Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать альт-исторический цикл про альтернативное Перу, и сегодня настал черед рассказать о том, что делали вице-король Дионисио Алькала Галиано после своего прибытия в Лиму. Речь пойдет о реформах образования, здравоохранения, создании вооруженных сил, революционных войнах, и каким образом вернейшие сыны Испании стали отцами-основателями Перуанской империи.
Содержание
Великие дела
Лима в начале XIX века
Испытания для вице-короля Дионисио Алькала Галиано начались уже вскоре, 6 декабря 1806 года, когда произошло масштабное землетрясение. Эпицентр находился близ Кальяо, в море, а толчки продолжались около 2 минут. Разрушения были значительными, ущерб оценивался как минимум в 200 тысяч песо. Сильно пострадали портовые склады, частично обрушились укрепления крепости Короля Филиппа, а местные верфи предстояло восстанавливать с нуля. Значительные разрушения были также в Лиме. Вице-король в кризисной ситуации показал себя с лучшей стороны – уже вскоре после землетрясения начались спасательные работы, а разрушения стали ликвидировать на следующий день. Со всей долины реки Римак для общественных робот (мита) были мобилизованы жители, которые принялись восстанавливать понесенный ущерб. Но если раньше обязательные гражданские работы редко вознаграждались, то на сей раз Алькала Галиано позаботился о компенсации усилий продуктами, одеждой, инструментами и материалами для восстановления домов простых крестьян и горожан. Когда среди большой массы рабочих произошла вспышка дизентерии, вице-король приказал разместить их отдельно и оказать всю возможную поддержку для их выздоровления, а также несколько раз посещал их лично вместе с одноногим Чуррукой и его супругой, Марией де лос Долорес, которая организовала местных женщин в импровизированную медицинскую службу. Все это сильно впечатлило столичное общество, и позволило недавно прибывшей партии испанцев завоевать популярность и искреннюю симпатию со стороны местных жителей. А вслед за долиной Римак новость о деятельности Алкала Галиано разошлась по всему вице-королевству, и даже за его границы.
В январе 1807 года вице-король собрал в Лиме представителей всех регионов Перу, начиная от коррехидоров и местных воротил, и заканчивая индейскими кураками, главным из которых стал 67-летний Матео Гарсия Пумакава – представитель знатного и древнего рода, идущего корнями во времена Тауантисуйу. Он отличился еще во времена восстания Тупака Амару, возглавив индейцев-роялистов и сделав большой вклад в примирение между сторонами, и сохранял те же политические взгляды. Собрание представителей регионов носило неофициальный характер, и кем-то в шутку было названо Нелегальными Кортесами (Cortes Ilegales), по образцу давно не собиравшегося парламента Испании. Алкала Галиано выступил с речью, призвав жителей вице-королевства к сплочению, озвучил свои планы и требования метрополии, и предложил план действий. Собственно, реализовывать его он мог и без согласия местных элит, но Алькала Галиано прекрасно помнил слова Маласпины о том, что американцы не будут долго мириться с игнорированием их интересов, и рано или поздно попросят хотя бы минимальное влияние на происходящее. Нелегальные Кортесы оказались как раз таким влиянием – неформальным, но достаточно четким и понятным. В дальнейшем такие собрания станут созываться каждые 3-5 месяцев, и на них будет идти обсуждение не только планов и решений вице-короля, но и обращаться внимание на проблемы отдельных регионов. Благодаря им Алькала Галиано лишь укрепит единство перуанского общества, что окончательно развяжет ему руки в области реформ и крупных проектов [1].
А реформы и проекты начались уже с марта 1807 года. Пользуясь все той же мита, вице-король объявил масштабные общественные работы по восстановлению и расширению дорожной сети, которые будут то затухать, то вновь расширятся до 1815 года, когда основной объем работ будет завершен, и вице-королевство с приобретенными территориями обзаведутся достаточно развитой и удобной для использования сетью дорог. Это значительно упростит переброску войск, а также активизирует внутренний товарооборот, что благотворно скажется на внешней и внутренней торговле. Отдельными указами были сняты производственные ограничения, и при поддержке правительства колонии началось формирование текстильных и железоделательных мануфактур. В Кальяо и Лиме началось масштабное строительство военной инфраструктуры – заводов по производству пороха, ружей и холодного оружия, литейная для производства бронзовых орудий калибром до 12 фунтов включительно, чугунная литейная для отливки ядер и бомб, большая текстильная мануфактура для производства стандартизированной армейской униформы. Все это требовалось для создания полностью независимого военного производства. Также с этой целью началась масштабная реконструкция порта Кальяо – в дальнем углу, близ устья Римака, началось строительство полномасштабного судостроительного арсенала, с доком и стапелями для постройки небольших военно-транспортных судов, канатной и парусной мастерскими, и складами для заготовки и сушки древесины, которую стали вывозить из генерал-капитанства Гватемала. Все это потребовало масштабной мобилизации сил и средств, а также перераспределения расходов – и это было сделано на высочайшем административном уровне. В большинстве случаев грамотное исполнение задач обеспечивалось талантом Абаскаля, который оказался крайне эффективным управленцем, и также завоевал большую популярность у перуанцев.
