Глава II — Магнус Ладулос, Фёрбунд и Эрик Красивый (Gott Mit Uns!)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой скандинавский цикл, и сегодня речь пойдет о правлении короля Эрика XII Красивого. Рассказано будет о войнах с Новгородом, Ганзой, внутренних проблемах и грызне между королевскими фаворитами.

Содержание

Готланд и Карелия

Готланд представлял собой достаточно большой и хорошо заселенный остров, расположенный примерно в середине Балтийского моря. Именно это географическое преимущество обеспечило ему бурное развитие и особый статус в рамках местной торговой системы. К XIII веку это и вовсе был крупнейший и важнейший торговый узел в Балтике, объединявший все торговые пути региона – корабль, который плыл из одного конца моря в другой конец, обязательно должен был пройти мимо Готланда. Островитянам, которые с давних времен стали развивать собственные мореходство и купечество, это обеспечивало огромные выгоды, но с ростом германской торговли и возник­но­вением Ганзы местное шведское население стало постепенно оттесняться бюргерами-немцами, которые активно заселяли город Висбю, столицу острова, и основали свою гильдию, а точнее «Готландское товарищество купцов Римской империи», в которое принимались почти исклю­чи­тельно одни выходцы из Германии. Первое время выгоды активной торговли покрывали любые неудобства, но к концу XII века между коренными шведами и «понаехавшими» немцами стал разгораться конфликт. Поначалу он не заходил далеко, но к концу XIII века грозил перейти в горячую фазу противостояния в любой момент. Горожане-немцы уже начали возводить стену вокруг города, дабы отгородиться от местных крестьян-шведов (которые были крестьянами лишь условно, зачастую выступая такими же купцами, только с опорой на собственные деревни, а не «немецкий» город), крестьяне же активно вооружались и искали помощи. Масла в огонь подливал тот факт, что «Товарищество» стремительно теряло свое влияние и капитал, что грозило в ближайшее время его исчезновением, и тогда Готланд ждало или стремительное обеднение, или же включение в Ганзу на основаниях подчиненного региона, а Висбю – формально равного, а на самом деле подконтроль­ного Любеку города. Именно в это время внимание на остров обратил Магнус III. Он и раньше думал взять под свой контроль Готланд, но опасался возможной негативной реакции со стороны Ганзы, отношения с которой складывались не всегда хорошо. Но к концу 1280-х годов, пользуясь поддержкой уже не только внутри Швеции, но и из Норвегии, где местные купцы готовы были заплатить тем, кто насолит как следует Ганзе, король все же решился на вторжение. Оставалось лишь дождаться удобного случая, чтобы высадить свою армию на острове – и тот вскоре представился.

В 1288 году противостояние крестьян и бюргеров на острове дошло до активной фазы. Крестьяне, взяв в руки оружие, собрали ополчение и пошли воевать с Висбю. Сами горожане разделились на две группы – немцев и шведов. Последние хотели договориться с крестьянами, немцы же во главу угла ставили свои интересы и готовились к вооруженному сопротивлению, заодно стремясь склонить бюргеров-шведов к сотрудничеству с ними. И они бы согласились, не готовься уже длительное время на острове почва для захвата королевством Швецией – крестьяне после победы над горожанами собирались просить покровительства у Магнуса Ладулоса, а среди бюргеров-шведов большинство уже так или иначе были связаны с купеческими гильдиями скандинавов. Даже некоторые германские купцы выразили желание договориться. Начали звучать голоса о том, что в разбирательстве между бюргерами и крестьянами нужен нейтральный посредник, и обе стороны решили не доводить ситуацию до кровопролития, начав переговоры. Сразу же определились с выбором посредника – немцы попробовали назвать купцов из Любека, но бюргеры-шведы и крестьяне воспротивились и назвали кандидатуру шведского короля, которую и утвердили [1]. Магнус, недолго думая, согласился, и прибыл в Висбю – но не сам, а с армией. Не успели горожане отреагировать, как город оказался занят королевскими войсками, вслед за чем Магнус попросту объявил, что для сохранения мира и процветания на острове он, король свеев и гётов, как третье лицо, объявляет о его присоединении к короне Швеции! Среди крестьян и бюргеров шведского происхождения стремительно началась накачка шовинизма по отношению к немецким купцам. «Товарищество» окончательно распалось, немцы бежали с острова на своих или ганзейских кораблях. Магнус им не препятствовал, а наоборот, дал дополнительные гарантии защиты, и всячески ускорял процесс, из-за чего купцы были вынуждены оставить на острове часть имущества. А когда исход немцев из Висбю закончился, король Швеции вынес свой окончательный приговор, даровав Готланду и Висбю свое, исключительно шведское самоуправление. Ганза попыталась было возмутиться такому ходу событий, но Магнусу удалось успокоить немцев обещанием сохранить старые договора и нейтралитет острова, на что сработало и дарование самоуправления Готланду.

