие военные обычаи в будущем украинском государстве: в армии должна была быть введена «национальная» система званий (сотник, чотар, хорунжий и т.п.), а главой войска должен был быть гетман — представитель династии Габсбургов, который назначался лично императором. Гетман имел право издавать собственные универсалы, а его власть осуществлялась в рамках декабрьской конституции 1867 г., которую планировали ввести как замену основных государственных законов Российской империи (1906 г.) на территории Надднепрянщины.
В сфере церковного обустройства края, Андрей Шептицкий предлагал полностью отделить украинскую церковь от Петроградского синода, подчинив всю церковную жизнь «митрополиту Галича и всей Украины». Граф Шептицкий также собирался создать под своей эгидой новое церковное управление на территории Надднепрянщины, что, по его мнению, не противоречило нормам «восточно-церковного права».
Но главный тезис, характеризующий намерения митрополита состоит в последних строчках меморандума:
«…Православие церкви, таким образом, не будет затронуто – оно должно быть сохранено, следует очистить его только от московских влияний…»
Но, к большому огорчению, благородным и актуальным даже на сегодняшний день планам Шептицкого так и не суждено было сбыться: вместе с рухнувшим австрийским фронтом в Галиции рухнули и надежды на возможность создания нового полноправного члена европейской семьи – Украины. Сам митрополит был арестован жандармами Мезенцова 19 сентября 1914 г. и сослан за пределы Галиции…
7 сентября 1914 г. Грушевский покидает Криворивню и отправляется в Вену, где министерство иностранных дел Австро-Венгрии уже приобщило членов СОУ (СВУ) к политической и агитационной работе в нейтральных государствах.
8 октября в отеле «Бристоль» Грушевский посетил совещание, касающиеся украинского вопроса. На нем присутствовали Феликс Вали (журналист и тюрколог), некий Колеса (до сих пор установить личность этого человека не удалось, т.к. в своих арестных показаниях Грушевский не упоминал его вообще) и статс-секретарь немецкого консульства в Стамбуле Макс Циммер – доверенное лицо кайзера Вильгельма, дипломат и бизнесмен, который поддерживал тесные отношения с известным революционером и «купцом революции» — доктором Гельфандом (он же Александр Парвус). После совещания Циммер обязался оказать всевозможную поддержку украинскому движению. Поразительно, но официальная турецкая история утверждает, что на следующий день (9 октября) граф Александр Хойос (главный секретарь МИД Австрии) передал телеграмму в Стамбул послу Паллавичини, содержащую информацию о намерениях «украинских эмиссаров» начать агитационную работу среди русских матросов (поднять революцию на флоте).
14 октября к Грушевскому пожаловал В. Дорошенко, который рассказал профессору о намерениях поляков в новой войне:
«…боясь попасть под влияние немцев, намерены организовать общее украино-польское государство под руководством Габсбургского эрцгерцога. Этот план взялся проводить Василько (тот самый депутат галицких русинов)…».
В конце октября Грушевский посещает Рим, где встречается с профессором Шмурло и Михаилом Осоргиным (известный публицист, писатель и масон), но уже 13 ноября профессор возвращается в Вену. 16 ноября он сделал последнюю известную мне пометку в дневнике:
«…пакуемся…»
Грушевский готовился выезжать обратно на территорию Украины, где его уже ждали жандармы. После всех произошедших событий 1909-1914 гг. он отправлялся в новый, последний для него крупный поход, который навсегда изменит судьбу необычного профессора Львовского университета.
В конце ноября он прибывает в Киев, а уже 28 ноября жандармы провели обыск его киевской квартиры (руководил операцией полковник Шредель), в ходе которого нашли многочисленные брошюры и воззвания антироссийского характера (привожу небольшую часть):
N 34. Один экземпляр брошюры «Як занапащали народ на війні»
N 37. Один экземпляр брошюры «Чому у нас досі нема доброго ладу»
N 38. Один экземпляр брошюры «Анархія»
N 33. Один экземпляр брошюры «Як цар людей дурить»
N 29.«Лист до царя Миколи ІІ»
N 85.Один экземпляр брошюры «Швейцарская спилка»
N 82. Один экземпляр брошюры Украинской радикальной партии.
