К вопросу о состоянии русской армии после Нарвского поражения (зима 1700-1701 гг.)

К вопросу о состоянии русской армии после Нарвского поражения (зима 1700-1701 гг.)

Тема Нарвской кампании 1700 года – одна из моих любимых, и в конце 2015 года мне удалось найти в материалах РГАДА целый ряд документов о состоянии русской армии зимой 1700-1701, включая детальные отчеты о личном составе и оружии с амуницией. Результаты находок обобщены в моей статье: Великанов В.С. К вопросу о состоянии русской армии после нарвского поражения, зима 1700-1701 гг. // Война и оружие: Новые исследования и материалы. Труды Седьмой Международной научно-практической конференции, 18-20 мая 2016 года. СПб.: ВИМАИВиВС, 2016. Ч. 2. С. 26-42.

Одной из популярных дискуссионных тем, связанных с Великой Северной войной 1700-1721 гг., является состояние русских войск после поражения под Нарвой 30 ноября 1700 г. Из описаний сражения известно, что русские войска центра и правого фланга понесли серьезные потери и потеряли значительное количество вооружения и имущества, а находившиеся на левом фланге войска А. Вейде капитулировали и были разоружены шведами. Насколько серьезными оказались последствия проигранного сражения, сохранила ли русская армия боеспособность, и могла ли она продолжить войну со шведами в случае шведского наступления весной 1701 г.? К сожалению, опубликованные источники содержат крайне мало фактической информации, но выявленные нами в РГАДА документы зимы 1700-1701 гг. позволяют расширить и уточнить имеющиеся сведения.

В первую очередь необходимо оценить потери в личном составе. Основу русской армии под Нарвой составили 16 новых солдатских полков, сформированных весной 1700 г. в Москве из вольницы и даточных. Вместе с 1-м Московским выборным солдатским полком (Лефортовским), «первой» (Преображенской) и «второй» (Семеновской) «тысячами» 3-го Московского выборного солдатского полка и двумя новоприборными драгунскими полками они составили два генеральства, Автонома Головина и Адама Вейде [1]. «Новгородское» генеральство новгородского губернатора Ивана Юрьевича Трубецкого состояло из двух новоприборных солдатских полков (Романа Брюса и Ивана Кулома), двух новгородских стрелецких полков (Захария Вестова и Мирона Баишева) и части рейтарского полка Ивана Кокошкина – всего 4-4,5 тыс. чел. Позднее к ним присоединились псковские стрельцы Василия Козодавлева (1000 чел.), и часть полка Юрия Вестова (600 чел.), которые сопровождали прибывшую из Пскова 24 (13) октября осадную артиллерию и припасы [2]. Московские чины Государева полка (около 2,5-3 тыс. чел.), смоленские шляхта (полк Богдана Корсака в составе 7 рот, 898 чел. [3]) и рейтары (полк Григория Рыдванского, 12 рот, 1 146 чел. [4]) составили полк (генеральство) фельдмаршала Федора Алексеевича Головина. В его состав вошли также 3 полка московских стрельцов, переброшенных из Белгорода и Севска: Мартемьяна Сухарева, Василия Елчанинова и Степана Стрекалова – всего 1 757 офицеров и стрельцов. Всего численность войск, выступивших в конце августа 1700 из Москвы для участия в осаде Нарвы, составила 36-38 тыс. чел. (в т.ч. нижних чинов в полках генеральства Головина, без учета гвардии – 10,8 тыс. чел., генеральства Вейде – 11,2 тыс. чел.). Из них к 30 ноября в строю, по нашей оценке, насчитывалось около 34-36 тыс. чел. [5] Набранные в Поволжье солдатские полки генеральства Н.И. Репнина и малороссийские казаки наказного гетмана Ивана Обидовского не успели присоединиться к главной армии, и фактически не приняли никакого участия в кампании.

