История Трастамара. Часть IX — Альфонсо XII и Непобедимая Армада (Trastamara)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-цикл Trastamara, и сегодня речь пойдет о начале правления короля Альфонсо XII. Рассмотрены будут внутренние потрясения Испании и война с Англией.

Содержание:

Король Альфонсо XII

Младший брат короля Хуана IV, Принц Астурийский Альфонсо, был с самого детства человеком неусидчивым и чрезмерно активным. Это вызывало определенные проблемы с его учебой, так как мальчик не мог долго сидеть на одном месте и начинал ходить по помещению, что сказывалось на его концентрации. Больше всего он любил активные развлечения – охоту, верховую езду, фехтование, стрельбу из лука и мушкета. Любил он военное дело, интересуясь всем, от инженерии и артиллерии до походного строя терции. Любил он флот, не раз выходя в море на кораблях, для чего у него имелась собственная каравелла, подаренная дворянами Португалии в 1572 году. Любил принц дела управления, посвящая много времени, погружаясь в строки цифр и длинные предложения докладов в то время, когда он стал регентом при больном брате. Любил Альфонсо также и политику, и дипломатию, получая удовольствие от этой «гимнастики для ума», как утверждал он сам. Любил он бога, в той мере, в какой любили его многие правители династии Трастамара – разделяя церковь и религию. Очень любил принц женщин, совратив первую служанку в возрасте 14 лет. И когда принц стал королем Альфонсо XII, то Испания получила правителя, который любил и жизнь, и правление государством во всех его формах, а также обладал определенными амбициями и взглядами на то, чего следует добиваться в этом мире.

Помимо прочего, король Альфонсо XII был ярым сторонником идей гуманизма. Именно при нем в Испании прокатилась волна борьбы с рабством – в 1582 году это явление было целиком запрещено в Испании, за исключением привлечения рабов для особых проектов, по завершению которых их ожидало освобождение. Запрещалось держать в рабах христиан, любой перешедший в христианство раб-мусульманин или язычник, после освидетельствования Инквизиции, которая должна была подтвердить искренность его перехода, также получал свободу. При этом, правда, в американских колониях рабство продолжало существовать и получало постоянную подпитку за счет ввоза рабов португальскими купцами, но там было решено сохранить этот институт из-за сложной демографической и экономической обстановки. При этом всячески стимулировалось освобождение индейцев, перешедших в христианство, от различного рода повинностей – это привело к концу XVI века к исчезновению рабов-индейцев, хотя энкомьенда (крепостное право) сохранялись. Также Альфонсо XII окончательно «закрыл» доступ в идальгию среднему классу, но при этом и урезал права дворян: отныне они облагались некоторыми налогами. Вынесено это решение было без заседания Генеральных Кортесов, что вызвало рост напряжения, однако в то же время это удовлетворило буржуа крупных городов, которые уже давно просили вернуть дворянство в налоговую систему, так как без них зачастую в городах доходы от налогов были мизерными. При этом сами города также получили удар, лишившись некоторых элементов самоуправления и оказавшись в большей зависимости от короля, чем ранее. Все эти действия были проведены в 1575-1576 годах, после длительной подготовки во время регентства, послужив одной из причин последующих событий.

Гражданская война в Португалии

В 1575 году, когда в Мадриде собрались Генеральные Кортесы для принесения присяги новому королю, португальская делегация выглядела наиболее недовольной. Причин тому хватало – от прямого наследника Мануэла I де Авис, Хуана IV, корона переходила к его сводному брату, который имел очень и очень отдаленное отношение к былым королям Португалии [1]. Кроме того, Альфонсо был непопулярен среди португальской аристократии, так как активно принимал от нее подарки, но не собирался поворачивать действие государственной машины Испании в пользу одной из своих корон, как и не собирался расширять привилегии португальской аристократии, продолжая курс ее сдерживания. Стоит добавить к этому сохранившихся сторонников династии Браганса, которых поддерживали из-за границы иезуиты, продолжавшийся кризис португальских колоний из-за нежелания самих португальцев поделить все усилия по сохранению их империи (вместе с доходами) с испанцами – и в результате получалась вполне серьезная фракция, которая выступала за расторжение унии. Тем не менее, Кортесы в полном составе принесли присягу королю Альфонсо XII, и разъехались по домам – где их уже вскоре догнали вести о реформах, затронувших положение аристократии. Это стало последней каплей для дворян, и вместо обычных кружков по интересам они решили действовать. В Лиссабоне, в нарушение испанских законов, в 1576 году были собраны кортесы Португалии, на которых большинством голосов церкви и аристократии король Альфонсо был низложен. Королем было объявили герцога Хуана де Браганса, который также выполнял функции вице-короля, но тот неожиданно исчез. Как оказалось, за 13 лет пребывания Португалии в составе Испании герцог достаточно укрепился в своих испанских симпатиях, и не видел ничего хорошего в отделении Португалии при посредничестве иезуитов и бог знает кого еще. Здесь он оказался прав – португальцам, которые были ревностными католиками еще более испанцев [2], тут же оказали поддержку протестантские страны, в результате чего сформировался весьма странный союз. Пока герцог Браганса со свитой и приближенными скакал в Мадрид, в Лиссабоне разыгралось крупное восстание, устроенное силами феодального ополчения португальских аристократов. Городская милиция была частично разоружена, а частично перешла на сторону мятежников. Столица королевства оказалась во власти кортесов.

