Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл про Галицко-Волынское государство, и сегодня речь пойдет об эпохе правления великого князя Льва Даниловича, некоронованного короля Руси. Рассказано будет про дела венгерские, польские, литовские, ордынские, внутренние реформы, и многое-многое другое. Для простоты восприятия рассказ будет осуществляться по разделам-направлениям, а не в хронологическом порядке.
Содержание:
Великий князь Лев Данилович
Лев Данилович был старшим сыном Даниила Галицкого, короля Руси, и его супруги, Марины Владимировны. Мальчик рос здоровым, сильным и умным, что не могло не радовать его родителей. Излюбленным занятием его были тренировки с оружием, будь то лук, меч или копье. Спустя полтора десятилетия после своего рождения это уже был крепкий юноша, прагматичный и решительный, волевой и целеустремленный. Впрочем, были у него и недостатки, одним из которых стала чрезмерная горячность – княжич легко «заводился», впадал в гнев, мог забыться в бою. При этом в моменты крайней нужды он мог очистить разум от эмоций, и думать здраво, да и во время битвы окружающие часто замечали, что он мог то впадать в какое-то исступление, то резко отстраняться и принимать взвешенные решения.
Рос Лев Данилович под гром успехов и побед своего отца, часто посещал западные страны, в результате чего по нраву и взглядам он был скорее европейским монархом, чем традиционным русским князем. Позднее это стало выражаться во многих его реформах и начинаниях. Поддержку княжичу оказывали его братья, хоть отношения с ними не всегда складывались гладко. Самые близкие отношения связывали его с двоюродным братом, Владимиром Васильковичем, известным в то время на Руси книгочеем, философом и сторонником образования. По возможности Владимир давал брату советы, а Лев в ответ пытался раздобыть для него оригиналы или копии различных книг за границей. Коллекция, собранная Владимиром, позднее послужит основой для первой государственной библиотеки в Киеве.
Супругой великого князя Льва Даниловича стала Констанция Арпад, дочь короля Белы IV Венгерского. Это была серьезная, благочестивая девушка, достойная самого лучше мужа. Единственная проблема, которая возникла при заключении брака – она напрочь отказывалась от перехода в православие, что, впрочем, было неудивительно, так как на тот момент количество канонизированных или монашествующих женщин в семействе Арпадов зашкаливало, и изменить католичеству значило предать собственную семью. Впрочем, Лев не слишком придавал разницу религиозным различиям, да и Констанция не видела особой разницы между католиками и православными, развернув во Львове, а затем и всем княжестве активную благотворительную деятельность, достойную самой Святой Елизаветы. В семье точно так же не было разницы между католиками и православными – все дети воспитывались по обряду отца, православными, при этом вторая дочь, Святослава, примет монашеский постриг в католическом монастыре в Польше.
Вместе с Констанцией Лев получил не только отличную супругу, но и в будущем отличные политические связи – старшая сестра его жены, Кунигунда (Кинга), была супругой Болеслава Стыдливого, князя Кракова, и имела на него огромное влияние, а другая сестра Констанции, Иоланда, была супругой князя Болеслава Набожного. Сестры часто наведывались друг к другу (особенно часто Львов посещала Кинга), активно переписывались, и имели определенное влияние на своих мужей, что лишь укрепляло союзы, заключенные между Львом и двумя Болеславами. Всего в браке родилось четверо детей:
- Андрей Львович (1252-1316). С 1273 года женат на Ксении, дочери Ногая, которая умерла в 1280 году при родах (ребенок не выжил). Следующей супругой стала Екатерина (Катарина) фон Габсбург, брак с которой был заключен в 1281 году.
- Анастасия Львовна (1254-1332), супруга Земовита Добжинского, младшего брата Владислава Локотка;
- Святослава (1256-1302), с детства уделяла много внимания религии, в возрасте 16 лет отправилась жить к своей тетке, Кунигунде, где приняла монашеский постриг.
- Даниил Львович (1256-1312), брат-близнец Святославы. Как и сестра, с ранних лет был погружен в религию, и вместо участия в государственных делах принял монашеский постриг. Впрочем, прожить всю жизнь в монастыре ему не удастся.
Однако благочестивая и строгая Констанция не могла удовлетворить тот огонь, что пылал в душе Льва Даниловича, и потому у великого князя за всю его жизнь сменилось множество любовниц. Точное количество внебрачных детей неизвестно, как и их имена. Согласно популярным теориям XVI-XVII веков, многие знаменитые княжеские династии были основаны бастардами как раз этого великого князя.
Одним из самых ярких проявлений прозападного мышления Льва Даниловича стало появление на Руси института рыцарства. Этой идеей Лев заболел еще в детстве, и его не волновал тот факт, что местные условия отличаются от западноевропейских, и рыцари в традиционном понимании в Галицко-Волынском государстве невозможны, да и по большому счету не нужны – их роль уже играли поместные бояре. В 1269 году он особым указом объявил о создании рыцарства, в Галицко-Волынском государстве, как особого знака отличия для бояр, проявивших себя верной службой, храбростью на поле боя или как-то иначе. По аналогии с западной иерархией (паж – оруженосец – рыцарь) создавалась своя, собственная (отрок – гридень – рыцарь). В отроки обычно набирали детей, которые прислуживали рыцарю и обучались воинскому делу и правилам на его примере, а после достижения определенного возраста он повышался до статуса гридня. Разрешалось также посвящать в гридни взрослых людей. Посвятить человека в отроки или гридни мог любой рыцарь, но вот правом повышения до статуса рыцаря обладал лишь князь. Вместе с этим почетным статусом обеспечивались также некоторые привилегии, земельные наделы и денежные награды. Как бы то ни было, но институт рыцарства не стал в Галицко-Волынском государстве столь же распространенным, как и на западе, да и представлял собой по сути совершенно иное явление, схожее лишь некоторыми принципами и названием.
