Как оно было на самом деле. Маша и избушка
— И они, значит, так и рычали тебе вслед… — задумчиво отметил Трифон, худой чернявый паренёк с острым носиком.
Кузнецова подмастерья все называли только полным именем. Ещё отрок летами, Трифон отличался изрядной смёткой, и зачастую к нему приходили советоваться даже из соседних деревень. Бабы поначалу даже судачили, что это бес, приставленный к колдуну-кузнецу самим диаволом, но их никто не поддержал: паренька, прибившегося к кузнецу неведомо откуда, вскорости полюбили и баловали всем селом.
— Ещё как рычали! — гордо подтвердила Маша. — Полное ухо нарычали! До сих пор гудит!
И она ткнула себе в голову обмусоленным пальцем. Ребята с интересом поглядели на ухо, еле видное из копны нечёсанных волос. Маленький Михрютка даже потянулся к нему ручонкой, но Маша шлёпнула его по руке и полезла на перила крыльца.
Трифон присел на ступеньку и углубился в свои мысли. Дети почтительно притихли; когда Серко брехнул на пролетавшую ворону, на него шикнули сразу шестеро, и всполошённая собака тут же забилась в будку.
Вскоре Трифон поднял глаза на Машу, вытащил из короба, стоящего под крыльцом, два яблока и протянул одно девочке.
— Ты даже не представляешь, как тебе повезло, — сказал он, задумчиво вертя в пальцах другое яблоко. — Это смерть была.
Маша, Дуня и Фроська дружно ойкнули. Испуганный Михрютка набрал в грудь воздуха, чтобы зареветь, но Маша быстро сунула ему яблоко, и малыш сразу успокоился.
— Рассказывай, — потребовал Машин брат Микита, старший из ребят.
— Хорошо, давайте по порядку, — согласился Трифон. — Во-первых, где вы видели, чтобы медведи жили в избе?
— Я об этом тоже думал, — кивнул Микита. — Может, там живут люди. Они как раз пошли погулять, а дверь не заперли, вот медведи и залезли.
— Допустим. Хотя непонятно, откуда такая избушка взялась — прямо посреди леса срублена, но при этом столами-стульями обставлена, со спаленкой и кухонькой. И, самое главное, почему ни о ней, ни о её хозяевах никто из окрестных селян ни сном ни духом не ведает. Кто её такую построил? Это ж в одиночку годы горбатиться надо.
— Колдовством попахивает, — с глубокомысленным видом заметил Микита.
— Да ты же сам видел, как я пёстрым пёрышком по Маше водил, — развёл руками Трифон. — Нет на ней колдовства, ни черного, ни белого. Тут другое. Заметили ли вы, други, что на столе стояли миски с дымящейся похлёбкой, а в доме — ни души? Сами подумайте: ну кто будет идти гулять, едва наготовивши обед?
— А и правда… — обескураженно протянула Дуня. — Мамка б такого гуляку кочергой вытянула бы, штоб труд ейный уважал.
— Вот и мне странно. И ещё одно. Маша, ты точно видела шило в пороге?
— Точно, — кивнула Маша. — Думала вытащить, да поленилась.
Трифон внимательно оглядел подворье и сделал ребятам знак скучковаться.
— Вы только не болтайте попусту и не вздумайте сами это пробовать, — прошептал он. — Есть такой верный способ прогнать домового: открыть входную дверь, сказать «Пошел вон!» и воткнуть в порог шило. И если опосля другой домовой увидит шило в пороге, то, понятное дело, нипочём не войдёт в избу. Так что не было в этой хате домового. А свежая, горячая еда в отсутствие хозяев была. И порядок примерный. Ещё один повод насторожиться.
Трифон ещё раз окинул взглядом окрестности и опять прислонился спиной к крылечному столбу.
— Думаем дальше, — заговорил он прежним голосом. — В доме что стулья, что миски с похлёбкой, что кровати — всего добра было запасено на разных жильцов: и на большого, и на середнего, и на меньшого. С одной стороны — может, в доме семья живёт: батька, мамка и ребятёнок. Но если вспомнить, что их никто не видел, получается, что с избой дело нечисто, и она — ловушка на каждого захожего: любой найдёт себе здесь прокорм и отдых — и здоровяк, и обычный путник, и ребёнок малый.
— Слушай, а это не лешака хатка была? — вдруг спросил молчун Егорка.
— Ну ты голова-а-а… — восхитилась Фроська. — А и правда, Трифон?
— Егорка действительно голова, — улыбнулся подмастерье, — но я сразу после Машиного возвращения пошёл на мокрую полянку и призвал лешего: хотел выспросить как да чего, потому что самому до ужаса любопытно стало. И тут вот самое странное: ни лешак, ни лешачиха об этой избушке в родном лесу тоже не слыхали!
Дети остолбенели.
— А рази так может быть? — наконец подала голос Дуня.
Трифон только развёл руками.
— Теперь ещё два вопроса. — Он повернулся к Маше. — Первый: ты после еды часто спишь?
— Да никогда. Я же не маленькая.