Параллельно со всем этим началось формирование Королевской армии Перу (Ejercito Real del Peru) – первой регулярной испанской колониальной армией. До этого в Южной Америке существовали лишь небольшие контингенты войск, присланные из метрополии, да местная милиция, а Алькала Галиано вместе с Абаскалем взялись создать армию вполне европейского образца. И, благодаря их усилиям, такая армия действительно начала формироваться – с регулярной пехотой и кавалерией, артиллерийскими и инженерными ротами, и высокой дисциплиной. Ее солдатами становились индейцы и метисы, офицерами – креолы и немногочисленные европейские специалисты. Офицеров стали обучать языкам кечуа и аймара, а для рядового состава сформировали курсы по изучению испанского языка, дабы исключить фактор непонимания между ними на поле боя. Расширялась программа подготовки милиции – теперь ее сборы проводились каждые 3-4 месяца. Не обошли вниманием и флот – недоукомплектованные экипажи «Санта-Каталины» и «Санта-Касильды» были пополнены до штатной численности рекрутами из числа жителей перуанского побережья, и под началом Чурруки началась методическая боевая подготовка небольшого перуанского флота. Он же сформировал из перуанцев отдельный батальон морской пехоты, которую лично обучал по собственной программе, которая, как ни странно, оказалась жестче и эффективнее сухопутной, в результате чего перуанские морские пехотинцы батальона «Кальяо» стали элитой, и невольным образцом для подражания. В начале 1808 года из метрополии прибыл еще один фрегат – «Санта-Мария Магдалена», что вкупе с несколькими местными кораблями позволило сформировать полноценную боевую эскадру, начальником которой стал, конечно же, адмирал Косме Дамиан де Чуррука и Элорса.
Однако и этим деятельность «трафальгарцев» в Перу не ограничилась. Алькала Галиано, Чуррука, Абаскаль, все прочие специалисты, от матросов до офицеров, выполняли в это время множество разных функций. С большими затруднениями были продолжены реформы американских ВУЗов, начатые при Карлосе III, благодаря чему те были подтянуты до европейского уровня, и окончательно превратились из обще-теологических в сугубо практические, выпуская достаточно подготовленные и полезные кадры. В Лиме появилась художественная школа, а во многих городах – профильные школы для ремесленников и рабочих. Алькала Галианой и Чуррукой в 1808 году была основана навигационная школа в Кальяо, которая позднее перерастет в Национальную Военно-Морскую академию. Открылись также несколько десятков начальных школ для простолюдинов, приюты для бездомных и сирот, которыми занимались многие жены офицеров во главе с Марией де лос Долорес Руис де Аподакой, женой адмирала Чурруки. Она, несмотря на молодой возраст (20 лет в 1806 году), проявила небывалое сострадание наравне с лидерскими качествами, и очень быстро стала чрезвычайно популярна во всех слоях общества, заодно возглавив перуанский высший свет. Была начата всеобщая вакцинация против оспы, и обеспечен мощный толчок для формирования собственной системы здравоохранения. Ради этого Алькала Галиано не постеснялся пригласить в Лиму знаменитую «смутьянку», Мануэлу Эспехо, которая принадлежала к числу немногочисленных сторонников независимости Америки. Вместе с братом, уже покойным Эухенио Эспехо, она аккумулировала колоссальную теоретическую базу медицины, и получила огромный практический опыт по лечению многих болезней. Сами они по происхождению были кечуа, и поддерживали идеи самоуправления и независимости американских колоний, за что ее брат в свое время был заключен в тюрьму. Под подозрением была и сама Мануэла, но перуанского вице-короля это не смутило, и, прибыв в столицу колонии, женщина вместо ожидаемого разбирательства получила достаточно широкие возможности по внедрению своего медицинского опыта, что и было ею сделано. Под ее началом был создан медицинский колледж и ряд медицинских школ в крупнейших городах колонии. Создавались организованные и изолированные кладбища, дабы избежать распространения трупных болезней в близлежащие поселения. Для улучшения качества управления и усиления правопорядка были введены стипендии для будущих чиновников и адвокатов, а в Лиме и Кальяо появилась четко организованная полиция [2].
Все эти приготовления преследовали одну цель – повысить обороноспособность Перу, и сделать его настолько сильным, чтобы испанская колония могла бы защитить не только себя, но и все соседние заморские владения метрополии. На деле же результат оказался куда более масштабным и непредсказуемым – вице-королевство Перу, получив мощный толчок благодаря действиям Алкала Галиано и его людей, начало стремительно развиваться в экономическом и политическом плане. Общество, до того уже стремившееся к объединению, было еще более скреплено, а Испания благодаря своим лучшим представителям в правительстве вице-королевства получила еще больше лояльности. Впрочем, последнее могло иметь и другие последствия – популярность трафальгарцев и примкнувших к ним деятелей была столь высока, что в определенных кругах быстро начала превосходить популярность самой метрополии. Лидеры колонии и ее общество активно сближались и скрепляли свои связи, которые, став нерушимыми, могли изменить ход истории целого континента. Впрочем, впереди пока предстояли совсем другие свершения….