Однако затем произошла осечка – два других крупнейших города Португалии, Порту и Коимбра, отказались подчиниться воле кортесов и выразили полную лояльность королю Альфонсо XII. Горожане Лиссабона намеревались сделать тоже, но не успели организовать сопротивление и были разоружены феодалами. Ближний к Лиссабону город, Сетубал, оказался разделен между сепаратистами и роялистами, и его также пришлось подчинять силой. Юг страны разделился – крестьяне, которых активно агитировала церковь, вместе с феодалами были за сепаратистов, но города, сумевшие привлечь на свою сторону также и часть крестьян, присоединились к Порту и Коимбре. Раскол произошел и в полках армии – несмотря на слияние с армией Испании, части из португальцев обычно формировались и служили отдельно. Большая их часть осталась верна королю, но часть все же подняла мятеж и захватила город Сантарен, расположенный к северу от Лиссабона. В результате сформировались два очага мятежа – централизованный у Лиссабона, и разобщенный очаг волнений на юге страны. Реакция короля была молниеносной – в Португалию двинулись войска во главе с ним лично, королева Изабелла осталась регентом в Мадриде. Вместе с королем в поход выехали также герцог Браганса, который был личным другом Альфонсо, и кардинал Урданета, который был необходим королю в качестве советника в таком щекотливом вопросе, как Португалия. По прибытию в эту страну оказалось, что поддержка мятежников на самом деле небольшая, и не носит системного характера – большая часть населения не видела достаточных причин для отделения, воду мутила в основном аристократия и южное духовенство. Более того – спустя месяц после начала восстания города и лояльные феодалы севера предоставили королю войско для подавления мятежа. По совету Урданеты, конфликт этот был признан внутренним португальским, и потому испанские войска лишь оказывали поддержку армии лоялистов, которую возглавил Хуан де Браганса. Кроме того, ядром восстания был Лиссабон, и потому с потерей юга временно смирились, нанеся удар в самое сердце мятежа. Сантарен был взят штурмом, горожане Сетубала ночью открыли ворота войскам герцога Брагансы и впустили его солдат внутрь – гарнизон феодалов был перебит. Лиссабон оказался блокирован с моря и суши, и началась правильная осада. Мятежников возглавлял кардинал Энрике, уже престарелый сын Мануэля I, который отрекся от своего сана (без разрешения Папы Римского) и был коронован новым монархом. Власть его была откровенно слабой, связи с протестантами лишь дискредитировали его, особенно после налета английских корсаров на португальские владения в Атлантике и Африке. После длительной осады, в октябре 1577 года, Лиссабон сдался. Волнения крестьян на юге сразу же стали затухать, и к середине 1578 года были подавлены. Тех участников мятежа, которые сами сложили оружие, амнистировали, а вот на мятежных клириков обрушились репрессии, устроенные кардиналом Урданетой: земли мятежных монастырей и феодалов конфисковывались и раздавались местным крестьянам, мятежных монахов и священников ссылали на покаяние в Америку, сами феодалы лишались титулов, а на их место сажались лоялисты с севера Португалии. Таким образом, удалось завоевать симпатии крестьян, и в дальнейшем мятежный юг превратился в достаточно спокойный и развивающийся регион.

По результатам восстания Альфонсо XII сделал весьма своеобразные, хоть и в целом верные выводы. В Португалии были проведены административные и церковные реформы, в результате чего государственное управление получило полностью испанский вид, хотя автономия в составе Испании сохранилась. Территория королевства делилась на 4 провинции (Дору, Бейра, Алгарве, Алентехо, Тахо) и 1 Королевский Город (Лиссабон), на руководящие посты люди назначались по заслугам, а не по происхождению, перекраивалась карта епископств и архиепископств, упразднялся титул примаса Португалии – вся местная церковь подчинялась примасу Испании. Снимались лимиты на обмен кадрами между Португалией и Испанией, причем подобные ограничения снимались и в других регионах – отныне все государственные служащие объявлялись «слугами единой короны». Португальская аристократия была значительно урезана в правах и окончательно превращена в служилое сословие, как и испанская. «Фуэрос де Эспанья» вводились в действие на территории королевства в полном объеме, что еще более улучшило положение крестьян и горожан. Неприкосновенность португальских колоний и обособленность казны, за исключением отдельных «всеобщих» налогов, сохранялись. Таким образом, был проделан важный шаг в процессе слияния Португалии и Испании в единое королевство, но на практике он оказался последним перед долгим перерывом – в дальнейшем подобный автономный статус Португалии будет сохраняться еще в течении более 100 лет.

