Ирландские войны. Часть XV Юстас вступает в игру
Содержание:
Если вы решили из заголовка этой части, что дальше у нас речь пойдёт о Штирлице из «Семнадцати мгновений весны», то вы ошиблись. В Ирландии XVI века и своих Юстасов имелось, как собак нерезаных.
Как Ормонд Юстаса в угол загнал
Взять, к примеру, Джеймса Юстаса (Эсташа), в 1578 году ставшего 3-м виконтом Балтинглас. Джеймс имел свои поместья в Килдэре и формально являлся вассалом Фитцджеральдов. Однако во время восстания Шёлкового Томаса, Балтингласы поддержали Генриха VIII, за что им были предоставлены дополнительные титулы и земли. Словом, к моменту виконтства Джеймса Юстасы вполне себе уже поплёвывали на Джеральдинов и были себе на уме. При этом Юстасы оказались связаны с другим известным ирландским родом — О’Бирнами. И Джеймс Юстас, и Фиах МакХью О’Бирн были сильно недовольны инициированным английской администрацией ростом налогов. Кроме того, и Юстасы, и О’Бирны являлись католиками, тогда как Елизавета I содействовала распространению в Ирландии протестантства.
Ещё до отплытия «Священного отряда» из Италии, Джеймс Юстас совершил поездку в Рим, где припал к ногам папы Григория XIII и познакомился с нунцием Николасом Сандерсом. В Вечном городе ирландского дворянина всячески убеждали в том, что, во-первых, Елизавета I — незаконнорождённая еретичка, а во-вторых, ему, Юстасу, следует встать на защиту католицизма в Ирландии.
Английская разведка отследила вояж Юстаса. Когда в Дублине стало известно, что вернувшийся из Рима Джеймс ведёт со своим окружением подозрительные разговоры о продвижении на Острове католичества, дворянина вызвали в Духовную Комиссию Ирландии (Ecclesiastical Commission). В ней председательствовал уже знакомый нам лорд-заместитель сэр Генри Сидней. Не отличавшийся мягкостью к католикам, Сидней влепил Юстасу штраф в 1000 марок, поскольку Джеймс, мол,
«поддерживал папизм и угрожал нашей (англиканской) религии».
Адам Лофтус — лорд-канцлер Ирландии, а также по совместительству архиепископ Дублина и Глендалоха, приказал взыскать с отступника деньги в течение двух суток. Если же у Юстаса денег на выплату штрафа не найдётся, любителя «турпоездок» в Рим следовало отправить в тюрьму.
Тюдоровская красная роза
1000 марок у Юстаса не было. Английская администрация приготовилась ловить его и «травить, как лису», но фигурант повёл себя нетипично. К удивлению Сиднея и Лофтуса, разряженный в пух и прах молодой Джеймс по истечении 48 часов явился во двор Дублинского замка и изъявил желание добровольно сесть в тюрьму. Этот поступок фигуранта очень растрогал лорда-канцлера Ирландии. Тот решил отменить наказание Джеймсу, если Юстас подпишет бумагу, в которой пообещает более никогда не проповедовать католичество.
Юстас, конечно же, на предложение Лофтуса согласился. Однако обещания Джеймса, как и обещания любого ирландского лорда, никогда не стоили даже чернил, потраченных на подпись под ними. Высадка в июне 1579-го в Ирландии Джеймса Фитцморица Фитцджеральда и Николаса Сандерса, а также последующее присоединение к мятежу графа Десмонда подарили Юстасу надежду на изгнание протестантов с Изумрудного острова. Летом 1580-го виконт Балтинглас писал своему знакомому в Уотерфорд:
«Я намерен взять в свои руки священное предприятие обретения власти над Ирландией отцом нашим, Верховным правителем Церкви».
То есть — папой Римским, проще говоря.
После начала второго восстания Десмонда англичане по понятным причинам старались присматривать на Острове за потенциальными агентами Григория XIII. Виконт Балтинглас не стал исключением из этого правила, поэтому процитированное нами письмо Юстаса очень скоро вместе с доставлявшим его гонцом оказалось в руках людей Томаса Батлера, графа Ормонда.
Гонца пытали, потом повесили. Затем Ормонд, и ранее недолюбливавший виконта Балтинглас, с чувством глубокого удовлетворения написал Юстасу письмо, в котором указал, что тот допрыгался. Всё, что теперь остаётся виконту — это молиться в ожидании момента, когда Томас Батлер доберётся до Джеймса Юстаса, чтобы лично снести голову
«вшивой католической собаке».