После поражения под Нарвой кавалерия под командованием Б.П. Шереметева (Государев полк и смоленская конница) и псковские стрельцы отошли во Псков, а основные силы русской армии отступили в Новгород, где в это время находились прибывшие из Москвы полки генеральства Н.И. Репнина. Именно Репнину Петр I поручил 13 (2) декабря провести разбор отступивших из-под Нарвы русских войск, и предоставить отчет о состоянии полков. Составленные по состоянию на 12 (1) января 1701 росписи имеют различную полноту и структуру. Например, в документах генеральства Головина данные о больных и раненных предоставлены только 5 полками из 9, вероятно остальными они не были выделены в отдельную категорию и указаны вместе со всеми присутствовавшими. А в материалах генеральства Вейде полностью отсутствуют сведения об офицерах, а также больных и раненных. Также в росписях указано сколько всего на полк «надобно» оружия и амуниции без деления на имеющиеся и отсутствующие. Ведомости о необходимом «вдополнку» были составлены позднее отдельно в целом по генеральствам. В последующем сведения из этих отчетов вошли в целый ряд сводных ведомостей. Подлинник, хранившийся в материалах Военной коллегии, в ноябре 1720 г. послужил основой для сводной ведомости русских полков, участвовавших в нарвском походе 1700 г., составленной по запросу секретаря Петра I Макарова, занимавшегося сбором материалов для написания «Гистории Свейской войны». Позднее кроме «Гистории» данная ведомость была также использована и Н. Устряловым (далее – Ведомость 1720 г.) [6]. Еще одна копия исходного отчета отложилась в бумагах Посольского приказа [7], а вторая осталась в бумагах личной канцелярии Н. Репнина, и была использована при составлении сводной табели, отправленной 14 марта 1722 тому же Макарову (далее – Ведомость 1722 г.) [8]. При этом при составлении более поздних сводных табелей использовались разные данные исходных отчетов, что создает эффект множественности источников данных. Например, в полку Фливерка по состоянию на 1 января было 23 офицера и 800 нижних чинов: налицо в строю 638 урядников и рядовых, 6 ротных писарей, 12 сиповщиков и 18 барабанщиков, а также 43 раненных и 80 больных. В «Ведомости 1720 г.» численность полка указана «налицо» в 800 чел. (т.е. без учета офицеров и включая больных и раненных), а в «Ведомости 1722 г.» — 823 чел. (т.е. все, включая офицеров). При этом в полку Матвея Трейдена (28 офицеров, 1102 нижних чина здоровых и 30 раненных) в «Ведомости 1720 г.» указано 1122 чел. (без раненных и некорректная сумма по нижним чинам). В приложенной к нашей статье таблице мы постарались привести все имеющиеся данные к единому знаменателю – общему количеству нижних чинов, включая урядников, рядовых и нестроевых. Всего по состоянию на 1 января в генеральстве Головина насчитывалось в 8 солдатских полках и драгунском Шневенца – 250 офицеров и 8166 нижних чинов. В генеральстве Вейде в 8 (данные по полку Лима/Лефортовскому не представлены) солдатских полках и драгунском Гулица – 7022. (Подробнее см. Таблица 1). Приведенные в Ведомости 1720 г. данные о том, что в Новгороде в обоих гвардейских полках налицо было 3738 нижних чинов, являются ошибкой переписчиков. На самом деле 3738 — это фактическая численность обоих полков на момент выступления из Москвы к Нарве (из списочных 3793 чел.). Данные о численности этих полков в Новгороде в найденных нами материалах смотра Репнина отсутствуют. Таким образом, всего невосполнимые потери среди нижних чинов в Нарвском походе, по сравнению с данными на момент выступления из Москвы в конце августа 1700 г., составили не менее 7 тыс. чел. Количество больных и раненных по сохранившимся документам точно установить не представляется возможным. По тем 5 полкам генеральства Головина (М. и И. Трейден, Фливерк, Мевс и Бильс), которые предоставили указанные сведения, средний процент раненных составил 5 %, больных — 9,9 %. Мы можем предположить, что эти данные репрезентативны и для остальных полков, в этом случае общее количество раненных мы можем оценить в 800-900 чел., а больных – 1,5-2 тыс. чел.

Таблица 1. Численность полков русской армии,
участвовавших в Нарвском походе (август 1700 — январь 1701 г.)

По войскам, отошедшим во Псков, данных о численности найти не удалось. Мы уже ранее упоминали о судьбе Государева полка в сражении 30 ноября и понесенных потерях. Во многих источниках приводятся упоминания о том, что поместная конница Шереметева после начала шведской атаки на позиции Вейде, бросилась вплавь через Нарову, при этом многие (в некоторых источниках упоминается тысяча человек) потонули. Однако, судя по недавно обнаруженным отпискам Шереметева и схеме нарвского сражения из государственного архива Австрии, конница Шереметева отступила по левому берегу Наровы до Сыренска, где переправилась по мосту через Нарову и через Гдов прибыла в Псков. Сравнение данных Боярской книги 1700 г. (6 076 московских чинов без жильцов) и 1701 г. (5 820 чел.) [9] показывают разницу в 256 чел., причем эти потери включают как потери Государева полка, так и потери тех московских чинов, которые служили в новоприборных драгунских и солдатских полках, а также естественную убыль за год. Потери смоленских рейтар и шляхты вряд ли превышали несколько десятков человек.

