Kaiserreich: Мир победившего империализма. Часть 14. Break the chains!
Золотой Век Викторианской Эпохи ознаменовал восхождение Британии к статусу сверхдержавы, подобной которой мир не видел никогда прежде. К началу XX в. Великобритания представляла собой величайшую в истории Империю, над которой никогда не заходило солнце. Под её колониальной властью находилась почти четверть земного шара. Она обладала ресурсами, количество которых лежало за гранью человеческого воображения. И всё это великолепие находилось под защитой самой грозной силы из всех, что когда-либо бороздили просторы семи морей – Королевского Флота. Будучи самой могучей державой мира, британцы высокомерно расценили, что все, кто бросят вызов этой невиданной силе, будут растоптаны – в крайнем случае, задушены блокадой. Ах, как же были они уверены в своей победе! Британцы думали, что Великая Война будет лёгкой прогулкой, что германских выскочек быстро поставят на место, и что их ребята победоносно вернутся домой к Рождеству 1914 г. Но история рассудила иначе.
Спустя четыре года жесточайшей окопной бойни британцы столкнулись с ситуацией, когда их основные союзники на континенте пали под натиском Германии. Россия погрузилась в пучину революции и вышла из войны, заключив «похабный» Брестский мир. Италия не выдержала австрийского удара. А Франция была сокрушена на Марне. Без американской помощи – без свежих и рвущихся в бой солдат из-за океана – Антанта не смогла найти в себе достаточно сил на победу всего лишь в одном сражении, которое изменило всё. Оставшись с Кайзеррейхом один на один, Великобритания не нашла иного выхода, кроме как заключить с Германией мир, попытавшись спасти хотя бы себя. «Мир с Честью» позволил британскому правительству сохранить лицо, но лишь перед самими собой. Все, даже собственный народ, понимали, что «король голый».
Содержание:
Состояние Британской империи после Вельткрига
Великобритания находилась в состоянии глубочайшего кризиса. Несмотря на американскую финансовую помощь (хотя США и не принимали участие в Вельткриге, американцы были вполне готовы подкинуть Антанте деньги) и наличие колоний, британская экономика всё равно находилась в крайне скверном состоянии – и в этой ситуации даже спасательный круг начинал превращаться в камень, тянувший Владычицу Морей на дно.
Американские кредиты нужно было возвращать, а колонии, почувствовав малейшую слабину метрополии, становились всё более и более своевольными – и параллельно Британии было необходимо продолжать тратить безумные средства на противостояние с Германией и революционным движением.
Наращивание военного флота ради сохранения превосходства над Германией, борьба с французскими революционерами, помощь белогвардейцам в далёкой России и подавление восстаний в колониях (таких, как Сомали) – всё это нивелировало американскую финансовую помощь и висело на экономике Великобритании мёртвым грузом.
Из крупнейшего в мире иностранного инвестора Великобритания превратилась в одного из самых больших должников, выплаты по процентам составляли до 40% государственных расходов. Уровень инфляции увеличился более чем в два раза за период с 1914 г. до 1920 г., когда инфляция достигла своего пика. Покупательская способность фунта стерлинга упала на 61,2%.
Конечно, у Германии ситуация была хуже – Кайзеррейх пережил ряд леворадикальных восстаний и вместе с союзной Австро-Венгрией в определённый момент даже находился на грани голода, к тому же Германия тоже критически грузила свою экономику колоссальными тратами на продолжение строительства флота, установление контроля над новыми колониями и помощь белогвардейцам и сателлитам в Восточной Европе. Но не стоит недооценивать фактор морали! Пускай вымученная, но всё-таки победа воодушевила немцев и потому они были готовы ещё немного потерпеть ради долгожданной стабилизации – ведь если Фатерланд победил, то и процветание недалеко! И это позволило основной массе германского народа перетерпеть самые тяжёлые времена. Порой осознание своей победы, чувство триумфа способно творить самые настоящие чудеса! Именно это позволило Германии пережить кризис, удержать приобретённые земли и влияние, и в итоге положить начало самому настоящему расцвету своей Империи, которая вскоре вступит в блестящую эпоху Золотых Двадцатых.
Совсем по-другому было на Туманном Альбионе, где в народном сознании на экономический кризис накладывалась горечь поражения. Напрасно дипломаты и политики уверяли, что формально это было не поражение, что Королевство ничего не потеряло – эти речи не имели никакого действия. Всем, от мала до велика, было совершенно очевидно, что, несмотря на «Мир с Честью», Великобритания войну проиграла. И это усугубляло ситуацию.
Ирония в том, что Великобритания не понесла таких экономических потерь, как Германия. Факт того, что немцы не стали возобновлять неограниченную подводную войну, нанёс британскому торговому флоту меньший ущерб, чем в РИ, и материальные потери были небольшими. В результате сложился парадокс. Вельткриг не нанёс Британии критического экономического урона, однако британское общество оказалось морально искалеченным. И именно этот психологический удар, а не экономические неурядицы, и стал корнем будущих бед Королевства. Страна чувствовала себя опозоренной.