Революционные войны
В конце января 1809 года в Кальяо неожиданно прибыли два корабля из метрополии – 64-пушечный линейник «Сан-Фульхенсио», и 34-пушечный фрегат «Перла». На них в Перу прибыла новая группа управленцев и профессоров для перуанских ВУЗов, но самое главное – тревожные новости из метрополии, которым был уже почти год. Свершилось то, чего втайне желали и боялись многие – Испания, не выдержав вмешательства в свои дела французов, восстала после того, как Наполеон попытался захватить всех Бурбонов под свою власть, и посадить на трон государства своего брата Жозефа. Началась война испанцев против французов, жестокая и решительная, а с британцами было заключено перемирие и временный союз против Наполеона. Власть оказалась в руках Временной хунты в Севилье, король Карлос IV отрекся от короны, а новый монарх, Фернандо VII, был захвачен в плен французами. Даже в самой Испании ощущался вакуум власти, а уж в колониях отныне все дела де-факто пускались на самотек, и теперь Дионисио Алькала Галиано вместе с Перу были сами за себя. Особые эмоции вызывало письмо от Адмиралтейства, написанное рукой Игнасио Марии де Алавы. Он уже успел отметится в конфликте, заставив сдаться в плен французскую эскадру Росильи, которая базировалась в Кадисе, но прекрасно понимал, что судьба Испании теперь решается на суше, и флот рискует окончательно лишиться содержания, да еще и нужен будет для поддержки приморского фланга армии. Зная об успехах в создании военного производства в колониях, де Алава не приказывал, а просил Алькала Галиано поддержать метрополию всем, чем можно – оружием, порохом, войсками, и рассмотреть возможность принятия в Перу части флота, которую не получится нормально содержать в Европе. Несмотря на царивший после победы у Байлена оптимизм среди испанцев, старый моряк понимал, что война с Францией затянется, и стране потребуется все, что можно, и даже больше для борьбы со столь серьезным противником.
Так для вице-королевства наступала эпоха, которая позднее будет названа официальной историографией Революционными войнами Перу. Теперь от Алькала Галиано требовалось все то, что он готовил уже два года, чтобы защитить испанские колонии от хаоса, анархии, революционеров и возможных захватчиков, обеспечить стабильность в своих владениях, да еще и помочь метрополии в тяжелой войне. Последнее он никогда не забывал – сгрузив с «Сан-Фульхенсио» артиллерию, которая была нужна в Америке, вице-король Перу к концу 1809 года под завязку забил его порохом, ружьями и легкими полевыми пушками, которые были так нужны Испании, и отправил в январе 1810 года корабль обратно в Кадис, где перуанскую посылку встретили с радостью. С революционерами же ему пришлось бороться уже в 1809 году. При этом Алькала Галиано, бывший сам сторонником колониального самоуправления, не отправлял войска без серьезного повода, проводя решительные акции и выделяя полки для военных действий лишь тогда, когда этого требовала ситуация. Всего таких случаев традиционно выделяется семь, не считая внутренних выступлений в самом Перу [3]. Из них четыре были полномасштабными военными конфликтами, и три представляли собой удаленные экспедиции, не связанные напрямую с вице-королевством Перу:
- Война в Верхнем Перу (1809-1824). Началась с подавления революции в Чукисаке, вызванной субъективными факторами, но уже с 1810 года вылилась в конфликт за обладание провинциями Чаркас и Сальта между роялистами и ла-платскими патриотами. Самая продолжительная, и самая ожесточенная из всех революционных войн. Формально продлилась 15 лет, но уже в 1821 году из-за истощения сил обеих сторон, а также падения интереса в развитии конфликта на этом театре было заключено годичное перемирие, которое продлевалось несколько раз подряд, вплоть до подписания окончательного Тукуманского мирного договора. В результате конфликта Перу расширило свое влияние на провинцию Чаркас, и северную часть провинции Сальта, а также прочно закрепило на этих территориях свои позиции.
- Умиротворение Кито (1809). Вторая крупная военная операция армии Перу, проведенная под началом адмирала Чурруки против Кито, в котором власть захватили революционеры. Последние не получили никакой поддержки рядового населения, потому их арест и подавление мятежа не вызвали серьезных проблем, но в то же время экспедиция вновь проявила противоречия между двумя совершенно разными партиями роялистов – просвещенными либералами, которые стремились свести ущерб к минимуму, и деспотичными абсолютистами, которые попытались утопить восстание в крови.
- Северная война (1812-1824). Война с революционерами на территории вице-королевства Новая Гранада – сначала с федералистами и централистами, а затем и боливарианцами. Свелась к борьбе за территорию аудиенсии Кито, которая в 1812 году была официально включена в состав Перу. Во время конфликта особенно пострадал город Санта-Фе-де-Богота и окрестные территории, регулярно переходившие из рук в руки, из-за чего западные территории вице-королевства сильно ослабли, и не могли проводить самостоятельную политику. Завершилась лишь с окончанием революционных войн в испанских колониях путем подписания Буэнавентурского мира.
- Панамская экспедиция (1812). Власти Панамы не поддержали революционеров Новой Гранады, и в 1812 году решением вице-короля Перу территория колонии была занята роялистскими войсками с целью сохранения контроля над стратегически важным для тихоокеанского побережья перешейком. Военные действия практически не велись, но экспедиция стала прологом для будущей Гватемальской войны.
- Чилийская война (1813-1824). Революционеры Чили долгое время признавали верховную власть Испании, и даже власть вице-короля Перу, делая упор на развитие местного самоуправления, потому никаких карательных мер против них Алькала Галиано не предпринимал. Однако в 1813 году дело все же дошло до открытого конфликта, который то затухал, то возобновлялся до самого конца революций в Америке.