А вот другое начинание Льва Даниловича крепко пустило корни в государстве – речь идет о повсеместном внедрении геральдики для знатных фамилий. Этот процесс начался немного позднее, чем в соседней Польше, но постепенно приобрел похожие черты, с использованием одного герба несколькими фамилиями, формированием гербовых династий, и многим другим. Тем не менее, имелись и свои отличия – так, каждая династия князей получала право на свой уникальный герб, который не имели право повторять иные княжеские или боярские фамилии. Сам Лев Данилович возглавлял этот процесс, сделав личным гербом золотого коронованного льва на лазурном фоне. Это был довольно уместный выбор – лев являлся символом воинской славы и храбрости, на фоне уже устоявшегося династического цвета Романовичей. Так этот геральдический элемент появился сначала на личной символике, затем – на воинских знаменах, а уже после смерти великого князя окончательно утвердился в качестве символа государства Романовичей в широком понимании. При Данииле также вошел в употребление герб Галицко-Волынского княжества, который представлял собой комбинацию из герба Галицкого (золотой лев без короны на синем фоне) и Волынского (белый крест на красном фоне) княжеств. Какое-то время он будет считаться государственным, но со временем окончательно утвердится в качестве династического герба всех Романовичей.
Галицко-Волынское государство и Золотая Орда
С самого начала своего самостоятельного правления, которое можно датировать 1260 годом, главным направлением приложения дипломатических усилий стал восток, а именно улус Джучи, который с 1266, когда он приобрел фактическую независимость от Монгольской империи, и стал называться на Руси Золотой Ордой. После разорения, устроенного Бурундаем, Лев Данилович решил, что пока что бросать вызов степнякам опасно, и вместо этого необходимо сотрудничать с монголами, пользуясь их защитой и поддержкой. Из-за этого пришлось даже формально отказаться от королевского титула, хотя в переписке с западными странами он продолжал считаться королем Руси, и именно под таким титулом выступал в переговорах. Не переубедила его и очередная смута в Монгольской империи, которая началась в 1260 году – по его твердому убеждению, это было лишь временное явление, и уже вскоре степняки восстановили бы порядок и силы. Потому первые годы его правления ушли на ликвидацию последствий событий 1258-1259-х годов, а также кое-какие незначительные реформы. В 1264 году, после смерти отца, уже полноправный великий князь решился на перенос столицы из чужого Холма в Львов, в котором он провел много лет, и из которого было удобно управлять всеми остальными землями Галицко-Волынского государства. Кроме того, Лев Данилович принял участие в нескольких крупных мероприятиях, вроде свадебных торжеств по случаю заключения брака Белы Ростиславовича и Кунигунды Бранденбургской в том же 1264 году. Однако для человека, рожденного для войны, все это было слишком спокойным, практически скучным времяпровождением, и лишь огромные усилия его супруги Констанции позволили сдерживать Льву его порывы, и ожидать выгодного момента.
Перемены наступили уже очень скоро. Золотая Орда окончательно отделилась от Монгольской империи, что с одной стороны означало большее ее погружение в местные дела, а с другой – неизбежно ослабляло военные возможности ханов. В нижнем течении Днестра, Прута и Дуная обосновался беклярбек Ногай, с которым Лев сразу же установил близкие контакты. Тот много отсутствовал, воюя в Средней Азии и на Ближнем Востоке, и лишь в начале 1270-х годов вернулся в свои «владения», обосновавшись в Исакче. И тут неожиданно открылось то, что Ногай, будучи одним из самых могущественных вассалов Золотой Орды, имел свои виды на власть в государстве, а также был весьма прагматичным и предусмотрительным человеком. В своем улусе он правил без оглядки на хана, имел планы по экспансии на Балканы, в Венгрию и другие соседние державы, стремясь создать свою маленькую орду в регионе. Лев Данилович был ничуть не против этих планов своего соседа, а Ногай, в свою очередь, был не против соседства с сильным русским князем, который мог бы значительно укрепить его позиции в регионе не в качестве вассала, а в качестве «младшего партнера».
Слово за слово, визит Льва в Исакчу в 1272 году – и вот уже Ногай выдает свою дочь, принявшую в крещении имя Ксении, замуж за сына Льва, Андрея. Были заключены договора о торговле, военной помощи, более того – Ногай, который становился «серым кардиналом» всей Орды, обеспечил Галицко-Волынскому государству поддержку самого хана. Сотрудничество оказалось настолько взаимовыгодным, что на протяжении всей своей жизни Ногай и Лев Данилович сохраняли хорошие отношения, оказывали друг другу военную поддержку, и рассматривались как родственники и союзники. Дошло даже до того, что Ногай обеспечил предоставление Льву ярлыка на правление в Киеве, что позволило вернуть границы государства до состояния на 1240 год, а еще раньше Ногай обеспечил снятие запрета на строительство крепостей, и Галицко-Волынское государство вновь стало обрастать «столпами» и каменными укреплениями.
