Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл Pax Italica, и сегодня речь пойдет о конце правления короля Пьетро IV Витторио ди Фиренце. Рассказано будет о проблемах с неаполитанцами, наемниками, захвате романцами Рима, и многом другом.
Содержание
Завоевание Неаполя
На вторжении в Абруцци успехи неаполитанцев закончились. Карл фон Люксембург в 1354 году воевал в Северной Италии, когда к нему прибыли посланники из Флоренции. Не желая вязнуть в итальянских делах, король Германии в обмен на свободный проход в Рим и признание его как императора Романьей согласился в ответ признать все претензии Пьетро IV Витторио на юге, при условии вхождения всех территорий государства в Священную Римскую империю. В результате этого Авиньон, надеявшийся на то, что в обмен на императорскую корону сокрушит Романью, оказался жестоко обманут – после коронации в Риме Карл попросту ушел в Германию со всей своей армией, оставив неаполитанцев на едине со своими врагами. Сам папа Иннокентий VI, несмотря на строгую экономию средств, не мог сводить концы с концами, и хаотично искал новые источники доходов. Единственным более или менее надежным таким источником оказалась… Флоренция и ее банкиры, но для их использования надо было помириться с Пьетро IV Витторио. Вопреки своим желаниям и планам, Иннокентий в 1356 году заключил с романским королем договор, по которому тот обязывался ежегодно выплачивать определенную сумму денег Святому Престолу, а также подписать «капитуляции» на папских условиях в Неаполе, в обмен на что понтифик признавал Пьетро Витторио королем Неаполитанского королевства, и его брак с Джованной Анжуйской.
Лишившись поддержки Святого Престола, неаполитанцы не спешили сдаваться. Тем не менее, они уже не имели средств для найма кондотьеров, и не могли ничего противопоставить берберской, арабской и турецкой наемной коннице, наводнившей Италию после 1355 года. Кроме того, сама королева Джованна, за которую официально сражались Аччаюоли и Королевский Совет, официально признала своего супруга королем Неаполя, а мятежников – предателями, заслуживающими самой жестокой кары. Шансов выстоять в таких условиях у них уже не было. В 1356 году были заняты части Кампаньи и Молизе, в 1357 году пал Неаполь, в следующем году романские наемники заняли всю Апулию. Медленно, но верно мятежники сдавали свои позиции. В конце концов, у них осталась одна лишь Калабрия, а из-за блокады с суши и моря, а также «малой войны» со стороны романцев, у них уже не было продовольствия, и в их рядах начался голод. Никколо Аччаюоли бежал в Венецию вместе с приближенными, оставшееся руководство неаполитанских феодалов в 1360 году решило сдаться королю Пьетро Витторио на условиях помилования. Тот согласился на эти условия, но слово свое не сдержал – едва только появилась возможность, как всех участников мятежа схватили, и подвергли суду [1]. Рядовые рыцари были лишены титулов и земель, и изгнаны за пределы государства, в то время как с руководством поступили более строго – некоторых посадили на кол, некоторым отрубили головы и насадили их на пики, расставленные на улицах Неаполя. Не сдержал король свое слово и в случае с договором с Авиньоном – никаких «капитуляций» он не подписывал, и после поражения мятежа взял всю полноту власти в свои руки. Никколо Аччаюоли, бежавший в Венецию, спустя два года будет найден мертвым в своем доме, со следами пыток и вырезанной на груди флорентийской лилией – гербом Флорентийского дома, правящего Романьей.