Однако дальше события пошли совершенно не так, как думали ганзейцы – в конце 1288 года в Висбю съехались представители всего скандинавского купечества, а также отдельные новгородские и тевтонские купцы, заинтересованные в развитии отношений со Скандинавией. Обсуждались вопросы развития национальной торговли разных государств, и громче всех раздавались голоса шведов, особенно братьев Моненшерн. Они стойко утверждали, что развитие Ганзы и германского купечества угнетает купцов стран Скандинавии, что это приводит к кризису торговли везде, кроме городов Ганзы. Обвинения доходили вплоть до фраз вроде «ганзейцы – не христиане» и «ганзейцы – евреи», ссылаясь на то, что германские купцы предпочитали вывозить зерно в Западную Европу, в то время как сама Скандинавия, расположенная рядом, жила впроголодь. Их поддержали все шведы и норвежцы, а также большинство готландцев, датчан и новгородцев. После этого обсуждение продлилось еще какое-то время и, наконец, было вынесено по-своему эпохальное решение – сформировать аналогичную Ганзе гильдию купцов, только с большей ориентацией на скандинавов, нужды их торговли, и вообще на равенство членов гильдии между собой, без четкого доминирования какого-либо города (взамен все более утверждающемуся доминированию Любека в Ганзе). Название выбирали недолго – после короткого обсуждения было решено назвать организацию Балтийским союзом (Baltiska förbund), или просто, по образу и подобию Ганзы – Фёрбундом. Штаб-квартиру было решено разместить здесь, в Висбю, что благотворно сказалось на лояльности местных бюргеров. Местные крестьяне также оказались довольны – традиционно занимаясь различными морскими промыслами, они были отличными моряками, и шведские купцы первым делом вербовали именно их на свои корабли. С кораблями, правда, первое время возникли проблемы, но здесь вмешались правительства стран, выделив субсидии на развитие торговли, а в Швеции был основан ряд частных верфей, которые занимались постройкой кораблей на нужды Фёрбунда. Главная верфь была расположена в Стокгольме и находилась под пристальным контролем Фолькунгов. Сам Фёрбунд получил гарантии помощи от Дании, Швеции и Норвегии, заинтересованность в нем выказали купцы из Новгорода и рыцари Тевтонского ордена. Все это обеспечило скандинавскому купеческому союзу мощный старт, в результате чего уже с середины 1290-х годов он стал конкурировать с Ганзой, отвоевывая себе все больше места под холодным Балтийским солнцем.

