Так уж вышло, что многие знаменитые и значимые исторические персоны остаются в памяти потомков не под своими реальными именами, а под теми, которые даровали им иноземцы, а порой и вовсе под обидными прозвищами, вроде Тамерлан – Тимурленг – “хромой Тимур”. А бывает, что имя вроде бы верное, но в неверном произношении. Пожалуй, самый известный пример здесь – Христофор Колумб – уроженец Генуи, который, строго говоря, был Кристобалем Колоном в правилах своего родного языка. Та же история и с другим его современником, в тот период, пожалуй, даже более известным и уж точно куда более влиятельным – главным героем новой заметки – Родриго Борджиа, который в верном испанском произношении должен был носить фамилию Борха.
Род испанских владетельных дворян Борха был достаточно влиятельным и уважаемым… в своём маленьком углу Арагона – в считавшемся его составной частью королевстве Валенсия, где они со времён отвоевания этих территорий у мавров, владели небольшим городишкой Хатива, а позднее купили другой такой же крохотный городок Гандиа. Долгое время именно этим масштабом и местностью значимость Борха и ограничивалась. Как это нередко бывает, скромные дворяне с нескромными амбициями пыталась сделать карьеру в религиозной сфере. И одному из них весьма и весьма повезло – начать рассказ нужно с того, как Алонсо ди Борха – дядя Родриго стал в 1455 году папой римским Каликстом III. Алонсо де Борха родился 31 декабря 1378 года в Арагоне в Хативе. Довольно долго его карьера не представляла ничего выдающегося, но тут на него внезапно стал играть очередной раскол в католицизме. Антипапа Бенедикт XIII назначил его каноником и профессором в испанской Лериде, после чего Алонсо получил возможность уехать в Италию. Здесь он проявил ту черту, которая позднее станет одной из отличительных особенностей уже не безвестных Борха, а вершителей судеб Борджиа – умение стремительно и к своей пользе менять союзников. Обеспечивший начало его возвышения антипапа, по всей видимости, желал использовать и Алонсо и других, подобных ему людей, чтобы уравновесить влияние местных итальянских князей церкви приезжими людьми, обязанными, а значит и верными только ему. Не тут то было. Посчитав, что так можно будет больше выгадать, Алонсо сильно поспособствовал тому, чтобы благодаря его стараниям король Неаполя Альфонс I признал папой Мартина V, ну а последний назначил Алонсо епископом Валенсии. Спустя чуть более 10 лет в 1444 году уже следующий папа — Евгений IV поднял его до кардинальского достоинства. И вот, наконец, 8 апреля 1455 года, при поддержке влиятельных римских семейств Колонна (именно к нему относился некогда поддержанный им папа Мартин V) и Орсини Алонсо был выдвинут претендентом на Святой Престол – разумеется, как компромиссный кандидат. Без, казалось бы, особенных амбиций и уж точно без связей в Италии. Папой Каликст III оказался любопытным – с одной стороны торговля церковными должностями вплоть до кардинальских шапок при нём процветала, с другой он предпринял действительно нетривиальные, хоть и безуспешные, усилия для организации крестового похода против турок в связи с падением Константинополя за два года до его избрания. И он же предпринял новый церковный процесс по делу Жанны д’Арк, пересмотревший результаты предыдущего и полностью её оправдавший. Ну а ещё он успел сделать кардиналами двух своих племянников — Родриго и Луиса Хулиана. И теперь речь пойдёт уже о них.