Каталонская война

Конечно, это вообще-то сдача Бреды, но почему в альтернативе Веласкес не может вместо нее написать «Сдачу Барселоны»?

Противоречия в Каталонии скапливались десятилетиями. Поглощение Арагона Испанией и фактическая ликвидация широкой автономии региона в свое время прошла относительно быстро и успешно, но это было обусловлено как умелой политикой Хуана III, так и теми преимуществами, которые получали после угнетения времен независимости крестьяне и горожане королевства. Однако время шло, старые конфликты забывались или отходили на второй план, и постепенно во главе угла вставали местечковые интересы – былые фуэрос идеализировались, испанскому периоду стали придаваться негативные характеристики, вроде «времен кастильской тирании» и «убийства каталонского духа». Многие феодалы, выступавшие ранее за корону, ныне перешли на сторону возмущенных – во многом из-за переселения морисков, которое нанесло ущерб прежде всего феодальным хозяйствам и влиянию феодалов в регионе [3]. Добавлялись сюда и многие другие противоречия, вроде начала угнетения городского самоуправления, урезания прав аристократии и довольно жестокого подавления Арагонского восстания. Доходило даже до того, что идеями местного национализма заболели крестьяне, готовые выступить в поддержку феодалов – хотя еще каких-то 20 лет назад подобный союз не получил бы большой популярности. Очагами возмущения становились крупные прибрежные города – Барселона, Валенсия, Таррагона, Тортоса. Добавлялось и недовольство клириков, которым ограничили возможности обогащения, а архиепископа Тортосы подчинили примасу всей Испании, хотя ранее первый сам был примасом Арагона. К 1570-м годам уже формировались тайные сообщества, устанавливались связи с заграницей. Поддержку восстанию согласились оказывать французы, Англия, Папа Римский и иезуиты. Оставалось лишь дождаться благоприятного момента.

Такой момент настал в 1576 году, когда король Альфонсо XII провел свои первые реформы, и грянула гражданская война в Португалии. Пока король воевал на западе, в Барселоне собрались кортесы Арагона, Каталонии, Валенсии и Мальорки – как в былые времена, каждые по отдельности, но все вместе. Было принято единогласное решение бороться за возрождение былых фуэрос (что забавно – с сохранением тех фуэрос, которые были предоставлены Хуаном III), и затем началось восстание. В страны, обещавшие помочь мятежникам, отправились посланники. Начались сборы городского и феодального ополчения, за оружие взялись крестьяне. Во главе восстания был выбран Педро Хирон, кабальеро и уважаемый каталонец, пользовавшийся поддержкой как феодалов, так и горожан. Однако сразу после начала выступления начались сложности. Арагонские представители, вернувшись в свою провинцию и объявив о всеобщем решении, были арестованы местными органами самоуправления и переданы в Мадрид, в руки королевы-регентши Изабеллы. Из этой провинции на помощь восставшим прибыла лишь горстка волонтеров, в основном потомков участников Арагонского восстания. Кроме того, Педро Хирон, по натуре авантюрист с сепаратистскими взглядами, метивший в короли сам, неожиданно обнаружил, что идеи об отделении поддерживает меньшинство, большинство же видели королем исключительно Альфонсо Трастамару, просто считали, что король не прав, и надо ему это объяснить посредством вооруженного сопротивления. Радикализм Хирона уперся в глухую стену, возведенную политикой унификации и умелого использования противоречий между сословиями, которую возвел и укрепил в свое время Хуан III: даже каталонцы, готовые бороться за свои фуэрос до конца, уже ассоциировали себя в первую очередь с Испанией, а не с независимым Арагоном. Вопреки ожиданиям, восстание не поддержали Наварра и Баскония, хотя их приглашали на кортесы в Барселоне – и там, и там местные представители власти уже давно ассимилировались испанской административной машиной, и продолжая считать себя наваррцами и басками, видели себя поданными только испанского короля, а предоставленных «Фуэрос де Эспанья» прав им хватало для счастливой жизни. И все же Педро Хирону удалось первое время сдерживать противоречия среди восставших, собрать армию и даже перейти в наступление по направлению на Сарагосу, но был вынужден остановиться у Лериды из-за того, что местные жители категорически отказались подчиняться мятежникам, подняли над стенами города флаг с гербом королевства и сели в осаду. Так закончился 1576 год.