Если численность нижних чинов может быть установлена на основании сохранившихся документов с высокой степенью достоверности, то в отношении офицерского состава такой определенности нет. Дело в том, что летом 1700 г. большинство офицерских вакансий на ротном уровне в новых солдатских полках были заполнены за счет московских чинов. В ходе разборов, проведенных весной 1700 г., многие офицеры прежних рейтарских и солдатских полков были признаны негодными к полевой службе в новых полках за старостью либо из-за недостаточного знания современных строевых и ружейных приемов. Вместо них вакансии обер-офицеров были заполнены за счет молодежи из числа московских чинов, ранее никогда не служивших в полках «нового строя», и всего лишь прошедших полугодовое обучение по «Краткому обыкновенному учению» [10]. При этом все штаб-офицеры были назначены из числа опытных иноземцев. Точные цифры по составу офицерского корпуса в нарвском походе до конца не установлены. Определенная сложность связана с тем, что на учете в бывшем Иноземном приказе состояли лишь «старые» офицеры, а «новые» (с учетом того, что многие из них не получали жалования и служили с поместий) осенью 1700 г. не были учтены в каких-либо ведомственных бумагах. Известно, что в 10 полков генеральства Вейде (включая «старый» Лефортовский и драгунский Гулица) из бывшего Иноземного приказа было прислано всего 139 офицеров: по 10 полковников и подполковников, 19 майоров (в солдатских полках по два, в драгунском – один), 31 капитан, 28 поручиков и 41 прапорщик [11]. Если среди старших офицеров комплект был 100%, то на ротном уровне дефицит составлял 68% (216 чел.), все вакансии в конце августа были заполнены свеже-произведенными офицерами из московских чинов. Схожая ситуация была и в полках Головина, в 3 из них (Фливерка, Мевса и Болмана) в конце июля 1700 г. также не хватало 70% ротных офицеров [12]. В полках генеральства Репнина также из примерно 350 офицеров лишь 72 были «старыми».

Общие потери в офицерском составе новоприборных полков в Нарвском сражении мы оцениваем в 140-150 чел. убитыми, раненными и пленными. В январской росписи полков Головина не хватает 106 офицеров. Эти сведения подтверждаются списками полка Мевса. В январской росписи в полку указано 24 офицера, согласно спискам потери составили 13 чел.: убиты майор, 5 капитанов, 3 поручика, 2 прапорщика и обозничий, ранены подполковник и поручик. Из 9 полковых командиров (кроме полков гвардии) в сражении 30 ноября погибли Андрей Девсон (вместо него зимой 1700-1701 гг. полковником назначен Юрий Абрам), Матвей Фливерк (Даниил Купер) и Астафий Болман (Михаил Страусберг), в плен попал Карл Иваницкий (Иван Сак). Данные о количестве офицеров в январских росписях полков Вейде отсутствуют, но зато сохранились списки офицеров по 7 из 9 его солдатских полков (кроме Юнгора и Швейдена) – убитыми и раненными под Нарвой указаны 32 чел. [13] Из полковых командиров был убит Ирик Верден (вместо него Иван Бачманов), в плен попали Вилим Дельдин (Христофор Циммерман) и Александр Гордон (Юрий Шкот). Эти цифры намного ниже, чем данные по полкам Головина, что вполне объяснимо характером боя на участке Вейде.

