И пусть их любят в аду западные демоны

Первое замешательство

Он очнулся еще в потемках, оттого что правая рука совершенно затекла. Открыл глаза. Вместо теплой постели, он восседал за столом в своем домашнем кабинете. В руке скрючилось безжалостно раздавленное и сломанное перо, а на листе бумаги, продырявленном в нескольких местах, было неровно накарябано одно слово: «Восток», а немного ниже, и уже ровнее: «я еду на Дальний Восток, Владивосток».

Ночная сорочка была безнадежно испачкана чернилами. Впрочем, на руке чернил почти не было.

Пришлось звать вестового, наводить порядок. За хлопотами незаметно прошло некоторое время, и снова вестовой помог одеть мундир со множеством наград. Предстояла аудиенция у императора.

Все прошло вполне рутинно, только в самом конце Его величество сильно удивился просьбе отбыть спешно. Однако милостиво дал свое разрешение.

Торжественный отъезд

9 мая весь державный Петербург собрался на вокзале и с большой помпезностью провожал Бирилева со штабом на Дальний Восток. Из Петербурга и Кронштадта на Знаменскую площадь и на платформу вокзала стеклась масса моряков, адмиралов, капитанов, молодых офицеров. Тут же присутствовали великосветские и морские дамы. Бирилев был бодр и энергичен на вид, он оживленно прощался с нарядной сановной публикой, исступленно ему кричавшей: «Ура!» Дамы подносили адмиралу роскошные букеты цветов, некоторые из них его благословляли иконами. На глазах провожавших выступали патриотические слезы умиления. Всеобщие пожелания победы хором неслись вслед поезду, отходящему в дальнюю дорогу за славой (кроме числа отрывок из «Цусимы»).

Особенно экзальтированные дамочки страстно желали грохнуться в великолепный обморок или отчебучить что-нибудь и вовсе этакое, но сотрудники полиции и жандармы внимательно следили за подобными поступками, стараясь воспрепятствовать и не допустить.

Сам виновник торжества, словно переменив настроение, долго смотрел на провожающих со странным выражением лица, а потом удалился в свои покои. Предстоял долгий 16- суточный путь во Владивосток. Через день, когда быт путешественников вполне устроился, состоялся первый совместный обед. Алексей Алексеевич Бирилёв, вице-адмирал, с легкой улыбкой отвечал на тосты и здравицы своего штаба, но иногда на его лицо опускалась, словно легкое облачко, некая задумчивость. Но вскоре все пропадало, и веселье начинало вновь радовать высокую особу адмирала.

Вице-адмирал Бирилёв

Сон на Байкале

Это началось после озера Байкал, наверно в Верхнеудинске. Ночью его преследовал какой-то страшный сон. Алексей Алексеевич долго не мог выйти из состояния полусна, но и, проснувшись, отчего-то длительное время не мог пошевелиться. Первобытный ужас, казалось, сковал не только руки и ноги, но и само тело. Уже позже, за утренним чаем, анализируя прошлую ночь, вице-адмирал удивился полной мешанине мыслей у себя в голове. Решительно ничего не приходило в голову. Улегшись после обеда отдохнуть и внутренне боясь продолжения ужасной ночи, Бирилёв, однако, быстро уснул. Только пробуждение было странным. Ближе к вечеру, не вполне отдавая себе отчет о собственных действиях, адмирал быстро набросал текст двух телеграмм. Если бы кто-нибудь имел возможность взглянуть на их содержание, то несомненно принял бы российского адмирала за медиума или, того хуже, прорицателя.

 «… Ваше императорское величество. Верноподданнейше докладываю, что ко мне попали самые точные сведения о качестве взрывателей для наших морских снарядов. Слишком мягкий материал ударника в большинстве случаев приводит к невзрыванию снарядов. Нас ждет катастрофа…».

Вот этот самый взрыватель

«… Генерал-лейтенанту Казбек Георгию Николаевичу. Ваше Высокопревосходительство! Прошу спешно подготовить 29-й пехотный полк 8-й Восточно-Сибирской дивизии к десантированию по-батальонно для обороны Южного Сахалина от японского десанта…».