Само собой, деятельность Ногая не могла не вызвать напряженного отношения со стороны ханов. Одним из первых стойких противников Ногая стал хан Тула-Буга, или же Телебуга. Воевать с Ногаем сразу, напрямую он не планировал, зато удар по его союзникам с целью ослабить самого беклярбека Телебуга посчитал вполне логичным и возможным. Единственным значимым союзником Ногая было Галицко-Волынское княжество. В 1287 хан собрал большое войско для похода на Венгрию, и пригласил с собой также Льва Даниловича и Ногая, которые всячески саботировали этот поход. Не удовлетворившись провальным набегом, Телебуга в этом же повторил большой поход, на сей раз направив удар на Польшу. Вместо короткой дороги на земли поляков он выбрал длинную, посещая на своем пути каждого удельного князя и внося смуту в ряды Галицко-Волынского государства. Во Владимире-Волынском, который услужливо открыл ворота своему верховному сюзерену, армия Телебуги и вовсе устроила настоящий погром, разграбив город на глазах у его правителя, больного Владимира Васильковича, а затем фактически объявив о выводе удельных князей из-под власти Льва Даниловича.
В ответ на это великий князь не пришел на соединение с армией Телебуги, а отправился в поход вместе с Ногаем, который опередил войска своего хана, и первый обрушился на Малую Польшу и окрестности Кракова, чем значительно разгневал Телебугу, не сумевшего взять Сандомир. Хан повернул обратно, прекратив поход, а на обратном пути еще и осадил на несколько недель Львов, который, несмотря на отсутствие княжеских войск, защищался силами горожан и небольшого гарнизона во главе с воеводой Мечиславом и княгиней Констанцией, которая воодушевляла защитников, не раз собирая молебны в защиту города и поднимаясь с иконой Божьей Матери. Не дождавшись сдачи города, хан покинул территорию княжества, попутно разграбив ряд поселений. В 1288 году, пользуясь поддержкой Ногая, Лев Данилович вернул под свой контроль отторгнутые Телебугой удельные княжества, а после смерти в этом же году своего двоюродного брата, Владимира Васильковича, и родного брата Романа Даниловича, он вновь стал единоличным правителем всего государства. Попытка ослабить его провалилась благодаря выгодному союзу с беклярбеком, и Лев, как и его отец в последние годы жизни, уверовал в свою непогрешимость и непобедимость.
Однако за все требовалось платить, и расплата Льва Даниловича из династии Романа Великого пришла в 1298 году. Достигнув пика своего могущества в 1290-х годах, уже старый Ногай вновь сменил хана, сделав правителем Золотой Орды Тохту. Выбор оказался далеко не самым удачным – Тохта не желал быть марионеткой Ногая, как и свои предшественники, однако был куда более способным и настойчивым, чем они. Хан начал плести сеть интриг и союзов против своего беклярбека. Пик напряженных отношений был достигнут сразу же, когда вслед за личным конфликтом, вызванным из-за каких-то недомолвок касательно династических браков, Тохта объявил Ногаю войну. Собрав свои собственные войска, он решил, что их мало, и созвал также дружины вассальных ему русских княжеств. Ногай же на деле имел лишь одного союзника – престарелого Льва Даниловича, который быстро откликнулся на его зов.
В развернувшейся битве между Тохтой и Ногаем хан потерпел поражение, армия рассеялась, а многие русские воины были взяты ногайцами в плен после того, как с поля боя ретировалась татарская конница. Ногай праздновал победу, и готов был разделить ее плоды со своим союзником, но его смогли найти лишь на следующий день. Семидесятилетний Лев даже в столь почтенном возрасте сохранял бодрость духа и физическую силу, и потому продолжал лично участвовать в сражениях несмотря на попытки супруги и сына отговорить своего родича от этой затеи. Эта привычка в конце концов и сгубила Льва – попав в самое пекло сражения, он лишился шлема, и какой-то ретивый русский всадник из числа вассалов Тохты проломил ему череп чеканом. Так неожиданно и печально для Льва Даниловича закончилась дружба с татарским беклярбеком и фактическим правителем Золотой Орды, а его наследникам еще предстояло разбираться со всеми последствиями этих событий, включая твердое намерение Тохты разорить и расчленить Галицко-Волынское государство за союз с Ногаем.
Князь Роман Данилович и его месть
Литовская конница. Вообще, Литва в Средневековье была небольшой, но достаточно «злой» страной, имела развитое военное дело, и внесла определенный вклад в развитие его в соседних странах — в частности, литовский щит, похожий на уменьшенную павезу, активно использовался в Восточной Европе в дальнейшем.
Младший сын Даниила Романовича, Роман Данилович, был посажен отцом в качестве удельного князя Берестья, но на деле контролировал также все северные уделы Галицко-Волынского княжества, включая территории Турово-Пинского княжества. Это был простой, честный и скромный человек, верный своей семье и во всем поддерживавший своих братьев, в особенности Льва, из-за чего подобное разрастание влияния Романа не вызвало никакого сопротивления у его родственников. Более того, Романа не раз оставляли за старшего во всем государстве, когда остальные его братья вместе с отцом и дядей отправлялись в далекие походы. Однако главным направлением своей политики на севере Роман считал отношения с литовцами – будь то мир, или война, а также установление дружественных отношений с крестоносцами Тевтонского ордена. В последнем случае ему сопутствовал успех – несмотря на свою циничность и агрессивность, тевтонцы пока еще не слишком заглядывались на земли других христиан, да и торговля с Галицко-Волынским государством приносила им большие выгоды.