Отдельно необходимо упомянуть о ситуации с высшим командным составом. К началу 1700 г. генералитет русской армии насчитывал 10 человек, включая одного генерала (А.М. Головин), одного генерал-поручика (А. Цей) и 8 генерал-майоров (А.А. Вейде, Б.С. Корсак, К. А. Ригимон, Х.А. Ригимон, И.М. Кольцов-Мосальский, А.А. Гулиц, Ю.А. Мегден и М.М. Болман). Большинство из них (кроме Головина и Вейде) имели большой служебный опыт, полученный в многочисленных боях и походах в 1670-90х гг. Но в 1700 г. почти все действующие генералы получили назначения в гарнизоны на южных границах (Киев, Севск, Белгород, Азов и Астрахань), а командование армией в Нарвском походе Петр I решил поручить своим давним сподвижникам. В июне 1700 г. в чины полных генералов были произведены генерал-майор А.А. Вейде (1667-1720) и подполковник Преображенского полка Никита Иванович Репнин (1668-1726), получившие также командование над отдельными «генеральствами» (дивизиями). Еще двумя генеральствами командовали Автоном Головин (1667-1720) и новгородский губернатор Иван Юрьевич Трубецкой (1667-1750). Не позднее августа того же года в генерал-майоры были произведены Яков Вилимович Брюс (1669-1735) и Иван Иванович Бутурлин (1661-1738), числившийся при Преображенском полку. Головин, Репнин, Трубецкой и Бутурлин еще в юные годы начали придворную службу в свите молодого царя Петра I, затем вместе с ним служили в «потешных войсках», и позднее на командных должностях в Преображенском и Семеновском полках. Всем новым генералам было по 30 с небольшим лет, и весь их боевой и командный опыт ограничивался Кожуховским походом и двумя осадами Азова. Артиллерией руководил судья Пушкарского приказа царевич Александр Арчилович Багратиони-Имеритинский (1674-1711), имевший также чин (с 1699 г.) генерал-фельдцейхмейстера, являвшийся аналогом генерала от артиллерии. Его опыт ограничивался несколькими месяцами изучения теоретических основ артиллерийского дела в Гааге в 1697 г. Также 19 августа 1700 г. чин фельдмаршала получил Федор Алексеевич Головин (1650-1706), ранее имевший чин генерал-адмирала (т.е. командующего флотом), а в ноябре 1700 г. в этом же чине на русскую службу поступил генерал-фельдмаршал польско-саксонской армии Карл Евгений де Кроа [14]. Также в Нарвском походе принял участие и Борис Петрович Шереметев, но он не имел никакого формального назначения, и лишь в октябре 1700 г. возглавил вместо Ф.А. Головина конницу осадной армии. В сражении при Нарве 30 ноября 1700 г. весь генералитет русской армии показал полную неспособность к управлению войсками, и поспешил капитулировать, даже не попытавшись организовать сопротивление шведской атаке. В шведский плен попали фельдмаршал де Кроа, генералы Головин и Вейде, Багратиони-Имеритинский, Трубецкой и Бутурлин. Для восполнения потерь в высшем командном составе Петр I был вынужден срочно вызвать в Новгород из Севска генерал-майора Андрея Гулица, а также произвести в декабре 1700 г. в генерал-майоры полковников Ивана Ивановича Чамберса (участвовал в Нарвском походе) и Александра Вилимовича Шарфа (в 1690х командовал Семеновским полком, затем полковник жилого солдатского полка в Казани). Гулиц получил под свое командование полки генеральства Вейде, Шарф – Головина, а Чамберс – Преображенский и Семеновский полки. Также в феврале 1701 г. в генералы был произведен Б.П. Шереметев [15], который с декабря 1700 г. командовал войсками, находившимися в районе Пскова.

В целом, анализируя данные о численности полков, вернувшихся в Новгород после Нарвы, мы можем сделать заключение, что потери не были катастрофическими, и составляли не более 25% (включая дезертиров). Обращает внимание, что средний уровень потерь по полкам генеральств Вейде и Головина оказался примерно одинаков, при том, что интенсивность боя на левом русском фланге была гораздо ниже. К сожалению, отсутствие достоверных сведений о точном местоположении конкретных полков в ходе боя не позволяют увязать имеющиеся данные о потерях с их участием в сражении. Говоря о боеспособности русской армии в кампанию 1701 г., необходимо упомянуть, что уже к весне численность 8 солдатских полков Головина увеличилась до 8668 нижних чинов, Вейде – 7 982. Известно, что зимой 1701 г. на пополнение полков Головина было отправлено 1437 чел., поступивших в следующие полки: Матвея Трейдена – 84, Ивана Трейдена – 138, Даниила Купера (Фливерка) – 165, Михаила Страусбурга (Болмана) – 200, Ивана Сака (Иваницкого) – 268, Ивана Мевса – 256, Юрия Абрама (Девсона) – 139 и Ильи Бильса – 187 [16]. Видимо аналогичные подкрепления получили и полки Вейде. Потери в командном составе были оперативно восполнены за счет дополнительного массового назначения в солдатские полки младшими офицерами (поручиками и прапорщиками) московских чинов. В результате в некоторых полках весной 1701 г. числилось вместо 3 по 4 офицера в роте [17]. Кроме этого, в Новгороде с конца ноября 1701 г. находились 9 полков генеральства Н.И. Репнина, насчитывавшие 9 247 человек, в т.ч. 303 офицера и 8944 нижних чинов [18]. Таким образом, к апрелю 1701 г. русская армия (с учетом гвардии и стрельцов) насчитывала около 30 тыс. чел., разделенных на 2 основные группировки, во Пскове (12 полков всех генеральств, командующий Б.П. Шереметев) и в Новгороде (Н.И. Репнин).