Такой благоприятный для Швеции исход событий на Готланде стал результатом долгой и тщательной подготовки, продлившейся несколько лет. Собственно, многие горожане Висбю, недовольные засильем немцев и Ганзы, еще до событий 1288 года были так или иначе связаны с собственно шведским купечеством и подозревали о приближающемся переходе острова под контроль короля Магнуса. Все действия – от крестьянского мятежа до создания Фёрбунда – были четко распланированы до мельчайших деталей, вплоть до оплаты услуг некоторых горожан, которые во время речей короля перед жителями Висбю в 1288 году выступали в качестве «заводил» и после речи короля начали славить его, в результате чего вся толпа стала кричать «Долгой жизни королю Магнусу!» и «Да здравствует король Магнус!». Само собой, Ганзе не понравился такой поворот событий, в особенности создание Балтийского союза, однако и тут план шведского короля и его окружения сработал на отлично – за исключением бежавших немецких горожан Висбю, все остальные остались довольны произошедшим и отказались от военного вмешательства Ганзы в 1288 году, а в 1289 году было уже поздно – сформировавшийся Фёрбунд с первого дня своей работы повел агрессивную борьбу с немцами, взяв под контроль жизненно важные торговые пути из Любека в Восточную Балтику и Новгород, который выступал на тот момент главным торговым партнером Ганзы. В плане агрессивности особо отметились норвежцы, которые в 1289–1291 годах устроили у себя в стране погромы и фактически изгнали германское купечество, конфисковав их товары и заняв фактории. Датчане, присоединившиеся к Фёрбунду позднее всех, также получили свою пользу от произошедшего, и тоже были намерены бороться с Ганзой, которая больше всех угнетала именно их национальную торговлю. Ганза, с одной стороны, твердо собралась воевать за свободную торговлю в Балтике и возвращение своих факторий в Норвегии, но с другой стороны оказалась не готова к противостоянию со сразу тремя крупными скандинавскими государствами – а то, что все трое готовы выступить против нее в случае конфликта с Балтийским союзом, в Любеке никто не сомневался. В результате этого войну пришлось отложить, а до того времени немцам пришлось копить силы и средства, и пытаться дипломатией и интригами ослабить датчан, норвежцев, шведов и их торговый союз, вмиг ставший для Ганзы огромной проблемой.

Таким образом, единственной крупной внешней войной в эпоху правления Магнуса Ладулоса оказался так называемый Третий шведский крестовый поход. Вообще, экспансия на востоке государства для шведов в то время была одним из главных занятий военной знати, а также едва ли не единственным способом быстро увеличить земельный фонд государства. Кроме того, финские язычники и соседние племена, формально подчиненные Новгороду, периодически тревожили шведские границы набегами, что было признано непростительным. Знать, духовенство, некоторые крестьяне требовали продолжения экспансии на восток, и в 1281 году Магнус III решил уступить их напору. Время было выбрано достаточно удачно – как раз в это время Новгородское княжество было втянуто в очередную междоусобицу в Северо-Восточной Руси и не могло выдержать мощный удар с запада. А именно таковым планировался новый поход. Если во все прошлые времена так называемые Шведские крестовые походы носили характер особо крупных набегов, чего для борьбы с небольшими финскими племенами хватало, то теперь король выступил организатором настоящего военного похода, собрав под своим началом не только дворянское ополчение, но и крестьян. Фактически речь шла о полноценном военном вторжении, которое началось в 1282 году. Возглавил поход риксдротс Бенгт Фолькунг, не желавший упустить подобную возможность как следует повоевать. Продвигаясь на восток, шведы приводили к присяге местные карело-финские племена, и тут же отдавали их «под обработку» католических миссионеров, даже если ранее эти племена уже приняли христианство православного обряда. Сопротивление новгородцев действи­тельно было минимальным, но с 1283 года стало резко возрастать. В 1284 году была заложена новая крепость Выборг, которая должна была в будущем стать столицей присоединенных земель, а в 1285 году произошли две достаточно крупные битвы с русичами у реки Невы, на правом и левом ее берегу. Левобережная закончилась поражением шведов, но на правом берегу успех сопутствовал крестоносцам. В результате этого, а также зная, что дальше к югу и плотность населения, и число укреплений новгородцев возрастает, Бенгт решил закрепиться на этом рубеже и заложил ряд укрепленных поселений на Неве, включая приморский город Ландксрону. Войско крестоносцев не разошлось, пока крепости не были построены, и в города не прибыли поселенцы. Лишь в 1288 году, незадолго до начала Готландского дела, основная масса войск на кораблях отбыла в Стокгольм. Третий шведский крестовый поход завершился, но война с Новгородом, начатая таким образом, на этом не закончилась, хоть и в ближайшие годы ей суждено будет продолжаться лишь на море, где новгородские купеческие суда будут иногда грабить «крестьяне» с Готланда, получая наводку от их конкурентов [2].