А вот отношения с литовцами у Романа стали складываться своеобразные. Часто ему приходилось собирать войска и отражать их набеги, не раз встречаясь на поле боя с язычниками и побеждая их с 14 лет. В то же время, с вождем литовцев, Миндовгом, его связывали достаточно дружественные отношения, скрепленные в 1253 году браком с его дочерью, Милдой, которая в крещении приняла имя Анна. Фактически Миндовг стал Роману вторым отцом – они часто навещали друг друга, оказывали помощь в трудные минуты, но когда литовцы и русичи встречались на поле боя, младший сын Даниила Романовича продолжал оставаться верным своей семье, не раз выдерживал осады Берестья, и даже встречался с Миндовгом на поле боя. Оба этих человека отзывались друг о друге исключительно уважительно. Миндовг постоянно пытался склонить Романа к переходу под его начало вместе со всеми своими землями, но получал отказ – князь был верен своей семье.
А в 1263 году Миндовг вместе со всеми своими сыновьями, за исключением одного лишь Войшелка, был убит заговорщиками из числа литовской знати. Один из участников заговора, князь жемайтиский Тройнат, объявил себя великим князем Литвы. Сразу же его права оспорил его близкий родственник, Товтивил, бывший на тот момент князем Полоцка, и в Литве началась гражданская война. Войшелк, последний мужчина династии Миндовга, бежал в Берестье, к Роману Даниловичу. Русский князь и сам, несмотря на свой характер, был разгневан подлым предательством и убийством Миндовга, и потому быстро договорился с Войшелком о взаимопомощи. Брата поддержал также Лев Данилович, который преследовал сугубо государственные интересы, и планировал воспользоваться литовской смутой в своих целях. К началу 1264 года удалось собрать большое войско, которое вторглось на территорию Литвы и стало планомерно подчинять территории новому литовскому князю, каковым себя объявил Войшелк. К тому моменту ряди литовцев были расстроены из-за смуты, а Товтивил успел погибнуть от рук людей Тройната, и потому за весьма короткое время был достигнут полный успех.
Тройнат был схвачен и казнен в Новогородке, на глазах у Войшелка и Романа Даниловича. Сын Миндовга отныне становился полноправным владетелем и великим князем Литвы, однако власть его мало интересовала – склонный к мистицизму, очень религиозный и миролюбивый по меркам своего времени, Войшелк уже давно перешел в православие, и выразил желание принять монашеский постриг. Он правил недолго, только до 1267 года, когда дела Литвы пришли в порядок, и появилась возможность передать государству его наследнику. Так как своих детей у Войшелка не было, а близких родственников за исключением сестер не осталось, то Литва перешла к тому, кто наиболее в глазах литовской знати заслуживал княжеского титула. Таким человеком оказался Роман Данилович, князь Берестья, который фактически возглавил независимое княжество Литвы, но при этом сохранил за собой уделы и влияние на территории Галицко-Волынского государства.
Но на деле власть православного князя Романа над язычниками-литовцами оказалась шаткой, даже с учетом провозглашения широкой веротерпимости. Войшелку путем увещеваний удавалось еще какое-то время сдерживать порывы литовской знати, но долго так продолжаться не могло. В 1270 году, собрав большую армию, князь Тройден совершил набег на территории Ливонского ордена, основательно разграбив их, а на обратном пути еще и умудрился разбить войско рыцарей, преградившее ему дорогу. Это резко повысило его популярность среди литовцев, и на волне этого всеобщего подъема, вернувшись из похода, он объявил себя великим князем Литвы, а Романа Даниловича – самозванцем и узурпатором. Литва разделилась – северные области, населенные языческим балтским населением, поддержали Тройдена, в то время как южные, где литовцы проживали рядом с русичами, и на местах правила смешанная знать, остались верны Роману.
Началась тяжелая и кровопролитная война, усложненная тем, что Лев Данилович не мог надолго выделить значительное количество войск, а собственные силы Романа Даниловича были слишком малы. Тройден же проявил себя очень активным, умелым и жестоким политиком, вырезая все несогласное население, нанося удар то по крестоносцам, то по полякам, то по русичам. В 1270-1275 годах он смог вытеснить с территории Литвы силы Романа, и даже вторгнуться на территорию Галицко-Волынского княжества. В 1274 году, пользуясь фактором внезапности, он напал на крепость Дорогочин и смог взять ее, подчистую вырезав население. Осадам подвергались Берестье и Пинск. Население начало переселяться на юг, подальше от жестоких литовских язычников, уничтожавших все на своем пути. Вместе с ними уходили и те литовцы, кто сочувствовал Роману или успел принять православие. И без того слабо заселенные уделы превращались в пустоши, и это запустение стало сильно напоминать нашествие на Русь Бату-хана.
Само собой, и Лев Данилович, и Роман Данилович не могли просто так простить подобные действия. Более того – удары по их территориям одновременно били и по интересам Золотой Орды, что не могло не вызвать ответную реакцию. Договорившись с Ногаем и получив в свое распоряжение татарскую конницу, Лев Данилович в 1275-1278 годах провел несколько крупных походов на север, действуя решительно и жестко. Был отбит Дорогочин, взяты крепости Городно и Новогородок, ряд других укрепленных городищ. Последовала новая волна исхода местного населения – на сей раз уже на север, подальше от русичей и татар. Вслед за союзной армией шли волны переселенцев и строителей, которые должны были обеспечить закрепление Галицко-Волынского государства в регионе. Началось усиление важнейших крепостей, а также строительство башен на важных дорогах, и усиление защиты заново заселяемых городищ. Вся эта работа делалась в то время, когда сражения еще шли. После похода 1278 года, когда союзные войска разбили армию литовцев, а сам Тройден едва спасся от преследовавших его татар, наступление на север понемногу затихло, но в крепостях были оставлены сильные гарнизоны.
