Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать небольшой альт-исторический цикл про принцев Трастамара, и сегодня будет рассказано о продолжении династии в XVI и начале XVII веков. Рассказано будет о влиянии их на судьбу Испании, изменениях относительно реала, и многом другом.
Содержание:
Фернандо де Трастамара и ла Куэва, 2-й принц Трастамара (1504-1572)
Предположительно он
Фернандо де Арагон и ла Куэва, будущий Фернандо де Трастамара и Ла Куэва, 2-й принц Трастамара, рос в тени своего родителя. Он не обладал отцовскими талантами к управлению и интригам, зато был крепким и здоровым юношей с неплохими дипломатическими навыками, и хорошими военными. С юных лет он попал в свиту короля Карлоса фон Габсбурга, и успел показать свою верность и храбрость. В возрасте 21 года он уже сражался при Павии, и заслужил подлинное признание в глазах короля-императора, лично взяв в плен французского короля Франциска I. Если по поводу его отца Карлос еще сомневался, то Фернандо быстро превратился в его фаворита, и одного из самых доверенных людей, когда дело касалось войны. В том числе благодаря заслугам сына Альфонсо был легитимирован как сын Фернандо Католика, и получил титул принца Трастамара. После смерти своего отца 28-летний принц Фернандо получил огромное наследство, включавшее в себя мануфактуры, деньги, земли и имения. А милости от короля-императора не заканчивались, и в том же 1532 году Карлос выдал за принца свою 14-летнюю внебрачную дочь от Жермены де Фуа, Изабеллу. Тем самым между двоюродными братьями была закреплена родственная связь, и Трастамара остались верны Габсбургам.
Вместе с огромным фамильным состоянием Фернандо достался пост президента Вест-Индской компании и положение фактического покровителя испанской промышленности и торговли. В делах управления он был далеко не специалистам, и в целом доверился отцовским чиновникам и их протеже, следя лишь, чтобы те сильно не обворовывали компанию. Впрочем, красть слишком много и явно отдельным лицам в ту эпоху было невыгодно – слишком многие получали от деятельности Вест-Индской компании прямую выгоду, слишком легко было украсть не те деньги, которые должны были бы идти в карман какому-то испанскому гранду или самому королю, который очень не любил, когда его обворовывали. При Фернандо также были приняты несколько ценных идей, улучшивших эффективность работы CIOC. К примеру, увеличилось представительство компании непосредственно в колониях, выделялись средства на экспедиции мореплавателей и конкистадоров, а иноземцы, задействованные в делах компании, постепенно ассимилировались и становились поданными испанской короны. Началось расширение производства в самих колониях – в первую очередь это коснулось сельского хозяйства и горной промышленности, благодаря чему с каждым годом стал увеличиваться поток драгоценных металлов и экзотических товаров из Индий.
Наконец, в Севилье был создан Вест-Индский банк, который отвечал за капиталы и финансовые операции компании, а также стал крупным кредитором. В отличие от Барселонского банка, он не так много обслуживал королевские займы, и был меньше подвержен влиянию финансовых кризисов в стране, отвечая в первую очередь за колонии и торговлю с ними, а также хранение капиталов испанских грандов, которые жили как раз за счет прибыли с колоний. Впрочем, имел банк также одну совершенно особую функцию, поддерживая ту промышленность, протекцию которой оказывал 1-й принц Трастамара еще в бытность свою Альфонсо де Арагоном, из-за чего формально колониальное предприятие владело и землей, и недвижимостью в метрополии. При этом CIOC имела особый юридический статус, и под ее крылом вести дела было банально выгоднее, чем под протекцией короны. С одной стороны, это раздражало королевских чиновников, но с другой – Карлосу I и Фелипе II было ясно, что без Компании и Вест-Индского банка они не смогут получать деньги в таком количестве. Окружение, будучи или в доле, или подкуплено чинами предприятия, активно убеждало монархов о том, что трогать CIOC нельзя, и благополучие Испании целиком зависит от благополучия и автономии этого предприятия. В конце концов, никаких особых проблем Компания не создавала, при этом приносила большие прибыли – и Габсбурги попросту стали закрывать глаза на не самые законные и честные аспекты ее деятельности, а также фактическое положение государства в государстве.