В этот же день львовскую квартиру Грушевского обыскал старина Мезенцов. Результат: были найдены фотографии В. Дорошенко , Н. Зализняка , Ф. Меленя (Меленевского), В. Старосольского (член боевой управы легиона Украинских сечевых стрельцов), А. Жука (член СОУ), В. Винниченко, Д. Донцова (глава СОУ), Л. Ганкевича (автрийский шпион и агитатор, член СВУ) и других известных «материнских» деятелей.
На допросах (февраль 1915 г.) Грушевский старался максимально опровергнуть факт сношений с галицкими, австрийскими и немецкими политиками, которые на тот момент являлись главными врагами империи. Не подозревая о том, что все его переписки, дневники и документы были тщательно проверены и переведены статским советником С. Щеголевым, он на первом же допросе сделал сенсационное и абсурдное заявление:
«В Галиции я считался русофилом и подвергался разным притеснениям и даже намерен был ликвидировать свои отношения с Галицией…»
Судьба профессора была предрешена – его сослали в Симбирск, где он, впрочем, спокойно занимался научно-публицистической деятельностью и беспрепятственно работал в городских архивах.
В феврале 1915 г. царские жандармы обнаружили в стенах собора святого Юра огромное количество разных бумаг военно-политического характера, принадлежащих митрополиту Шептицкому. Так были найдены документы:
«I) относящиеся к организации Украинского легиона (УСС): …2) прибавление к оповещению на украинском языке; 3) протоколы совещаний боевой организации от н. ст. 11, 12, 13, 14 , 15, 16 и 18 августа 1914 года на украинском языке с фамилиями участников совещаний, при чем на некоторых из них имеются подлинные подписи участников этих совещаний…».
Жандармы также нашли черновик меморандума митрополита, о котором я говорил выше. «… III) Три визитные карточки с помеченными на них фамилиями и адресами членов «Союза визволення України»; 2) докладная записка А. Скоропись-Йолтуховского на имя графа А. Шептицко…3) докладная записка М. Меленевского на имя графа А. Шептицого от 18 августа н. ст. 1914 г.,… обсуждающая главные тактические положения, которых должны придерживаться австро-венгерские и германские монархи, а также временное украинское правительство на русской Украине с целью приобретения симпатий украинского населения….»
Кроме отчетов, касающихся работы союза, были найдены проекты обращений Вильгельма II и Франца-Йосифа к украинскому народу:
«…2) три экземпляра записки на имя германского правительства на немецком языке под заглавием «Наши требования»,; 3) проект манифеста Франца-Йосифа и Вильгельма II украинскому народу, отпечатанном на немецком языке под заглавием «Украинская Нация» без окончания…»
В документациях Шептицкого также были найдены манифесты украинского комитета, о котором говорил В. Дорошенко Грушевскому 13 ноября 1914 г.:
«…2) два экземпляра манифеста под заглавием «Украинский национальный комитет к украинскому народу» от августа 1914 года за подписью членов президиума Левицкого, Павлюка, Ганкевича и Барана на немецком языке…»
Найденные жандармами Мезенцова материалы говорят нам об одном – роль Шептицкого в решении украинского вопроса была колоссальной: помимо полного контроля над военной и политической сферами проекта «Украина», он презентовал и отстаивал национальные интересы в высших сферах Вены и Берлина.
Аресты Грушевского и Шептицкого поставили точку в намерениях галичан, опираясь на австрийцев и немцев, создать на карте мира новое национальное государство. Потеря Михаила Сергеевича, который являлся одним из немногих деятелей, пользовавшихся высоким авторитетом среди населения Надднепрянщины, означала провал намерений Центрального Блока развить новую «весну народов» на территории Росси.
Смерть проекта «Украина» дала жизнь проекту «Прощай, царская Россия»