Роман Данилович более не именовал себя великим князем Литвы, так как этот титул был для него явно потерян, но, пользуясь ситуацией, он присоединил к государству своего брата обширные территории, разделенные на несколько уделов. Учитывая, что параллельно с русско-татарским давлением на Литву в наступление перешли также крестоносцы, то Тройдену лишь чудом удалось сохранить свою власть в стране, а саму страну – независимой. Забыв про дела на южных окраинах, оставив под своим контролем только собственно Литву, он смог не только остановить наступление ливонцев и тевтонцев, но и нанес им ряд чувствительных ударов, отвоевав некоторые земли и расширив границы своего государства. Но в 1282 году Тройден был убит наемниками, подосланными его братом, Довмонтом. В Литве начался период внутренней нестабильности и частой смены правителей, в результате чего про экспансию литовцам на время пришлось забыть. Это сыграло на руку Галицко-Волынскому государству, которое окончательно закрепилось в своих новых северных уделах. Князь Роман Данилович, будучи полностью удовлетворенным достигнутым за годы его правления, умер в 1288 году, оставив после себя двух сыновей – Святослава и Владимира Романовичей, которым еще предстояло показать себя в грядущие годы.
На западном направлении
Констанция Арпад, супруга Льва Даниловича и один из залогов успеха его внешней политики
Поддерживая начинания своего брата в Литве, дружа с Ногаем и стараясь поддерживать тот благоприятный фон для внутреннего развития, который был создан его отцом, Лев Данилович продолжал проводить активную внешнюю политику по направлению к западным соседям. С одной стороны, он не проявил такой системности и целеустремленности, как Даниил Романович, и на протяжении своего правления не ставил себе глобальных целей. С другой стороны, вторая половина XIII столетия оказалась достаточно бурной в Восточной и Центральной Европе, ситуация не раз менялась, как и расстановка сил, и потому большая политическая гибкость (и циничность) Льва оказалась куда более уместной. Он с легкостью отказывался от целей и союзов ради новых, ориентируясь по возможной выгоде, не стесняясь вести двойную игру. В этом ему оказывали поддержку его супруга, Констанция, а также семья, в особенности князь Перемышля Олег Данилович и его жена, Гертруда фон Бабенберг, которая имела много связей в Европе и всегда снабжала княжеский двор во Львове ценнейшей информацией. Не отменили эту поддержку и многочисленные ссоры между амбициозным Олегом и эмоциональным Львом, носившие личный характер – оба ставили политические интересы семьи выше личных. Прагматичная и ловкая внешняя политика, отличавшаяся по словам германских летописцев «особой бессовестностью», стала характерной чертой эпохи правления Льва. Ему приписывается авторство выражения, которое станет в следующим столетием популярным в правящих кругах Галицко-Волынского государства – «Корона Руси превыше всего, и постоянны лишь только ее интересы», подразумевая, конечно же, что Романовичи не имеют постоянных союзников и друзей, как и в общем-то каких-то особых принципов во внешней политике, и как только союзы или дружба с кем-то перестают быть выгодными – следует эти отношения тут же разрывать в пользу более выгодных.
Первое время своего самостоятельного правления Лев Данилович придерживался своего старого союза Руси (т.е. государства Романовичей), Польши и Венгрии, считая, что для западной политики он является наиболее выгодным. В 1270 году, когда новый король Венгрии, Иштван V, решил возобновить войну против Пржемысла Отакара II, он позволил венграм набирать наемников на территории своего государства, хоть и старался не вмешиваться в конфликт напрямую, а в 1271 году уже сам Лев со своим воинством поддержал Болеслава Стыдливого в походе против вроцлавского князя Генриха Пробуса. В 1272 году вместе с поляками русичи совершили поход против ятвягов, которые тревожили северные границы и оказывали поддержку литовцам. Однако стойкий и стабильный союз, каким он казался на первый взгляд, на практике переставал действовать – в Польше шли процессы, схожие с тем, что творилось до прихода монгол на Руси, и объединение страны носило лишь временный характер.
В Венгрии же набирала обороты другая проблема – анархия, вызванная произволом баронов. В 1272 году дошло до того, что Иоахим Гуткелед, возглавив мощный баронский клан, похитил сына короля Иштвана V, Ласло. Король, разгневавшись, собрал войска и осадил крепость, в которой держали его сына, но тут ему доложили, что в похищении участвовала его супруга, Елизавета, которая к тому же была любовницей Гуткеледа. Не совсем понятно, что последовало за этим – или король плохо перенес вести о подобном предательстве, или же его банально убили, дабы он не успел отдать ненужных приказов, но Иштван V умер. Правителем стал малолетний Ласло, однако фактический контроль над государством получила пара Гуткеледа и вдовствующей королевы, Елизаветы Половчанки.