Магнус III Ладулос не отличался крепким здоровьем, а события 1288–1289 годов потребовали от него значительных усилий и внимания. Все это окончательно подорвало силы короля, и по возвращению с Готланда он слег и больше практически не вставал. Все больше дел пришлось вести не ему, а наследному принцу Эрику, который легко нашел общий язык со своим дядей Бенгтом. В конце концов, в 1290 году король умер. Первый монарх из династии Фолькунгов оказался типичным «королем мира» – его правление хоть и было связано с рядом внутренних и одним крупным внешним конфликтом, но больше всего Магнус раскрыл свои способности именно по части созидания, развития экономики, улучшения законов государства [3]. Был решен ряд важных вопросов, в том числе вопрос о закрепощении крестьян, а династия Фолькунгов еще больше укрепилась на троне Швеции. Магнус III Амбарный Замок оставил после себя хорошую память в народе, в результате чего даже в XIX веке крестьяне иногда использовали присказку «как при Ладулосе», подразумевая некие светлые мирные времена прогресса и благополучия, что является очень высокой оценкой заслуг этого болезненного, но по-своему великого монарха.

Эрик XII Красивый

Сын Магнуса Ладулоса и внук ярла Биргера, Эрик Магнуссон, стал 12-м монархом своего имени, и с детства получил прозвище Красивый. Причина тому была очевидна – юноша обладал прекрасными внешними чертами лица, крепким телосложением, а постоянная военная подготовка обеспечила ему еще и атлетическую мускулатуру, из-за чего монарх стал пределом мечтаний всех женщин Швеции и многих женщин бассейна Балтийского моря. Также Эрик был учтив, дипломатичен, настойчив и достаточно умен, хотя ум его не касался многих вещей, которых должен был касаться ум короля. Лучше всего себя король проявил в области военного дела и организационных вопросов, а вот вопросы экономики, торговли и внешней политики для него оставались слишком сложными, и в них он целиком доверял своим советникам. Большое влияние при дворе получили представители семейства «Луна и звезда» Моненшерна, являвшиеся родственниками монарха по линии матери. Это сильно не нравилось старому дворянству, что вызвало в будущем ряд серьезных проблем, но Эрик до конца оставался верен своим родичам и ближайшим друзьям. Эта верность, порой весьма обременительная, стала еще одной отличительной чертой Эрика Красивого, которая положитель­ным образом сказывалась на его репутации не только в Швеции, но и за границей.

Супругой Эрика Красивого стала Марта Датская, представительница династии Эстридсенов, дочь короля Дании, Эрика V. Она была младше своего мужа на 8 лет, и уже в 4 года покинула Данию, чтобы воспитываться при королевском дворе в Стокгольме. Там она подружилась со своим будущим супругом, с которым они фактически росли вместе и много времени проводили вместе, благодаря чему брак стал счастливым и целиком благополучным. Эрик настоял на том, чтобы его невесте дали как можно лучшее образование, и в периоды отлучки между ними велась весьма трогательная переписка, сохранившаяся до нашего времени. Марта не особо вмешивалась в дела государства, но честно выполняла функции королевы, и лишь в случае регулирования отношений между Данией и Швецией королева активно принимала участие в работе дипломатов. В браке с Эриком у нее родились 8 детей, но лишь один из них пережил младенчество и стал наследником короны – Хакон (1296–1340), будущий король Хакон II по прозвищу Сильный. Крепкое здоровье королевы позволило ей пережить частые роды и не состариться прежде времени. Более того – ей довелось пережить и мужа, и сына, которому она в будущем оказывала постоянную поддержку и косвенным образом заложила основу для заключения будущей унии между Швецией и Данией.