 Потуги в пути

Весь оставшийся путь вице-адмирал постоянно что-то писал, чертил какие-то схемы или весьма странные, на взгляд адъютанта, рисунки. Очень часто проводились совещания с офицерами штаба, замаскированные под чаепития. Правда, результаты этих совещаний были весьма странные. Большинство господ офицеров покинули уютные купе поезда и отбыли обратно с важными письмами. Не обошлось и без нескольких телеграмм.

Поэтому во Владивостоке очень сильно удивились прибытию вице-адмирала Бирилёва со штабом… из одного адъютанта. При двух офицерах были вестовые, повар и несколько слуг.

«…Командиру Владивостокского порта, контр-адмиралу Николаю Романовичу Греве … Любой выход боевых кораблей без траления запрещаю. За неисполнение лично отдам под суд».

«…Главнокомандующему …. Генерал-лейтенанту Куропаткину Алексею Николаевичу. Ваше Высокопревосходительство, прошу вас направить во Владивосток восемь казачьих сотен для обороны города от вражеского десанта…».

Приезд

Ох уж эти клятые церемониалы! Ни отнять, ни унять, ни даже отменить. А что собственно вы хотите? Приехало лицо такого вселенского масштаба, что просто оторопь берет. Последний раз такое было, когда будущий император катил тачку с грунтом при начале строительства сухого дока имени нынешнего венценосца Николая II. Ну, разве что адмирал Алексеев… Блестящие, во всех смыслах, мундиры, царственная осанка неторопливо вышагивающих военачальников — все это должным образом обязано было взбодрить разгильдяев и устрашить врага. Правда, с последним вышло что-то не так. Но всему когда-нибудь приходит конец.

На следующий день комендант крепости Владивосток генерал-лейтенант Георгий Николаевич Казбек и начальник штаба этой же крепости барон фон Будберг, Алексей Павлович, принимали неожиданного гостя.

Соответственно комендант и начштаба

— Здравствуйте, господа. Прошу вас без чинов.

— Здравствуйте, Алексей Алексеевич.

Начальник штаба хотел было ограничиться кивком головы, но адмирал Бирилёв сам подошел к нему и энергично пожал руку.

— Господа, я принес вам нерадостную весть. По сообщению нашего агента, японцы будут высаживаться на Сахалин. Когда, еще неизвестно, но уже определено название новой провинции японской империи – Карафуто.

— А где именно будет высадка?

— Указано общее место – залив Анива. И вот поэтому я пришел к вам, господа. Силы, которые находятся на острове, явно недостаточны для его обороны.

— А откуда вы знаете про…

— Простите, Алексей Павлович, что перебил вас. То, о чем вы хотели спросить, и есть моя вторая просьба. В городе много японских шпионов и их прихлебателей. Они подразделяются на стратегических агентов и силовиков. Стратегические собирают сведения, вербуют агентов и аккуратно собирают сведения. Силовики тоже вербуют люд, но для восстаний, выступлений и террористических актов. А сведения этим шпионам поставляют ваши офицеры, господа. В том числе.

— Господин вице-адмирал, как вы смеете…

— Смею, господа. Получив жалованье, господа офицеры идут в рестораны, где без умолку выбалтывают много интересного, оттуда перемещаются или их перемещают в бордели, где специально обученные веселые девки задают не менее интересные вопросы. Это, пожалуй, самый нехороший пример. Есть проще, есть хуже.

— Но как вы…

— Остались еще офицеры, не потерявшие стыд, честь и совесть (ну не мог адмирал сказать, что читал об этом у какого-то Глеба Дойникова. Он и самого Дойникова-то в глаза не видел, да и не слышал о нем никогда). А сейчас, господа, давайте вернемся к Сахалину. Немедля послать несколько толковых артиллеристов крепости для устройства позиций. Оборонять, прежде всего, будем вот это место, — палец адмирала уперся в место на карте между селами Мерея и Савина падь…

Карта большая, 1903 года, при желании можно найти много

Он стоял, низко опустив голову, еле сдерживая рыдания, глаза слезились, фуражка давно перекочевала в руки адъютанта. Он должен был быть с ними, но неумолимая судьба, словно издеваясь, забросила его сюда. В славный «город-герой» Владивосток. Сколько времени это продолжалось, доподлинно неизвестно. Да вряд ли кому-нибудь пришло в голову хронометрировать действия несостоявшегося командующего Тихоокеанским флотом.