Сразу же образовалась мощная оппозиция новой власти, которая выдвинула в короли своего человека – Белу Ростиславича, сына Анны Арпад и Ростислава Михайловича из Ольговичей, который после неудачи в Галицко-Волынском княжестве обосновался в Венгрии и пустил там корни. Бела был многообещающим правителем – молодой, крепкий, умный, амбициозный, он пользовался большой популярностью среди баронов, и был естественным претендентом на корону в сложившихся условиях, тем более что Ласло был сыном половецкой княжны, а половцев мадьяры крайне не любили. Несмотря на то, что их отцы враждовали, Бела и Лев быстро нашли общий язык, и последний даже готов был оказать поддержку претенденту на венгерскую корону. Но еще до того, как Бела и его сторонники выступили против власти Гуткеледа, люди барона во время пира убили Ростислава и расчленили его тело, из-за чего сестре Белы, Маргарите, пришлось затем долго собирать останки своего брата по замку перед захоронением.
Убийство баронского любимчика вызвало взрыв возмущения не только в Венгрии, но и за границей. Против Гуткеледа в 1273 году выступил все тот же Пржемысл Отакар II, заняв ряд венгерских территорий и похитив королевские регалии Арпадов. Союзники Венгрии, поляки и русичи, ее не поддержали, заняв к правительству Гуткеледа враждебную позицию и начав переговоры с чехами. Значительную роль в создании антивенгерской коалиции сыграла Кинга Арпад, сестра жены Льва Даниловича, которая выступила в качестве координатора и организатора. Своевольный барон, видя, что его начинают со всех сторон окружать враги, попытался было заручиться симпатиями Галицко-Волынского государства, заключив брак с одной из дочерей Олега Даниловича, но получил отказ – Романовичи единодушно сочли опасным прецедент Гуткеледа, и опасались возникновения схожих стремлений у своего боярства, а значит брак с ним не отвечал политическим интересам.
В самой Венгрии начала постепенно разгораться гражданская война. Более того, в 1274 году в конфликт вмешался новоизбранный король Германии, Рудольф I фон Габсбург, который намеревался отобрать недавно захваченные территории Австрии у Венгрии и Чехии, и смог быстро сплотить вокруг себя достаточно много германских князей. При этом он преследовал сугубо личные цели – во время выборов Отакар был его главным конкурентом, и не признавал коронацию Рудольфа. Новый король Германии готов был признать Австрию за чешским королем, но лишь в обмен на признание его королем Германии – но высокомерный Отакар отказался даже рассматривать такой вариант, что неизбежно вело дело к войне. Смекнув, что к чему, к Рудольфу присоединился Гуткелед, в то время как поляки и русины стали тяготеть к союзу с Богемией. При этом между Рудольфом и Львом Даниловичем, при посредничестве нескольких венгерских баронов, стал осуществляться дипломатический диалог, который постепенно набирал обороты. Рудольф не видел причин конфликтовать с Галицко-Волынским государством, и готов был даже пойти на риск, и уговорить Гуткеледа отказаться от части венгерских территорий в обмен на нейтралитет Льва Даниловича в войне. Более того, Габсбург претендовал на Австрию, и всерьез рассматривал вариант брака кого-то из своих детей с дочерями Олега Даниловича, что давало ему больше прав на эти территории. В результате всего этого Лев Данилович стал вести двойную игру – не прерывая переговоры с Рудольфом, он занял выжидательную позицию в начавшейся войне, лишь позволив вербовать наемников для польских и чешских полков на своей территории, но не выделяя своих войск на войну. Официальной причиной такого поведения стали якобы напряженные отношения с татарами и война с литовцами.
События между тем развивались своим чередом. В Венгрии барон Гуткелед умудрился поссориться с вдовствующей королевой, увяз во внутренних конфликтах, и погиб в одном из множества стычек в 1277 году. Власть в Венгрии, казалось, стабилизировалась, и сосредоточилась в руках 15-летнего Ласло IV. Однако на деле все обернулось еще большей раскачкой страны – будучи сыном половчанки, Ласло сам был склонен использовать половцев на ответственных постах, и тем самым обратил против себя многих баронов. Значительную часть своего правления этот король располагал лишь половецкими войсками, и находился в состоянии жестокого конфликта с мадьярской аристократией.
Между тем, союз Венгрии и Германии завершил свое формирование, и был официально закреплен в том же году. А уже в следующем году под Дюрнкрутом их армия разбила объединенное войско славянских держав, при этом чешский король, Пржемысл Отакар II, погиб. Со стороны Галицко-Волынского государства в битве участвовали только наемники, войско же самого Льва Даниловича попросту «опоздало», продвигаясь по территории союзной Чехии к месту битвы с черепашьей скоростью. Рудольф высоко оценил это опоздание, и втайне прислал во Львов богатые дары и обещание мира между государствами, а вот с Ласло IV наладить отношения не удалось. Этот король, лавируя между мадьярами и половцами, умудрился в результате разругаться со всеми. Власть его была слабой, и этим пользовались бароны и сами половцы, совершавшие с территории Венгрии нападения на Галицко-Волынское государство. На требование усмирить своих поданных король Венгрии ничего не смог ответить – руки его были связаны. Во Львове все больше бояр стали высказываться за войну с Венгрией, и удалось даже добиться нейтралитета в будущем конфликте Рудольфа, единственного союзника мадьяр, но на этом пока все меры и ограничились – Галицко-Волынское государство втянулось в долгую войну в Польше.