Королевский Совет Неаполя был распущен, и его функции стал выполнять аналогичная организация в Романье, территория государства была поделена на провинции, дистретто и коммуны, которые получили свое представительство в Сенате, который, впрочем, при Пьетро IV Витторио практически никогда не собирался. Юридически Неаполитанское королевство оставалось отдельным от Романьи государством, но де-факто в нем уже царили романские законы и порядки. Крестьяне, закрепощенные анжуйцами, были освобождены, им была роздана земля. Многую исконно неаполитанскую, и практически всю французскую знать или перебили, или изгнали с территории государства, и на ее место пришли романцы или поднявшиеся с самых низов местные крестьяне и горожане. Как и некогда при Гвискарах и Гогенштауфенах, большая часть земли Южной Италии была вновь забрана в состав королевского домена, и строго контролировалась короной. Вновь начались массовые судебные тяжбы крестьян с феодалами и церковью, и в качестве судей в Неаполитанском королевстве до самой смерти Пьетро Витторио работали исключительно романцы, что заметно снижало вероятность их подкупа остатками неаполитанской знати. За нарушения закона все население Юга, а в первую очередь – феодалов, жестоко карали, вплоть до смертной казни, за чем следили специально назначенные королевские юстициарии – еще одна традиция, возрожденная со старых времен. Экономика Неаполя была разорена чумой и войной, дефицит рабочей силы еще более обострился, и земли из королевского домена было некому арендовать и возделывать. Население королевства пребывало в крайней нищете, и оно оказалось лишено своей политической элиты, жестоко перебитой или лишенной прав Пьетро IV Витторио. При этом многие рыцари, лишившись наделов и титулов, не отправились в изгнание, а пополнили ряды итальянских разбойников и кондотьеров. Ценой большой крови Неаполитанское королевство было присоединено к Романье и интегрировано в ее государственный организм за какие-то полтора десятилетия, но последствия этого предстояло преодолевать еще очень долго, тем более что далеко не все оказались согласны с действиями романского короля.
Действия Пьетро IV Витторио вновь отвратили от него Папу Римского. Несмотря на то, что выплаты денег Авиньону из Флоренции продолжились, Иннокентий VI вновь стал искать способы поддержать сепаратизм Неаполя, и разделить Романью с Южной Италией, не идя при этом на прямую конфронтацию с романцами. И способ достаточно быстро нашелся в лице французов, закончивших в 1360 году первый этап Столетней войны. Несмотря на поражение, они были полны амбиций, и искали способ отыграться на другом направлении. Кроме того, многочисленное рыцарство и наемники требовали оплаты их услуг, или хотя бы новой возможности обогатиться за счет грабежа. Будучи родственниками Анжу-Сицилийского дома, французские Валуа сочли уместным вторгнуться в Италию, и вернуть корону Неаполя в свое распоряжение. В случае успеха Иннокентий VI готов был признать их в качестве правителей Южной Италии. Другой причиной вмешательства французов в дела на Апеннинском полуострове стали проблемы с графством Прованс. После казней 1348 года в Неаполе правительницей и графиней Прованса стала Джованна I, и в нем утвердились романцы. При этом графство не особо интересовало Пьетро Витторио, потому управление им осуществлялось по остаточному принципу, и фактическую власть в нем захватили местные феодалы. Однако номинальная принадлежность Прованса к Неаполю и Романье все равно мешала спокойно спать французским королям, и потому война становилась уже попросту неизбежной [2].
Вторжение в Прованс началось в конце 1360 года. Возглавлял его герцог Людовик Анжуйский, претендующий на корону Неаполя. К началу 1362 года он подавил сопротивление французской власти в Провансе, и объявил о присоединении графства к короне Франции. Лишь небольшая часть провансальской знати, питавшей симпатии к романским законам, а также многие горожане и купцы бежали в юго-восточную часть графства, и обосновались в Ницце и ее окрестностях, крепко заблокировав перевалы и горные проходы к городу. Ими Людовик Анжуйский уже не интересовался – его гнала вперед желанная корона Неаполя. Правда, как раз в 1362 году, когда он медленно шел через Савойю, Пьемонт и Ломбардию во владения Флорентийского дома, он лишился ценного союзника – авиньонский папа, Иннокентий VI, умер в сентябре. Ему на смену избрали Урбана V, причем избрание шло в обстановке строгой секретности, так как в Италии все более нарастало возмущение понтификами-иностранцами, а Урбан, в миру Гийом де Гримоар, как раз находился при королевском дворе во Флоренции. Кроме того, французские кардиналы опасались вмешательства французского короля в выборы – так как Гийом питал некоторые симпатии к Пьетро Витторио, и мог лишить Людовика Анжуйского поддержки. На деле этого не случилось – Урбан V подтвердил обещание предшественника о передаче короны Неаполя французам в случае победы, но при этом стал проводить двойственную политику, укрепляя связи с Пьетро Витторио ди Фиренце. В результате сложилась весьма своеобразная обстановка, когда выжить должен был только сильнейший, хотя из Авиньона ситуацию видели иначе – столкнув лбами вассала текущего и потенциального, Святой Престол думал ослабить обе стороны, и в результате по окончанию войны взять под контроль и Флоренцию, и Неаполь, минимизировав их самостоятельность.