В 1577 году мятежники смогли взять Лериду, учинив бойню среди местного населения. Это сразу же обернуло против них значительную часть населения Арагона: каталонцев принимали как захватчиков, началась крестьянская герилья, больно ударившая по тылам армии. У Сарагосы Педро Хирона ожидала большая удача – ему удалось неожиданно обрушиться на колонну королевских войск и разбить их передовые отряды, а затем осадить город, в которым укрылись остатки роялистов. В это же время другая армия мятежников под началом Хуана де Сильвы, португальца, волею судьбы оказавшегося в Валенсии и поддержавшего восстание, двинулась на запад, на Ла-Роду и Толедо, стремясь выйти к столице Испании с юга. Тем неприятнее был этот удар, ибо войск у короля в Испании оставалось мало, основная часть их сражалась в Португалии или находилась в Италии и Африке, где существовала угроза очередного вторжения турок. Ситуацию спас брат короля, дон Хуан Испанский – без приказа сверху, по собственной инициативе он на судах Средиземноморской армады переправился в Картахену, и с небольшой армией, которая состояла в основном из ветеранов морской пехоты, героев Лепанто и Модона, быстрым маршем двинулся к Валенсии. Получив известия о том, что мятежники двигаются на запад, дон Хуан кинулся вдогонку, и близ Альбасете разбил армию Хуана де Сильвы, который, впрочем, все же прибыл в столицу – правда, не как генерал, а как пленник. Прибытие весьма популярного дона Хуана было воспринято с радостью, ему тут же поручили действовать против мятежников в Арагоне, но из-за скромных сил, которыми он располагал, больших успехов добиться не удалось. Он лишь четырежды прорывал кольцо осаждающих в Сарагосу, проводя подкрепления и припасы к не унывающим горожанам, из-за чего Педро Хирон так и не смог взять город из-за недостатка осадной артиллерии и пехоты для штурма.

А в 1578 году произошли сразу три серьезные перемены. Во-первых, король покончил с гражданской войной в Португалии, и с войсками прибыл на восток, к Сарагосе, сняв ее осаду и отбросив Педро Хирона на восток. Во-вторых, дон Хуан, пользуясь своими войсками и Средиземноморской армадой, высадился на Мальорке и принудил ее к покорности, попутно вывезя в Испанию большое количество смутьянов. А в-третьих, и, вероятно, самое главное – прахом обернулась вся та поддержка, которую оказывали мятежникам другие державы. Англия была вынуждена отказаться от посылки своих войск из-за действий вездесущей Грануаль с ее кораблями, иезуиты и Папа Римский при первых признаках поражения отказались от поддержки мятежников, а Франция и вовсе нанесла удар в спину – в марте, пользуясь перерывом в религиозных войнах, французы ввели войска в Руссильон, Андорру и Серданью, попутно разбив несколько отрядов мятежников. Было ясно, что король Генрих III Французский намерен захватить эти территории, пользуясь смутой в Испании. Это предательство нанесло последний удар в единство мятежников, от которых сразу же откололась партия во главе с Валерио де Пучсердой, который начал переговоры с королем о прекращении восстания. Узнав об этом, сепаратисты во главе с Педром Хироном решили действовать с крайней жестокостью – перебив верхушку испанофилов вместе с де Пучсердой, они подчинили себе всю армию восставших, навербовали во Франции наемников, в том числе гугенотов, и объявили о независимости графства Барселонского, пригласив стать ее правителем Генриха III. Этот поступок не только отвратил всех испанофилов от восстания, но и внес раскол в ряды сепаратистов – они готовы были сражаться за независимость, но не такой ценой. В результате вокруг Хирона остались только самые верные дворяне, а в мятежной армии начались брожения в силу ее пестрого состава, где рядом с французами-гугенотами сражались каталонские крестьяне-католики [4], феодальные дружины и городское ополчение.

Поворот восстания очень не понравился как королю Альфонсо, так и кардиналу Урданете. Дон Хуан Испанский, бывший теперь при короле, также выказывал крайнее раздражение каталонской вольницей и тем, как развивается восстание. Все трое были согласны с тем, что Каталонию ждут перемены, но какие именно – пока еще никто не решил. Тем более, что впереди были серьезные затруднения, связанные с возвращением региона в свои руки, включая северную часть, захваченную французами. Собрав войска, король и дон Хуан начали наступление на Барселону и Валенсию. Последняя пала быстро – дон Хуан развернул многоходовую игру, в которую были включены местные лоялисты, открывшие ворота города, ночной десант морской пехоты с кораблей Альваро де Базана и долгое маневрирование основных войск в районе Сагунто, что должно было ослабить внимание гарнизона крепости. За взятие Валенсии дон Хуан получил прозвище «Испанский лис», которое ему очень понравилось, и он даже включил в герб своего рода Энрикесов де Кастилия лису. Но в Каталонии дела шли куда менее успешно – приходилось сражаться практически за каждый населенный пункт, а у Лериды и Таррагоны и вовсе пришлось возиться более месяца. Попутно происходили стычки с французскими отрядами, которые настолько обнаглели, что уже шастали у Барселоны – и это без объявления войны! В конце концов, удалось отбить у мятежников всю территорию Каталонии кроме Барселоны, а последнюю осадить и взять штурмом. После этого, не теряя время, Альфонсо XII отправил Генриху III Французскому требование освободить испанские территории от присутствия на них войск. Дон Хуан требовал также выплатить компенсацию за оккупацию, но по совету кардинала Урданеты было решено отложить этот вопрос на потом. Король Франции некоторое время обдумывал требование, но в 1579 году все же вывел свои войска с территории Испании. На этом Каталонская война закончилась.