Наконец от неоднократного прикосновения адъютанта он вздрогнул и поднял голову. Панихида уже закончилась, и большинство народа покинуло храм. Однако рядом с ним стоял в облачении сам Владивостокский Преосвященный.

— Владыка, — голос подвел, и пришлось прокашляться, — у меня для вас есть одно важное дело.

Епископ Владивостокский и Камчатский Евсевий озадаченно посмотрел на адмирала Бирилёва. Затем взял его под руку и отвел к одному из киотов у стены храма.

— Слушаю.

— Праведный Иоанн Кронштадтский (мучительно хотелось произнести «скажет», но Алексей Алексеевич напрягся) как-то сказал: «Вождь нашего воинства Алексей Николаевич Куропаткин оставил все поднесенные ему иконы у японцев-язычников, между тем как мирские вещи все захватил. Каково отношение к вере и святыне церковной! За то Господь не благословляет оружия нашего и враги побеждают нас. За то мы стали в посмеяние и попрание всем врагам нашим». Поэтому прошу молитв за нас, грешных военных. Денно и нощно, всем напряжением духовных и физических сил.

Адмирал порывисто приложился к руке епископа и быстро вышел из храма.

Хлопоты

По приезду во Владивосток Алексей Алексеевич развил бурную деятельность, но прежде почтил память погибших моряков. 25 мая в кафедральном соборе Владивостока была совершена панихида «по Вождем и воинам на поле брани за Веру, царя и Отечество живот свой положившим и всем страдальчески погибшим при Цусиме».

Через час после панихиды адмирал прибыл на борт крейсера «Богатырь».

После приветствия команды, с командиром крейсера, капитаном 1-го ранга Стемманом, состоялся примечательный разговор.

— Александр Фёдорович! Когда вверенный вам корабль вступит в кампанию?

— Ваше…

— Просто господин вице-адмирал.

— Господин вице-адмирал! Корабль будет в ремонте еще три-пять месяцев.

— Хм. Так уж три или пять? Хотя…

Вот этот момент Стемман запомнил надолго.

— Тогда, Александр Фёдорович, сделайте вот что. Снимите все скорострельные противоминные пушки. Если вам без них будет скучно, оставьте на борту не более двух 75-мм Канэ. А на освободившиеся места установите 4 152-мм пушки. Вот здесь, — Бирилёв указал место на корабле – будет им самое место. Экипаж у вас немного уменьшится, а огневая мощность, наоборот, увеличится. Не на много, но все-таки. Придется сделать еще несколько изменений, но об этом будет сказано на общем собрании командиров крейсеров.

— А …

— А сейчас проводите меня к боевой рубке.

— Прошу ва… господин вице-адмирал…

На следующий день, в кают-компании крейсера «Россия», адмирал Бирилёв, едва сдерживаясь в выражениях, вставлял «фитиля» всем командирам крейсеров Тихоокеанского отряда:

… — Господа! После сражения вы, несомненно, усилили вооружение ваших кораблей. Вы, господа, были в бою. Так какого…. хрена никто не озаботился убрать ненужные скорострелки! От них толку, как от бегемота шерсти. Александр Фёдорович! Немедленно, вы слышите — немедленно, определить количество рабочих, матросов и всех кого надо. Ваш корабль должен быть готов к выходу в море 15 июня. Скорость не более 19 узлов. Я вас более не задерживаю.

Раскрасневшийся Стемман выскочил из кают-компании крейсера.

Командующий Отрядом крейсеров в Тихом океане Карл Петрович Иессен собрался было что-то сказать, но был оборван рубленой фразой Бирилёва.

— Карл Петрович, потом.