— Так я и думал. Второй: ты говорила, что прибежала домой в мокром и рваном платье. Так?
— Ну, так.
— Почему мокром и почему рваном?
— А я рази помню? — с недоумением пожала плечами Маша. — Наверное, взопрела во сне. А платье порвала, когда от медведев бежала.
— Где были дырки на платье? — продолжал допытываться подмастерье.
— На спине; она потом ещё опухла и боле…
Маша осеклась и поглядела на Микиту растерянным взглядом.
— Вот-вот, — кивнул Трифон. — Очень трудно порвать платье на спине, когда бежишь передом. Всё это очень…
— Слушай, да не томи! — не выдержал Микита. — Рассказывай уже, что надумал!
— Хорошо, — вздохнул Трифон и поглядел Маше в глаза. — Это была не изба. Это был огромный голодный зверь, принявший облик избы.
Дети недоверчиво переглянулись.
— Ну, это ты загнул, — высказался за всех Микита. — Такого не бывает.
— То, что ты о таком не слышал, ещё не говорит о том, что его не бывает, — возразил Трифон. — Самому слабо верится, но другого объяснения нет, да и всё сходится. Большой ухоженный дом в непроходимой чащобе. Его просто не могли построить незаметно. О нём никто не мог заботиться в отсутствие хозяев. Но при этом внутри, а точнее сказать, в нутре было всё нужное, чтобы заманить беспечного человека. Отведав похлёбки, Маша заснула, хотя никогда не спит после обеда. Я думаю, что этот зверь выделил из своего тела снотворные соки в виде похлёбки, а она…
Маша позеленела на глазах и бросилась в кусты. Через некоторое время она вернулась, покачиваясь и вытирая рот лопухом.
— Извини, — смущённо пробурчал Трифон, — но из правды слова не выкинешь. Короче говоря, зверь дал тебе усыпляющего зелья и ты сама отправилась именно туда, куда ему было нужно: прямо в спальню. То есть в его превращённый желудок…
— Слушай, тебе что, не жалко девчонку? — хмуро спросил Микита, глядя на грязные Машины лапти, опять торчащие из кустов. — Она же тебе вроде нравилась всегда.
— А что я могу сделать? — так же хмуро ответил Трифон. — Это самое правдоподобное объяснение того, что с ней произошло. Она не взопрела во сне. Она не порвала платье. Это дом начал её харчить со спины. Его слюна уже стала понемногу разъедать ситец. Если б слепень Машу в щёку не укусил, так бы и растворилась она в той кровати.
— Ладно, хватит, — решил Микита, глядя на лапти Дуни и Фроси, присоединившихся к подружке. Егорку мутило, но мальчик пока держался. — Я ей сам как-нибудь расскажу при случае. Потом. Если захочет. Хотя нет, ещё про медведей расскажи.
— А что медведи? — пожал плечами Трифон. — Как только «дом» понял, что добыча ускользает, то отрастил себе несколько медвежьих пастей и попытался её сцапать. Меня сразу заинтересовало: почему медведи не побежали за ней? Да голодного зверя ничто не сможет остановить: выскочил бы в окно и загрыз уже через несколько саженей. В том-то и дело, что медведи не могли оторваться от дома: это всё единое тело с отростками.
Егорка вздрогнул и неверной походкой направился к девчатам.
* * *
Через час вся компания сидела в кузнецовом саду и обносила второе сливовое дерево, забыв о недавних ужасах. Трифон выплюнул в руку косточку, метко выстрелил ею в дупло, хитро улыбнулся и повернулся к Маше.
— Я ещё вот чего подумал, тоже очень складно получается. Ты всегда была везучей дальше некуда. В амбаре тёткином не сгорела? Не сгорела. Из речки тебя случайный путник вытащил? Вытащил, как раз успел к первым пузырям. И волк, что тебя гнал в сосняке, как-то очень вовремя осу заглотил. Раз тебе столько везения доставалось, то где-то должно было копиться и невезение. А что если этот дом как раз из твоих несостоявшихся бед и вылепился? Что если он мог есть тебя и только тебя? Его челюсти устроены так, чтобы грызть одну Машу, лапы расположены так, чтобы хватать и сжимать только тебя, Маша, а его желудок рассчитан на переваривание исключительно…
Маша не спеша вытерла руки о подол платья, подошла к Трифону, влепила ему звонкую пощёчину, гордо вздёрнула нос и направилась к следующей сливе.
— Дурацкие у тебя шутки, Тришка… — хмыкнул Микита.
Трифон озадаченно потёр щёку и в первый раз за всё время ничего не возразил против «Тришки».
Версия от g_lioness:
Пока не дочитала до конца, думала, что это именно семья Медведей. Они действительно любили друг друга, и когда Медведь превратился, Принцесса последовала за ним. Сознательно. Жили в избушке, в лесу, от людей подальше, тихо-мирно. Когда туда забрела деревенская девчонка, по-быстрому выскочили, чтоб не напугать. Хотели дождаться, когда уснет, вынести на поляну поближе к деревне и оставить. Но слепень помешал…