Родился будущий папа опять же в местечке Хатива, неподалёку от Валенсии, 1 января 1431 года. И долгое время не имел вообще никакого отношения к церкви — свой окончательный выбор он сделал только после того, как дядя стал папой – и не прогадал, почти молниеносно на следующий 1456 год получив кардинальскую шапку. Уже это показывает, во многом, чего хотел и умел получать от жизни Родриго Борджиа – власти. Что ещё важнее – в 1457 году Родриго стал вице-канцлером Римской Церкви – фактически главным управляющим доходами от церковных владений. Не удивительно, что он стал резко богатеть. Смерть в 1458 году дяди-папы влияния его подорвать уже не смогла. Родриго стал копить – силы, влияние, связи, деньги – и преуспел. В 1492 г. занемог папа римский Иннокентий VIII. Разнообразные принятые меры не помогли, и понтифик скоро преставился. Был объявлен конклав, на котором изначально за кандидатуру кардинала Борджиа из 23 выборщиков высказалось всего 7. Тогда Родриго пустил в ход то, что скопил, организовав масштабный подкуп. Одному из кандидатов, Асканио Сфорца, были обещаны бенефиции, доходное место епископа Эрлау и город Непи. После этого Сфорца снял свою кандидатуру и стал агитировать за Борджиа. Кардиналу Орсини посулили Монтичелли и Сориано, а также посты епископа Картахены и легата при императоре. Аббатство Субиако с его огромными земельными владениями было гарантировано кардиналу Колонне. Таким образом, Борджиа заручился 14 голосами в свою поддержку, что обеспечило его избрание.
Чего же хотел новый папа? Каковы были его цели? Как уже отмечалось выше – власти – как можно большей и, что примечательно, вполне светской. Вообще любопытной чертой предреформационных пап было то, что они в большей степени вели себя (и, должно быть, ощущали) светскими итальянскими владетелями, нежели руководителями всех католиков мира, или, тем более, исполнителями воли Господа и преемниками святого Петра. Эпоха, когда гвельфы и гибеллины, папы и императоры оспаривали друг у друга право быть верховными сюзеренами для всей Европы (если не мира) прошли, а великая борьба окончилась… обоюдным поражением – истощив и подорвав авторитет и силы друг друга противника обнаружили, что укрепившиеся европейские монархи не желают признавать над собою господства никого из них. Но есть тут одна деталь – для папы, происходящего из влиятельного рода итальянской аристократии, тех же Орсини, например, отождествлять свои интересы именно с ними, этой средой, с владениями и династией, которые будут переходить от отца к сыну, а не непостоянным святым престолом, было довольно естественно. Как естественно было и помогать по мере сил своим: папа-венецианец – Венеции, папа-генуэзец – Генуе, папа-флорентиец – Флоренции. В противовес этому папы – не итальянцы больше беспокоились о больших вопросах церкви, в то же время, давая передышку борющимся итальянским государям. Борджиа, вероятно, по мысли тех, кто его избирал, должен был стать именно таким понтификом. Казалось бы, и в самом деле одним из первых его решений и дел стала попытка организации нового крестового похода против османов. В действительности же, памятуя опыт прежних подобных попыток, Родриго едва ли рассчитывал, да и желал чего-то иного, кроме как получить возможность под благовидным предлогом стрясти денег с европейских государей в свою пользу. Когда это ему позже будет нужно, он вступит в переговоры с султаном о союзе. А теперь вдумайтесь в это ещё раз – он, папа Римский, вступит в переговоры о союзе с халифом правоверных! Союза не возникнет, но попытка крайне показательна.