Первое сражение в Эмилии, близ Реджо, произошедшее весной 1363 года, романская армия проиграла, при этом многообещающий кондотьер, Марко да Виковаро, погиб в бою. Армия Людовика Анжуйского вторглась в Тоскану, и начала разорять ее, чего в ее истории уже давно не бывало. Впрочем, французы повели себя настолько жестоко, что от всего чинимого ими насилия местное население восстало, и начало нападать на отдельные отряды рыцарей. Король Пьетро IV тем временем реорганизовал свою армию, укрепив ее городскими полками милиции, но решил не ввязываться в полевое сражение до определенного момента. Это позволило Людовику Анжуйскому пройти на юг, через Лацио, в Кампанью, и осадить Неаполь – но дорога далась ему дорогой ценой. Потери от партизанских действий романских крестьян и нападений королевской армии сильно проредили его воинство, а затем Пьетро IV Витторио все же решился на новую генеральную баталию – и выиграл ее, разбив в пух и прах французов. Герцог бежал сначала в Рим, а затем в Прованс, где стал собирать новое воинство. Продолжение войны, правда, вышло вялым – предприняв ряд попыток овладеть Ниццей, он не добился успеха, и в 1365 году пошел на мирные переговоры с Романьей. По условиям мира графство Прованс переходило в состав Франции, но представители дома Валуа отказывались от претензий на Неаполитанскую корону. При этом на политической карте Европы появилось новое графство Ницца – та часть Прованса, которую романцы смогли удержать за собой к концу войны. Графство являлось личным владением короля Пьетро IV Витторио, и провинциальная администрация там не создавалась – вся власть завязывалась на город Ниццу, который принес романскому королю присягу как своему сюзерену, и подчинялся только ему [3].
Италия в огне
С этого момента в Романье должны были воцариться мир и покой. Увы, мир остался лишь в мечтах, так как на деле страну уже длительное время сотрясало бедствие, названное романцами «второй чумой» и «карой господней». Еще с начала века Италию стали наводнять отряды наемников, которые поступали на службу к королям Романьи или Неаполя. После прекращения службы, или из-за задержки выплат многие из этих наемников в конце концов становились разбойниками, мешали торговле и сообщению между городами, грабили и убивали крестьян и путников. Борьба с ними становилась все более затратной, но и военная нужда короны в войсках была все больше, в результате чего численность «солдат удачи», как находящихся на службе, так и на «вольных хлебах», постоянно увеличивалась. С началом правления Пьетро IV Витторио небольшие отряды наемников стали привлекать к себе на службу отдельные коммуны и богатые представители знати – для защиты своих интересов, борьбы с разбойниками, или физической ликвидации конкурентов. В 1345 году впервые наемники были использованы одной коммуной против другой – отряды «солдат удачи», нанятые несколькими городами провинции Романья, сожгли предместья Болоньи и Равенны, тем самым нанеся сильный удар по местному купечеству. Пьетро Витторио жестоко наказал тех, кто использовал таким образом наемников, но врата в ад уже открылись. Окончательно ситуация вышла из-под контроля после 1348 года, когда по Италии прокатилась эпидемия «Черной смерти». Государственный аппарат ослаб, контроль за происходящим на местах снизился, а наемников и разбойников в стране стало еще больше. Пьетро Витторио, увлеченный внешней политикой и войнами, почти полностью игнорировал происходящее «на местах», что доводило и без того сложную ситуацию до катастрофической.
В 1350 году, пока король начинал воевать с Неаполем, с помощью малых отрядов наемников воевали коммуны Форли и Имола. В Умбрии аналогичным образом решался конфликт между Перуджой с одной стороны, и союзом четырех коммун (Сполето, Терни, Нарни и Риети) с другой. В следующие годы внутреннее противостояние лишь набирало обороты, причем король, увлеченный своими амбициями, мало обращал внимания на происходящее в провинциях, пока это не мешало его занятиям. Тем не менее, набирающий обороты хаос затронул и его – в 1356 году сцепились Пиза и Флоренция, причем среди пизанцев оказалось много врагов Флорентийского дома. Пришлось королю брать часть своих войск, и идти силой усмирять обе коммуны. Попутно были раскрыты несколько заговоров, и их участники поплатились за это жизнью, а их головы, насаженные на пики, украсили дороги Тосканы. Однако даже такая жестокость не могла остановить набирающий обороты хаос. В конце 1350-х годов война шла уже не между коммунами, а между знатными родами – Малатеста и Монтефельтро, флорентийскими Аччаюоли и умбрийскими Кампанари. На улицах Пизы, Лукки, Сиены и Реджо шли столкновения между партиями городской знати. Постепенно и до короля стало доходить, что долго так продолжаться не может, и после подавления восстания неаполитанцев в 1360 году он решил взяться за решение внутренних проблем. Первоначально ему сопутствовал успех, но вскоре королю пришлось опять набирать наемников для войны с французами, которая завершилась лишь к 1365 году, и он вновь не мог всерьез заняться проблемой «вольных отрядов», грабящих его страну. А проблема между тем перешла на совершенно новый уровень.