Расправа короля над мятежниками носила, с одной стороны, достаточно грубый и жестокий характер, а с другой – сугубо прагматичный. В этом мятеже участвовали все сословия, без исключения, и потому кара постигла всех. Аристократию лишали титулов и земли, подвергали штрафам и даже изгнанию. Со сторонниками фуэрос в составе Испании поступили относительно мягко, но лидеров сепаратистов вместе с Педро Хироном казнили на главной площади Барселоны. Сама Барселона лишилась статуса Королевского Города и ряда привилегий, как и все города Каталонии и Валенсии. Женералитет был распущен, восстанавливалась обычная провинциальная администрация. Судьбу клириков решал кардинал Урданета – большую часть из них сослали в колонии, но особо яростных непримиренцев казнили после церковного суда. Идальгию, участвовавшую в мятеже, частично сослали в колонии Америки или Африки, а частично лишили дворянских титулов. С крестьянами дела обстояли сложнее – их было очень много, и серьезные репрессии могли пойти во вред. Вместо этого было решено «разбавить мятежных каталонцев»: часть каталонских и валенсийских крестьян отправили заселять Гранаду, опустевшую после переселения морисков, а вместо них с различных регионов Кастилии перевели поселенцев, включая мигрантов из числа итальянцев и ирландцев. После этого восстания прошла волна определенных действий и по всей Испании – автономия городов урезалась, вводились более суровые наказания за мятеж. Со всем этим Испания была вынуждена смириться, но два масштабных восстания в самом начале правления Альфонсо XII ставили под вопрос то, заслуживает ли он корону на самом деле. «Прочистить мозги» и отвлечь от лишних мыслей испанцев после такого могла только война. К счастью, король как раз планировал одну такую в ближайшем будущем.

Первая англо-испанская война

Будучи сыном Марии Тюдор, Альфонсо XII унаследовал права на корону Англии. При этом сама Англия его привлекала слабо, и при прочих условиях он бы может и отказался от этой короны, тем более что испанцев там теперь попросту ненавидели после действий герцога Альбы. Однако тот факт, что у него есть на что-то претензии, уже толкал короля к войне, да и англичане за последние десятилетия явно напрашивались на хорошую взбучку, совершая постоянные набеги на испанскую Вест-Индию и поддерживая различных мятежников. Войны с Англией требовали в Испании многие – как просто желающие наживы, так и стремящиеся к показательной мести, так как англичане оказались единственными, кто смог просто так выгнать откуда-то испанцев в XVI веке. В результате этого еще с начала 1570-х годов, параллельно с действиями испанских корсаров адмирала Грануаль (первая в Испании женщина, получившая высокое воинское звание) у берегов Англии, началась подготовка крупной операции по войне с островитянами. План составлялся при участии всех ведущих лиц государства – адмирала де Базана, королевы Изабеллы, дона Хуана и кардинала Урданеты. В отличие от всех предыдущих войн, эта была детально проработана и подготовлена заранее. От Папы было получено разрешение на вторжение под предлогом возвращения Англии в лоно католической церкви. Готовились корабли, в Вест-Индии и Испании строились новые корабли. Всего удалось собрать большой океанский флот в составе 32 галеона и 90 вооруженных торговых кораблей [5]. Они предназначались для перевозки в Англию 20-тысячного экспедиционного корпуса, который возглавил бы дон Хуан, самый опытный из сухопутных полководцев Испании. На море главным назначался другой опытный моряк – дон Альваро де Базан.