В РИ у немцев такое чувство вызвали условия Версальского мира. В головах у британцев в этой АИ были свои тараканы. Британцев уязвлял сам факт поражения, а также осознание того, что их страна начинает терять статус великой державы. Чем выше вознесёшься, тем больнее падать!
Антанта рассыпалась в прах, все союзники на континенте повержены, германские выскочки заправляют всем в Европе, а сама Британия оказалась в кабале у американцев. Но были раны, что кровоточили на порядок сильнее, чем просто уязвлённая гордость. Впервые за долгое время Британия оказалась под прямым ударом врага.
Хотя германские Цепеллины и не наносили серьёзного урона инфраструктуре, не стоит сбрасывать со счетов и психологический эффект – впервые война реально пришла на британскую землю! Впервые британцы от Лондона до Эдинбурга чувствовали войну на своей шкуре – стоя в очередях за продуктами и ограничивая своё потребление, платя неподъёмные налоги на войну и получая похоронки с фронта – Вельткриг отразился на каждой семье. Никогда ещё в своей истории Британия не теряла столько своих сынов за одну войну.
Пока политики пытались уверить свой народ, что «Мир с Честью» не является поражением, что Британия сохранила лицо – под эти лицемерные речи на родину возвращались тысячи гробов. Отцы и сыновья, мужчины и совcем ещё мальчишки, погибшие в бессмысленной империалистической войне, развязанной из-за корысти, жадности и амбиций высших классов британского общества…
Те, кто вернулся домой живыми, столкнулись с мрачной и безысходной реальностью послевоенной Британии. Вернувшись с фронта, эти люди уже не могли снова жить нормальной жизнью: после пережитых ужасов войны всё остальное казалось им мелочным, не достойным внимания. Всё чаще начинали говорить о «потерянном поколении». При этом они сталкивались с бедностью и нуждой, а также лицемерием власть имущих, которые, вместо того, чтобы вытягивать свой народ из ямы, лихорадочно пытались сохранить влияние Великобритании на мировой арене.
За годы войны британские власти раздали много обещаний – прежде всего это касалось демократизации политической и общественной жизни. И людей не волновал тот факт, что Антанта войну проиграла – они желали получить обещанное.
По окончании войны миллионы демобилизованных солдат, возвращавшихся на родину, всё ещё не обладали правом голоса. Такое положение вещей ставило политическую элиту в затруднительное положение, ведь люди, сражавшиеся за сохранение существовавшей демократической государственной системы, не могли голосовать на выборах.
Видя, что от неизбежного не отвертеться, британские власти начали принимать те же меры, что и в РИ. Закон о народном представительстве, подписанный королём в феврале 1918 г., был призван решить эту проблему, предоставив избирательное право всем взрослым мужчинам — главам семейств старше 21 года. Закон также наделял правом голоса женщин старше 30 лет, проходивших по минимальному имущественному цензу.
Эта акция преподносилась как признание вклада женщин-работниц оборонных предприятий. Позднее, в том же году, вышел закон о женском парламентском цензе, позволявший женщинам старше 30 лет становиться членами британского парламента.
Но, в отличие от РИ, в условиях поражения в войне демократизация превращалась в ящик Пандоры. Избиратели начинали отдавать свои голоса левым партиям, таким, как лейбористы, а параллельно, под влиянием событий во Франции, уверенно росло влияние радикалов. Действующее правительство удержалось лишь за счёт сохранения коалиции консерваторов и либералов, но их положение ухудшалось всё дальше и дальше – к тому же саму коалицию разъедали растущие противоречия и конфликты. Но внутренние проблемы были лишь малой частью бед, обрушившихся на Британию.
Всё большую актуальность приобретал вопрос заморских владений. Если факт поражения в Вельткриге не укрылся от собственного народа, то что говорить о колониях, которые только и ждали, когда метрополия проявит слабину? В итоге империя вступила в полосу кризиса – хотя со стороны она выглядела крепким орешком, её колониальная система начинала покрываться трещинами.
Отношение Британских колоний и метрополии
Вельткриг всячески способствовал росту национального самосознания доминионов Британской империи. Такие битвы, как Галлиполийская кампания для Австралии и Новой Зеландии и сражение за хребет Вими для Канады, стали примерами для национальной гордости и, вместе с тем, определили стремление доминионов к большей самостоятельности и уменьшению зависимости от Соединённого Королевства.
Эти сражения, как правило, рассматривались национальной пропагандой как символы их могущества в ходе войны. Кроме того, война подстегнула развитие скрытого национализма в британских колониях, где население попыталось реализовать свои стремления к самоопределению, по образцу и подобию вновь образованных стран Восточной Европы. В итоге Британия столкнулась с серией беспорядков, вспыхивающих то в одной, то в другой точке земного шара.