Видимо, своим письмом Ормонд намеревался унизить и устрашить Джеймса. На практике же граф спровоцировал Юстаса на немедленное выступление. Ну просто потому, что виконт посчитал, что терять теперь ему нечего. В середине августа 1580 года Балтинглас начал собирать союзников. Тогда же он отправил графу Ормонду ответное письмо, в котором имелись такие строки:
«Несомненно, великий недостаток знаний и благодати — думать и верить, что женщина, лишённая всякого священного сана, может быть Верховным правителем Церкви Христовой, ведь Христос не даровал этого даже своей матери. Если королева желает, как вы утверждаете, чтобы вы послужили правосудию, пора начинать. Ибо в течение первых двадцати лет её правления мы видели, как в этой стране поддерживается отвратительная доктрина, более угнетающая бедных подданных под предлогом мифической справедливости, о которой никто ничего не слышал и не читал. Так вот, если, по-вашему, Томас Бекет, епископ Кентерберийский, никогда не умирал, защищая веру, то тогда и Томас Батлер никогда не был графом Ормондом».
Убийство Томаса Бекета
Это письмо виконта Ормонд отослал Елизавете I и Уолсингему. В своей записке, приложенной к письму, граф характеризовал поведение Юстаса как
«глупое, предательское, папистское и одержимое дьяволом».
Там же Батлер начертал две приписки. Первая адресовалась королеве:
«Ваше Величество! Молюсь, чтобы бог посрамил всех ваших неестественных (unnatural) подданных и даровал вам победу над всеми вашими врагами».
Вторая предназначалась Уолсингему:
«Сэр, я прошу вас передать Её Величеству, что бедный Томас остаётся верным истинной религии, и всякий, кто последует за Папой, должен знать, что ни Бэкет, ни Кентербери ему не помогут».
«У меня нет сил противостоять им»
В Лондоне к известию о беспорядках, чинимых виконтом Балтинглас, первоначально отнеслись без особого интереса. В конце концов, лорд-президент сэр Уильям Пэлэм совсем недавно сообщал, что до подавления мятежа в Ирландии осталось буквально «два плевка». Тем не менее Уолсингем с неудовольствием отметил, что 1580-й стал годом растущей активности католической партии.
В общем-то, так оно и было.
Летом в Англии по приказанию генерала Ордена иезуитов Клаудио Аквавивы высадились его эмиссары — иезуиты английского происхождения Роберт Парсонс и Эдмунд Кэмпион. Момент для инфильтрации этой парочки был выбран с расчётом на то, что внимание разведслужб Елизаветы I будет отвлечено на второе восстание Десмонда и слухи о грядущей высадке в Англии и Ирландии иностранного военного контингента.
Король Испании Филипп II
Пока Парсонс и Кэмпион спокойно разгуливали по Оксфордширу, Нортгемптонширу, Беркширу и Ланкаширу, Уолсингем пересказывал Елизавете I гуляющие по королевству сплетни. Согласно им, ожидалось, что 10-12 тысяч папистских или испанских войск вот-вот высадятся в Англии, к ним присоединятся отряды герцога Флорентийского, Елизавета будет признана незаконной дочерью короля Генриха VIII, не имеющей прав на корону. После этого Папа разрешит католическим дворянам короновать кого-нибудь из их числа, а новая католическая Англия в благодарность Филиппу II должна будет отправить свои войска в Нидерланды и помочь испанцам подавить там мятеж. Все церковные земли вернут их прежним владельцам, а в Ирландии будет избран свой король.
Некий дворянин Эве из Девоншира, который начал распространять такие же слухи на Изумрудном острове, был арестован мэром Уотерфорда и отправлен к Пэлэму. Тот сообщил об инциденте в Лондон. На основании имевшихся у него сведений Уолсингем логично предположил, что Рим и Мадрид развернули против Англии самую настоящую информационную войну. Действительно, поток католических агентов, распространяющих враждебные правительству Елизаветы слухи, листовки и памфлеты, тёк с материка в Англию и Ирландию почти непрерывно. Бороться с ним Лондону и Дублину становилось всё труднее. Скорее всего, кто-то из католических «гонцов» добрался и до виконта Балтинглас, что тоже сыграло свою роль в готовности Джеймса Юстаса взяться за оружие — ведь теперь фигурант мог рассчитывать на поддержку извне.
Кстати, соседи виконта были вполне в курсе намерений Юстаса ещё до перехваченного людьми Ормонда письма. По крайней мере, когда в июле 1580-го — за пару недель до того, как Юстас поднял мятеж — Адам Лофтус на легендарном холме Тара встретился с графом Килдэром, последний прямо-таки огорошил лорда-канцлера/архиепископа. Граф честно предупредил Лофтуса, что Килдэр вот-вот «рванёт», поскольку виконт Балтинглас и другие местные паписты сговорились поднять вооружённый мятеж.
«Первое, что они сделают, это убьют вас и меня. Вас — из-за зависти к англиканской церкви; меня — из-за того, что я поддержал вас. И у меня нет сил противостоять им»,
— добавил граф. Когда Лофтус потребовал от него схватить заговорщиков, граф пояснил, что не может выполнить такое распоряжение чисто физически — после подавления восстания Шёлкового Томаса число воинов в свите Килдэра английские власти урезали до 20 человек. Бросать такую «армию» против сотен мятежников было бы сущим идиотизмом.