Но основным полем деятельности Фернандо все равно оставалась служба королю Кастилии и Арагона. Под началом Карлоса I он продолжал сражаться на полях битв с протестантами в Германии и французами в Италии, и делал это уже при Филиппе II. Сказочное богатство его семейства приведет к тому, что Фернандо будет равнодушен к деньгам и богатствам, и станет самым честным человеком при дворе испанского короля. Не участвуя в придворных интригах и конфликтах, он останется хоть и разумным, но все же верным и беспрекословным поданным монарха, за что Филипп II, обычно не дающий слишком много власти своим министрам и постоянно «тасующий» их между собой, сделает принца Трастамара одним из немногих, кто будет стабильно сохранять свои позиции вблизи него. При этом былое влияние отца Альфонсо на государственные дела будет практически целиком утеряно, и развитие Испании пойдет по тому пути, который избрали для него Габсбурги. Оставалось лишь минимизировать ущерб и приумножать славу корон Кастилии и Арагона, надеясь, что ни к чему плохому это не приведет. Умер Фернандо де Трастамара и ла Куэва в 1572 году, в глубокой старости, страдая в последние годы своей жизни от подагры. От брака с Изабеллой де Кастилья у него остались два сына и дочь. Последняя вышла замуж за испанского гранда из династии Веласко, младший сын выбрал церковную карьеру и позднее станет примасом Испании, а вот старший унаследовал все состояние своего отца, став следующим принцем Трастамара.
Альфонсо де Трастамара и Кастилья, 3-й принц Трастамара (1535-1598)
Альфонсо де Трастамара и Кастилья, 3-й принц Трастамара, был человеком сдержанным и скромным. Он унаследовал управленческие таланты своего деда, храбрость своего отца и аристократизм своей матери, дочери Карла V и Жермены де Фуа. При дворе Фелипе II он считался умелым счетоводом и финансистом, и король часто консультировался со своим родственником об экономической политике государства. Этих двух людей, как и их предшественников, связывали достаточно близкие и дружественные связи, хотя в целом Альфонсо оставался нелюдимым, и мало посещал двор. Вероятно, именно благодаря этому он и оставался всю свою жизнь в достаточно хороших отношениях с королем, который проводил активную придворную политику и не давал возвыситься никому из своих приближенных. При этом Альфонсо часто спорил с Фелипе II, и отстаивал интересы Вест-Индской компании и испанских промышленников, не позволяя выжимать из них слишком много денег и ресурсов. Супругой Альфонсо стала Лукреция ди Медичи, дочь великого герцога Тосканы Козимо I. Воспитанная в строгих порядках, она всю свою жизнь посвятила супругу и потомству, которое насчитывало 5 детей. Вероятно, именно благодаря ее поддержке Альфонсо смог выдержать все то напряжение, с которым ему пришлось работать на протяжении практически всей своей жизни.
Занятый делами Вест-Индской компании с 19 лет, он весь XVI век старался сохранить и приумножить ее богатства, увеличить эффективность работы и накопить капиталы, которые могли пригодиться в будущем. Увы, запросы короля Фелипе II также росли, и приходилось идти ему навстречу, дабы сохранить его симпатии на своей стороне. Это вынуждало усиливать эксплуатацию старых источников доходов, и искать новые. В последнем случае компания стала все активнее вмешиваться в дела колоний, из-за чего Совет Индий высказал королю возмущение – но тот видел, что Совет куда менее эффективен в вопросах экономики, чем компания, потому еще более увеличил привилегии CIOC, которая с 1576 года обрела абсолютные права в области ведения колониального хозяйства. Помимо усиления эксплуатации горной промышленности колоний, стало увеличиваться количество плантаций. Стратегически важным товаром был определен сахарный тростник, для выращивания которого стали завозить из Африки чернокожих рабов, создав так называемый Треугольный торговый путь – привозя из Гвинеи рабов, купцы закупали в колониях сахар, выращиваемый этими рабами, и отвозили его в Европу, продавая за немалые деньги. Выращивание тростника было настолько форсировано, что Вест-Индская компания вложила немалые средства в колонизацию Малых Антильских островов, заняв всех их к концу столетия, а также основав колонию на Ямайке и несколько новых портов на Эспаньоле.