- Экспедиция в Восточную Полосу (1816-1820). Была отправлена в Монтевидео ради борьбы с аргентинцами, а затем и поддержки Хосе Хервасио Артигаса, который на тот момент сражался с бразильцами и буэнос-айресцами за собственную независимость. Между ним и перуанцами был заключен временный союз из принципа «враг моего врага – мой друг», в результате чего верные короне Испании силы сделали решающий вклад в становление независимого Уругвая.
- Гватемальские войны (1818-1824). Из-за стратегической важности генерал-капитанства Гватемалы для снабжения рядом ресурсов Перу, в 1818 году, после отставки генерал-капитана Хосе де Бустаманте и Герра, было решено организовать экспедицию на эту территорию. Перуанцам пришлось сражаться как с местными силами, так и с мексиканцами, в результате чего произошло объединение Центральной Америки и провозглашение ее независимости.
Однако даже такое количество войн не значило, что вице-король не занимался обычными вопросами управления. Была завершена реформа высшего образования, и началось постепенное расширение среднего, с созданием более широкой сети колледжей (коллегий) и профессиональных училищ. Постепенно росло производство, в первую очередь связанное с войной. Особенно бурным оказался рост флота – уже с 1808 года в Кальяо началось массовое строительство кораблей различных типов, от галиотов и шхун до малых трехмачтовых кораблей «универсального» типа. Последние были мореходными трехмачтовыми судами с объемными трюмами, пригодными как для военной службы, так и для перевозки грузов и войск, при этом ежегодно по нескольку таких кораблей отправлялись в метрополию, где чувствовалась острая нужда именно в транспортах. Продолжилось развитие и политического устройства Перу – в 1812 году была проведена масштабная реформа управления вице-королевством, согласно которой оно было поделено на крупные провинции, присылавшие в Лиму определенное количество своих представителей для работы Нелегальных Кортесов. Это шутливое название прочно закрепилось за неофициальным представительством при вице-короле, и хотя оно все еще не обладало реальной властью, связь между центром и регионами все равно укреплялась.
Сами перуанцы, как креолы, так и индейцы-кураки, все больше осознавали свою значимость и силу, и чем больше было военных успехов – тем большего желали они. Вечерами высший свет Лимы уже начинал говорить о том, чтобы вместо вице-королевства все же стать полноценным королевством, попросив взять корону кого-то из испанских Бурбонов, и получить легитимное самоуправление, желательно – во главе с такими людьми, как Алькала Галиано, Чуррука или Абаскаль. Без этих людей уже мало кто себе представлял будущее, ведь именно они, защищая интересы Испании, возвышали и прославляли Перу и его людей, заставляя общество гордиться тем, что им управляли такие представители метрополии. Небольшая группа мечтателей даже предлагала провозгласить независимость Перу, и сделать королем кого-то из этой троицы, хотя это были всего лишь фантазии – общество Перу в массе своей поддерживало метрополию. Когда в 1812 году была принята Кадисская конституция, и были объявлены выборы представителей колоний в Генеральные Кортесы, перуанцы оказались одними из немногих, кто воспринял эту новость с удовлетворением, и вице-король отдельным актом подтвердил верность Перу Конституции и Испании. Но даже сохраняя верность Испании, перуанцы уже начинали формировать единую нацию. С каждым месяцем все больше набирала обороты газетная печать, и, несмотря на определенную цензуру, большинство изданий сходились во мнении, что выбранный народными любимцами курс является если не идеальным, то самым верным из возможных, и что перуанцы как единое целое готовы поддержать его до последнего. Увы, вскоре после победы над Францией в Европе над Америкой вновь нависла угроза, и те самые люди, которыми так восхищались перуанские газеты, неожиданно оказались вне закона, а все, что они строили в вице-королевстве – под угрозой уничтожения….
Перу против короля Испании
Испания, оставшись без короля и верховной власти, находясь в состоянии тяжелой войны с Францией, пошла по пути постепенной демократизации и либерализации общества. Вместо разваленного государственного аппарата появились региональные хунты, а в 1812 году в Кадисе собрались Генеральные Кортесы, которые приняли либеральную Кадисскую конституцию, и провозгласили формирование конституционной монархии в стране. Далеко не везде эту новость восприняли как благо, многие консервативные круги метрополии и колоний посчитали подобные действия неприемлемыми – но, тем не менее, согласились с происходящим. В Перу Кадисскую конституцию приняли с удовлетворением, хотя во время собрания Нелегальных Кортесов было замечено, что многие ее положения не соответствуют интересам и порядкам колонии, и потому их реализацию отложили на потом, посчитав, что все можно будет обсудить на Кортесах в Испании. Туда стали отправлять представителей, а Кортесы, осознавая поддержку и важность Перу, шли перуанцам на уступки, и разрешили задерживать часть добытых драгоценных металлов, дабы тратить их на нужды колонии, что заметно облегчило финансовое положение правительства Алькала Галиано. И в Лиме, и в Кадисе царили оптимизм и надежда на светлое будущее, победа над Францией казалась вопросом времени, а революции в колониях – досадным недоразумением.