В 1279 году умер краковский князь, Болеслав Стыдливый. Его жена, Кинга Арпад, имела хорошие отношения с Львом Даниловичем, который имел определенные права на польскую корону, и весьма плохие отношения с новым князем – Лешеком Черным, который принялся давить на Кунигунду и вынуждать ее целиком отрешиться от политики. Само собой, это вызвало возмущение со стороны ее родственников, да и у самого Лешека хватало в Польше врагов. В результате всего этого, заключив союз с рядом польских князей, Лев Данилович вторгся в 1280 году в Польшу, используя не только свои войска, но и союзных татар Ногая. Сам он выдвинул претензии на Краков, и намеревался включить город в свое государство. Однако Лешек оказался достаточно умелым политиком, и хорошим полководцем, а Лев сильно недооценил своего врага, из-за чего последовал ряд поражений, и провал всего похода. В 1281 удалось лишь отбить нападение поляков на Берестье, но о наступлении пришлось временно забыть. В дальнейшем Лев осуществлял лишь отправку отдельных отрядов и наемников на помощь польским князьям, воевавшим с Лешеком, но сам в конфликт вернулся лишь в 1285, да и то приходилось уделять ему далеко не все свое внимание. Совершив еще несколько крупных походов против поляков, Лев так и не смог отстоять свои права на Краков.
Одновременно с борьбой за польскую корону разгорался конфликт с Венгрией, начавшийся в 1281 году. Король Ласло окончательно разуверился в мадьярской знати, покинул столицу и стал жить с половцами. Вся власть сосредоточилась в руках баронов, и анархия набрала еще большие обороты. В Закарпатье, где достаточно велико было количество славянского населения, начались злоупотребления и стычки на религиозной и этнической почве. Поняв, что дела в Венгрии идут под откос, местная знать обратилась к Льву Даниловичу с просьбой об их защите, что было им тут же использовано. Вспомнили мадьярам и набеги на галицко-волынские земли, происходившие еще совсем недавно. В результате началась серия военных походов в Венгрию, совершенных с непосредственным участием татар Ногая. Венгрия не смогла оказать сколь-либо организованного сопротивления, собранные баронские ополчения были рассеяны, а замки сдавались, едва завидев русско-татарские войска на горизонте. Без особого труда Лев Данилович занял Закарпатье, и стал закрепляться там при помощи строительства башен и крепостей, а также переселения русского населения с других территорий.
Несмотря на отсутствие признания захвата территории со стороны властей в Венгрии (которые по факту просто отсутствовали), Закарпатье прочно вошло в состав государства Романовичей, хоть им еще придется повоевать за эти территории в будущем. Кроме того, в эти годы был окончательно утвержден союз с Габсбургами – в 1281 году был заключен двойной брак: Рудольф I, недавно овдовевший, взял в жены Марию Олеговну, также недавно лишившуюся мужа, а сын Льва Даниловича, Андрей, как и остальные потерявший свою супругу при родах годом ранее, взял в жены дочь Рудольфа I, Катарину. Так была положена основа долгого и взаимовыгодного союза Австрии и Галицко-Волынского государства. Свои плоды этот союз дал уже в ближайшие годы – когда в 1291 году Венгрия и Австрия начали друг с другом войну, под знаменами Габсбургов сражались русские наемники и полки, присланные по указанию великого князя Льва Даниловича.
В 1288 году умер Лешек Черный, и начался новый виток войны за корону Польши среди местных князей. Лев Данилович пересмотрел свою политику касательно этого вопроса, и предпочел поддержать своего человека в претензиях на Краков, дабы иметь постоянного и надежного союзника на западе – в то, что он сможет твердо усидеть на польском престоле, великий князь уже не верил. Ставку было решено сделать на коалицию из князей, которую возглавлял Болеслав II, князь Плоцка, которому в поддержку были отправлены войска. Начало конфликта оказалось весьма удачным, союзники смогли разбить войско Генриха IV Пробуса, другого претендента на Краков, но под стенами самой столицы война забуксовала. В 1289 году были пересмотрены отношения с Богемией – новый король, Вацлав II, имел свои планы во внешней политике. На встрече в Опаве, где также присутствовали многие польские князья, было решено поддержать нового претендента на Краков, Владислава Локотка, причем Лев Данилович вскоре закрепил свою поддержку браком своей дочери с младшим братом серадзьского князя. Дальнейшая война за Краков превратилась в затянувшийся театр абсурда и крови, которому, казалось, нет конца и края. Еще до конца войны успели умереть несколько претендентов, а последний фактический князь Кракова, Пшемысл II, по завещанию передал свой титул, а значит и корону Польши, в руки Вацлава II.
Льву Даниловичу вновь пришлось вести двойную игру – формально соглашаясь с утверждением чешского короля в Польше, он в то же время продолжал поддерживать Владислава Локотка в качестве претендента на Краков, всячески убеждая его, что всему свое время, и власть чеха на польском троне будет недолгой. Более того, после формальной победы Вацлава Владислав был вынужден покинуть Польшу, и скрываться на территории сначала Галицко-Волынского государства, а затем и в Риме. При этом в попытках свергнуть Вацлава, предпринятых Владиславом, каждый раз отмечались татары Ногая и русские наемники, что однозначно указывало на поддержку его кандидатуры из Львова и Золотой Орды. Однако завершить этот конфликт Льву Даниловичу до своей смерти так и не удалось, и разбираться в польской политической мешанине предстояло уже его наследнику.