Готовилась к войне и Англия. Поддержку ей оказывал ряд протестантских стран – кто деньгами, кто кораблями или войсками. Во главе флота встал сэр Фрэнсис Дрейк, который совсем недавно вернулся из своего кругосветного плавания, добавив в список испанских претензий ряд разграбленных испанских колоний. После этой кругосветки за Дрейком укрепилась слава чрезвычайно дерзкого, умелого, и что самое главное – удачливого морехода: уже в третий раз из экспедиции возвращался один лишь его корабль, в то время как остальные гибли в сражениях с бурями или испанцами. Главной задачей англичан было не допустить высадку испанских войск на сушу, ибо противопоставить испанской армии у англичан было нечего. С другой стороны, силу испанских терций англичане недооценивали после того, как в условиях мятежа удалось перебить гвардейцев герцога Альбы, и за это им еще предстояло заплатить свою цену. Дрейк, собравший в кулак свои корабли, был не в силах ждать, и когда в 1582 году королева отправила его в Атлантику на разведку с 24 судами, он решил не тянуть время, и напасть на испанцев первым, пока те только собирали свои силы. Решение это он принял еще и из-за того, что его совершенно не радовала возможность оказаться с ограниченными силами против огромной армады, уже получившей название Непобедимой. Она собиралась у Лиссабона, и 18 апреля 1582 года неожиданно к городу явились корабли Дрейка с явно враждебными намерениями. Большая часть экипажей были на суше, и потому рейд оказался беззащитным – лишь 6 гаванских галеонов из колоний, которыми командовал молодой креол Мартин де Солис, могли выйти в море навстречу врагу. Но войны с англичанами не было – и потому вместо орудийных залпов Дрейка встретило напряженное недоумение, которое быстро рассеялось: пушки кораблей англичан открыли огонь, и испанские суда запылали. В ответ на это отряд де Солиса, пользуясь пребыванием на борту большей части экипажей, обрубил якорные канаты и стал выходить навстречу англичанам. Вскоре с береговых батарей ответили португальские пушки, но они не доставали до англичан, которые находились за пределами их дальности. Мартин де Солис и его корабли без промедления вступили в бой с Дрейком, несмотря на четырехкратное превосходство в численности, и навязал ему то, чего от испанских галеонов в Европе можно было ожидать в последнюю очередь – маневренный бой, с упором на стрельбу, как это не раз делалось в Вест-Индии. Намереваясь быстро расправиться с этими испанцами, Дрейк бросил все свои силы на них, чтобы затем продолжить разгром флота на рейде, но этого не произошло – испанцы активно маневрировали и вели огонь, а когда строй англичан сломался, то три галеона смогли сблизиться с фланговыми кораблями Дрейка, наиболее слабыми, и навязали абордажный бой, где испанская ярость оказалась сильнее английской – впрочем, времени на планомерный захват кораблей не было, потому трофеи были попросту взорваны. Тем не менее, де Солис проигрывал схватку: растянувшаяся на два часа баталия на рейде должна была подойти к концу и закончиться его поражением, но Дрейк, в конце концов, был вынужден начать отступление. Причина была простой – своей дерзкой, почти самоубийственной атакой шестерка галеонов смогла выиграть время, за которое адмирал де Базан, находившийся на суше, поднял по тревоге всех своих моряков и загнал их на корабли, готовясь выйти в море. Еще немного, и Дрейку предстояло бы вести бой со всей Непобедимой армадой. За этот бой де Солис был взят под особый патронаж адмирала де Базана, а затем и самого короля. Из колоний вскоре прибыли новые гаванские галеоны, доказавшие свою пользу. Экспедиция откладывалась, так как ее организаторы решили усилить подготовку и количество кораблей, а заодно и восполнить потери – Дрейк все же успел сжечь дюжину торговцев и 2 галеона, стоявшие на якоре практически без экипажей. Англии официально объявили войну в 1583 году. Вышла в море Непобедимая Армада лишь в 1584 году. В ее составе числились 36 галеонов и 92 вооруженных торговых корабля. У берегов Бретани к ним присоединились 12 кораблей Грануаль – этой пиратке было уже 54 года, но она все еще лично возглавляла пиратские флотилии и участвовала в абордажах, к великому ужасу ее врагов.

Действуя согласно заранее разработанному плану, Армада двинулась к Ла-Маншу, где впервые встретилась с силами англичан. Те подготовились к сражениям основательно, вооружив все, что могло нести пушки. В составе английского флота сражались голландские матросы и корабли. Численное превосходство было за англичанами – но значительная часть их флота была представлена совсем уж небольшими кораблями, а по количеству крупных океанских судов, торговцев и галеонов, англичане уступали испанцам. Морское сражение в Ла-Манше фактически вылилось в многодневную баталию 5-18 августа 1584 года, в ходе которой небольших побед добивались то одни, то другие. Силы англичан таяли, испанцы теряли крупные галеоны быстрее, чем «гаванцев», которые под началом де Солиса творили чудеса. Однако когда англичане осознали задумку испанцев, было уже поздно: Армада оттеснила англичан на восток от Саутгемптона, а затем высадила на острове Уайт десант. Вслед за этим другая часть армады высадила другой десант, уже в районе Эксетера. Опираясь на остров Уайт, испанцы могли чинить корабли, давать отдых командам и пополнять запасы пороха, ядер и команд. В конце концов, после двух недель тяжелых боев английский флот был вынужден отступить к устью Темзы, понеся огромные потери. Командовал им адмирал Чарльз Говард – корабль Дрейка пропал без вести, а по всей вероятности просто погиб в хаосе сражения в Ла-Манше где-то между 12 и 15 августа. Испанцы добились победы и, оставив небольшой гарнизон на острове Уайт вместе с дозорами в море, отправились к Эксетеру, где уже вовсю действовала армия дона Хуана.