Однако принцу Трастамара этого показалось мало. В 1560-х годах у Испании появилась новая колония в Ост-Индии, названная Филиппинами. В этом регионе имелись множество малых и средних государств, торговавших ценными товарами вроде пряностей, не говоря уже о Китае. Сами по себе Филиппины были достаточно посредственной колонией, и не представляли такой же ценности, как, к примеру, Америка, но вкупе с открытием пути Урданеты из Манилы в Акапулько, Альфонсо де Трастамара увидел в Ост-Индии большой потенциал. С начала 1580-х годов в этой колонии начали строиться собственные галеоны, которые скупали в регионе пряности и прочие экзотические товары, а затем переправляли их через Мексику в Европу. Торговля с Юго-Восточной Азией быстро стала приносить значительную прибыль, и с позволения короля в 1592 году Альфонсо основал Ост-Индскую торговую компанию (Compañía de las Indias Orientales, CIOR), копию Вест-Индской, причем копирование доходило вплоть до создания собственного Ост-Индского банка во все той же Севилье. При этом обе компании по сути представляли собой два разных кармана одних и тех же штанов – обе структуры замыкались на испанское правительство, Совет Индий и принцев Трастамара, а пост президента обеих компаний становился наследственным для потомков Альфонсо де Арагона и Иворры. Если CIOC была чисто арагонско-кастильским предприятием, то CIOR стала кастильско-португальским, так как практически все интересы португальцев, находившихся в унии с Испанией с 1580 года, находились в Восточном полушарии.
Начало активных плаваний в Юго-Восточную Азию вкупе с включением в состав государства Испанских Габсбургов Португалии привел к тому, что в Ост-Индскую компанию вошло большое количество португальцев. При этом сложилась весьма своеобразная ситуация – Португалии Фелипе II гарантировал сохранение всех старых прав, и потому торговые дома Порту и Лиссабона сохранили свою самостоятельность, но высокая продуктивность предприятия принцев Трастамара привела к тому, что многие купцы и дворяне покинули собственные торговые дома для получения большей прибыли в объединенной структуре, в результате чего старые торговые предприятия закрылись или были поглощены CIOR. При этом объем грузоперевозок вокруг Африки возрос настолько, что появилась необходимость в создании промежуточной базы в Южной Африке. Используя только свои ресурсы и финансы, CIOR в 1598 году основала у мыса Доброй Надежды поселение Сьюдад-дель-Кабо, вокруг которого стали возделывать землю и разводить скот. Главной его функцией должен был стать ремонт кораблей, идущих вокруг Африки, с обеспечением их команд отдыхом и продовольствием для дальнейшего пути. Постепенно колония разрастется, и превратится сначала в генерал-капитанство Судафрика, со своей богатой историей и большим значением для испанской колониальной империи [1].
Альфонсо, 3-й принц Трастамара, организатор экспедиции к мысу Доброй Надежды, так и не узнал об успехе предприятия, умерев в том же 1598 году. Все дела обеих торговых компаний он передал своему старшему сыну, названному в честь отца. В этом же году умер Фелипе II, и началась эпоха общего упадка Испании вкупе с постоянными придворными интригами, в которых и принцам Трастамара, и их предприятиям пришлось выживать в условиях жестокой борьбы за деньги и власть на фоне всеобщего обнищания страны.
Альфонсо де Трастамара и Медичи, 4-й принц Трастамара (1570-1632)
Альфонсо де Трастамара и Медичи, 4-й принц Трастамара, был единственным сыном своего отца, который пошел по светской карьере – два младших брата стали церковниками и иезуитами, и со временем разорвали связи со всей своей семьей. С юных лет он помогал своему отцу в вопросах управления обеими компаниями, фактически курировал работу CIOR, и потому к 1598 году уже обладал не только всеми необходимыми навыками и опытом, но и авторитетом среди работников компании и ее постоянных «клиентов» в лице грандов, которые получали прибыль благодаря деятельности принцев Трастамара. Приходилось ему крутиться и при дворе, завоевывая союзников и сторонников. После 1598 года все эти меры оказались далеко не лишними, когда страна стала управляться из рук вон плохо, и расцвели интриги. Впрочем, торжество посредственностей позволило Вест-Индской и Ост-Индской компаниям начать манипулировать собственной бухгалтерией и скрывать значительную часть доходов, аккумулируя все больше и больше средств в своем распоряжении [2]. Эта мера тоже окажется уместной и весьма полезной. Не менее полезным оказался также брак с Изабеллой де Браганса, что дало Альфонсо хорошую жену и значительное влияние на дела Португалии.