В отличии от личного состава, точные потери в оружии и амуниции установить, к сожалению, невозможно. Сведения о состоянии полков накануне шведской атаки не сохранились, а более поздние росписи имеющегося в полках имущества датированы 12 февраля (для полков, бывших в Новгороде) и 17 апреля (для Пскова) 1701 г. [19], и, вероятно, включают в себя дополнительные поставки, осуществленные зимой 1700-01 гг. По шведским данным при Нарве было захвачено следующее оружие и амуниция: 4050 мушкетов (3800 голландских и 250 русских), 6 кольчуг, 6 пар больших литавр и 8 пар малых, 33 барабана, 24 полупики, 27 алебард, 800 багинетов, 28 сабель, 130 гренадерских сум, 504 драгунские лядунки и другое имущество [20]. Голландские мушкеты — это, видимо, поставки 1690х, когда целым рядом голландских купцов было привезено в Россию не менее 35 тыс. новых мушкетов [21]. Багинеты и шпаги также были все импортированы из Голландии. Причем в страну завозились уже готовые заточенные клинки (т.н. «полосы») с ножнами, и здесь в России к ним лишь приделывали эфесы и рукояти, а также изготовляли кожаные шпажные перевязи и багинетные пояса. Лишь сабли для двух драгунских полков, Гулица и Шневенца, были изготовлены в России в мастерских Оружейной палаты. По данным Ю.П. Балашовой в отошедших из-под Нарвы полках не хватало 9928 фузей, 9660 багинетов, 414 алебард и другого имущества, причем большая часть необходимого вооружения была поставлена уже к концу февраля [22].

Полковые отчеты февраля-апреля 1701 г. имеют различную полноту и структуру. В некоторых случаях отдельно указывается количество имевшихся в наличии багинетных поясов, сум с ремнями и лядунок, в другом – вместе «сум с перевезями с лядунки и с багинетными поясами», и т.д. В целом, на 30 350 урядников и рядовых (с учетом гвардии) к середине апреля в наличии имелось 25 919 фузей, 5724 копей и 956 бердышей [23]. Шпаги указаны лишь в четырех полках, двух генеральства Головина (Ивана Дельдина, 500 штук; Николая Балка, 1000) и двух – Вейде (Бачманова, 435; Ивана Трейдена, 964). В полку Дельдина дополнительно указано, что все шпаги с ножнами и отдельным шпажным поясом. Также в 7 из 8 солдатских полков генеральства Вейде указано по 30 «лат с оплечи с полами и с шишаками» (но у Ивана Дельдина – 18, Федора Балка – 20). Их назначение точно неизвестно. Для вооружения имевшихся в полку пикинер данного количества недостаточно, и, вероятно, латы были предназначены офицерам. Гренадерские сумы и лядунки указаны лишь в полках Романа Брюса (68 штук), Англера (96) и Шкота (75). Еще 987 гранатных сум указаны в полку Матвея Трейдена (и аналогично просуммированы в сводной ведомости), но это, видимо, ошибка, и в реальности это были обычные солдатские сумы с ремнями. Также в ведомостях некоторых полков присутствует большое количество древкового оружия: пик и бердышей. Можно было бы предположить, что их появление было вызвано необходимостью восполнения потерь в огнестрельном оружии под Нарвой. Однако наличие копей и бердышей в полках генеральства Репнина, указывает на то, что они выдавались как стандартное вооружение. Из числа «нарвских» полков пики и бердыши присутствуют во всех полках генеральства Вейде, и лишь одном (Матвея Трейдена, 300 штук) – Головина. Такая же неоднозначная ситуация и с древковым оружием офицеров и урядников. Первоначально в каждый новоприборный солдатский полк весной 1700 г. планировали выдать по 24 алебарды и 36 полупик, но также сохранились сведения о том, что фактически из запасов Стрелецкого приказа было выдано по 24 полупики и 24 протазана [24]. В более позднем документе 1702 г. указывается, что каптенармусы вооружались протазанами, а подпрапорщики и ротные писари – алебардами [25]. Эта практика подтверждается полковыми бумагами полка Фливерка (он практически единственный, у кого сохранился полковой архив с 1700 г.), в которых указано, что в 1700 г. полк получил 12 протазанов и 24 алебарды, и почти все (кроме 3 алебард) потерял под Нарвой [26]. Среди имущества 9-ротного полка Ивана Бернера генеральства Репнина (т.е. не успевшего принять участие в нарвском сражении) в апреле 1701 указаны 9 протазанов и 27 алебард [27]. Интересные сведения приведены в отчетах Преображенского и Семеновского полков зимой 1700-01 гг. В Преображенском полку в наличии имелось 68 «копей капитанских, которые взяты из оружейной палаты», 144 алебарды и 200 копей солдатских. Кроме этого, в полку имелось «отборное и лишнее оружие» полков Болмана (в т.ч. 20 протазанов) и Фливерка (16 протазанов) [28]. У семеновцев – 26 «копей капитанских» и 24 «копья прапорщицких», а также 194 пики солдатские и 104 «алебарды сержантские» [29]. Отдельно мы хотим отметить, что протазаны и офицерские копья присутствуют вместе в одном списке, т.е. они выделяются как отдельные образцы оружия. В целом имеющиеся данные позволяют предположить, что комплекс вооружения и амуниции отличался по генеральствам и по полкам, и ситуация в конкретном полку зависела от предпочтений его командира и имевшихся в наличии запасов. Общим правилом было вооружением протазанами каптенармусов, а подпрапорщиков и ротных писарей – алебардами. Офицеры на тот момент если и были вооружены древковым оружием, то это были полупики («офицерские копья»). Аналогичная практика вооружения офицеров именно полупиками имелась в означенный период и в шведской армии.