Демонстрация в Египте
Вскоре после подписания перемирия в Вельткриге делегация египетских националистов, возглавляемая Саадом Заглулом, обратилась к губернатору Реджинальду Вингейту с требованием отменить британский протекторат в Египте и позволить представителям Египта присутствовать на мирной конференции в Потсдаме. В то же время в Египте усиливалось массовое движение за полную независимость Египта, использовавшее тактику гражданского неповиновения.
Заглул и его партия «Вафд» пользовались поддержкой населения. Вафдисты ездили по городам и селам, собирая подписи под петицией о предоставлении стране независимости. В ответ на эти выступления британцы арестовали Заглула и двух других лидеров движения и сослали их на Мальту. Это вызвало волну всеобщего возмущения.
8 марта 1919 г., после ареста Заглула и его сподвижников и их высылки в Мальту, древняя земля фараонов поднялась против власти колонизаторов. Несколько недель подряд, вплоть до апреля, состоялись забастовки и демонстрации по всему Египту, в которых участвовали студенты, служащие, торговцы, крестьяне, рабочие и религиозные деятели. Эти выступления перевернули нормальную жизнь в стране. В акциях протеста участвовали как мужчины, так и женщины.
Произошло также сближение мусульман и христиан во имя общей цели. Несмотря на ненасильственные методы египтян, солдаты АНЗАК несколько раз открывали по ним огонь. Выступления в сельских районах были особенно агрессивными. Они сопровождались атаками на британские военные установки, постройки и на самих британцев. Под столь сильным давлением Лондон был вынужден 22 февраля 1922 г. в одностороннем порядке признать независимость Египта.
Акция гражданского неповиновения в Египте запустила цепную реакцию – волнения перекинулись на Индию. Ещё в начале войны конспиративная революционная деятельность индийских националистов, поддерживаемых Германией, стала представлять серьёзную опасность для британских властей.
В марте 1919 г. был принят жёсткий Закон об охране порядка, в ответ на что ставший к тому времени известным общественным деятелем Махатма Ганди призвал провести в Индии хартал, то есть прекращение хозяйственной деятельности, всеобщую забастовку. Вскоре в стране начались волнения, что побудило Ганди отменить хартал. Но к тому времени обострилась обстановка в Пенджабе.
Кульминацией беспорядков в Индии стали события, произошедшие 13 апреля 1919 г. в Амритсаре. В день Вайсакхи 50 солдат под командованием бригадного генерала Реджинальда Даера без предупреждения открыли огонь по собранию мирных жителей в парке Джаллианвала в центре города. Среди собравшихся значительную часть составляли женщины и дети. Число жертв, согласно британским подсчётам, составило 379 убитых (из них 40 детей, младшему из которых было только шесть недель) и 1,1 тыс. раненых. Индийский Национальный Конгресс заявил о 1 тыс. убитых и 1,5 тыс. раненых. Впоследствии волнения в Индии удалось удержать в рамках – но лишь на время.
Волнения в Индии
Волнения в Ирландии
Однако первой и дальше всех залетевшей ласточкой стала Ирландия. Задержка ввода в действие Гомруля — закона об ирландском самоуправлении — вкупе с Пасхальным восстанием 1916 г. спровоцировали рост сепаратистских настроений в регионе – и было достаточно поднести всего лишь одну горящую спичку к этому пороховому погребу, чтобы прогремел взрыв. И этой горящей спичкой стал вопрос о призыве.
Процесс набора новобранцев и резервистов протекал довольно стабильно в 1914 г. и начале 1915 г., но резко сократился в последующие годы, особенно после Соммской кампании, жертвами которой стали 500 тыс. человек.
В этой связи в январе 1916 г. был объявлен всеобщий призыв, которому подлежали холостые мужчины, а с мая вообще все мужчины в возрасте от 18 до 41 года. Закон о военной службе в редакциях от января и июня 1916 г. определил эту возрастную группу и категорию населения как подлежащую обязательному призыву. Однако действие закона не распространялось на Ирландию, хотя она являлась частью Соединённого Королевства.
В апреле 1918 г. в британском парламенте был представлен новый законопроект, предлагавший проведение призыва на территории Ирландии. Хотя он так и не был претворён в жизнь, эффект его обнародования был катастрофическим. Несмотря на то, что к этому моменту в Ирландии было создано значительное количество добровольческих полков, перспектива насильственной мобилизации породила взрыв общественного негодования. Дополнительное раздражение вызывал тот факт, что введение воинской повинности шло вразрез с положениями Гомруля.