Истинной целью папы было всемерное расширение и укрепление папского государства на территории Италии, больше того, как самая заветная цель – возможное закрепление в качестве реального господина при формальном сохранении примата пап, своего собственного рода. Но постойте, какого рода – разве папа Римский может быть женат? Здесь следует сразу дать краткую справку о тех, кто действовал в лучших традициях будущей итальянской мафии – о семействе Борджиа. Ещё в бытность свою кардиналом Родриго Борджиа позволял себе самые широкие связи с женщинами – благо в таком городе, как Рим, хватало куртизанок, или женщин к ним близких. По некоторым данным всего за время своего кардинальства и понтификата Родриго оставил по себе до 40 потомков! Но только одна женщина была с ним достаточно долго и, если так можно выразиться, достаточно прочно – Ваноцца деи Каттанеи. О её происхождении — из плебеев или же из аристократической среды, а также о детстве никаких достоверных фактов нет. Существует версия, что её семья была из малообеспеченных римских дворян, но эту версию опровергает то, что в сохранившихся документах не существует никакой информации о поддержке Ванноццей позже каких-либо родственников, которые не преминули бы воспользоваться возможностями столь могущественной женщины, а также её детей. Известно, что Ванноцца не умела писать, и все свои письма она диктовала секретарю. Любопытно, что Ваноцца судя по всему не была, так сказать, профессиональной куртизанкой, если не сказать грубее, а одной из первых представительниц того, что сейчас могли бы назвать свободной и независимой женщиной. Она имела свой, пусть и скромный, но постоянный источник дохода – владела доставшейся от отца гостиницей, сходилась с теми мужчинами и тогда, когда сама хотела. В лучших традициях любовных драм, тёмных историй интриг, а так же бурного итальянского темперамента незадолго до Родриго Борджиа любовником Ваноццы был кардинал Джулио делла Ровере – соперник Родриго в борьбе за папскую тиару, будущий (после смерти Борджиа) папа Юлий II, злейший враг Борджиа, что, вполне возможно, объясняется и личными мотивами. Ещё бы – быть дважды обойденным – в борьбе за власть и в борьбе за женщину одним и тем же человеком, когда успех был так близок! Впрочем, глобально всё это было вполне справедливым – Джулио был человеком куда менее выдающимся, чем его враг. Враг, который, вполне вероятно, гениально использовал его в политической многоходовке, но об этом чуть позже.
Итак, Ваноцца стала любовницей Родриго Борджиа – это, вероятно, состоялось в 1469 году, когда ей было 27 лет (на удивление зрелая женщина по нормам ренессансной Италии), а кардиналу Родриго Борджиа -38, и он уже был отцом троих побочных детей (Пьетро Луиса, Джеронимы и Изабеллы) от неизвестных матерей. Сколько их будет в итоге, как я уже сказал, вопрос открытый – но только детей от Ваноццы Родриго будет считать действительно своими. Несмотря на то, что любвеобильный кардинал имел других женщин, она оставалась его официальной наложницей полтора десятилетия. Ванноцца родила ему четверых детей, которых он любил больше прочих, считая их своей настоящей семьей, а что самое главное — открыто признал их, т. е. сделал не бастардами, а полноправными дворянами-Борджиа/Борха. В 1481 папа Сикст IV по просьбе кардинала издал буллу, где четверо детей Ванноццы были объявлены «племянниками» Борджиа. В 1474 родился – Джованни, в 1475 – Чезаре, в 1480 – Лукреция и в 1481 или 1482 — Джоффре. Именно они и составили семью. При всём этом, хотя об отношениях Ванноццы с кардиналом Борджиа было известно всем, у неё был и официальный супруг. Выбором жениха занимался сам кардинал, причем профессиональные занятия кандидата на роль полуфиктивного мужа обычно требовали от него много путешествовать. Побочных детей кардиналу Ванноцца тоже рожала, находясь в официальном браке. В связи с большой смертностью мужей (очень вероятно, что не без участия Родриго, каравшего их за недопустимые поползновения, или чрезмерную болтливость), замужем Ванноцце удалось побывать аж четырежды!
Наибольшую роль из семьи, помимо, разумеется, папы-Папы, сыграли Чезаре и Лукреция. Разговор о Чезаре имеет смысл начать уже здесь. Из новоявленных “племянников” он не был старшим, плюс имелась и другая, абсолютно законная родня Родриго, остававшаяся в Испании. Таким образом, первоначально отец готовил его к получению духовного сана. Уже на следующий год после избрания Родриго понтификом (в 1492 году) Чезаре возвели в кардиналы в возрасте всего 18 лет! До этого он изучал право и теологию в университетах Перуджи и Пизы, а его диссертация по юриспруденции считалась одной из лучших, написанных в последние годы. Но… духовная стезя было Чезаре слишком уж не по нутру – что, в общем, и не удивительно с его характером, темпераментом и способностями. По свидетельствам того времени, Чезаре был определённо хорош собой — в нём сочеталась римская утончённость, полученная от матери, и сила испанских аристократов, доставшаяся от отца.