В нарвском походе 1700 г. каждый солдатский полк участвовал с комплектом из 12 походных («вседневных») знамен, из которых одно белое полковое (с черным или коричневым двуглавым орлом под 3 золотыми коронами) и 11 цветными ротными. Ротные знамена образца 1700 г. были украшены выходящей из облака рукой с мечом в обрамлении пальмовых ветвей. Сочетания цветов основного полотнища, облака и ветвей были индивидуальны для каждого полка. К сожалению, описаний знамен по полкам не сохранилось, известно лишь, что полк Фливерка имел повседневные ротные знамена зеленого цвета. В сражении под Нарвой шведами были захвачены 116 штандартов и 146 знамен, из которых 131 принадлежит новоприборным солдатским полкам (11 полковых и 125 ротных). Потери знамен по полкам также неизвестны. Приведенная в дневнике лейб-драбанта К. Сперлинга роспись захваченных знамен вызывает много вопросов, и не может быть признана однозначно достоверной [30]. В этой связи значительный интерес вызывает указание об изготовлении в январе 1701 г. в Новгороде 50 знамен в полки генеральства Головина и новгородские полки: в драгунский Шневенца – одно черное, Фливерка — 2 лимонных, Бильса — 4 соломенных, Девсона – одно белое и 7 таусинных (темно-синих), Болмона — 10 вишневых, Матвея Трейдена – одно белое, Мевса — 9 (без указания цвета), Иваницкого — одно белое и 9 осиновых (зелёные с сероватым оттенком), Ивана Трейдена – одно светлогвоздичное (светло-серое), Романа Брюса – одно «тафты белой с разными цветами» и Кулома – 3 темно-брусничных (темно-красный) [31]. Возможно, для большинства полков количество и расцветка заказанных знамен соответствует «нарвским потерям».

Артиллерия русской армией под Нарвой была потеряна полностью, и осадная и полковая. Всего шведами были захвачены 195 орудий: 64 осадные и 79 полковых (калибром до трёх фунтов) пушек, четыре гаубицы и 48 мортир (включая 22 мортиры, захваченные позднее в обозе под Ямами) [32]. В осадном лагере они также нашли 10 300 ядер (в т.ч. 4442 для крупнокалиберных осадных пушек), 470 гранат, 841 мортирную бомбу и 63 центнера пороха [33]. Потери в артиллерии оказались самыми тяжелыми для русской армии. Их восполнение затянулось на несколько лет, и к весне 1701 г. ни один из полков генеральств Головина и Вейде полковой артиллерии не имел. Из полков Репнина лишь у полка Ивана Бернера указаны 2 чугунные пушки, а у полка Романовского – одна «пищаль медная на станке».