Этот конфликт интересов вызвал возмущение ирландских партий в британском парламенте, они покинули Вестминстер и вернулись на родину для организации акций протеста. 23 апреля 1918 г. началась всеобщая забастовка, прекратили работу железные дороги, порты, фабрики, верфи, мельницы, трамвайные депо, театры, предприятия коммунального хозяйства, газеты, магазины и даже государственные оборонные предприятия. Такая реакция впоследствии привела к полному неприятию Гомруля и росту популярности националистической Ирландской партии.
В августе 1918 г. по Ирландии начал распространяться слух, что, в связи с падением Парижа и военной катастрофой во Франции, британское правительство гарантировано начнёт призыв на территории Ирландии, дабы «заткнуть дыры» на фронте. Эти слухи взбудоражили и без того разгорячённую ирландскую общественность. Началась очередная волна бунтов, забастовок и беспорядков, но в этот раз они зашли гораздо дальше.
2 сентября 1918 г. 73 депутата британского парламента, объявившие себя полномочным парламентом Ирландии, приняли декларацию о суверенитете Ирландии, провозгласив Ирландскую Республику, и потребовали немедленного вывода британских войск с территории недавно провозглашённого государства. Было сформировано временное ирландское республиканское правительство. Президентом республики был избран лидер ирландской националистической партии Имон де Валера.
После провозглашения независимости ИРА провела ряд терактов по отношению к представителям английских властей в Ирландии и начала активные боевые действия. В свою очередь, британцы были разъярены тем, что ирландцы нанесли очередной удар в спину в самый ответственный момент, и потому слабо себя контролировали. Британские власти развернули кампанию репрессий, что только больше разозлило ирландцев и побудило их активнее присоединяться к повстанцам. Началась партизанская война.
Фактическое поражение Антанты в Вельткриге ещё больше приободрило ирландских повстанцев – Британская империя дала трещину, и надо этим пользоваться! Масла в огонь подливали немцы, которые всегда были готовы подкинуть повстанцам оружия через контрабанду. Конечно, хватало факторов, которые действовали против ирландцев и в пользу британцев – наметился раскол между Северной и Южной Ирландией.
10 марта 1920 г. совет ольстерских националистов провёл голосование в Белфасте, по которому страна разделялась на два суверенных государства с собственными парламентами — на Северную и Южную Ирландию. 21 июля того же года между сторонниками партии «Шинн Фейн» и ольстерскими националистами произошли вооружённые столкновения в Белфасте. Казалось бы, британцы могли этим воспользоваться… но дела у них обстояли хуже, чем в РИ.
Британская империя, столкнувшаяся сразу со множеством проблем в разных уголках земного шара, лихорадочно пыталась их решить… но в итоге везде терпела фиаско и была вынуждена идти на позорные для себя уступки. Британцы ушли из России, оставив на растерзание большевикам Колчака и Миллера, ради того, чтобы перебросить дополнительные силы в колонии, на помощь французским лоялистам и на борьбу с ирландцами… но в итоге это оказалось не переброской сил, а просто позорным бегством.
Британцы не могли разобраться, куда направить больше сил – во Францию или в Ирландию? Вдобавок ставила палки в колёса собственная общественность. Британские левые развернули кампанию «Руки прочь от России и Франции», что вылилось в серию забастовок и открытые диверсии рабочих, которые препятствовали отправке во Францию грузов и солдат. Британцы действовали во Франции крайне вяло и нерешительно, не вступали ни в какие столкновения, и в конечном итоге, когда стало ясно, что чаша весов склоняется в сторону Красных, Британский экспедиционный корпус был попросту выведен с территории Франции.
Но и это не удовлетворило общественность. Теперь британские левые радикалы были воодушевлены успехами своих товарищей во Франции и России, и с ещё большей силой устраивали свои акции против правительства. Они находили всё новые поводы для недовольства – то колонизаторы демонстрацию в Индии расстреляют, то налоги повысят, то в Ирландии террор устраивают, то то, то сё…
В свою очередь, война в Ирландии становилась для Британии всё более затратной, а конца ей не было видно. Благодаря тайной поддержке со стороны Германии положение повстанцев было лучше, чем в РИ, и, хотя они не были способны самостоятельно изгнать британцев, всё же Лондон не был способен подавить восстание. И тогда британцы пошли на переговоры.
Провозглашение независимой Ирландской республики
10 июня 1921 г. Ирландская республика подписала перемирие с Великобританией. На следующий день, 11 июня, солдаты ИРА прекращают боевые действия. Переговоры были долгими и сложными и завершились лишь в конце декабря 1921 г. Одним из важнейших факторов, затянувших переговоры, был вопрос о Северной Ирландии.
24 мая 1921 г. состоялись выборы в парламент Южной Ирландии без предварительной агитации. Абсолютное большинство (124 кресла из 128) получила партия «Шинн Фейн». 7 июня начинает работу парламент Северной Ирландии, премьер-министром в котором стал Джеймс Крейг, что окончательно раскололо Ирландию. И этот раскол был большим подарком для Великобритании – нужно было только грамотно распорядиться этой возможностью. Но всё было далеко не так просто.