Король Фелипе III не интересовался государственными делами, проявив абсолютное равнодушие к собственным владениям, и отдал управление государством на откуп своему фавориту, Франсиско Гомесу де Сандоваль и Рохасу, герцогу Лерме. Административный аппарат государства сразу же утонул в коррупции, а двор стал прибежищем подлецов, интриганов и посредственностей. И во внешней, и во внутренней политике герцог Лерма показал себя плохо, абсолютно игнорируя вопросы экономики, считая, что деньги должны появляться лишь по мановению его руки. Само собой, что деньги он начал требовать с торговых компаний, которые, по его мнению, были слишком богатыми. Однако здесь оказались затронуты интересы слишком многих испанских грандов, в результате чего Лерма встретил ожесточенное сопротивление, и быстро был вынужден отказаться от претензий на деньги CIOC и CIOR. Принц Трастамара не остался в долгу – постепенно, понемногу он уменьшал влияние герцога на короля, и в 1618 году смог добиться его опалы и отлучения ото двора. При этом Альфонсо сам стал валидо, т.е. фаворитом, и некоторое время управлял государством, пытаясь исправить то, что наделал его предшественник.
Мориски, марраны и Трастамара
Одной из самых больших проблем, которую создал для государства герцог Лерма, стало изгнание морисков, потомков мавров, принявших христианство. Численность их в Испании составляла около полумиллиона человек, и в Арагоне они представляли собой основное экономически активное население. Были мориски также и в других частях государства. Борясь за чистоту веры, герцог Лерма добился в 1609 году издания указа об изгнании всех морисков из Испании. Это разом обрушило экономику нескольких регионов страны, в первую очередь Валенсии, из-за чего за несколько поколений местная знать, до того богатая и влиятельная, обнищает и потеряет любое значение в государственной политике. Принц Трастамара был категорически против кампании, которая грозила обрушить экономику всей Испании. Кроме того, у него давно были богатые связи с морисками, их как работников и специалистов в определенных сферах весьма ценили в промышленности и торговле.
В результате этого, когда началась работа по нахождению и изгнанию «криптомусульман» из страны, Альфонсо развернул масштабную деятельность по их укрывательству и защите, фактически саботируя указ короля. Из 500 тысяч морисков более половины удалось укрыть, а многие другие вернулись в Испанию сразу же после свержения герцога Лермы под видом возвратившихся из колоний поселенцев. Большое количество морисков при посредничестве Компаний удалось перевезти из метрополии в колонии. Больше всего повезло Малым Антильским островам, на которых благодаря морискам расцвело сельское хозяйство. Это заодно помогло решить и вопрос с закреплением испанцев на этих островах, до того слабозаселенных. Была решительно колонизирована Ямайка, увеличилось количество населения в Эспаньоле и даже в Сьюдад-дель-Кабо, чья численность населения в начале XVII века значительно возросла именно благодаря миграции [3]. Фактический провал компании по изгнанию морисков стал одной из главных причин свержения всесильного валидо, что вдвойне сыграло на руку Альфонсо де Трастамара.
Уже став королевским фаворитом и сосредоточив в своих руках всю власть в государстве, Альфонсо решился на реализацию проекта, который он вынашивал уже длительное время. Пользуясь связами за границей, имея тесные контакты с испанскими и португальскими марранами, которым принцы Трастамара неофициально оказывали протекцию, он был в курсе всех новинок в области финансов, и мог быстро оценить все положительные и отрицательные стороны тех или иных нововведений. Одной из любопытных новинок оказалась Амстердамская фондовая биржа, которая проявила себя крайне эффективным инструментом для привлечения частных капиталов к крупным проектам голландской Ост-Индской компании. ОИК, выпуская акции и облигации, которые покупались состоятельными слоями общества, обеспечивала прибыль и себе, и своим акционерам, которые вкладывали в нее свои капиталы и получали дивиденды. По схожей схеме уже работал Барселонский банк, да и банки обеих испанских Компаний также действовали примерно таким же образом, однако фондовая биржа была куда более универсальным и доступным для инвестиций источником, и вкладываться в акции CIOC и CIOR смогли бы в том числе иностранцы.