От своего отца, Магнуса Ладулоса, Эрик получил страну со стремительно развивающейся экономикой, решенными проблемами и финансовым благополучием – по крайней мере, по понятиям достаточно бедной Северной Европы. Благодаря влиянию семьи матери, которая фактически выступала лидером не только шведского, но и вообще всего скандинавского купечества, Эрик всегда уделял особое внимание развитию торговли. Получив такой выход на правящего монарха не самой последней страны, купечество начало стремительно развиваться, и уже очень скоро Балтийский союз, поддерживаемый коронами Швеции, Дании и Норвегии, стал представлять серьезную угрозу не менее быстро растущей Ганзе. Особенно опасным Фёрбунд становился именно из-за своих связей с государствами Скандинавии – это было не просто объединение торговых городов, а купеческая лига нескольких королевств, с королевской же поддержкой и связями. Нанимая специалистов за границей, Фёрбунд способствовал развитию ремесла и тех областей экономической деятельности, которые ранее были менее развиты. В Швеции с каждым годом росло производство меди и железа, в Стокгольме уже работал крупный кузнечный цех, который обеспечивал оружием и доспехами не только страну, но и экспортировал свою продукцию посредством того же купечества. Судостроение, уже практически сведенное в Скандинавии до самого малого уровня, получило новый мощный толчок и стало развиваться во множестве городов – в эпоху правления Эрика Красивого скандинавские купцы уже целиком обеспечивали собственные потребности в кораблях и даже строили их на заказ иностранцев. Последовали положительные изменения и для соседних норвежцев – увеличение товарного оборота, вызванное деятельностью Фёрбунда, привело к возможности активно экспортировать свою продукцию, в особенности рыбу, что вкупе с ростом судостроения привело к «норвежской рыбной экспансии». Это, в свою очередь, укрепило позиции готландцев за пределами Балтийского моря, и они уже торговали в бассейне моря Северного, имея планы на дальнейшую торговую экспансию. Наконец, для Скандинавии архиважным оставался вопрос о снабжении продовольствием – местное сельское хозяйство не обеспечивало потребности населения в полной мере, в особенности в Норвегии, из-за чего периодически случался голод. Ганзейские купцы не особо волновались на сей счет и предпочитали скупать на Балтике зерно по дешевке, отправляя его на рынки Западной Европы, где оно стоило в 2-3 раза больше [4]. Фёрбундеры решили его, в 1298 году заключив торговый договор с Тевтонским орденом, одним из главных экспортеров зерна в регионе – в обмен на дешевые поставки железа, меди и ряда других важных ресурсов, рыцари обязывались продавать большую часть выращи­ваемого у них зерна исключительно скандинавским купцам. Это нанесло мощный удар по позициям Ганзы, которая и без того стала испытывать серьезные проблемы развития, войдя в фазу торговой войны со скандинавскими купцами, а Швеция вместе с Норвегией и Данией оказались обеспечены достаточным количеством продовольствия на все будущие годы. В целом, торговля при Эрике XII стремительно набирала обороты и способствовала развитию не только внутренних рынков, но и всей торговли в бассейне Балтийского моря, даже с учетом продолжающегося конфликта с новгородцами и ганзейцами.