Государство при Льве Даниловиче
Львов. Реконструкция по состоянию на XVIII век.
Несмотря на то, что великий князь Лев Данилович был погружен в решение внешнеполитических вопросов, внутренние изменения в государстве в эпоху его правления также следовали друг за другом. Чаще всего инициировал их не сам князь, а его приближенные бояре, которые с 1277 года были официально объединены в Княжий Совет. Обычно каждый из бояр, входивших в этот Совет, отвечал за ту или иную сферу государственной деятельности, однако должности еще не были четко установлены. После появления поместного боярства, и начала формирования крупных и мелких землевладельцев, в Галицко-Волынском государстве окончательно сформировался институт феодализма, пускай и со своими особенностями. Вместе с этим, на князя обрушились проблемы, характерные для феодальной системы – появление магнатов, т.е. крупных землевладельцев, которые требовали своих рычагов власти, и претендовали на доминирующую роль в государстве. Дурной пример им подавали польские и венгерские феодалы, которые постепенно низводили титул короля до чисто номинальной фигуры, а вся власть сосредотачивалась в руках лидеров феодальных группировок.
Наметившиеся тенденции Лев Данилович первое время пытался подавлять, но затем решил действовать иными методами, распределяя влияние на государственную власть между разными сословиями. В стремлении закрепить положение равновесия, а также желая слышать голоса не только бояр, но и всего населения, великий князь продолжил созывать в отдельные годы всеобщее вече, получившее название Княжьего Собора (или просто Собора), на которые приглашались представители всех русских сословий по принципу выборного представительства. Роль Собора была чисто совещательной, он не имел законодательных функций, но в то же время его значение при проведении внутренних реформах государства оказалось достаточно велико. Функции сдерживания растущего влияния бояр-землевладельцев Собор также выполнял достаточно эффективно.
Для того, чтобы бороться с растущим влиянием бояр, требовалось также создать им достаточно сильное постоянное противодействие со стороны других сословий. Лев Данилович обратил свое пристальное внимание на вопрос развития городов, многие из которых опустели после монгольского нашествия. Стремясь привлечь в города как можно больше людей, он провел реформу Холмского права, которая фактически разделила города на два типа – обычные, и княжеские (в будущем – коронные). Вторые при этом получали еще больше прав, включая выборный пост посадника, и фактически приближались по возможностям к городам с Магдебургским правом. Устанавливались майоратные права наследования, привилегии для ремесленников и торговцев, особые условия для привлечения мигрантов из-за границы. Эта реформа была подсказана ему супругой Констанцией, которая сама была католичкой, и понимала все выгоды развития поликультурных городов. Уже в первые годы после реформы это обеспечило значительный рост притока переселенцев из Германии, Фландрии, а также других регионов Европы и даже Азии с Африкой.
Особенно бурное развитие переживала столица Галицко-Волынского государства, Львов, в котором к концу XIII столетия уже были кварталы армян, арабов и немцев. Во всей стране устанавливалась достаточно широкая веротерпимость, при сохраняющемся верховенстве православной церкви. Все эти меры вызвали бурный рост ремесленного производства и торговли в городах, а также стремительное увеличение численности городского населения. Международная торговля также набирала обороты, и здесь сказывались тесные связи Льва Даниловича с Ногаем – через Львов, Исакчу и устье Дуная шел достаточно прибыльный торговый путь, который брал начало на далеком севере, в Скандинавии, шел через Тевтонский Орден, Польшу, Галицко-Волынское государство, по Днестру и через Босфор вплоть до Египта, с которым у Ногая были установлены хорошие отношения, включая договора о торговле.
Экономический рост государства также продолжал набирать обороты, несмотря на отсутствие формального суверенитета и разорительные войны с литовцами на северных границах. Рост ремесленного производства, помимо прочего, позволил создать во Львове собственный монетный цех и начать чеканку монет европейского образца. Из-за отсутствия месторождений золота и серебра на территории Галицко-Волынского государства, монету приходилось импортировать и переделывать по собственным макетам. Приток золота и серебра в государство обеспечивался в том числе бурным развитием наемнического дела – Лев Данилович часто прибегал к особым разрешениям своим союзникам набирать наемников на территории своего государства для их нужд.
Наемничество на Руси до того было развито слабо, но именно в это время стало быстро набирать обороты, и уже к концу столетия в Восточной и Центральной Европе, помимо наемников-мадьяр и наемников-немцев, стали цениться наемники-русины. Чаще всего это была тяжелая пехота, вооруженная русским оружием, но защищенная доспехами, похожими на монгольские. Служба наемников была столь выгодной, что порой к европейцам таким образом нанимались целые села. В стране стали появляться бояре-наемники, которые набирали и вооружали за свой счет людей, а затем отправлялись на службу тем или иным правителям. Русские наемники не раз использовались в ходе польских и венгерских смут, и отметились даже в составе войск Золотой Орды во время далеких кампаний на Кавказе и в Средней Азии. В результате всего этого в Галицко-Волынском государстве, помимо прочих последствий, стал образовываться достаточно многочисленный массив профессиональных воинов не только из числа поместных бояр, но и свободных общинников, русин, что обеспечивало определенный резерв на случай большой войны. Также это позволяло иметь постоянную военную практику за границей, и быстро заимствовать те или иные военные приемы и технологии, что способствовало поддержанию военного дела государства Романовичей на высочайшем уровне.
P.S. На этот раз – без примечаний.