В результате этого в 1620 году в Севилье была создана Bolsa de las Indias Españolas, или же Биржа Испанских Индий, с помощью которых Компании привлекали частные капиталы. Основной рабочий персонал был представлен марранами, которые наиболее эффективно обеспечивали биржевые операции. Работа предприятия гарантировалась королем, а все финансовые проекты, созданные принцами Трастамара, показали себя достаточно успешно, из-за чего испанская аристократия и денежные мешки, а затем и ряд иноземцев, в первую очередь итальянцы и австрийцы, стали покупать акции и облигации CIOC и CIOR в Севилье, и получать с работы предприятий свою прибыль. Это еще больше увеличило могущество и возможности Компаний, и косвенным образом увеличило государственные доходы королевской казны. На то, что предприятием управляют потомки евреев, Инквизиция закрывала глаза, получив и кнутом со стороны короля, и пряники со стороны принцев Трастамара. Игнорировала это также и испанская знать, получавшая с помощью BIE большие прибыли. При этом Альфонсо де Трастамара решил важную задачу, которую первоначально перед собой даже не ставил – если раньше успешность Компаний была залогом благополучия Короны и только частично знати, то теперь в ее успехе были заинтересована уже почти все, а любые посягательства на права CIOC и CIOR отныне являлись прямой угрозой вкладам такого количества грандов, что об отмене монополий и привилегий их не могло быть уже и речи.
Колониальные дела
Увы, принц Трастамара пробыл валидо недолго. Уже в 1621 году Фелипе III умер, и ему на смену пришел Фелипе IV. Несколько более способный, и гораздо более активный, он, тем не менее, передал всю власть в стране графу-герцогу Оливаресу. Оливарес, с одной стороны, был весьма авторитарным, и желал сосредоточить в своих руках все, и существование чуть ли не отдельного государства в государстве под началом принцев Трастамара вызывало у него раздражение. Однако также он был человеком с государственным мышлением, желающим остановить стремительный декаданс в стране, и был прекрасно осведомлен о состоянии королевских финансов. Для сохранения Испании на плаву требовались деньги, и очень много. Ради денег он даже начал заигрывать с португальскими марранами и планировал призвать некогда изгнанных евреев обратно в Кастилию и Арагон, дабы поправить государственные финансы, однако это у него не получилось, и все дороги так или иначе вели его к сотрудничеству с Альфонсо де Трастамара. Не последнюю роль играло и то, что Альфонсо, вовремя расставив приоритеты, оказал значительное влияние на формирование характера короля, когда тот еще был молодым, да к тому же сын 4-го принца Трастамара был дружен с Принцем Астурийским – в результате чего интриговать против этого семейства было просто опасно. В результате этого Оливаресу пришлось сотрудничать с тем, кто считался его главным соперником, и в обмен на деньги и некоторые иные услуги он попросту закрыл глаза на все, что делал Альфонсо. В обмен на крупные взятки совершал граф-герцог и иные особые услуги – так, в 1620 году Оливарес обвинил герцога Осуну, очень способного вице-короля Неаполя, в попытке отколоться от Испании. Повод был надуманным, и все это понимали, а способными людьми разбрасываться было нельзя – потому принц Трастамара попросту выкупил свободу Осуны, который после этого отправился в Вест-Индию, где требовались его исключительные таланты в области войны на море [4].
Начало XVII века оказалось связано не только с обострением придворных интриг, но и с началом масштабной войны за колонии. Голландцы, англичане, французы – все эти нации вышли в мировой океан, и стали нападать на испанские заморские владения, коммуникации, грабить галеоны. Европейские войны постепенно начинали затрагивать и Америку. Обострилась проблема с корсарами в Вест-Индии, а также контрабандой. Иноземцы стали совершать одну за другой попытки закрепиться где-то на территориях, которые принадлежали испанской короне. Это все больно ударило и по экономике колоний, и прибыль обеих Компаний уменьшилась. Принц Трастамара подошел к решению этой проблемы весьма радикально, творчески. Накопленные ранее средства позволяли ему провести масштабные изменения обеих компаний и жизни в колониях, что должно было принести свою пользу. В колониях были созданы флотилии Guardacostas – береговой охраны, которая патрулировала прибрежные регионы и вылавливала контрабандистов и пиратов. Торговые суда стали собирать в караваны, а у основных портов появились отдельные флотилии из тяжелых артиллерийских кораблей, которые и конвоировали караваны, и также занимались охотой на корсаров. Стали снаряжаться отдельные корабли, которые занимались тем же корсарством – только от лица Компаний, грабя британские, французские, голландские торговые суда и вообще всех, кто смел в водах испанского короля заниматься непотребством, нарушать законы и вообще плохо отзываться о Его Величестве. Во главе всей этой системы в Вест-Индии поставили опального герцога Осуну, который развил бурную деятельность и не позволил иным европейцам укрепиться в регионе. Наконец, пришлось за счет Компаний создать также и небольшую частную армию, которая решала вопросы в колониях, включая борьбу с вражескими форпостами и колонизаторами, которые посягали на испанские земли.