Юхан Сварткорп и Торгильс Кнутссон

В эпоху Эрика Красивого длился конфликт, который мог бы послужить основой для настоящей шведской трагикомедии, не будь он столь сложен, политизирован и кровопролитен. Связан он был с «благородной дракой» за место королевского фаворита, за которое боролись два шведских аристократа – Юхан Сварткорп, свояк монарха, и Торгильс Кнутссон, популярный аристократ, противник церкви и друг Эрика. Начался он уже в 1290 году, после коронации Эрика XII, когда настало время выбрать нового риксдротса. Однако король отказался убирать вполне удачную кандидатуру своего дяди Бенгта с этого поста, и конфликт на какое-то время затих. Но уже в 1291 году Бенгт умер, и Эрику пришлось выбирать между Юханом и Торгильсом. Выбор был сделан в пользу последнего. Сварткорп смиренно принял такое решение, однако Торгильс, человек жесткий и непримиримый, решил лишить своего конкурента вообще любого влияния. Как раз в это время в стране началось очередное восстание дворян, на сей раз куда более опасное, чем раньше – возглавляемые неким Олафом Сверкерссоном, мятежники не жалели средств на наемников, и мобилизовали максимально возможное число войск. В ряде сражений в 1291–1292 годах королевская армия оказалась разбитой, положение усугублялось. Риксдротс Торгильс Кнутссон решил договориться с мятежниками, но те выдвинули столь жесткие требования, что Эрик отказался подписывать любые договоренности с «этими предателями». Действуя старыми методами, а также руководствуясь своими антицерковными настроениями, Торгильс стал набирать наемников, а средства на них выбивать из церкви посредством специального военного налога. Однако получилось еще хуже, чем раньше – духовенство частично отвернулось от Эрика и перешло на сторону мятежников, да еще и Папа Римский прислал письмо в Стокгольм с требованием отменить налог, которое, впрочем, не возымело никакого эффекта.

В это же время Юхан Сварткорп был занят тем, что со своими хирдманами [5] метался по всей стране, набирая людей и вербуя сторонников для защиты интересов своего короля. Даже не получив в свои руки пост риксдротса, он сохранил абсолютную верность Фолькунгам, королю, и в особенности своей супруге, Эльзе Магнуссон, положение которой при дворе было весьма значи­тельным, а в случае победы мятежников и она, и сам Юхан могли потерять если не все, то почти все. К счастью для Эрика Красивого, его свояк обладал творческим складом ума, игнорировал предрассудки и традиции предков, и вообще по характеру скорее походил на оборотистого купца или предприимчивого свободного земледельца, чем на высокомерного дворянина. Юхан Сварткорп имел достаточно мало средств в своем распоряжении и не мог массово вербовать наемников, из-за чего ему пришлось склонять на свою сторону людей прежде всего уговорами. Увы, к нему примкнули лишь несколько дворян со своими отрядами, чего было однозначно мало для противо­стояния мятежникам. И тогда, рассудив трезво, Сварткорп стал обращаться к крестьянам, которые по законам Магнуса Ладулоса были лично свободными. Упор делался не на их долг перед королем, а на элементарные шкурные интересы – дворяне, ограничив власть короля, вслед за этим обернулись бы против крестьян, стремясь урезать их права и закрепостить, как это уже происходило в Дании и Германии. Проявив все свое красноречие, он постепенно стал набирать в свое войско крестьянское общинное ополчение, достаточно хорошо замотивированное, но недостаточно хорошо вооруженное. Отличительной особенностью шведских крестьян в это время была значительная сплоченность, чувство единства, высокий моральный дух и достаточно высокая по меркам своего времени дисциплина, что всегда делало из них отличных воинов. Тем не менее, с развитием кавалерии пехота стала отходить на второй план, да и вооруженные преимущественно топорами и секирами крестьяне были плохо приспособлены для борьбы с конницей. По мере увеличения численности своего войска Сварткорп приложил все усилия к тому, чтобы дать крестьянам на вооружение копья – куда более эффективное средство для борьбы с конницей, чем топоры. Сильно упростился этот процесс после вступления армии в Далекарлию, где от дворянского ополчения были освобождены стратегически важные рудники Фалуна, и к роялистам присоединились местные рудокопы, считавшиеся самой боеспособной пехотой в Швеции.