Кроме того, граф задал Лофтусу вопрос, на который так и не получил внятного ответа:
«По-вашему, я должен навесить на себя ненависть и недоброжелательность всей Ирландии, чтобы потом мой дом и моих потомков вечно винили в произошедшем?»
После бурных дебатов сошлись на том, что граф таки назначит Юстасу встречу и арестует виконта при условии, если в этой акции примет участие представитель Лофтуса, который и обвинит Джеймса в нарушении клятв и присяг.
Герб Фиаха МакХью О’Бирна
Лофтус направился в Дублин, пребывая в полной уверенности, что проблему Юстаса он «закрыл». В этом лорд-канцлер ошибался — граф Килдэр не только не задержал виконта, но даже «запамятовал» договориться с тем о встрече. Когда же Балтинглас и Фиах МакХью О’Бирн подняли мятеж, уже Юстас предложил Килдэру встретиться. Ну, скажем, у моста Баллимора. Такой поворот изрядно перепугал графа. Килдэр на рандеву с виконтом так и не решился. Единственное, что граф всё же сделал, это письменно призвал Джеймса одуматься и сложить оружие.
От поведения в стиле «ни вашим ни нашим» Килдэр ничего не выиграл. В конце концов, графа стали считать предателем как англичане, так и ирландцы-католики.
«Моя стратегия очень проста…»
В тот самый момент, когда к удивлению Лофтуса и Ормонда — «Как же так? Ничего ж не предвещало!» — ахнуло восстание виконта Балтингласа, из Англии в Ирландию отплыл лорд Грей де Уитон с 6 000 солдат. Он должен был сменить на острове Пэлэма, которого планировалось отозвать в Лондон. Пока же этой «рокировки» не случилось, Пэлэм продолжал энергично душить второе восстание Десмонда (о сюрпризе имени Джеймса Юстаса лорд-президент ещё не подозревал).
Из Лимерика, где англичане задержали всех лордов Манстера, Пэлэм рапортовал начальству так:
«Моя стратегия очень проста. Я не даю повстанцам вздохнуть свободно, либо один, либо другой гарнизон их постоянно преследуют. Я забираю весь урожай и рогатый скот, что, конечно, сильно обижает местных фермеров, которые живут только своим сельскохозяйственным трудом и разведением скота. Они идут за мной, таща на плечах всё свое имущество, и предлагают солдатам себя вместе с жёнами и детьми, ибо не могут более терпеть голод. Эта политика, несмотря на приносимые местному населению бедствия, уже дала плоды, ибо Десмонд через госпожу графиню вчера передал мне предложение о мире».
Что до мятежников, то Пэлэм был совсем не против их прощения!.. Однако просящие о снисхождении сначала должны были
«искупать руки в крови повстанцев»,
а от главных лидеров мятежа
«требовались специальные услуги согласно их рангу».
Рори МакШихи, который служил у графа Десмонда капитаном галлогласов, тайно обратился к Пэлэму с просьбой о помиловании. В ответ лорд-президент сообщил ему, что капитан может сохранить свои жизнь и имущество, если схватит и выдаст англичанам нунция Николаса Сандерса. Младшему брату графа Десмонда Джону предложили жить своей жизнью, но прилюдно отказаться от Джеральда Фитцджеральда, а также заклеймить позором Сандерса и сенешаля Имокилли. Кстати, самого Сандерса Берли и Уолсингем подумали пощадить, если тот «сдаст» им всю иезуитскую разведывательную сеть в Европе и согласится стать двойным агентом.
К/ф «Золотой век». Джеффри Раш в роли Фрэнсиса Уолсингема и Кейт Бланшет в роли королевы Елизаветы I
Пока одни участники мятежа Десмонда колебались, другие помчались наперегонки вымаливать у Пэлэма помилование. Так, сэр Кормак МакТейдж МакКарти после задержания был прощён и даже получил должность шерифа Корка, куда его отправили вместе с капитанами Апсли и Деррингом, дав в подчинение 150 солдат.
Узнав от этом, один из Джеральдинов — сэр Джеймс (Sir James of Desmond) совершил набег на Маскерри, владение Кормака, и угнал оттуда 2 000 голов скота. МакКарти организовал преследование скотокрадов. Когда шериф вместе со своим отрядом настиг-таки повстанцев, последовала стычка, в ходе которой сэр Джеймс был ранен и угодил в плен. Джеральдина доставили в Бларни, а оттуда в Корк, где судили закрытым судом и обезглавили. От публичного суда англичане отказались, чтобы не позволить католическим священникам признать Джеймса мучеником.
Если верить «Анналам Четырёх Мастеров», то через два месяца после казни тело Джеймса вытащили из могилы, повесили, потом четвертовали, а далее вообще порезали на мелкие кусочки и скормили свиньям.
«Джеймс из Десмонда умер ревностным католиком, и несмотря на издевательства своих врагов, Бог даровал ему лучший конец, нежели тот, что задумали его враги»,
— флегматично констатировал хронист.
источник: https://fitzroymag.com/right-place/irlandskie-vojny-chast-xv/