До 1364 года в Романье наемники были представлены в основном мелкими отрядами, которые объединялись в крупные армии лишь под началом короны. Единственным исключением стала Великая Компания Вернера фон Урслингена и фра Мориале, которая была большой и серьезной военной силой. Она грабила и убивала итальянцев без пощады, требовала с городов крупные контрибуции, и иногда поступала на службу к крупным нанимателям вроде Королевского совета Неаполя, или короля Романьи. В конце концов, Великая Компания оказалась зажата между двумя воюющими сторонами, и как единая сила после 1356 года прекратила свое существование – значительная часть ее представителей погибла, а остальные раздробились на малые отряды. Но в 1360 году закончилась Эдвардинская война, и во Франции и Англии освободилось большое количество наемных солдат, которые вместе с Людовиком Анжуйским прибыли в Италию. Главной силой среди них был Белый Отряд во главе с Джоном Хоквудом – не самое многочисленное воинство, зато укомплектованное опытными и великолепно оснащенными латниками, превосходящими по боевым качествам даже французских рыцарей. Уже по дороге в Романью Белый Отряд успел отличиться, взяв в заложники всех более или менее значимых феодалов Савойи, включая ее графа, и стребовал с них колоссальный выкуп. В 1364 году у отряда закончился контракт с герцогом, и Хоквуд покинул ряды его армии, чем, скорее всего, предопределил ее поражение в битве у Неаполя. Впрочем, покидать Италию англо-французские наемники не стали – от Неаполя они сразу двинулись на Флоренцию и осадили город, требуя крупной контрибуции. Взять город им не удалось, как и добиться выплаты каких-либо средств, но предместья столицы Романьи наемники сожгли, после чего разбили королевскую армию и захватили Пизу, обосновавшись там на постоянной основе. Сам город стал для них лишь опорной базой – впитывая в себя малые банды наемников, «Белый отряд» постепенно разрастался в размерах, и каждые несколько месяцев совершал рейды по Средней Италии, разоряя провинции и собирая контрибуции с городов, которые не могли оказать ему сопротивление.
Ситуация складывалась катастрофическая, ибо королевская власть показала себя слабой и недееспособной против какой-то кучки иностранных наемников. Ряд коммун Умбрии сформировали лигу, и выступили против короля, набрав собственных наемников, и даже пригласив к себе Хоквуда в качестве правителя, но королевская армия успела быстрее Белого Отряда, и быстро разгромила лигу. Правда, возмущения в коммунах неспособностью монарха справиться с людьми Хоквуда все равно сохранялась. Вместо наведения порядка в государстве пришлось в который раз прибегать к услугам наемников и набирать новую армию, используя все возможные источники людских ресурсов. Вновь была изъята казна Иерусалимского королевства, что оставило его беззащитным перед нарастающей угрозой из Египта, и новые германские и испанские наемники поступили на службу короля Романьи. Белый Отряд оказался крепким орешком, и несколько раз разбивал королевскую армию, и потому внимание было уделено более мелким отрядам, постоянно питавшими собой воинство Джона Хоквуда в Пизе. За 1365-1368 годы от разбойников и «вольных солдат» были очищены провинции Тоскана, Эмилия и Романья, в остальных провинциях процесс уже был в разгаре. Хоквуд ощутил стягивание удавки вокруг Пизы, и попытался договориться с романским королем о мире, с определенными преференциями для своих людей и себя лично – но Пьетро Витторио не собирался делиться своими и без того уже скудными средствами, или же выделять иностранным наемникам земли в своих владениях. Тогда «Белый отряд» организованно покинул Романью, по пути разорив Лукку и Модену, и оставив от своей бывшей главной базы, Пизы, одни руины и горы трупов.