Вскоре в Фалун прибыла и королевская семья, бежавшая из Стокгольма, осажденного мятежниками. К ним присоединился также и король Эрик Красивый, до того пробывший какое-то время в Финляндии. Он тоже проявил воображение, и набрал некоторое количество всадников из числа финских христиан и язычников. Все это позволило возродить королевскую армию, и в 1294 году под началом короля она двинулась на юг. Стокгольм к тому времени пал, и дворянская армия двинулась на север с целью добить роялистов. Встреча двух армий произошла недалеко от Уппсалы. Дворянское войско состояло преимущественно из кавалерии, королевская же армия была представлена в основном крестьянским ополчением. Король и Юхан Сварткорп приложили максимум усилий к тому, чтобы воодушевить и замотивировать свое войско, а обращение к крестьянам Эрика XII и вовсе стало легендой и образцом для будущих поколений как пример удачной речи. Она была достаточно простая – крестьянам указывалось на то, что сражаются они сейчас не столько за короля, сколько за свою свободу, порядок в стране и благополучие, и что для него, короля шведов, большая честь вести в бой людей, которые идут за ним по своей воле, а не из-за контракта наемника или страха. В разыгравшемся сражении роялисты, активно используя складки местности и деревянные «рогатки», плотный строй пехоты, копья и фланговые удары «дикой» финской кавалерии, смогли разбить дворян. Их лидер, Олаф Сверкерссон, погиб, вместе с ним пали все его три сына. Разбитое войско мятежников возглавил его брат, Ульф, но в 1295 году королевские войска вынудили его бежать за границу, в Германию, чем и закончилось восстание мятежников. Эрик Красивый полностью разгромил дворян и замирил их, вынудив к покорности. Церковь также вернулась к союзу с королем, а шведское крестьянство с тех пор стало твердой опорой монархии в стране. Торгильс Кнутссон, плохо показавший себя в качестве риксдротса, был смещен, получив в качестве утешительного приза пост маршала. Новым риксдротсом стал Юхан Сварткорп, доказавший свою пользу и на полях сражений, и в качестве отличного организатора и неплохого экономиста.

Сразу после этого новый риксдротс занялся реорганизацией королевской армии, которая в ходе восстания плохо показала себя. Старая армия в значительной мере базировалась на дворянах и сильно зависела от них – но, как показали последние события, Фолькунгам требовалось войско, верное прежде всего короне, а не отдельным феодалам, без которого любая политика централизации в государстве была обречена на провал. Само собой, Юхан стал использовать опыт, полученный им и королем в ходе тяжелой гражданской войны. Феодальные ополчения, возглавляемые крупными землевладельцами, канули в небытие, и им на смену пришло ополчение королевское. Пехота набиралась из числа крестьян-общинников, и проходила раз в год, после сбора урожая, короткие военные сборы, на которых поддерживался необходимый уровень военных навыков и поддерживалась общая спайка между отрядами из разных общин. Оружие крестьяне обязывались обеспечить себе сами, будь то копье, топор, меч или лук со стрелами. Обеспечение доспехами целиком брала на себя корона, для чего по стране создавался ряд арсеналов, в которых хранилась броня для шведской пехоты. Конница набиралась по смешанному принципу – частично из дворян, которые получали земельные наделы в обмен на военную службу, частично из числа наемников, в особенности финских, которые неплохо показали себя в этом качестве во время гражданской войны. Во время непосредственного несения службы и пешие, и конные воины получали от государства фиксированное жалование. Таким образом Юхану Сварткорпу удалось сформировать достаточно солидную королевскую армию, которая после полной мобилизации насчитывала около 3 тысяч конных и 9 тысяч пеших воинов [6]. Позаботился риксдротс и о защите короля в мирное время – именно при нем институт хускарлов в Швеции окончательно сформи­ро­вался и принял вид постоянных телохранителей монарха. Первоначально их было чуть более сотни, личный состав отряда набирался по принципу личной лояльности Фолькунгам и монархии, игнорируя вопрос происхождения. Из-за этого в отряде оказалось большое количество крестьянских и бюргерских сыновей, что по меркам своего времени было попросту неслыханно. Такую же кадровую политику Юхан вместе с королем проводили и при назначении других важных постов – во внимание прежде всего брались личные способности и навыки, а не происхождение. Знать, понесшая значительные потери в ходе гражданской войны, была вынуждена проглотить эту горькую пилюлю, и на время смириться с потерей главенствующей роли в управлении государством [7].