В 1814 году Наполеон решил освободить короля Фернандо VII, и признать его как законного монарха Испании. Неизвестно, чем именно руководствовался французский император, совершая подобный поступок, но на деле получилась хорошая диверсия. Фернандо был недалеким, коварным, деспотичным и жестоким человеком, который нашел достаточно широкую поддержку у испанского духовенства и реакционных кругов. Первое, что он сделал – это упразднил Кадисскую конституцию, разогнал Генеральные Кортесы, и объявил о реставрации абсолютной монархии во главе с самим собой. Начались репрессии против либералов в Испании, закручивание гаек, принятие новых законов, часть из которых касалась колоний, и вызвала глубокое возмущение. Одним из таких законов стал запрет на торговлю с Южной Америкой для Панамы – это направление для не самого многочисленного и богатого панамского купечества было главным, и королевский указ фактически уничтожил местную экономику [4]. А Фернандо VII и не планировал останавливаться – в конце 1814 года он издал еще ряд указов, касающихся уже непосредственно Перу. Несмотря на успешность действий правительства Дионисио Алькала Галиано, король посчитал их возмутительным самоуправством, недопустимым и преступным, из-за чего с ходу инициировал крупное судебное разбирательство, и отправил в Перу письмо с требованием отставки большинства чиновников и генералов, включая самого вице-короля, с последующей передачей их в руки суда, целиком подчиненного королю. Практически все нововведения в Перу требовалось отменить, а власть передать горячо преданному абсолютизму и Фернандо VII Хоакину Гонсалесу де ла Песуэле, уже находившемуся в Перу и служившего под началом вице-короля.
Новости и требования прибыли в Перу в январе 1815 года. Вместе с официальной корреспонденцией пришло и много неофициальной – знакомые, друзья и родственники просили трафальгарцев или покаяться в грехах, в надежде на королевское помилование, или бежать за границу, так как новый монарх без лишних сомнений готов был отправить либералов на виселицу. Вместе с этим в Кальяо прибыла и первая небольшая партия беженцев – местные политики, юристы, профессора ВУЗов метрополии, которые начал закрывать Фернандо VII. В основном это были морально подавленные люди, желавшие сохранить хотя бы небольшую долю от тех надежд и мечтаний, которые были у них до возвращения короля. Полученные новости вызвали глубокий шок у трафальгарских офицеров и примкнувших к ним армейцев и чиновников – было ясно, что Испания намеревается учинить расправу над своими самыми способными и активными сыновьями, которые ревностно блюли ее интересы последние 7 лет, пока метрополия воевала с французами. Дионисио Алькала Галиано, обычно сдержанный человек, пережил несколько неконтролируемых вспышек ярости, ощущая себя преданным и уязвленным до глубины души. Гнев, разочарование, острое ощущение несправедливости происходящего – все это захлестнуло перуанский аппарат вице-королевства. Даже де ла Песуэла, назначенный новым вице-королем, выразил непонимание и сочувствие занесенным в карательные списки сотоварищам, хоть и потребовал четкого соблюдения всех приказов метрополии. В конце концов, к тому же стали склоняться и остальные во главе с Алькала Галиано, Абаскалем и Чуррукой. Они понимали, что им грозит смертный приговор, но все еще оставались испанскими офицерами, чтущими дисциплину, метрополию и монарха. В начале февраля они стали готовиться к погрузке на борт присланных из метрополии кораблей, чтобы затем отправиться в Испанию, навстречу своей судьбе.
Между тем, ситуация уже вышла из-под контроля и Дионисио Алкала Галиано, и Хокаина Гонсалеса де ла Песуэлы, и тем более короля Фернандо VII. Как раз в конце января было назначено очередное собрание Нелегальных Кортесов, которое пришлось отменять уже после собрания всех делегатов от провинций. Последовали вопросы, на которые вице-король, оказавшийся вне закона, отвечал достаточно эмоционально и откровенно. К этому моменту Алькала Галиано было уже 54 года, и хотя он еще был полон сил, но постоянная борьба с королевским произволом его уже успела изрядно утомить физически и морально. Еще во время разбирательств с Маласпиной и конфликта с Годоем он, оставаясь ревностным монархистом и патриотом Испании, убедился, что такая монархия обречена на крах, и никакая придворная камарилья не доведет страну до тех идеалов прогресса, на которых воспитывался офицерский корпус Армады. Уже тогда ему надоели предательства, интриги и самодурство, которые мешали даже просто нести службу на флоте, не говоря уже о каком-то развитии государства. Он смирился со своей опалой после Трафальгара, и на краю земли делал все что мог ради того, чтобы защитить интересы Испании, и сохранить ее власть над колониями. И за это теперь его собирались отдать под суд, и может даже казнить! Горечь и гнев, исходившие от Алькала Галиано, не укрылись от представителей провинций, как не укрылся и тот факт, что все то, что их устраивало в последние годы, теперь подлежит уничтожению, и возвращению к порядкам до 1806 года. Это не могло не вызвать возмущения, и спустя несколько дней ласточки с тревожными известиями уже разлетелись по всей стране, а в Лиме начал формироваться заговор. Когда 5 февраля Алькала Галиано со своими людьми попробовали погрузиться на корабли, отбывающие в Испанию, им помешала толпа жителей Лимы и Кальяо, преградившая путь, и потребовавшая от трафальгарцев вернуться в столицу Перу.