В 1921 г. британское общество было крайне утомлено никак не прекращающимися войнами, и война в Ирландии накладывалась на непопулярные экспедиции в Россию и вовлечение Британии в гражданскую войну во Франции. Левые рвали и метали, постоянно упрекая правительство за «империалистические войны», и в этом их поддерживало всё больше людей. При этом у левых было мощное оружие – забастовки – и из-за этого британская экономика работала со всё большим скрипом.
Британское правительство, положение которого из-за поражения в Вельткриге было и так шатким, находилось перед угрозой кризиса. Положение ирландских повстанцев было лучше, чем в РИ, и их лидеры Майкл Коллинз и Имон де Валера грозили дальнейшим продолжением войны, если Лондон не позволит объединиться Северной и Южной Ирландии. Надеясь избавиться от бремени войны как можно скорее, британцы пошли на большие, чем в РИ, уступки.
Бойцы армии Южной Ирландии
6 декабря 1921 г. Великобритания заключила с Ирландией договор, в котором признала Ирландию как английский доминион под названием Ирландское свободное государство. Ольстер вошёл в состав Ирландии на правах автономии. Ольстерские лоялисты были в ярости, обвиняя Лондон в предательстве. С ними были солидарны и многие непримиримые политики, считавшие такие действия слабостью и утверждавшие, что любые уступки со стороны Британии выгодны её врагам – немцам и левым радикалам.
Ситуация в Англии после провозглашения Ирландской независимости
В итоге единственными, кому англо-ирландский договор принёс выгоду, были ирландцы, которые сумели избежать гражданской войны. Хотя Имон де Валера и был недоволен статусом доминиона, всё же присоединение Ольстера во многом его успокоило, и его сторонники не стали делать глупостей. А вот Британия оказалась в ситуации цугцванга.
Дни Дэвида Ллойд Джорджа на посту премьер-министра были сочтены. Англо-ирландский договор настроил против него консерваторов, а левая общественность была совершенно ненасытна и искала всё новые поводы для недовольства. Коалиция либералов и консерваторов тут же распалась. Ллойд Джордж продержался подольше – в условиях Вашингтонской конференции было решено не менять коней на переправе. Однако после конференции премьер-министр был обречён.
Левые подняли очередную бучу, когда стали известны результаты договора – они называли итоги Вашингтонской конференции преступлением против рабочего класса и обвиняли правительство в том, что продолжение гонки морских вооружений подтолкнёт страну к национальному голоду.
Консерваторы же, дополнительно воспользовавшись предоставлением независимости Египту, теперь стали намекать Ллойд Джорджу, что пора уйти в отставку, что он и сделал 27 февраля 1922 г. Однако итоги правительственного кризиса привели левых в ещё большую ярость, чем раньше – новым премьер-министром стал лорд Джордж Керзон, имевший репутацию «империалиста».
А в это время углублялся кризис экономический. В послевоенные годы техническая отсталость горнодобывающей индустрии и ее раздробленность привели к удорожанию английского угля и снижению его конкурентоспособности на внешних рынках. Однако Владычица Морей была намерена всеми силами держаться за прежнее статус-кво.
Проиграв войну Германии на полях сражений, Великобритания попыталась отыграться в войне торговой. Ещё при Ллойд Джордже были введены пошлины и другие ограничения на германские товары – официально для стимулирования собственной экономики, но негласно в расчёте хоть как-то навредить немцам. Однако это оказался неудачный стратегический ход – первоначально это действительно положительно отразилось на британском производстве, но затем Германия сама начала вести ответную таможенную войну против Великобритании, параллельно найдя новые рынки сбыта и новые пути экспорта через нейтральные страны.
Новый кабинет Керзона попытался ещё больше увеличить нажим на Германию в надежде вынудить её сдаться, но в итоге только усилил прежние негативные тенденции. Кроме того, правительство Керзона восстановило золотой стандарт фунта стерлинга, что вызвало очередное удорожание стоимости экспортируемого угля. В итоге это всё только навредило экономике ещё больше. Выросли уровень безработицы и цены на потребительские товары. Больше всего пострадала британская угольная промышленность – на мировом рынке её продукцию начали вытеснять американский и германский уголь. Недовольство рабочих росло всё больше.
Волнения английских шахтёров
Демонстрация английских шахтёров
Весной 1922 г. обострился конфликт между шахтёрами и предпринимателями. Владельцы шахт объявили о намерении сократить заработную плату горняков и одновременно с этим — увеличить рабочее время (с 7 до 8 часов), что должно было снизить себестоимость производимого угля.