Впрочем, уже в 1369 году Хоквуд и его наемники вернулись в Романью, на сей раз действуя от имени Бернабо Висконти, правителя Милана. Запылали провинции Эмилия и Романья, которые желал подчинить своей власти миланский владетель. Воспользовавшись ситуацией, в Романью вторглись и венецианские наемники под началом Никколо II д’Эсте, ставшего к тому моменту благодаря союзу с Серениссимой маркизом Тревизо и Ровиго, а княжество Ницца подверглось нападению савойского графа Амадея IV. Венецианцев армия Пьетро IV Витторио разбила достаточно легко, но вот восстановивший свои силы «Белый отряд» оказался им не по зубам. Кое-как спасала лишь «малая война», да и та позволяла лишь сдерживать натиск интернациональной наемничьей братии. Король Романьи, используя в основном германских наемников, иногда одерживал частные победы, но в основном терпел поражения. Так продолжалось и в 1370, и в 1371, и в 1372 годах. Ресурсы Романьи подходили к концу, и она уже успела потерять Реджо, Модену, Болонью и Лукку, Феррара находилась в полуосаде, и терпела многие лишения, окрестности Равенны постоянно грабили английские и французские «солдаты удачи». Именно в этих условиях у 56-летнего короля отказало сердце, и он умер во Флоренции в постели с королевой Джованной. По слухам, она задушила его, наказав тем самым за давние преступления против своего достоинства, другие же слухи утверждали, что не в меру похотливый король умер прямо во время соития со своей законной женой, что было по-своему и прекрасно, и трагично. Как бы то ни было, никто не стал искать заговоры, порядочно устав от этого дела за время правления покойного.
Римский вопрос
К середине XIV века состояние Патримония, т.е. папских владений в Лацио, включая город Рим, достигло критической стадии. Уже никто не обращал внимания на политический статус этой части Италии, на ее территориях воевали и ее земли грабили ничуть не меньше, чем в Неаполитанском королевстве или Романье. Местные коммуны стали фактически независимыми, и вели постоянные конфликты друг с другом, или с пограничными романскими владениями, за что регулярно получали сдачи, и постепенно нищали. Сам Рим погряз в затяжную гражданскую войну между знатными родами Орсини и Колонна, и даже былые времена упадка постепенно превращались в светлые воспоминания на фоне текущего положения. Город лежал в руинах, его население сократилось к 1348 году до 20-25 тысяч человек [4], большинство из которых жалко влачили свое существование в трущобах, а остальные работали на местную знать – не самую богатую, но очень гордую тем, что именно она правит Римом. Городская синьория, созданная по образу и подобию романских, была фактически упразднена, и городом управляли различные тираны, трибуны и дворянские советы. Между тем, Рим все еще оставался формальным центром католической церкви и святым городом, и потому значение его все еще было велико, а возвращение папского престола из Авиньона в Рим рассматривалось как вполне вероятное всей Европой, хотя каждый и понимал, что для этого потребуется выполнение ряда условий, и прежде всего – установление мира в римской коммуне.
В это же время в Риме начинает восходить звезда Никола ди Лоренцо Габрини, ставшего известным как Кола ди Риенцо. Он был простым сыном трактирщика и прачки, каким-то образом смог получить образование и даже поступить в папский университет в Риме, став затем нотариусом. Особое восхищение у него вызывала античная литература и история, рассказы о былом величии Рима и его философии, что сблизило ди Риенцо с гуманистическими кругами Италии, а значит и романским королем Пьетро IV Витторио, который в 1341 году за свой счет погасил долги римлянина по просьбе общих друзей. Происходящее в городе Кола ди Риенцо категорически не нравилось, в том числе и по сугубо личным причинам – из-за буйства дворянской вольницы он рано потерял своего брата, много его знакомых погибли в уличных сражениях, или просто от самодурства дворян. Будучи от природы красноречивым оратором, он стал пользоваться среди горожан определенным успехом, и в 1343 он прибыл в Авиньон к папе Клименту VI с проектом римских пополанов о переустройстве управления городом, и возвращении Святого Престола в Рим. Папа принял его радушно, и хоть и не согласился сиюминутно вернуться в Италию вместе со двором, но все же благословил Кола ди Риенцо и его соратников на подготовку города к преобразованиям.