Стрелецкие полки ведались в отдельном Стрелецком приказе, и для получения сведений об их состоянии потребовался отдельный царский указ от 24 (13) января 1701 г. В 5 стрелецких полках, находившихся в Новгороде (оба новгородских и три белгородских) налицо было 2 184 урядников и стрельцов. В полках недоставало 37 знамен, 64 протазана, 24 алебарды, 2111 фузей, 1244 копья с древки, 998 прапоров, 24 чехла копейных, 1902 бердыша, 20 лат и др. имущества [34]. Интересно, что в полки требовались разные комплекты вооружения: в полк Мирона Баишева – фузеи и копья, Федора Баишева (ранее – Захария Вестова) – фузеи, копья и бердыши, Мартемьяна Сухорева – самопалы и копья, Василия Елчанинова – фузеи и бердыши, Степана Стрекалова – самопалы, копья и бердыши [35]. Однако Стрелецкий приказ в ответ на этот запрос сообщил, что необходимого имущества в его запасниках нет, и нет денег для его заказа, т.к. с 1699 г. львиная доля его доходов была перераспределена в пользу Ратуши [36]. Еще до получения ответа из Москвы Репнин произвел разбор оставшихся стрельцов, и свел их в два полка, один из новгородских стрельцов (1117 чел., полковник Мирон Баишев) и второй – из белгородских (954 чел., полковник Степан Стрекалов) [37]. Необходимые оружие и снаряжение в оба полка были выданы из имевшихся в Новгороде запасов [38].

Таким образом, отвечая на вопрос о состоянии русской армии после нарвского поражения, мы можем сказать, что с формальной точки зрения, в строю в полках осталась большая часть личного состава, и потери не превышали 25 %. Большинство солдат сохранили свое оружие, а недостача была довольно быстро восполнена за счет поставок необходимого вооружения и амуниции из Москвы. Но при этом уровень управляемости войск был меньше, чем осенью 1700 г. из-за гибели значительного числа штаб-офицеров из числа «старых иноземцев», составлявших костяк командного состава новых полков. Отдельной проблемой была полная потеря полковой и полевой артиллерии, которая была восполнена лишь спустя год. Подход полков генеральства Репнина увеличил численность войск, но не их качество. Его полки «страдали» теми же болезнями, что и вернувшиеся из-под Нарвы: недостаток опытных офицеров и невысокая подготовка личного состава. В итоге русская армия была многочисленна, но слабо управляема и слабо боеспособна. Отвечая на поставленный в начале нашего материала вопрос: «что было бы, если Карл XII весной 1701 г. продолжил кампанию против России» — можно с высокой степенью уверенности предположить, что русскую армию ждало еще одно поражение…

Примечания:

1 — Генеральство А. Головина: «первая» (Преображенский полк) и «вторая» (Семеновской) «тысячи» 3-го Московского выборного солдатского полка, солдатские полки Матвея Трейдена, Ивана Трейдена, Ивана Мевса, Андрея Девсона, Карла Иваницкого, Ильи Бильса, Матвея Фливерка и Астафия Болмана, драгунский полк Андрея Шневенца.

Генеральство А. Вейде: 1-й Московский выборный солдатский полк Ю. Лима (Лефортовский), солдатские полки Томаса Юнгора, Ирика Вердена, Ивана и Вилима Делдинов, Вилима Швейдена, Николая и Федора Балков, Александра Гордона, драгунский полк Ефима Гулица.

2 — РГАДА. Ф. 9. Отд. 2. № 1. Л. 379. Ранее мы ошибочно предполагали, что полк Ю. Вестова принял участие в Нарвском походе в полном составе.

3 — РГАДА. Ф. 145. Оп. 1. 1700 г. № 13. ЛЛ. 1об.–23об.

4 — Там же, ЛЛ. 24-44об.

5 — Подробнее см.: Великанов В.С. К вопросу об организации и численности русской армии в Нарвском походе 1700 года. // Война и оружие: Новые исследования и материалы. Вторая Международная научно-практическая конференция, 18-20 мая 2011 года. СПб: ВИМАИВИВС, 2011. Т. 1. С. 130-143.

6 — РГАДА. Ф. 9. Отд. 1. № 19. Л. 26. Также: Гистория Свейской войны (Поденная записка Петра Великого) (сост. Т.С. Майкова). Вып. 2. М. 2004. С. 349-350; Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. 4. Ч. 2. СПб, 1863. С. 465-468; Северная война 1700-1721 гг. Сборник документов. Т. 1. 1700-09. М. 2009. С. 68-70.

7 — РГАДА. Ф. 96. Оп. 1. 1701. № 1. ЛЛ. 303-314.

8 — РГАДА. Ф. 9. Оп. 6. № 36. Л. 47.

9 — Медушевский А.Н. Утверждение абсолютизма в России. М., 1994 С. 216. Автор выражает благодарность Захарову А.В. за помощь в прояснении вопроса численности московских чинов.

10 — Текст см.: Татарников К.В. Строевые уставы, инструкции и наставления русской армии XVIII в. Том 1. М. 2010 г. С. 8, 35-38.