— Теперь вы, господа командиры. Погонные шестидюймовки сняты? Убрать. Немедленно убрать. Оставить в действии только траверзные минные аппараты. Запасные мины сдать в порт. Все мины заграждения сдать в порт. Усилить машинные команды дополнительными нарядами кочегаров. Крайне осторожно вывинтить взрыватели из десятка 8- и 6-дюймовых снарядов и проверить ударники. Если таковые легко гнутся, т.е. изготовлены из слишком мягкого металла, то заказать в портовых мастерских железные. Ничего не поделаешь, придется менять. Хорошо бы взвесить все снаряды, но я не греческий тиран или персидский сатрап. Наконец последнее. Ваши комендоры готовы стрелять из орудий на максимальных углах возвышения? Если да, то через пару дней проверим. Вы свободны, господа. А вас Карл Петрович, я попрошу остаться, — говоря последние слова, адмирал Бирилёв как-то странно хмыкнул. – На днях я назначу вам наказание, за вашу э-э-э… коллизию с «Богатырём». И не надо на меня так смотреть. Ошибки полагается исправлять. И можете порадоваться. Очень скоро ваш отряд пополнится новым крейсером. А теперь до свидания, Карл Петрович.

Выйдя из кают-компании «России», адмирал Бирилёв ненадолго остановился, словно что-то соображая.

— А теперь к минерам.

В минном классе крепости собрались командиры миноносцев и истребителей, минные офицеры крейсерского отряда и начальник портовых мастерских. После взаимных приветствий, новый командующий-всем-что-осталось-на-Тихом-Океане начал крайне важное совещание.

— Господа минеры, — устало проговорил адмирал Бирилёв. — Перед нами стоит невыполнимая задача. Надо увеличить дальность хода вот этой рыбки, — Алексей Алексеевич любовно похлопал лежащую на подставке мину Уайтхеда, – до 500 морских саженей.

— Господин вице-адмирал, так она и пройдет столько при скорости 25 узлов, — ответил минный офицер с крейсера «Богатырь».

— А мне нужно не менее 28 узлов. И не говорите что это невозможно. Как сказал один интересный человек: «Усердие все превозмогает» (К. Прутков). При этом, господа, требуется увеличить массу заряда и повысить обтекаемость мины. И все это в течение максимум десяти дней.

— Ваше превосходительство…

— Господин вице-адмирал, — поправил адмирал.

— Господин вице-адмирал, а как же увеличивать будем? — голос минного офицера крейсера «Россия» выражал полное недоумение. – Их же на заводе делают, а тут завода нет.

— Хороший вопрос. У меня только два варианта. Увеличить количество лопастей гребных винтов и изменить форму носовой части обтекателя мины. А что касается завода… то пришпандорить лишние лопасти к винту – завод не нужен.

Ну вот и добрались. На всех фото и рисунках движитель торпеды имеет всего два двухлопастных винта. А вот немного позже было так.

С головной частью придется повозиться. И еще, господа. Насколько я понимаю, тротила в порту нет. Значит, придется сделать какую-то адскую смесь, которая мощнее влажного пироксилина.

— Господин вице-адмирал! А пироксилин разве не подойдет?

— Тут видите, какая штука, лейтенант. Три с половиной пуда пироксилина в гальваноударной мине образца 1877 года наносят вражескому броненосцу недостаточные повреждения, чтобы он утонул сразу. Если вес взрывчатки просто увеличить, то, по идее, нужна новая мина. Так и здесь, нужна новая взрывчатка, более мощная, чем пироксилин. Занимайтесь, господа, нас поджимает время. До завтра.

Уже через несколько десятков минут, находясь в кают-компании эсминца «Бравый» и выслушав рапорты командиров истребителей, вице-адмирал озадачил их как всегда срочной задачей:

— Господа миноносники. Да-да, я не ошибся, именно миноносники. Вам три дня сроку, чтобы перевооружиться по следующей схеме, — адмирал Бирилёв положил перед капитаном 2-го ранга Андржеевским и лейтенантом Дурново небольшую схему. – К сожалению, на «Грозном» придется поменять минные аппараты. Но, господа, не волнуйтесь. После аврала вы будете способны сразиться с двумя истребителями каждый. Но для этого вы возьмете в боекомплект кормовых орудий только чугунные снаряды с наших крейсеров. Почему? Потому что они имеют прекрасную привычку взрываться в конце своего пути…

Варианты истребителей и собственно варианты вооружений. Просился нижний правый, но пошел верхний правый

На следующий день эскадренные миноносцы начали довооружаться.