Вернувшись в Рим, ди Риенцо начал готовить почву для революции в коммуне. Устраивая ежедневные проповеди и одеваясь в необычную для Италии одежду, он доносил до горожан истории о былом величии города, о Римской республике, и благословенных временах. Правящие городом дворяне считали его чудаком и сумасшедшим, потому не мешали проповедям – и совершенно зря, так как благодаря его проповедям позиции городских пополанов укреплялись, и вскоре уже львиная доля римлян поддерживала идеи возрождения республики. В мае 1347 года он устроил тихий и спокойный переворот силами городской милиции, свергнув правление дворян и установив пополанское правление городом. Сам Кола ди Риенцо стал трибуном и главной возрожденной Римской республики. Дальше его действия стали напоминать безумие – было объявлено, что все титулы, права и привилегии, пожалованные римлянами другим народам и правителям, отныне отменяются, что Италия отныне объединяется под его началом, и правители Милана, Романьи, Неаполя и прочих городов и монархий становятся его вассалами [5]. Во Флоренции все ожидали гнева Пьетро Витторио в ответ на покушение на его права, но тот лишь рассмеялся и заявил, что безумцы и мечтатели однажды откроют ему врата Рима.
Продержалось правление Кола ди Риенцо недолго. В ноябре вспыхнуло крупное восстание знати, которое удалось подавить силами городской милиции, попутно перебив почти всех представителей рода Колонна, но уже в декабре мятеж вспыхнул вновь, и римский трибун был вынужден бежать из города. Во время своих странствий по миру он успел побывать пленником короля Германии, еретиком и узником Авиньона, но политическая карьера его еще не закончилась. В 1354 году он вновь прибыл в Рим в сопровождении папского легата, возглавил местную коммуну, и попутно казнил ряд наемников из Великой Компании во главе с фра Мориале, которые пытались шантажировать горожан и требовали выкуп за их жизни. Римская знать вновь присмирела – но, как и в прошлый раз, взяв всю власть в свои руки, Кола ди Риенцо впал в безумие. Резко повысились налоги, в распоряжении трибуна появился отряд наемников, который в свободное время занимался грабежами, стали проявляться откровенно деспотические черты правления. В результате этого случилось невозможное – дворяне и пополаны объединились вместе, и в городе произошел масштабный бунт. Наемников трибуна перебили, сам он был зверски убит. В Риме вновь воцарилось правление дворян – но, как оказалось, время их все равно подходило к концу.
В 1355 году в Рим прибыла романо-германская армия, которую возглавляли король Романьи Пьетро IV Витторио, и король Германии Карл IV. На последнего папа Иннокентий VI возлагал большие надежды, думая, что тот в обмен на корону поможет ему разгромить романцев, и усмирит римлян, но на деле после коронации свежеиспеченный император сразу и навсегда покинул Италию. А вот Пьетро Витторио ди Фиренце не спешил уходить из Рима, где продолжали вспыхивать беспорядки из-за конфликтов между знатными родами и пополанами. В ходе одной из них пострадали несколько королевских кустодиев, что и стало для короля поводом спустить с цепи своих людей. За считанные часы город был захвачен, а любая потенциальная оппозиция подавлена. Многих знатных дворян заковали в цепи и посадили под охрану в Колизее, в то время как король Романьи брал под свой контроль все более или менее важные опорные пункты в городе, чаще всего представленные родовыми укреплениями римской знати, построенными на основе античных зданий. Сам он расположился в замке рода Корси, расположенном на Капитолийском холме, чьи хозяева теперь «отдыхали» в Колизее. «Замок» этот был построен на основе древнеримского Табулария [6]. Спустя несколько дней в городе поднялось восстание против романцев, возглавленное представителями самых влиятельных римских родов. Они попытались освободить пленников с Колизея, но тех по приказу короля перебили, а самих мятежников задавили тяжелой конницей и стрельбой арбалетчиков с крыш домов. Последовали репрессии, реквизиции, суды, казни. Население города, и без того пострадавшее от чумы, сократилось до 4-5 тысяч человек. На место «выбывших» по указу короля стали завозить переселенцев из других частей Лацио, лояльных Романье, а старая знать (точнее, ее остатки) стала смешиваться с флорентийской [7]. Была восстановлена былая синьория, но из 12 приоров 10 в результате оказались ставленниками Пьетро Витторио. Фактически это означало захват города Романьей, и переход его под королевскую юрисдикцию.