Дон Хуан, командовавший сухопутной составляющей экспедиции, делал ставку на скорость, внезапность и поддержку местных католиков. С последним пунктом его ждало жестокое разочарование – очень немногие местные жители решались оказывать поддержку испанцам, а остальные пылали тихой или громкой ненавистью к ним. Зато со скоростью и внезапностью все получилось очень кстати: несмотря на всю подготовку, англичане оказались не готовы к высадке десанта в районе Эксетера, и город был захвачен уже 24 августа. Вслед за этим, действуя относительно небольшими силами, дон Хуан занял крупный портовый город Плимут, где имелись большие запасы различных товаров, продовольствия и даже ряд кораблей, поврежденных во время боев с Армадой и вставших на ремонт – все это было захвачено, за исключением одного галеона, который англичане успели поджечь. В начале сентября в Эксетере высадились войска 2-й волны, и численность армии дона Хуана достигла уже 18 тысяч человек. Западная часть Ла-Манша контролировалась испанским флотом, и потому с припасами не было проблем. И испанская армия двинулась в поход на восток. У Шерборна их встретила 25-тысячная английская армия, не имевшая до того дела с испанской терцией, и результат оказался в общем-то предсказуемым – при минимальных потерях англичан разгромили, особенно высокие потери понесла английская дворянская конница, род кавалерии, для борьбы с которым изначально и создавалась терция. Двор королевы Елизаветы был в панике, часть дворян попросту разбежалась. Католическая партия вдруг вспомнила, что Альфонсо XII – католик, сын Марии Тюдор и претендент на трон, и неожиданно выступила в его поддержку. Елизавета вынуждена была бежать на север страны, оставив в Лондоне гарнизон. Тот защищался до начала 1585 года, но также пал. Армия дона Хуана, постепенно увеличивая численность, принялась занимать важнейшие города и крепости юга Англии, разбредаясь по острову и делясь на отряды по 5-6 тысяч, совершенно не опасаясь противодействия со стороны англичан. Казалось, что война безоговорочно выиграна.

В марте 1585 года в Англию прибыл Альфонсо XII вместе с супругой, оставив управление государством кардиналу Урданете. Увы, увиденное им заставляло задуматься о том, имеет ли смысл дальнейшее продолжение войны. Несмотря на требование сдерживать порывы своих солдат, армия дона Хуана все же прибегала к насилию по отношению к мирным жителям. Особенно это касалось тех городов, которые приходилось брать штурмом, с довольно значительными потерями. Росла ненависть к испанцам, и без того достаточно большая, даже со стороны католиков. В Лондоне при попытке договориться с местной знатью король убедился, что та мечтает лишь об одном: избавиться как можно быстрее от этого короля, пускай и принеся вассальную клятву, чтобы поскорее ушли с острова испанские терции, и тогда начнется новый мятеж и война против него. На море английские и голландские корабли постоянно давали о себе знать, хоть и не могли прервать испанские коммуникации. Елизавета Тюдор не намеревалась сдаваться – отправившись на север страны, она вела переговоры с шотландцами о помощи против англичан, и достаточно успешно, так как Шотландия все более превращалась в протестантскую страну. Наконец, пока король был в Лондоне, стали приходить вести о нападениях на испанцев в уже завоеванных городах, а в отдельных регионах началась настоящая партизанщина. Теоретически, Испания могла подчинить себе Англию силой, и превратить ее в часть своего великого государства. Практически же королю стало ясно, что для этого потребуются такие затраты материальных и людских ресурсов, что придется свернуть всю остальную свою деятельность. А между тем хорошо продуманная и организованная экспедиция и так влетела Испании в копеечку – пришлось залазить в долги и несколько раз собирать экстренный военный налог. В конце концов, королева Изабелла сама озвучила ту мысль, которая роилась в голове у Альфонсо: получив Англию, Испания потеряет все. На севере Елизавета все же добилась от шотландцев ответа, и король Яков VI объявил о союзе с Англией и войне с Испанией. Объединенная англо-шотландская армия двинулась на юг, но у Ноттингема вновь была разбита – испанская терция доминировала на суше. На море англичане добивались частных побед, но о полной блокаде испанцев на островах речи быть уже не могло – слишком велики оказались английские потери. И в этот момент, когда победа Испании казалась уже почти окончательной, Альфонсо XII пригласил Елизавету для переговоров в Вестминстер, а заодно и Якова VI, раз уж он теперь воевал с Испанией. В январе 1586 года Елизавета и Яков прибыли туда, и начались сложные переговоры.