В середине апреля 1922 г. владельцы шахт заявили о готовности 1 мая прибегнуть к локауту, если шахтёры не согласятся на порайонное заключение договоров о заработной плате, введение 8-часового рабочего дня и снижение заработной платы. Это вызвало ярость со стороны рабочих. В этих условиях профсоюзы осознали, что надо что-то предпринимать.
И тогда Британский конгресс тред-юнионов (БКТ) созвал 29 апреля конференцию исполкомов профсоюзов для обсуждения ситуации в угледобывающей промышленности. Правительство, не дожидаясь решения профсоюзов, 30 апреля объявило о введении в стране с 1 мая 1922 г. чрезвычайного положения, что ставило вне закона любые забастовки и позволяло властям в случае необходимости использовать войска. В армии были отменены отпуска, часть воинских подразделений передислоцировалась в крупнейшие угледобывающие и промышленные районы страны — Ланкашир, Южный Уэльс, Шотландию.
Противоборство горняков и шахтовладельцев в 1922 г. вышло далеко за рамки производственного конфликта и приняло форму противостояния между профсоюзами и государством. Многоопытные консервативные руководители страны хотели использовать конфликт в горнодобывающей промышленности не только для того, чтобы решить частную задачу — заставить шахтеров согласиться на снижение их жизненного уровня.
Кабинет Керзона, заняв жесткую позицию в конфликте предпринимателей и горняков, фактически стремился нанести поражение всему организованному рабочему движению, снизить роль и влияние тред-юнионов в общественной жизни страны, исключить в будущем радикальные методы отстаивания трудящимися своих интересов.
Лидеры БКТ приняли вызов консервативного кабинета министров, и 1 мая 1922 г. конференция исполкомов профсоюзов подавляющим большинством голосов одобрила решение о проведении общенациональной забастовки в поддержку шахтеров.
Всеобщая забастовка началась в ночь с 3 на 4 мая 1922 г. В первый день в соответствии с распоряжениями Генерального совета БКТ (руководившего забастовкой) оставили работу около 2,5 млн. британцев. Помимо шахтеров бастовали железнодорожники, работники металлургической промышленности, электропромышленности, печатники, строители, представители некоторых других отраслей.
С 4 мая в стране прекратилось регулярное железнодорожное сообщение; электростанции не работали, не печатались газеты. В столице не вышли на линии большинство автобусов, трамваев и поездов метро. В Южном Уэльсе, Йоркшире, Мидленде, в Шотландии, на северо-восточном побережье Англии забастовка приняла особенно широкий размах. К 11 мая к стачке присоединились машиностроители и судостроители, всего за девять дней забастовки в ней приняло участие более 4 млн. человек. Жизнь в Великобритании в эти майские дни фактически была парализована. Во многих городах стихийно создавались стачечные комитеты, которые порой принимали на себя функции местных органов власти — они контролировали перевозку товаров, обеспечивали население продовольствием и т.п.
Всеобщая стачка вызвала раскол в британском обществе. В руководстве Либеральной партии не было полного единства в отношении забастовщиков: Ллойд Джордж, в отличие от других видных либералов, отказался публично осудить стачку. Лидеры Лейбористской партии, не выражая открыто поддержки бастующим, искали пути прекращения стачки.
Джеймс Рамсей Макдональд изначально был против проведения всеобщей забастовки, и в майские дни конфликта он утверждал, что не жалеет усилий для того, «чтобы ни одна минута не осталась не использованной для той или иной попытки изыскать способы мирного разрешения конфликта и достичь соглашения». Однако лидер лейбористов не мог и осудить забастовку.
Макдональд опасался, что поддержка Всеобщей забастовки будет воспринято его противниками как поддержка революционного насилия, но в то же время осуждение стачки однозначно приведёт к потере электората. Консерваторы и большинство либералов выступили с осуждением забастовщиков. Забастовочная активность трудящихся росла, и профсоюзные руководители, напуганные размахом стачки, начинали задумываться о том, чтобы придержать коней. Но внезапно ситуация вышла из-под контроля.
Британская армия в Южном Уэльсе
Бойня в Таренни
13 мая 1922 г., в самый пик стачки, противостояние рабочих и военных подразделений закончилось кровопролитием – в Южном Уэльсе, на рудниках Таренни, солдаты открыли огонь по забастовщикам. Часть толпы начала разбегаться, часть попыталась организовать отпор, а военные потеряли контроль над ситуацией и начали палить во всё, что движется. Попытка организованного подавления стачки превратилась в беспорядочную бойню. Было много погибших. Точная причина кровопролития является предметом споров.
В революционном лагере считается, что военные открыли огонь без предупреждения и без причины, выполняя приказ правительства подавить забастовку силой. Правительство настаивало, что в связи с агрессивным поведением забастовщиков солдаты дали предупредительные выстрелы, которые в общей суматохе приняли за огонь по толпе. Большинство независимых историков считают, что был произведён единственный выстрел, который и вызвал цепную реакцию.