Его обвиняли в похищении знатных девиц, в соблазнении верных жен и даже – привет всем любителям Игры престолов, в связи с родной сестрой Лукрецией, тоже считавшейся одной из признанных красавиц своего времени. Что важнее, Чезаре с детства, причём здесь уже вопреки желанию отца, изучал тактику ведения боя, сам лично превосходно владел мечом и даже, будучи кардиналом, успел принять участие в нескольких незначительных битвах. Лучше же всего о характере и целях Чезаре скажет девиз, который он лично выбрал себе в дополнение к гербу Борджиа – красному быку на злотом и зелёном фоне. «Aut Caesr, aut nihil» — или Цезарь, или ничто! Фраза в оригинале имела ещё античное происхождение, а по общему смыслу наиболее близка к нашему Пан или пропал, но в устах Чезаре она олицетворяла его мечту – он действительно хотел стать новым Цезарем, который объединит Италию так, как позднее Бисмарк будет объединять Германию – железом и кровью, чтобы потом править ею, как одним из величайших государств Европы. Невероятно амбициозная цель в контексте эпохи – но Чезаре пошёл к ней, презрев риск, готовый на любые жертвы, компромиссы с совестью и моралью, хитрости и опасности – или Цезарь, или ничто! Забавно, впрочем, что – и это я выносил некогда в общее превью ко всей серии паст – что Цезарем он уже так или иначе был – Чезаре ведь это и есть Цезарь, но только лишь имени ему было, конечно, мало. А вот препятствий – очень много – и первыми были отец и брат. Именно Джованни, как старший, получил возможность начать карьеру военно-светского руководителя, хотя Родриго Борджиа, ставший папой Александром VI и убеждал Чезаре, что его роль наиболее значительная – именно его папа хотел видеть со временем своим преемником на троне святого Петра. Чезаре не слушал – как покажет будущее, вероятно, зря. Тем временем Джованни получил титул князя Гандии – почти забытого усилившимися Борджиа/Борха испанского городка, что, однако, давало возможности для династических перспектив, а главное – стал папским знаменосцем и Генерал-капитаном Церкви – главнокомандующим армии папской области. В сентябре 1493 он женился на родственнице, пусть и дальней, правящих королей Арагона – Марии Энрикес да Луна. Джованни напоминал Чезаре и отца по части пороков, сильно уступая в талантах – любитель женщин и интриган хитрый, но мелковатый по масштабу, он был лишен и способностей военачальника и размаха тайных предприятий и планов папы. Тем временем, стало ясно, что скоро в Италии должно грянуть – Чезаре тоже не мог этого не знать – ведь дело вёл в наибольшей степени именно его отец. Тут, вероятно, стоит как раз раскрыть главную суть этой гениальной интриги.