Прежде всего, Альфонсо XII, видя, какой трясиной может стать для Испании Англия, решил отказаться от унии с Англией и своих прав на английский трон. Но бесплатно, само собой, он отказываться от этих прав не собирался, тем более что его армия и флот одержали решительную победу над англичанами. От Англии требовалось: вернуться в лоно католической церкви, отказаться от поддержки корсаров и прекратить совершать набеги на испанские владения в Вест-Индии и любой другой точке мирового океана, а также выплатить абсолютно фантастическую контрибуцию, которая включала в себя откуп от прав Альфонсо на корону Англии, компенсацию за ущерб испанским колониям и собственно саму контрибуцию. Обойтись все это должно было в 50 миллионов дукатов – астрономическую по тем временам сумму [6], причем Испания сохраняла за собой достаточные механизмы влияния, чтобы заставить Англию выплатить эти деньги. Шотландия отделалась лишь символически – от нее не требовалось возвращение в католичество, а лишь отсутствие преследований, плюс шотландцы должны были выплатить часть общей контрибуции – а какую, следовало решить вместе с англичанами. Елизавета была вынуждена принять эти условия, так как войну она явно проиграла, как и Яков VI. Так был заключен Вестминстерский договор. Получив столь мощный удар, англичане до середины XVII столетия выбыли из большой европейской игры, прекратив досаждать испанцам постоянными пиратскими набегами, и исправно выплачивая огромную контрибуцию. Тем не менее, кое-что они и выиграли – Испания более не претендовала на корону Англии.

Для испанцев же главный выигрыш был в том, что прекратились набеги на их владения, а полученных денег хватало с лихвой на компенсацию расходов на войну, и еще оставалось сверху для выплаты иных долгов. Собственно, сам размер контрибуции определялся скорее долгами Испании, а не политикой – Альфонсо XII не желал, чтобы его королевство «ушло в минус» после масштабной и дорогостоящей кампании. Кроме того, на всю Европу вновь прогремела слава испанского оружия на суше и на море, и мир опять убедился в том, что с королевством на Пиренейском полуострове следует считаться – а за это стоило воевать. И все же за этой громкой победой крылось и нечто другое – из опасений больших расходов на долгую кампанию от подчинения Англии королю пришлось отказаться от завоевания Альбиона. Уже появлялись первые признаки экономического кризиса государства, и масштабные военные кампании теперь были возможны лишь в ограниченном времени, а не в перспективе воевать несколько десятилетий с мятежными островитянами. Война далась Испании отнюдь не легко – после заключения договора в 1586 году пришлось потратить некоторое время на восстановление сил. Чтобы скрыть напряжение, с которым далась Испании эта победа, король по совету кардинала Урданеты устроил бурные народные празднования, а также наградил главных участников войны громкими титулами – дон Альваро де Базан стал герцогом Бискайи, дон Хуан Испанский – герцогом Арагона, адмирал Грануаль за свои победы получила громкий титул маркизы де Финистерре, а Мартин де Солис сталь маркизом де Кастро. Все четверо стали основателями великих дворянских династий, которые в дальнейшем еще не единожды будут укреплять и приумножать величие Испании [7].

Примечания

1. Формально, Альфонсо является дальним родственником Ависской династии через своего отца и Изабеллу Португальскую, мать Изабеллы Католички. А с учетом того, что Изабелла Португальская, получается, была его прапрабабушкой, то степень родства с последним португальским королем представляется весьма относительной.
2. Это действительно так – португальцы в вопросах веры были еще фанатичнее своих кастильских и арагонских родичей.
3. Помимо прочего, мориски часто выступали в Испании в качестве личных и абсолютно верных феодалу дружин в ходе местных разборок с крестьянами и горожанами, что только подливало масла в огонь взаимной ненависти.
4. Каталонские крестьяне – это вообще нечто: даже в конце XVII века они считали иностранцами кастильцев, а любых католиков-иностранцев – еретиками. При этом крестьяне все равно были весьма лояльны к монархии, и сохраняли антагонизм к феодалам – хоть и часто сражались под их началом. Короче, бардак был чуть менее, чем полный.
5. В отличие от реала – больше галеонов, меньше торговых кораблей. К слову, реальные убытки, которые понесла испанская казна от британского пиратства, в альтернативе получаются несколько меньше: в Вест-Индии пиратам есть противодействие, а испанский торговый путь во Фландрию по сути отсутствует, плюс Грануаль, получив в руки много людей и кораблей, попросту не могла не разгуляться на славу.
6. Для сравнения – в 1612 году испанская корона получила 27,4 миллиона дукатов доходов. Но это не точно.
7. Возможно, с Грануаль я дал маху, но ей богу, так заманчиво было ее нанять, использовать против англичан и возвысить затем в Испании, чтобы она родила от какого-то испанского дворянина наследника, и случился потом в Испании какой-то дон Манрике Грануаль, маркиз де Финистерре, адмирал, любимец женщин и кара господня для врагов! О, как же это круто звучит! И да, я знаю, что Грануаль – это прозвище. Но фамилии в Испании можно менять, а О’Мэйли я задолбаюсь каждый раз писать, да и вообще в Испании такую фамилию быстро исковеркают в какую-то Омельяну, или что-то вроде того.