Папа Иннокентий VI тут же выразил протест против подобных действий романского короля, но получил обескураживающий ответ – мол, Пьетро Витторио сделал все это лишь для того, чтобы усмирить город и подготовить его к возвращению понтифика вместе с его двором. С той же мотивацией он стал понемногу утверждать свое господство в остальных городах Лацио, ослабленных несколькими поколениями усобиц и нищеты. Иннокентий понимал, что все это лишь ширма для романской экспансии, но по делу возразить ничего не мог, так как разгром любой сколь-либо значительной политической силы на территории Патримониума так или иначе облегчало его возвращение в Рим. Тем не менее, сам он так и не решился сделать это, опасаясь попадания под влияние Пьетро IV Витторио, хотя в Авиньоне уже становилось некомфортно из-за набирающей обороты Столетней войны. А вот его наследник, Урбан V, в 1367 таки прибыл в Рим вместе со своим двором. Его встречали радостные римляне, согнанные туда посулами и угрозами Пьетро Витторио, который также присутствовал во встречающей понтифика делегации итальянской знати. Правда, в Риме папа пробыл недолго, столкнувшись с совершенно новыми реалиями – «старых» римлян в городе осталось не так уж и много, и они были практически лишены власти. Реально ситуацию в городе и Лацио целиком контролировали романцы, игнорировавшие папу как светского правителя, и отчитывающиеся только перед Пьетро IV Витторио. В 1370 году он вернулся в Авиньон, и вскоре после этого умер. С новым понтификом романский король до своей смерти так и не успел договориться о возвращении в Рим, и вопрос окончания авиньонского пленения и признания захвата Лацио и его столицы романцами остался в его правление так и не решенным.
Блеск и нищета
Правление Пьетро IV Витторио ди Фиренце продлилось с 1338 по 1372 годы, т.е. 34 года. За это время Романья в значительной мере преобразилась – как внешне, так и внутренне. Под контролем Флорентийского дома теперь была вся Средняя и Южная Италия – в ее состав напрямую вошло Неаполитанское королевство, а косвенным образом – Лацио с городом Римом. Семимильными шагами развивалась культура и итальянский литературный язык, теории гуманизма приобрели широкое распространение. Были увеличены вассальные владения Романьи в Греции. Королевский двор Флоренции считался одним из самых богатых и роскошных в Европе, а также одним из самых светских – развлечения, причем далеко не всегда развратные или недопустимые для христиан, происходили там с завидной частотой. Специально для них в 1350 году началось строительство Палаццо Реале [8], а между ним и крепостью Бельведере был разбит великолепный сад. В бассейне Средиземного моря не было более влиятельного и уважаемого государства, чем Романья, и во многом это была заслуга короля Пьетро IV Витторио. Правда, все это было лишь одной стороной медали.
Другой стороной медали стали постоянные войны и эпидемии. Волна «Черной смерти», опустошившая Италию в 1347-48 годах, унесла множество жизней и подорвала экономику государства, которую пришлось восстанавливать до начала 1360-х годов. При этом в 1360-63 годах эпидемия чумы вновь повторилась, и также привела к значительным демографическим потерям, пускай и меньшим, чем ранее. Государство дестабилизировалось, внутренние усобицы дошли до прямых войн между отдельными коммунами, которые провинциальная администрация не могла пресечь из-за недостатка средств. Территории Романьи, как старые, так и новые, разорялись воюющими армиями, бандами разбойников и различными отрядами наемников, от мелких и незначительных до сильных и могущественных вроде Белого Отряда. Активное использование наемников позволяло быстро восполнять потери и вести длительные военные действия, но также приводило к обнищанию государства и казны, и нарастанию внутренних противоречий в государстве. Иноземцы, коих итальянцы называли варварами, раз за разом разоряли ее земли, чего не было со времен Великого переселения народов. Под конец правления Пьетро Витторио даже сложилась угроза потери северных владений, которые вот-вот могли перейти под контроль гораздо меньшего Милана, который на тот момент еще не успел истощить свои силы как Романья.