Что желал получить Родриго Борджиа? Больше светской власти над большими территориями Италии. Что ему мешало? Другие итальянские владетели, которые всегда имели тенденцию забывать про свои собственные дрязги, чтобы объединиться против сильнейшего, того, кто представляет угрозу. Тем более они объединились бы против испанского выскочки. Опыт войн с папой у них уже был, как был и опыт жизни под отлучением-интердиктом, так что этого они не боялись. Кроме того, существовала Итальянская лига, прямо обязывающая своих членов дать коллективный отпор тому, кто нарушит статус кво, подписанная в том числе и папой, правда не Александром VI (Борджиа), но всё равно. Сил, чтобы единолично сокрушить всех, у папы не было – значит, их нужно ослабить. Но как? С использованием внешней силы. Но, однажды придя в Италию, она, эта сила – скорее всего французы или испанцы, может там и остаться – и тогда всё пропало. Больше того, если всё же её удастся изгнать, то папу, который призвал в Италию врага, будут все ненавидеть и вновь дружно от него обороняться. Что делать? Почти сразу после избрания Родриго Борджиа папой его главный враг в Риме – кардинал делла Ровере имел неосторожность публично объявить, что кардиналы были подкуплены, а выборы – незаконны. Зная Борджиа, зная, как они позднее будут расправляться со своими врагами, после этого Джованни делла Ровере должен был прожить на свете очень немного. Вместо этого он бежит из Рима и довольно скоро добирается до Франции, где некогда был папским легатом и приобрёл связи, а потом и до Парижа. Именно он будет в числе тех, кто активно убеждал короля Карла VIII отправиться в поход. Уже тогда некоторые прозорливые люди догадывались о том, что в действительности бежать кардиналу позволили. Тем самым Родриго Борджиа мог открыть начало следующей комбинации: из своих собственных соображений и интересов кардинал делла Ровере будет делать всё, чтобы французы вторглись в Италию – причём главная его цель, это их руками свергнуть папу. О вражде делла Ровере и Борджиа знают все – никто не заподозрит, что папа может иметь выгоду от действий того, кто его люто ненавидит. Как только французы войдут в итальянские земли – Лиге конец – уже было понятно, что мало кто поддержит Неаполь, а ещё меньше – открыто решатся сразиться с французами. Уже в этот момент папа под шумок может начать усиливаться. Ну а затем… затем он же предпримет всё, чтобы французы были изгнаны, больше того, встанет во главе сопротивляющейся Италии – попутно продолжая захваты, укрепляя могущество, получая помощь и деньги даже от самых далёких недоброжелателей Франции, вроде англичан. В то же время, горланя громче всех, сражаться активно против французов он не будет и, таким образом, к моменту, когда они всё же будут изгнаны, у папы будет непререкаемый авторитет и репутация, а с другой стороны – самые свежие силы и большие деньги. Несколько ударов – и столь недостижимое ещё так недавно господство в Италии окажется у него в руках!
Именно так всё и вышло. В прошлой части мы окончили тем, что французы разгромили в паре сражений те части неаполитанцев, которые были отправлены им навстречу на север Италии. После победы при Рапалло неаполитанцы стали отступать, а французам стали робко открывать двери всё новые и новые итальянские государствишки, оставшиеся с ними один на один. Почти без сопротивления из Романьи был вытеснен второй отряд неаполитанцев. Флорентийская республика по первому требованию передала французам крепости на морском побережье, нужные им для снабжения морем, а также Пизу и Ливорно. Мало того, после занятия Флоренции французы подписали с её жителями договор, в котором определялась сумма вознаграждения за военные расходы. Оставив для обеспечения коммуникаций в Асти отряд герцога Орлеанского, французская армия уже в ноябре 1494 года двинулась в Среднюю Италию. Для папы Александра VI наступил наиболее тонкий, критический момент игры — 31 декабря французы заняли Рим, ненадолго он очутился в их власти. Сопровождая молодого короля в его кампании, в городе появился и бежавший кардинал делла Ровере, который предвкушал триумф и пытался спровоцировать созыв совета для расследования поведения понтифика с целью его низложения. Но папа Александр нашел союзника в лице министра Карла VIII Гийома Бриссоне, которому очень популярно разъяснил следующее: лёгкость, с которой французы продвигаются по Италии, во многом обманчива, а главное – вызывает ревность других великих монархий. До сих пор у них не было предлога для вмешательства, но если французы силой устранят его – папу, то такой повод появится. Напротив, если папа станет союзником французов, благословляющим их начинания – в том числе и замысленный королём Карлом поход на турок, то Европа вполне возможно, смирится, учтя французскую силу, с их новыми завоеваниями. Не обладавшего собственным могуществом делла Ровере прокатили и “выставили на мороз”, Родриго Борджиа сохранил тиару, а французы 23 января 1495 года выступили из Рима и, вновь не встречая сопротивления, двинулись на Неаполь.