Дальше события развивались молниеносно. Новости разлетелись по всей стране, и народ, до того остававшийся в целом верным и спокойным, резко возмутился тому, что власти метрополии решили проделать с перуанскими любимцами. Начались стихийные выступления, которые требовали не выпускать их из Перу, и заставить считаться Испанию с мнением колонии – а мнение это было одним: сохранить текущую власть, и дать ей дальше развивать все те начинания, которые она успела реализовать за последние 7 лет [5]. Особо крупный размах выступлений приняли протесты в Куско, Кито, Гуаякиле, Ла-Пасе, Чукисаке, и, конечно же, Лиме. В столице вице-королевства ежедневно собиралась большая толпа народа, и к концу месяца ее численность превысила отметку в 10 тысяч человек. Для того, чтобы показать свою поддержку трафальгарцам, люди прибывали и из Кальяо, и из других городов. Все протестующие подчеркивали: они не против власти Испании, но против ее произвола относительно тех, кто пришелся по душе перуанцам. Вице-король де ла Песуэла в сложившихся условиях не рискнул официально принимать на себя обязанности главы колонии, и попытался подавить выступления силой – но армия, созданная трафальгарцами, осталась верной именно им, и Песуэла был вынужден бежать в Трухильо. Узнав об этом, лидеры народного мнения избрали своим гласом пожилого Матео Гарсию Пумакаву, который обратился от лица народов Перу к Дионисио Алькала Галиано с прошением вновь взять власть в свои руки, и не подчиняться несправедливым приказам из метрополии. В обмен перуанцы готовы были обеспечить ему поддержку в любых начинаниях, во благо Испании и Перу. После недолгих размышлений Алькала Галиано согласился [6], и 23 февраля 1815 года подписал Акт о Несогласии (Acto de Desacuerdo), согласно которому он, ссылаясь на волю населения колонии и приказы, полученные им еще в 1806 году, вновь становился вице-королем, и собирался продолжить управление колонии на тех же принципах, что и в былые годы. Под актом подписались представители всех перуанских провинций, а также все без исключения офицеры и чиновники, которых Фернандо VII собирался отдать под суд. В истории Перу этот день позднее станет именоваться как Первая Перуанская революция, когда ради защиты своих благодетелей население различных регионов колонии впервые объединилось как политическая сила, и проявило свое единство как будущей нации.
От вице-королевства к империи
Несмотря на Акт о Неповиновении, Перу продолжало вести революционные войны, и защищать интересы Испании – просто теперь эти интересы определялись не в Мадриде, а в Лиме. В Трухильо бежавший туда де ла Песуэла попытался создать новую армию фернандистов, чтобы свергнуть власть Алькала Галиано, но быстро понял, что его мало кто поддержит, и поспешил обратно в Лиму, убеждать в своей лояльности вице-короля. Фернандо VII, узнав о февральских событиях, был в гневе, но кто-то из лучших его советников убедил короля не объявлять вне закона сразу всю колонию, и решать проблемы по очереди. Пока Перу оставалось номинально верно Испании, его не подвергали никаким преследованиям, а судебные разбирательства против трафальгарцев были приостановлены – все это было отложено на потом, когда получится разобраться с другими мятежными колониями, которые были гораздо менее верны Мадриду, чем перуанцы. В Лиме же Алькала Галиано пошел на то, чего раньше опасался, и окончательно легитимировал Нелегальные Кортесы, которые были преобразованы в Перуанский Конгресс. Он все еще не обладал реальной законодательной властью, и был объявлен временным формированием, но вице-король взял на себя обязательство отчитываться о своей деятельности и планах перед депутатами, и действовать в согласии с ними, в то время как депутаты должны были от себя обеспечивать поддержку начинаний вице-короля в провинциях.
Казалось, что Перу одержало победу над Испанией, и дальше все и будет развиваться в новых условиях, но на деле между метрополией и колонией сразу же начал шириться раскол. Путем интриг Испания переподчинила себе генерал-капитанство Чили, и вытеснила оттуда перуанцев, которым вскоре опять пришлось воевать с местными революционерами. Поставки из метрополии различных ценных грузов, вроде тяжелой артиллерии, были прекращены, а в ответ Перу перестало поставлять в метрополию серебро и корабли. Также Алькала Галиано посчитал себя свободным в ведении внешней политики, и заключил в 1816 году союз с одним из самых ревностных революционеров и сторонников независимости в Америке, Хосе Хервасио Артигасом, боровшимся за свободу Восточной Полосы – интересы Перу требовали контроля над этим регионом [7], и союз с сепаратистом был предпочтительнее войны с ним же. Ради тех же интересов Перу было организовано и вторжение в Гватемалу, дабы сохранить контроль за важными коммуникациями и источниками доступных ресурсов. Одновременно с этим шли чистки в армии и на флоте – ненадежные кадры переводились в отдельные гарнизоны, подальше от чего-то важного, а экипажи кораблей все больше заменялись на перуанцев. Устанавливались дипломатические контакты с другими государствами – США, Великобританией, Францией. Здесь, правда, колониальные власти также столкнулись с проблемами изоляции, так как Священный Союз, доминировавший в континентальной Европе, не признавал Лиму как самостоятельную политическую силу, но вот в Лондоне и Вашингтоне в 1816 году уже прочно обосновались постоянные представители вице-королевства Перу. Но даже после всего этого Алькала Галиано не собирался рвать отношения с метрополией, считая, что всегда можно будет заставить ее пойти на уступки, сохранив единство Испанской империи перед лицом врагов и конкурентов.
