В начале XVII века Иэясу Токугава объединил Японию. Эпоха самурайских войн закончилась, и в стране открылась совсем новая эра, когда самураи стали воинами мирного времени, а смерть за господина стала чем-то, что относилось скорее к литературе, чем к реальной жизни. Молодые самураи не имели куда приложить руку так, чтобы это было связано с добродетелями истинных воинов прошлого. Правительство пошло вообще на неслыханные меры – оно, видите ли, запретило совершать самоубийство в память об умершем господине.
Уровень жизни от отсутствия вечных войн всех против всех повышался, а поголовье самураев по той же причине резко перестало сокращаться. Так что молодых балбесов в японских городах стало больше. Да и сами города росли. А где города, там и места для неформального общения, от театров до кабачков. С более замкнутыми крестьянскими общинами новая среда имела мало общего. Так в Эдо, Осаке, Киото и других городах появилась странная субкультура – кабукимоно. Поначалу они развлекались во времена Тоетоми Хидэеси, великого предшественника Токугава в деле объединения Японии – но просуществовали они многие десятилетия.
Вообразите стиляг из известного кинофильма или даже журнала «Крокодил», которые при этом ходят с холодным оружием и периодически пытаются отрубить голову встречному «жлобу». Молодые самураи-маргиналы сбивались в банды и начинали хулиганить безобразия. Одевались они нарочито пестро и броско. Кто-то ограничивался кимоно веселеньких не сочетающихся между собой расцветок, кто-то носил элементы женской одежды, куски звериных шкур, элементы европейского гардероба или даже куски ковров. Прически старались тоже подбирать такие, чтобы как следует фраппировать обывателей. Например, носили обширные бороды, идиотские прически, в общем – изо всех сил старались, чтобы все было не как у людей. Собственно, даже слово «кабукимоно» означает что-то типа «отклоняющийся», в данном случае даже с оттенком «фрик». Кстати, название театра кабуки – от того же корня.
То же самое касалось оружия и вообще всех предметов. Кабукимоно старались заполучить себе абсурдно большие мечи, делали к ним вычурные рукояти и цубы, и заодно ножны такие, чтобы рябило в глазах. Курительные трубки-кисэру тоже старались сделать побольше и покрепче. Но тут имелся и практический резон – достаточно крупной и прочной курительной трубкой можно было, например, изрядно наставить синяков плохому человеку – ну, или хорошему.
Многие кабукимоно были ронинами, деклассированными самураями. Кто-то потерял господина на войне, кто-то ушел сам, словом, это были люди, выброшенные на обочину жизни. Другие – слугами, которые настоящим самураям могли разве что обувь чинить или таскать за ними копье. Но бывали и случаи, когда «ненадежной жизнью» увлекались молодые аристократы. Их привлекала, конечно, не возможность одеваться попугаем. Да, это были молодежные банды, но это были японские молодежные банды. Кабукимоно воспевали идеалы эпохи сражающихся провинций, причем разумеется, в том виде, в каком представляли их себе – через какое-то время после появления движения настоящих самураев, видевших войны времен раздробленности, не осталось. Вообще, многие обычаи, которые нам кажутся присущими самураям, воспринимались тем жестче, чем дальше уходили в прошлое реальные времена кровавых войн. Самураи эпохи Такэда Сингэна и Уэсуги Кэнсина мыслили больше в категориях реальной политики и были куда менее утонченными, чем их потомки.
Ну, а эти шли вразнос. Кабукимоно не были безобидными эксцентриками. Поскольку это были маргиналы, и на легальную работу большинство из них просто никто бы не взял, они добывали себе пропитание разными формами уголовщины. Кстати, «милый» обычай цудзигири – убийство на перекрестке, когда меч испытывали на первом попавшемся прохожем – это развлечение не столько самурая как такового, сколько как раз кабукимоно. Если такой рубитель попадался, его просто казнили, так что респектабельные самураи такими вещами обычно не занимались. А вот кабукимоно – вполне, и в порядке разбоя, и просто веселья ради и хорошего настроения для.
В более спокойных вариантах кабукимоно просто заходили в трактир поесть, обедали по полной программе и пытались уйти не заплатив. Если хозяин пытался им помешать, то тут-то и начиналось основное блюдо, то есть драка, ради чего все и затевалось. В более мягких вариантах они просто шумно развлекались, буйствовали на улицах, плясали во хмелю и бесили обывателей.
Власти, само собой, старались обуздывать субкультуру. Правда, тут они столкнулись с тем, что кабукимоно действительно предпочитали жить быстро, помирать молодыми, и самый известный кабукимоно, ронин Отори Иппэй, будучи арестован и подвергнут пыткам, не сдал никого из товарищей. Отори Иппэй стал легендой и образцом для кабукимоно, но у государства руки все равно были длиннее. Причем запретам подвергалось все, что было связано с кабукимоно, включая даже одежду определенных фасонов. Так что в итоге активность кабукимоно пошла на спад.
Но стиль их не пропал. Эстетика кабукимоно повлияла на японский театр, а правила жизни – на организованную преступность. Панкующие стиляги с мечами ухитрились оставить четко различимый след в истории страны.
источник: https://vk.com/@norinea-kabukimono-yaponskie-marginaly