К этому времени неаполитанцы были уже совершенно деморализованы – поражения, отсутствие союзников, а главное — та поразительная лёгкость, с которой французы продвигались по Италии были вполне понятными причинами для этого. И пусть неаполитанцы заняли для обороны сильную позицию у Сан-Жермано на пути к своей столице – как только до них дошли сведения, что для обхода этой позиции Карл VIII выслал на Аквилу колонну с задачей выйти в тыл расположения противника, они немедленно частью бежали, а частью и вовсе перешли на сторону теперь уже явного победителя. Решающего сражения на подступах к Неаполю не вышло. 22 февраля французы заняли его. Основная цель похода была достигнута. Казалось бы, на этом должен был наступить конец, но нет, напротив, это было лишь самое начало. Никто не желал видеть французов триумфаторами в долгосрочной перспективе, а лёгкость их продвижения сыграла с ними злую шутку – армии и ресурсы большинства итальянских государств были ещё не растрачены. Молниеносно отошёл от союза с французами герцог Миланский Лодовико Моро, как только они отомстили и нейтрализовали для него Неаполитанское королевство. Теперь уже не Неаполь, а именно французы были угрозой – и куда более страшной. Во время пребывания в городе они вели себя не как гости, но как хозяева, а у французского монаршего дома были определённые претензии и на Милан. Недовольна и напугана была не участвовавшая в войне Венеция, которая не любила Неаполя как торгового соперника, но опасалась французов. Готовился продолжить разыгрывать свою партию папа. Но первый – и очень выверенный хитрый ход сделали короли Арагона. Когда уже войска французов подступали к землям Неаполя, испанцы – теперь и впредь будем называть их уже так, тем более, что после брака Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского и началось формирование единой Испании, внезапно присоединились к ним, выступив с территории Сицилии, которая, напомню, была под владычеством арагонской династии, но вассальна по отношению к Неаполю. Французы допустили страшный промах – король Карл поверил своему новому “союзнику”, в котором реально вовсе уже не нуждался – только если рассматривать дело с точки зрения фантастического похода на турок. Боёв не было, а испанцы получили возможность перебросить силы на континент. После чего… Фердинанд Арагонский предъявил свои претензии на корону Неаполя!
В самом деле, прежний король был представителем именно этой династии, пусть и побочной ветви, Арагону принадлежит Сицилия, права Фердинанда во многих отношениях смотрелись солиднее, чем у Карла. Итак, прежний король был плох, но он был лично плох – повод менять династию нет ни малейших, так что, господа французы, благодарим вас покорно, но… И вот тут Карл сделал новый промах – вместо того, чтобы начать торг, который ему и предлагали реально испанцы, он оскорбился так страшно, как могут оскорбляться только французские дворяне – и немедленно объявил войну, в том числе и опьянённый лёгкостью похода до Неаполя. Выбора у Арагона уже не осталось, а все итальянские государи окончательно до смерти испугались французов – ведь раз они так яростно кинулись защищать захваченное, значит точно намереваются остаться здесь навсегда! Папе оставалось сделать только уже давно запланированный ход – с его подачи 31 марта 1495 года в Венеции было объявлено о создании «Священной лиги 1495 года» или «Венецианской лиги», целью которой было изгнание французов из Италии. В Лигу вошли Римский папа, испанский король Фердинанд Арагонский, герцог Миалана Лодовико Сфорца, Венецианская республика и, вдобавок, теперь ещё и новая сила в конфликте – император Священной Римской Империи Максимилиан I. В 1496 году к этому союзу во многом, правда, формально присоединилась Англия. Доска полностью перевернулась – и это был только первый подобный её оборот. О том же, как французы действовали в этом сразу ставшем очень угрожающим положении, и что было дальше будет следующая часть моих заметок.