В 1820 году в Испании произошла либеральная революция, власть перешла в руки демократического прогрессивного правительства. В Перу эти новости произвели фурор – стратегия выжидания и неприятия реакции, выбранная в 1815 году, окупилась. Вновь прошли крупные выступления, и под давлением перуанского общества Алькала Галиано 14 декабря 1820 года издал Акт о Короне Перу (Acto de la Corona del Peru), тем самым заявив о создании вместо вице-королевства полноценного независимого государства, хотя само слово «независимость» пока еще не употреблялось. При этом подчеркивалось, что королем Перу остается Фернандо VII, но его власть ограничивается согласно Конституции Испании, положения которой принимаются и в колонии. События конца этого года вместе с актом в дальнейшем получат название Второй Перуанской революции. Кортесы Испании не сопротивлялись решению перуанцев, и даже стали разрабатывать проект о дальнейшем реформировании всех колоний на подобном принципе, с провозглашением короля Испании императором, как верховного правителя всей империи, при сохранении автономии всех колониальных сообществ [8]. Во время этих переговоров не стало народного любимца, Дионисио Алькала Галиано, который умер в марте 1821 года. Хоронили его при большом собрании народа в Лиме, но у его могилы еще многие месяцы проводились регулярные собрания людей – как местных, так и пришедших выразить почтение усопшему из разных концов Перу. Новым вице-королем на время стал герцог Косме Дамиан де Чуррука и Элорса, успевший прочно пустить корни в Америке, и ставший еще более популярной фигурой, чем покойный Алькала Галиано. Узнав об этом, власти в Мадриде лишь подтвердили назначение Чурруки вице-королем – более подходящей кандидатуры для этой должности у них все равно не было. В то же время группа абсолютистов из числа перуанцев, возглавляемая креолом из провинции Сальта, Педро Антонио Оланьетой, выразила неподчинение новому порядку, и спровоцировала начало гражданской войны в самом Перу. Впрочем, размах ее был не самым большим, ибо фернандисты не получили широкой поддержки общества, и уже к 1823 году сопротивление реакционеров было подавлено, а сам Оланьета заключен в крепость Реал-Фелипе в Кальяо, и вскоре покончил с собой.
Увы, время либерального правительства было сочтено. В 1823 году для восстановления абсолютизма в Испанию вторглась французская армия, и испанские войска не смогли остановить ее. К концу года с либералами было покончено, и на французских штыках Фернандо VII окончательно восстановил свою абсолютную деспотичную власть. Начались еще более жестокие репрессии, чем раньше, включая казни видных борцов за независимость страны во время Наполеоновских войн. В ответ на это начался массовый исход испанских либералов из страны. Чуррука использовал все возможности, чтобы спасти как можно больше людей, и перевезти их из Испании в Панаму, а оттуда – в Перу, где реакционеры были побеждены, а либералов ждали с распростертыми объятиями. он мобилизовал перуанский флот и нанял иностранные суда, чтобы помочь беженцам добраться до Кальяо без проблем. Всего за 1820-е годы Испанию таким образом покинуло, по разным оценкам, от 10 до 50 тысяч человек – самых образованных и ценных для государства кадров, включая чиновников, учителей, профессоров, и многих других. Фернандо VII, вновь укрепив свою власть, вернулся к своим старым планам, и потребовал у Перу подчинения, отмены либеральных реформ, и признания его авторитета. В ответ вице-король, герцог де Чуррука и общепризнанный лидер государства, по воле Конгресса и народа Перу, 30 июня 1824 года издал Акт о Независимости Перу (Acta de Independencia del Peru), и окончательно разорвал все связи с бывшей метрополией. События этого дня получили позднее название Третьей Перуанской революции. Вслед за этим последовало заключение мира с бывшими испанскими колониями, и окончательное утверждение Королевства Перу в качестве независимого государства. Революционные войны закончились, а великое дело офицеров Армады, потерпевших поражение при Трафальгаре, привело к совершенно неожиданному результату.
Однако все еще оставался открытым вопрос о государственном устройстве Перу, и о том, кто займет трон, если монархия в стране будет сохранена. Республиканский строй был отвергнут сразу же – в перуанском обществе заинтересованность в нем была слишком слабой [9]. По поводу кандидата в короли развернулись масштабные споры в Конгрессе, ибо спорить было из-за чего. Самые простые и логичные кандидатуры в лице Бурбонов отпадали, ибо Перу враждебно относилось и к Испании, и к Франции, подавившей испанскую революцию. Многие другие кандидатуры были исключены из-за решительной позиции Священного Союза о непризнании государственности Перу, а другой вариант с Евгением Богарне отпал как из-за смерти самого Богарне, так и из-за того, что он был «бонапартистом», которых испанцы и перуанцы тоже не особо жаловали. Британские и северогерманские принцы не подходили по вере, выбирать в качестве короля кого-то из португальцев или бразильцев никто не собирался из-за старых споров. В конце концов, оставался лишь один вариант – Леопольд Саксен-Кобург-Готский, один из самых престижных европейских аристократов, которого уже тогда постоянно предлагали в качестве короля то одного, то другого государства. Однако сам германский принц отнесся к идее переезда в Америку прохладно, а в Конгрессе в начале 1825 года стало преобладать другое мнение – что выбирать надо кого-то более знакомого с Перу, кого-то своего, кто уже был популярен в народе. Особенно активно это мнение отстаивал 85-летний Матео Гарсия Пумакава – уже совсем дряхлый старец, который передвигался на коляске или паланкине, но все еще выступал в качестве голоса сотен тысяч индейцев и метисов. На одном из собраний он прямо заявил, что есть лишь одна кандидатура, достойная короны Перу – и ею является вице-король Косме Дамиан де Чуррука и Элорса, герцог де Чуррука, уже признанный отцом нации и народным героем. Важным было и то, что королевой в таком случае стала бы Мария де лос Долорес Руис де Аподака – женщина, чьи добродетели сделали ее в глазах простого люда едва ли не святой, что еще более укрепляло позиции ее супруга.