11 — РГАДА. Ф. 9. Оп. 6. Д. 36. Л. 46. Во всех полках, кроме драгунского, по 2 майора.

12 — Рабинович М.Д. Судьбы служилых людей «старых служб» в период формирования русской регулярной армии в начале XVIII в. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 1953 г. С. 153-154.

13 — РГАДА. Ф. 9. Отд. 1. № 37. Л. 8-31.

14 — Великанов В.С. Формирование генералитета русской армии в 1700-09 гг. // Русская военная элита. Сборник материалов научной конференции. — Севастополь: Изд-во «Шико-Севастополь», 2015. С. 97-99.

15 — РГАДА. Ф. 210. Столбцы Новгородского стола. № 250. Л. 223.

16 — Столетие военного министерства 1802-1902. Раздел IV. Ч. 1. Книга 1. Отдел 1: Главный Штаб, исторический очерк комплектования вооружённых сил в России до 1802 г. СПб, 1902. Приложения. С. 5.

17 — РГАДА. Ф. 396. Оп. 3. №. 16. Л. 17-122об.

18 — Там же, росписи полков генеральства Репнина ЛЛ. 96-122об.

19 — РГАДА. Ф. 396. Оп. 3. №. 16. Л. 154-175.

20 — Sannfärdig Berättelse om the Ryska Fångars Ankomst til Stockholm, theras uphämtande och huru de äre fördehlte, och hållas uthi sin Arrest: Jämpte en richtig förteckning uppå the wid Narva erhållna Trophéer, Stycken, Fahnor och Standarer. Stockholm, 1701. S. 15-16.

21 — Захаров В.Н. Западноевропейские купцы в России. Эпоха Петра I. М. 1996 г. С. 219.

22 — Балашова Ю.П. Из истории Великой Северной войны (начало Малой войны – зима 1700-1701 годов). // Ученные записки МОПИ. Труды кафедры истории СССР. Вып. 5. Т. 74. М. 1954. С. 192. Нам, к сожалению, не удалось найти эти сведения по приведенным Ю.П. Балашовой ссылкам на материалы 96 фонда РГАДА (РГАДА. Ф. 96. Оп. 1. 1701. № 1. ЛЛ. 302-303, 349).

23 — РГАДА. Ф. 396. Оп. 3. №. 16. Л. 186.

24 — Татарников К.В. Русская полевая армия 1700-1732. Обмундирование и снаряжение. М. 2008. С. 38-39, 42.

25 — Там же. С. 42. Приводится текст указа о вооружении новых драгунских полков «против» сложившейся в солдатских полках практики.

26 — Тем же. С. 245.

27 — РГАДА. Ф. 396. Оп. 3. Д. 16. Л. 167.

28 — РГАДА. Ф. 396. Оп. 3. Д. 16. ЛЛ. 160-161.

29 — Там же. Л. 166об.

30 — Великанов В.С. Знамена русской армии в Нарвском походе 1700 г. // Военно-исторический журнал «Старый Цейхгауз», № 37 (5/2010). М. 2010. С. 3-7. «Список Сперлинга»: Sperling C. Lojtnanten Grefve C.H.P. Sperlings dagbok 1700-1710. // Karolinska krigares dagböcker jämte andra samtida skrifter. B. 3. Lund, 1907. S. 22-23.

31 — РГАДА. Ф. 96. Оп.1. 1701. № 1. Л. 307.

32 — Великанов В.С. Лобин А.Н. Русская артиллерия в Нарвском походе 1700 г. // Военно-исторический журнал «Старый Цейхгауз», № 48 (4/2012). М. 2012. С. 3-10.

33 — Sannfärdig Berättelse om the Ryska Fångars Ankomst til Stockholm, theras uphämtande och huru de äre fördehlte, och hållas uthi sin Arrest: Jämpte en richtig förteckning uppå the wid Narva erhållna Trophéer, Stycken, Fahnor och Standarer. Stockholm, 1701. S. 14-17.

34 — РГАДА. Ф. 96. Оп.1. 1701. № 1. Л. 347.

35- РГАДА. Ф. 210. Оп. 9В. Столбцы Новгородского стола. № 250. Л. 46-49.

36 — РГАДА. Ф. 96. Оп.1. 1701. № 1. Л. 352.

37 — РГАДА. Ф. 96. Оп.1. 1701. № 1. Л. 344об.

38 — РГАДА. Ф. 210. Оп. 9В. Столбцы Новгородского стола. № 250. Л. 338.

источник: https://rusmilhist.blogspot.com/2017/01/1700-1701.html