Попутно приходилось решать великое множество проблем. Одной из главных бед стали кадры – их критически не хватало при традиционном подходе. Вербовщики компаний стали выгребать все возможные людские ресурсы из Испании и Португалии, а затем переключились на соседние страны, не брезгуя даже протестантами. Проходили вербовки и среди населения колоний, а в случае крайней нужды шли даже на экстраординарные меры, и набирали личный состав из рабов, которым в обмен на службу обещали освобождение – так, значительная часть воинских подразделений Вест-Индской компании набиралась как раз из освобожденных рабов, которых, как правило, снимали с захваченных голландских, английских и французских кораблей контрабандистов. В офицерские кадры также набирали всех, кого можно было – лишь бы по личным качествам подходили. Вооруженные силы компании вообще оказались эгалитарны, и даже предприимчивый матрос мог пробиться наверх и взять под начало собственный корабль. Такие случаи встречались достаточно часто, а вербовка личного состава по всей Испании плюс выгоды от работы на Компании привели к тому, что начавшая было падать популярность Армады в народе вновь возросла, и житель внутренних регионов страны относился к ней ничуть не хуже, чем житель Бискайи или Андалусии.
Попутно решались серьезные проблемы с ресурсами. Так, возникла проблема из-за ограниченных возможностей судостроения в метрополии — и корабли начали строить в колониях, из колониальной древесины, для чего в Гаване была построена специальная верфь. Испанцы при разделке леса уступали голландцам из-за использования последними ветряных лесопилок – и без лишних промедлений такие лесопилки появились и в Европе, и в колониях, что в разы ускорило строительство судов. В поиске сырья для канатов и парусов испанские купцы дошли даже до далекого Русского царства, отправляя своих купцов в Балтийское море и к Кольскому полуострову. Испания испытывала дефицит в артиллерии, сделав ставку на легкие и эффективные, но очень дорогие бронзовые пушки, из-за чего корабли постоянно плавали недовооруженными – и Компании стали отливать на свои нужды для массового использования пушки из обычного чугуна, более тяжелые и менее надежные, зато дешевые и массовые, вооружая не только боевые корабли, но и транспортники. Фактически на средства обеих Компаний в начале XVII века была проведена настоящая производственная революция, что на фоне упадка в той части Испании, которую не затрагивала деятельность CIOC и CIOR, выглядело как минимум странно.
Все это потребовало колоссальных инвестиций, и в значительной мере опустошило сундуки не только Компаний, но и многих ее самых активных участников, включая принцев Трастамара, которые вложили львиную долю своего состояния в дело. Однако все вложения в результате окупились с лихвой. Экономика (в той ее части, которая касалась деятельности Компани) значительно окрепла и в метрополии, и в колониях, где создавались производственные цепочки для создания и поддержания огромного флота CIOC и CIOR. Торговый оборот между Испанией, Америкой и Филиппинами возрос, и отныне был гораздо лучше защищен. Обеспечив защиту, Компании перешли в наступление, снаряжая каперов, в результате чего английские, французские и голландские купцы стали нести огромные убытки, а испанцы стремительно обогащались. Если в 1560-1600 годах, при средней активности испанских корсаров, удалось захватить английских призов на общую сумму в 158 миллионов фунтов стерлингов, то примерно столько же удалось захватить у англичан за два десятилетия 1620-1640 [5], причем только по официальным подсчетам, без учета того, что каперы могли продавать в обход официальных структур. Попытки англичан и французов обосноваться в Гайане и на Малых Антильских островах провалились, торговый оборот Ост-Индской компании стремительно возрастал. Попытка британских каперов совершить набег на Сьюдад-дель-Кабо провалилась из-за оказанного местными колонистами сопротивления. Определенную защиту удалось оказать и некоторым португальским колониям, хотя португальцы очень не хотели испанского вмешательства в их заморские владения.