«…Ваше императорское величество! Верноподданнейше докладываю, что артиллерийское вооружение наших истребителей, даже новейших, заметно уступает вражеским кораблям того же класса. Необходимо концентрировать ретирадный огонь установкой нескольких пушек калибра не менее трёх дюймов.…».

«Дорогой Ростислав Августович! В славном городе Владивостоке, я нашел такое изобилие артиллерийских систем, что буквально разбежались глаза. Однако большая часть из них устарела и может пользоваться по своему прямому назначению с большим трудом. Но у меня появились некоторые мысли на этот счет. Желал бы, как можно скорее, встретиться с вами и поделиться некоторыми соображениями…».

Тот самый Дурляхер (Дурляхов)

 Неожиданность … очень даже приятная

Начальник жандармов Владивостока ротмистр Марпуга стоял навытяжку перед грозным адмиралом.

— Господин жандармский ротмистр! В городе функционирует масса вражеских шпионов. И связь с внешним миром они держат через телеграф. Так что надо, в некоторые дни необходимо, затруднить прохождение телеграмм. Либо направить эти сообщения в совершенно другие адреса.

— Но, господин вице-адмирал, телеграф…

— Дорогой мой, — голос Бирилёва внезапно затвердел, и казалось, температура в кабинете несколько понизилась, — я вам пытаюсь пояснить простейшие приемы контрразведывательной работы, а вы не можете или не хотите этого понять.

— Господин вице-адмирал, а теперь послушайте вы. В 1903 году наша команда провела 10 задержаний японцев. Трех арестовали прямо на батарее Басаргина, но мы бессильны справиться с возложенными на нас обязанностями из-за малочисленности. Нас всего 65 человек вместе с пунктами в Посьете и Новокиевке.

— А в прошлом году?

— Это пока не разглашаемая информация.

— Хм. Тогда, ротмистр, примите мои извинения и начнем сначала. Никто не может объять необъятное (почти К. Прутков). Вам нужно сосредоточить свое внимание только на нескольких объектах…

Подготовка к сражению

К концу мая некоторая часть крепости Владивосток взбодрилась. В Николаевском сухом доке денно и нощно стучали молотки, слышались различные производственные команды и междометия. Отдельная группа чиновников как заведенная бегала по доку с некими рисунками и что-то отмечала на схемах этого немаленького сооружения. В казармах 29-го полка 8-й Восточно-Сибирской дивизии господа офицеры, в присутствии вице-адмирала Бирилёва, что-то усиленно втолковывали унтер-офицерам, а те непосредственно нижним чинам. Самое удивительное, что родные и любимые всеми воинскими начальниками штыки были избавлены от винтовок и покоились в специально сшитых для этого ножнах на поясе. Все швейные мастерские Владивостока были озабочены пошивом несколько странных рубах и штанов больших размеров, да еще и обязательно из ткани одного оттенка зеленого цвета.

Минный батальон крепости выделил несколько специалистов, и они, засев на Русском острове с артиллеристами вышеозначенной дивизии, что-то постоянно взрывали. К слову сказать, в городе как-то незаметно исчезли все алюминиевые изделия, какие только можно было найти. Стоящие в порту подводные лодки поглощали горючее и другие припасы, а их экипажи занимались своим таинственным и непонятным делом. Экипажи миноносок срочно ремонтировали свои маломерные суденышки. Несмотря на принятые меры, по городу пронесся слух, что готовится десант в порт Аомори.

«Коменданту крепости Николаевск-на-Амуре — генерал-майору Жукову. Со всей поспешностью отправить миноноски №3, №6, №7, №9, №18, №47, №48, №61, №64, №70, №91, №92, №93, №95, через Татарский пролив в залив Анива. Обеспечение производят транспорты «Тунгус» (командир капитан 2 ранга Тундерман) и «Камчадал» (командир лейтенант Килященко). Сопровождают суда ревизор отряда — Г. Я. Седов, заведующий механизмами миноносок, старший инженер механик В. Иванов, флаг-офицер В. Яковлев, инженер-механик Э. Мроз, отрядный врач Е. Яблонский. Идти только каботажным маршрутом. Пополнение угля в Александровске. От поста Корсаковского следовать в залив Мордвинова и там устроить временную стоянку. К 18 июня быть в полной готовности к ночному бою. Подробности флаг-офицером в Корсаковском посту».