Для контроля над забастовкой в Таренни были отправлены подразделения Территориальной армии, причём солдаты были неопытны и совершенно не подготовлены к работе с огромной толпой агрессивных забастовщиков. Считается, что у одного или нескольких солдат не выдержали нервы, и в итоге прогремел случайный выстрел, которого и оказалось достаточно, чтобы вызвать хаос и последующую бойню.
«Бойня в Таренни» вызвала эффект разорвавшейся бомбы. Слухи о том, что правительство приказало армии подавить забастовку силой, распространялись подобно лесному пожару. В ответ на это событие забастовочное движение вспыхнуло с новой силой, и теперь оно было уже намного радикальнее.
Вскоре последовали новые столкновения с полицией и армией, а в городах начинали вспыхивать самые настоящие рабочие восстания. Люди брали штурмом административные здания, громили полицейские участки, нападали на чиновников и предпринимателей, устраивали засады на военные и полицейские патрули. Цепная реакция была запущена.
17 мая 1922 г. шотландский социалист Джон Маклин выступил перед огромной толпой на площади в Джордж-сквер в Глазго. Начав свою речь с гневного осуждения «резни в Таренни», его выступление быстро переросло в яростную тираду против преступлений британских имущих классов против трудового народа, и кульминацией этой речи стал призыв к революции, который нашёл отклик в сердцах миллионов людей.
Во всех городах отвечали горячей поддержкой этого призыва. Началось самое ужасное для правительства – на сторону забастовщиков стали массово переходить солдаты. Бойня в Таренни стала для солдат не меньшим шоком, чем для гражданских, и многие из них решили, что не будут стрелять в свой народ, даже если им будет отдан соответствующий приказ.
Шотландские забастовщики
Это побудило профсоюзное руководство и многие левые партии срочно присоединяться к движению – если не можешь обуздать стихию, возглавь её! На сторону революционеров встали Британский конгресс тред-юнионов и левое крыло лейбористов – 20 мая 1922 г. они призвали к отставке правительственного кабинета консерваторов и проведению новых выборов.
Однако Керзон решил стоять на своём – он отказался принять требование оппозиции и изгнал лейбористов из парламента. Керзон всё ещё надеялся на поддержку армии и был намерен удержать страну от революции с помощью силы – считая, что компромиссы с революционерами приведут только к гибели Британской империи, он был намерен дать бой.
Участие Освальда Мосли в британской революции
Тем временем целые города начали переходить под полный контроль забастовщиков – рабочие братались с переходившими на их сторону солдатами, а над городскими ратушами развевались красные флаги. Важным событием во всеобщей забастовке стал переход на сторону революционеров Бирмингема.
Этот город традиционно считался оплотом консерваторов, однако вмешался один человек, который преодолел это препятствие и изменил там всё. Звали его Освальд Мосли. Вельткриг оказал значительное влияние на формирование взглядов и представлений Мосли. В воспоминаниях он с восхищением писал о военном братстве, отмечал, что в годы войны он осознал необходимость построить «лучшую страну», «создать более благородный мир» в память о погибших боевых товарищах. В немалой степени под воздействием этих настроений Мосли после окончания войны в октябре 1918 г. решил заняться политической деятельностью и на первых послевоенных парламентских выборах выступил как кандидат от консервативной партии.
На выборах 14 декабря 1918 г. Мосли удалось победить, и в 22 года он стал самым молодым в это время парламентарием. Бывший офицер был одним из руководителей основанного после выборов парламентского Комитета новых членов. Он состоял в основном из ветеранов войны, которые, по словам Мосли, стремились выполнить предвыборные обещания и осуществить «передовую политику социальных реформ, выдвинутую Ллойд Джорджем».
Однако уже вскоре после начала работы в палате общин Мосли пришёл к выводу, что представители старшего поколения не могут понять молодых людей, прошедших войну, и надежды «военного поколения» на построение «лучшего мира» вряд ли получат воплощение в реальности. Во время осенней сессии парламента 1920 г. Мосли перешёл в палате общин на скамью оппозиции.
В 1921 г. он победил на выборах в парламент, выступая как независимый консерватор. Мосли был тесно связан с видными консерваторами, будучи женатым на младшей дочери лорда Керзона. Однако, несмотря на тесные семейные связи с новым премьер-министром, Мосли приходил к глубокому разочарованию в консерваторах.
Во-первых, его не удовлетворяло положение «заднескамеечника».
Во-вторых, глядя на то, что происходило в Великобритании, он убеждался в том, что ни либералы, ни консерваторы не были способны построить страну, «достойную героев».
Период всеобщей забастовки стал для Мосли временем тяжёлых душевных метаний. С одной стороны, он не во всём был солидарен с забастовщиками, да и тяжело было ему выступить против премьер-министра, который был отцом его жены. С другой – он видел, как на сторону Всеобщей забастовки массово переходят солдаты, люди, которых он уважал и ценил.