Однако самой большой потерей в эпоху правления Пьетро IV Витторио стало Иерусалимское королевство. Король не единожды изымал из его казны деньги, в результате чего на защите Святой Земли осталась горстка наемников, чьи услуги местный Королевский Совет еще мог оплатить, и рыцарских орденов. Пока соседние мусульманские государства переживали периоды смут и нестабильности, этого хватало, но с 1350-х годов мамлюки в Египте вновь стали набирать силу, а вместе с этим участились набеги на территории христианского государства. В 1366 году султан Аль-Малик аль-Ашраф Насир ад-Дин Шабан, он же Шабан II, смог собрать в свои руках достаточно сил и средств, чтобы обрушиться на Иерусалимское королевство. Поддержку ему оказывали венецианские купцы, в чьих интересах было вытеснение романцев из торговли с Ближним Востоком. Рыцарские ордена вместе с армянами и киприотами старались держать оборону, но силы были неравны. Уже в 1368 году пал Иерусалим, в 1369 – Керак, в 1370 – Акра. Падение государства было быстрым и бесславным, хотя рыцари постоянно показывали чудеса стойкости и самоотверженности – но этого было мало. В конце концов, в 1372 году пал Бейрут – последний оплот романцев в Леванте. Вместе с этим исчезли и огромные прибыли, которые получали романские купцы за счет местной торговли, которые перешли в руки Венеции. Христиане, вернувшиеся из Палестины в Италию, с большим разочарованием обнаружили, что Пьетро IV Витторио настолько увяз в местных делах, что и близко не планировал отправляться в новый крестовый поход, и вообще не волновался из-за потери далекой колонии.
Таким образом, правление короля Пьетро IV Витторио закончилось весьма спорно. Успехи экспансии, объединение Средней и Южной Италии под своим началом, и ряд других достижений меркли перед повсеместным разорением страны, гибелью значительной части населения, потерей владений на Ближнем Востоке, и разгулом иностранных наемников на территории Романьи. Наследникам он оставил пустую казну, проигранную войну и не самую лучшую репутацию жестокого тирана, деспота и кровопийцы. В народной памяти он останется как самый спорный правитель в истории христианской Италии, сделавший большой шаг в ее объединении, освободитель крестьян Неаполитанского королевства, но также жестокий и кровожадный правитель, ради собственных амбиций разоривший страну и открывший ее для орд варваров. А между тем, время Флорентийской династии подходило к концу, и от действий последних ее представителей зависело и то, какую оценку ей дадут потомки, и само выживание большой и сильной Романьи как основы для будущего объединения всей Италии…
Примечания
- Я уже говорил, что Пьетро Витторио редкостная скотина? Дальше еще будет….
- А вообще, интересная была бы АИшка, где Прованс оказывается в составе Италии. Правда, этот отросток ей не особо нужен, и он не принесет ей больших выгод, зато биться с французами придется за него немало, но все же средневековый Прованс был в общем-то куда ближе именно к Италии, чем к собственно Франции – значительная автономия городов, похожая на итальянские коммуны, особенности административного устройства, язык.
- А савойцам придется обломиться. В реальности они заняли Ниццу чуть позже, под шумок Столетней войны и местного коммунального движения за независимость, выступая в качестве миротворцев и гарантов местных прав. В АИшке же графство Ницца к моменту, когда у савойцев до него руки, будет уже довольно прочно закреплено за Романьей. Хотя кто ж его знает, может, и получится у них отвоевать графство у романцев в грядущие годы, всякое может быть….
- Еще одна примерная оценка. Так-то в начале XIV века, по свидетельствам современников, в Риме проживали около 17 тысяч человек.
- Кола ди Риенцо реально отжигал в Риме таким вот образом. Что еще более забавно – некоторые даже частично признали его «верховным правителем»: к примеру, на его суд были представлены неаполитанские скандалы и интриги. Но в остальном его власть не выходила далеко за границы Рима, хоть он и объявил себя владыкой мира.
- Сейчас на том месте расположен Дворец Сенаторов.
- Вот, собственно, наглядное объяснение, почему Пьетро Витторио так жестоко обходится с дворянами Сицилии, Неаполя и Рима – да, по идее ворон ворону глаз не выколет, и короли практически никогда не преследовали благородное сословие, но в сложившихся условиях представители указанных элит банально НЕ ЕГО ЛЮДИ. И даже не собираются становиться его людьми, в то время как у него уже есть в доску свои парни – просто из других частей Италии. Подобная «схемка» работает, в общем-то, везде. Правда, тут можно вспомнить Гвискаров и Гогенштауфенов, которые драли и в хвост, и в гриву собственные элиты, чтобы вбить в них покорность и дисциплину, но до прямой физической ликвидации и лишения титулов в больших количествах у них все же дело не доходило. Ну, почти. Помнится, был разок один сицилийский король, который перерезал всех мятежных баронов и их сыновей, а жен и дочерей сдал в публичные дома по всей стране, но то такое….
- Реальный Палаццо Питти.