Герцог де Чуррука получал подобные предложения еще с 1821 года, но всегда отвергал их из личной скромности и нежелания превращаться во владетельного монарха. Однако в 1825 году уже становилось ясно, что общество сделало свой выбор, и не собирается менять его, в то время как иных альтернатив просто не имеется. И Чуррука, переборов свою скромность, согласился принять корону государства «по воле Конгресса и всего народа Перу». На коронации его ждал еще один сюрприз – Конгресс постановил, что историческое прошлое Перу, а также современная политическая ситуация принуждает народ Перу отказаться от статуса королевство, и стать империей. В результате этого 17 мая 1825 года в Лиме была провозглашена Перуанская империя, и прошла коронация императора Косме I Дамиана из дома Чуррука, и его супруги, императрицы Марии де лос Долорес. Открывалась новая страница в истории Перу и Америки, и новой империи в бассейне Тихого океана предстояло стать одним из самых значимых государств во всей его истории. Начиналась эпоха перуанской независимости….
Примечания
- Несмотря на отсутствие какого-либо организованного собрания в реале, вице-король Абаскаль всегда держал контакты с региональными элитами, что обеспечивало его значительную популярность и поддержку в обществе даже в суровом реале. Здесь лишь сделан небольшой шаг вперед.
- Процентов 70-80 из описанного имело место и в суровом реале. Собственно, я изначально запланировал обширный список того, что понадобится сделать для обеспечения самостоятельности Перу и его интенсивного развития, и думал, что почти все придется создавать с нуля – но после более детального знакомства с матчастью оказалось, что до 1820-х годов почти всех из намеченного мной было в Перу или соседних территориях, и с нуля мне придется создавать не так уж и много. Да, действительно, вице-королевство до обретения независимости было весьма развито и богато, но, увы и ах, революционные события, война между роялистами и республиканцами, и политический хаос последующих лет почти целиком уничтожили все то, что было построено поздней колониальной администрацией, и потому уже в 1830-е годы Перу было бледной тенью колонии, существовавшей всего 20 лет назад.
- Обо всех этих событиях будет рассказано в отдельных подциклах, так что пока я ограничусь лишь поверхностным упоминанием основных событий.
- Потому строго роялистская Панама таки примкнула к революции. Вообще, можно сколько угодно говорить о революциях и революционерах, но одним из главных архитекторов краха испанской колониальной империи был именно Фернандо VII, его политика после 1814 года окончательно подорвала шаткое единство метрополии и колоний, и сделала невозможным восстановление былого положения.
- Здесь следует понимать, что в реальности такого взрыва возмущения не произошло из-за того, что Абаскаля, отозванного с поста вице-короля, не отдали под суд, и в целом окружили почетом, что сказалось на реакции на его отставку перуанцев. В условиях же АИ есть еще более популярные в народе и среди элит фигуры, которым за их действия, целиком одобренные на местах и благоприятные для общего дела, грозила самая жестокая расправа. В таких случаях происходящая несправедливость легко может вызвать взрыв возмущения, который меняет решительно все.
- А здесь надо понимать психологическое напряжение, которое испытывал Алькала Галиано в течении многих лет. Он, как и очень многие офицеры Армады, его соратники и друзья, и в суровом реале верой и правдой служили Испании и королю, но раз за разом из-за политики камарильи и слабовольных монархов их лишали побед, заслуженных наград и решений, которые пошли бы на общее благо. А в АИшке все это продолжается, и заходит еще дальше – Алькала Галиано и примкнувшие к нему люди делают все ради защиты интересов Испании, не ограничивая себя предрассудками, находясь в рамках дарованных им полномочий, но за это подвергаются преследованию со стороны все той же камарильи, и нового короля, который оказался не лучше старого. В такие моменты даже у дисциплинированных людей может произойти надлом их послушности и смирения, и они выступят и словом, и делом против существующего порядка, все еще действуя в интересах Испании. Что, собственно, произошло в 1820 году в реальной Испании, и что происходит также в 1815 году и в АИшном Перу.
- На тот момент вдоль берегов Южной Америки пролегает главный морской путь из Перу в Европу, так что иметь дружественный порт на этом пути для перуанцев – стратегически важная задача. А все так складывается, что и с бразильцами отношения сильно так себе, и с аргентинцами, и остается в тех местах только Восточная Полоса, да плюс ничейные пока еще Мальвинские острова.
- Вполне реальный проект, кстати. Не взлетел из-за того, что Фернандо VII уперся рогом, и не желал давать какое-то развитое самоуправление колониям. А ведь мог бы получить самый мажорный титул из существующих….
- И это не моя прихоть, а суровый реал, когда перуанцам не навязывают республику извне – республиканские порядки они действительно не разделяли и просто не понимали, как и демократию в широком смысле. Об этом, впрочем, я уже рассказывал в отдельной статье.