Именно массовый переход солдат на сторону стачечников и подтолкнул его сделать с таким трудом давшийся выбор. Освальд Мосли демонстративно вышел из Консервативной партии и затем выступил перед горожанами Бирмингема с речью. Он искренне поведал собравшейся толпе о своих личных переживаниях и душевных метаниях, о своей истории отношений с консерваторами и уходе из партии. Мосли заявил, что старые политики – и либералы, и консерваторы – оказались неспособны вывести Британию из кризиса, что они не понимали чаяний своего народа, который проливал кровь на полях сражений Вельткрига и отдавал самого себя на заводах и фабриках ради победы. Политику, которую проводило правительство, Мосли называл предательством, которого за проявленный героизм британский народ никак не заслуживал.
Ораторские таланты Мосли сделали своё дело. 27 мая 1922 г. Бирмингем перешёл на сторону революционеров, хотя сторонники Мосли составили особое крыло, склонное больше не к социализму, а к некому аналогу популистской националистической диктатуры… Впрочем, пока что, несмотря на существование множества групп со своими идеями, все они на данный момент были едины в борьбе против правительства, которое уже теряло почву под ногами.
Выступление Освальда Мосли перед рабочими Бирмингема
Тем временем революция докатилась до Лондона. Рабочие кварталы контролировались революционным ополчением, по улицам шествовали демонстрации из сотен тысяч человек, а военные либо сохраняли нейтралитет, либо и вовсе поднимали красные флаги. Революционеры взяли под контроль полицейские участки, военные части и начали раздавать оружие населению. В войсках офицерство осталось верным правительству, но в рядовом составе творился хаос, из-за чего армия стала совершенно неуправляемой.
Верные части оказались либо изолированными, либо в меньшинстве. В этих условиях и сам Керзон потерял свою прежнюю решительность. Хаотично пытаясь всё разрулить, правительство только усугубляло ситуацию, принимая неверные решения. В связи с массовыми демонстрациями в Лондоне и переходом целых районов под контроль вооружённого ополчения, в целях безопасности было решено эвакуировать короля и его семью.
29 мая 1922 г. под предлогом официального визита королевская чета отправилась в Канаду. Такой ход был сделан правительством в расчёте на то, чтобы исключить угрозу захвата короля и членов его семьи в заложники, но в итоге вышло «хотели как лучше, а получилось как всегда». «Официальный визит» был воспринят всеми как бегство. Эвакуация королевской семьи была болезненно воспринята лояльной частью армии, что в конечном привело к тому, что целые подразделения попросту отказались выполнять приказы и заняли нейтралитет. Это предопределило поражение правительства.
Победа революции в Британии
В начале июня 1922 г. Лондон, и так уже охваченный революцией, оказался под угрозой осады. Видя, что поражение неизбежно, Керзон решил отступить. 6 июня 1922 г. началась эвакуация правительства и парламента – вслед за королевской семьёй они бежали в Канаду. Лондон перешёл под контроль революционеров. Их власть была установлена практически бескровно – все потенциальные противники, видя поведение правительства, решили не искушать судьбу. Те же, кто продолжал сопротивление, были обречены. Некоторое время в Британии царило безвластие со всеми его побочными эффектами в виде хаоса и беспорядков, но вскоре процесс был направлен в конструктивное русло.
В стране был проведён референдум, по результатам которого Британия была преобразована в республику. Парламент был распущен, а власть в стране взял Временный Комитет, состоящий из руководства Британского конгресса тред-юнионов, левых лейбористов, а также коммунистов и других леворадикальных партий.
18 декабря 1922 г. была принята конституция нового государства, которое получило название «Британский Союз». Конституция подтверждала роспуск обеих палат парламента. Вместо него политическая власть передавалась Национальному Конгрессу тред-юнионов, на который и были возложены парламентские функции. На местах создавались региональные конгрессы тред-юнионов. Всё работающее взрослое население Британии было в обязательном порядке включено в состав профсоюзов, членство в которых давало избирательные права, а также право быть избранным в представительные органы – от профсоюзной ячейки до члена Национального Конгресса тред-юнионов. Так на карте мира появилась новая республика… и погибла империя.
Британская империя рушилась как карточный домик. Даже доминионы были охвачены смятением, а в колониях и подавно активизировались местные национально-освободительные движения. В Азии и Африке заморские территории некогда величайшей империи погружались в хаос.
Местные освободители, стремясь протолкнуть свой проект независимости или попросту отхватить свой кусок пирога, вступали в жестокую схватку не только с британскими колониальными властями, но и друг с другом. Самозабвенно они грызли друг другу глотки, освободившись от давившего их некогда колониального сапога. Великобритания, некогда неоспоримый лидер мира, истекая кровью, доживала свои последние дни. А вокруг тела умирающей империи, роняя слюну, собирались падальщики…