«Минному транспорту «Монгугай». После прохода отряда судов Николаевской крепости заминировать Татарский пролив. Глубина установки мин – морская сажень (1,8288 м)».

Сказать, что в Николаевске-на-Амуре были удивлены таким приказом – значит, ничего не сказать. Однако пришедшее позже разъяснение дохнуло на всех причастных таким холодом, что первоначальный приказ был выполнен с напряжением всех сил и точно в обозначенные сроки.

Греве

Рано утром 5 июня порт Владивосток пребывал в диком смятении. Сначала ни свет ни заря примчался вице-адмирал Бирилёв. По его приказанию на крейсерах пробили боевую тревогу. Затем миноноски, составив тралящий караван, прочесали всю акваторию и у острова Русский взорвали две японские мины. В этот же день порцию неудовольствия получил командир Владивостокского порта, контр-адмирал Николай Романович Греве. Было это сделано энергично, но холодно-вежливо. Припомнив Николаю Романовичу некоторые этапы его деятельности в Порт-Артуре, адмирал Бирилёв, попрощавшись, удалился.

Однако спустя всего час адмирал вернулся вновь. Его голос был настолько сух, что адмирала Греве пробрала крупная дрожь.

— Николай Романович, простите мою забывчивость. А как обстоят дела с подъемом крейсера «Новик»?

— Э-э-э, — замялся Греве, начиная краснеть – недостаток сил …

— Дорогой мой Николай Романович! У вас в подчинении целый порт, масса судов и кораблей. С военными напряженка, конечно, но не далее чем в пятистах милях лежит полузатопленный военный корабль. Наш русский корабль. Лежит с прошлого года. В общем так, господин адмирал. Ступайте домой под арест. Эй, там, — в кабинет ворвался какой-то чиновник, — немедленно, слышите — немедленно, вызовите сюда контр-адмирала Иессена.

«Генерал-майору Ляпунову. Приготовиться спешно разместить пехотный полк. Дать команду выделить землекопные команды из каторжан для отрывки позиций для орудий. Премия три рубля. Немедленно прибыть во Владивосток, временно передать управление вице-губернатору фон-Бунге».

С начала июня 1905 года сотни людей под командой нескольких артиллеристов крепости Владивосток оборудовали закрытые, полузакрытые, запасные и прочие артиллерийские позиции на южном берегу залива Анива. А затем пришедший под охраной миноносцев транспорт «Cheltenham» привез легкие пушки и неуклюжие береговые орудия с расчетами и огнеприпасами.

Ретроспектива

Всякий раз, глядя на этот корабль в порту Владивостока, адмирал Бирилёв останавливался, вздыхал и, сгорбившись, шел дальше. Однако начались эти воздыхания несколько позже описываемых здесь событий. Числа 27 мая, точно уже не помнил никто из экипажа, после адмиральского часа, на борт крейсера 2-го ранга «Алмаз» прибыл вице-адмирал Бирилёв. Отказавшись пройти в покои командира, Алексей Алексеевич несколько минут простоял на палубе, а потом неожиданно пожелал пройти в адмиральский салон. Это милое желание вызвало большой переполох у капитана 2-го ранга Чагина, командира корабля.

Войдя в зал заседаний, адмирал Бирилёв по-хозяйски огляделся:

— Н-да. Красиво жить не запретишь.

Эта реплика еще больше удивила Ивана Ивановича.

— Вот что, господин капитан 2-го ранга. Призовите сюда боцмана с палубной командой и все это украшательство сдайте в порт.

Чагин покрылся потом: – Но, господин адмирал…

— Господин адмирал вызван в столицу и вряд ли оттуда вернется. А мне, Иван Иванович, нужен боевой корабль. Крейсера поделятся с вами пушками Барановского, а крепость тремя 4,7-дюймовками Канэ. Я думаю, за неделю справитесь.