Все это оказало очень гнетущее впечатление на испанских конкурентов, в первую очередь – англичан. Английская Ост-Индская компания, основанная в 1600 году, стала прямо требовать от своего правительства прекратить войны с испанцами, так как они наносят слишком большой ущерб, и сосредоточиться на голландцах, которые уводили у англичан из-под носа гораздо больше денег [6]. Сами голландцы, «прощупав» оборону испанских колоний, сосредоточились на португальских заморских владениях, которые были защищены гораздо хуже, и также склонялись к тому, что с испанцами надо мириться, и в первую очередь пытаться вытеснить из морей англичан, которые начинали конкурировать с ними в торговле в Ост-Индии. Лишь французы упорствовали, видя перед собой сильные Компании и стремительно ослабевающую Испанию – по их твердому убеждению, сокрушив последнюю, можно было бы избавиться от первых. Как бы то ни было, но CIOC и CIOR именно при 4-м принце Трастамара стали играть важную роль уже не только в экономике, но и в политике Габсбургов. Сам Альфонсо, добившийся значительных успехов в преобразовании своего скромного семейного бизнеса, умер в 1632 году.
Примечания
- Учитывая, что испанцы из крупных игроков лет на сто раньше прочих выходят в открытый океан, в АИшке активнее ведут торговую экспансию в Юго-Восточную Азию, а голландцы основали Капскую колонию лишь в середине XVII века, то такой исход немножко предсказуем. Что с колокольни реала – дикость, но в условиях АИ все наоборот – было бы странно, если бы испанцы не заимели колонии на выгодном маршруте. При этом как раз в это время Тордесильясский договор, который запрещал подобное творчество испанцам, не действителен из-за Пиренейской унии.
- На самом деле, успешные торговые компании, эталоном которых является Британская Ост-Индская, по факту выступали государством в государстве, вели собственную внешнюю политику, и зачастую имели капиталов как у крепенькой такой страны. Так, к примеру, в 1803 году казна ОИК составляла 13,5 миллионов фунтов, будучи всего в 3 раза меньше государственного бюджета Великобритании, который сильно вырос на время войны с Францией. Эта же сумма денег была всего немного ниже государственного бюджета России, и выше бюджета Испании. При этом ОИК не была государством, и не имела ряда важных и больших статей расходов, в результате чего почти все эти деньги могли тратиться на военную и торговую экспансию.
- В реальности невозвращенцев было чуть менее половины от изгнанных, а те, которые остались в Испании, за столетие целиком слились с собственно испанским населением. Это как бы слегка намекает на то, насколько они были криптомусульманами. В АИшке же их остается в Испании еще больше благодаря поддержке Компаний, плюс колонизируются те места, в которых испанское присутствие до того было незначительным. На тех же Малых Антильских островах плантации сахара, возделанные руками морисков, могли приносить колоссальные прибыли.
- В реальности Осуна умер в темнице. Обвинения в сепаратизме при этом были явно сфабрикованы, а ряд историков вообще считает, что сфабриковали против него попросту все обвинения. Как бы то ни было, Испания потеряла весьма талантливого персонажа, и таких в ту эпоху, увы, было много – ничтожества, дорвавшись до власти, не терпели, когда кто-то показывал себя лучше них.
- Про 1560-1600 годы – суровый реал. Это при том, что государственный бюджет на тот момент составлял всего 1,5 миллиона фунтов. Вообще, в конкретно этот период испанцы в долгу не оставались, и вопрос еще, кто у кого больше добра награбил – но вот позднее они сильно просели, из-за чего в Вест-Индии и наступила «эпоха пиратов». Как только в Испании навели порядок в головах, и занялись охраной своих американских колоний, как пиратство быстро сошло на нет, причем порой для этого хватало отправки в регион всего нескольких боевых кораблей. Все это является наглядным показателем того, как Испания могла найти себе дополнительный источник доходов, активно используя собственных корсаров, и насколько просто можно было «законтрить» иноземных каперов, стоило лишь приложить усилия.
- Даже в реальности ОИК выступала за такой расклад, так как Испания и Португалия были «старыми» игроками, и крепко пустили корни в колониях – вытеснить их оттуда было большой проблемой. Голландцы же были новым игроком и таким же (а то и еще большим) конкурентом, при этом не успели закрепиться в колониях, и потому выгоднее и дешевле было бороться с ними, а не со старыми игроками, которые к тому же уже успели откусить больше, чем могли на тот момент прожевать, и не планировали активную экспансию, стремясь просто удержать то, что захватили раньше.