— Но это невозможно!

— Господин капитан 2-го ранга! Люди за двое суток превращают обычный буксир в канонерскую лодку. Слышите? Двое суток (Бирилёву вновь захотелось раскрыть некоторые подробности событий гражданской войны 1918–1924 гг. в России, но он опять сдержал себя). Я вам дал неделю. Схему размещения артиллерии получите завтра.

Подготовка к сражению. Продолжение

10 июня 1905 года механикусы мастерских порта Владивосток доложили о своих замечательных успехах. Мина Уайтхеда калибром 15 дюймов успешно прошла 703 сажени со скоростью 27,2 узла.

— Ну вот, господа. А ведь совсем недавно вы говорили мне «нет, невозможно». Теперь остается срочно изготовить эти приспособления и оснастить ими все самодвижущиеся мины, какие найдутся. Но прежде всего сутки отдыха.

Глядя вслед ушедшему адмиралу красными от недосыпа глазами, работники мастерских крепости, минные офицеры и служащие минного батальона задумчиво пожали плечами и побрели отдыхать. Вице-адмирал ежедневно, как по расписанию, приходил сюда — в небольшое помещение при крепостных мастерских и дотошно выспрашивал всех о проведенных работах, затруднениях и способах их решений. Иногда им (вице-адмиралом) высказывались совершенно невероятные и даже фантастические идеи, однако его усердное отношение к делу модернизации самодвижущихся мин Уайтхеда и помогло сделать настоящий прорыв. Теперь торпеда могла пройти при скорости 27 узлов целых 700 морских саженей, не отклоняясь при этом более чем на сажень в любую сторону. Против обыкновения носовая часть стала не заостренной, а наоборот — закругленной. Правда, таких боеголовок смогли изготовить всего с десяток. Удалось увеличить вес взрывчатого вещества до пяти пудов. Пока это был пироксилин, но на Русском острове делали опыты с какой-то намного более мощной смесью.

На 16 июня 1905 года боевые силы Тихоокеанского флота составляли:

1. Крейсер «Богатырь».

Корабль мог дать ход в 18 узлов, вооружение составляли 16 152/45-мм пушек при 4 75/50-мм пушках, двух салютных орудиях и двух траверзных 381-мм ТА

1. Крейсер «Россия».

4 203/45-мм, 22 152/45-мм, 12 75/50-мм, две салютные пушки и два траверзных 381-мм ТА

1. Крейсер «Громобой».

4 203/45-мм, 22 152/45-мм, 12 75/50-мм, две салютные пушки и два траверзных 381-мм ТА

1. Крейсер 2-го ранга «Алмаз».

4 120/45-мм поставленных в диаметральной плоскости соответственно на баке, две над залом совещаний и над бывшими личными покоями адмирала, 6 63,5/19,8-мм побортно, 2 47/43-мм Гочкиса. Средняя мачта срезана ниже дымовых труб и на ней поставлена прожекторная площадка.

1. Истребители «Бравый» и «Грозный».

По 2 75/50-мм пушки Канэ, 5 (на Грозном 4) 381-мм ТА 3 (2) неподвижных в носу, два поворотных.

1. Миноносцы разных типов: тип «Пернов» 209, 210, 211; тип «Нарген» 203; тип «Свеаборг» 205, 206; тип «Янчихе» 201, 202;
2. Подлодки (боеготовые): «Касатка, «Скат», «фельдмаршал граф Шереметьев»; «Сом»;
3. Переоборудованная миноноска № 94: 18,5 тонн, два бензомотора (300 л.с. снят с аварийной лодки «Дельфин» и 400 л.с. снят с аварийной лодки «Налим»), 2 бортовых 457 ТА снятых с лодки «Форель», один пулемет. Скорость 15 (25 на испытаниях) уз. Экипаж 9 чел.

Вечером 27 июня 1905 года, фельдъегерь доставил в Санкт-Петербург спешную телеграмму, адресованную императору Николаю II:

«Ваше императорское величество! Всеподданнейше имею честь сообщить о славной виктории одержанной нами у острова Сахалин».

Конец 1-ой части.