Торгильс Кнутссон не смирился со своим поражением, и продолжил интриговать против Юхана Сварткорпа. Удача ему, впрочем, так и не улыбнулась – когда в 1305 году аристократ заслужил выговор от короля за свое интриганство, Торгильс окончательно разуверился в Эрике и стал искать друзей за границей и среди разгромленных ранее сторонников дворянских вольностей и децентра­лизации. Был составлен заговор по убийству сначала Сварткорпа, и затем и короля, чтобы посадить на трон принца Хакона Эрикссона, навязав тому выгодный для дворян договор. Для получения достаточной поддержки были также установлены связи с Ганзой, и в обмен на обещание прекратить поддержку Готландского торгового союза заговорщики получили значительную сумму денег. Но в 1306 году заговор был раскрыт, и лишь чудом его лидеры избежали ареста. Решив действовать по принципу «все или ничего», дворяне все же подняли мятеж, избрав своим лидером Торгильса, вчерашнего друга короля. Эрик XII воспринял это как предательство, и мятеж был жестоко подавлен. Кнутссон вместе с его соратниками попали в плен и под пытками раскрыли все подробности своей деятельности, включая связи с ганзейцами и планы по убийству короля. Эрик XII был дружественно настроен к своему старому другу, но подобное прощать было нельзя. Вместе с другими лидерами мятежа Торгильс Кнутссон был казнен на главной площади Стокгольма. Юхан Сварткорп оставался риксдротсом до самой смерти короля в 1316 году, после чего добровольно сложил с себя обязанности, освободив место для людей нового монарха. Спустя год умер и он, будучи полностью удовлетворенным проделанным за свою жизнь, укрепив королевскую власть, обеспечив процветание и благополучие в государстве, а также став свидетелем рождения множества своих детей и еще большего количества внуков, чем род Сварткорпов из обычных мелких дворян, находившихся на грани разорения, превратился в одну из самых влиятельных фамилий Швеции.

Четвертый шведский крестовый поход (1308–1310)

Разобравшись с внутренними проблемами, проведя армейскую реформу и укрепив торговлю, король Эрик Красивый обратил свой взгляд на восток, где уже несколько десятилетий продол­жалась война с Новгородским княжеством. После Третьего шведского крестового похода, который завершился выходом к реке Неве и основанием двух крепостей, Выборга и Ландскроны, военные действия сбавили обороты и перешли на привычную в этих местах стадию взаимных набегов мелкими отрядами. Однако в первые годы XIV века Новгородское княжество, оправившись после кризиса, задумало вернуть потерянные территории. Набеги участились, к ним стали привлекаться княжеские дружины и достаточно крупные контингенты войск. Эрик Красивый, со своей стороны, был заинтересован в дальнейшей экспансии на восток, так как это сулило, помимо прочего, получение дополнительной земли для недавно созданной дворянской поселенной конницы, зависимой от него, а не от крупных феодалов. Кроме того, шведский король рассудил чисто географически, прикинув на примерной карте региона, что короткую границу проще защищать, чем длинную, как и граница по рекам куда более выгодна, чем граница по суше, болотам, горам и равнинам. Был составлен план по выходу на новую границу с Новгородским княжеством, которая должна была стать «естественной» для Швеции. Кроме того, контроль над устьем Невы обеспечивал его государству также контроль над новгородской торговлей, за что активно выступали представители Фёрбунда. В конце концов, на 1308 год был намечен крупный поход на восток, который возглавил лично Эрик Красивый. Его целью было разбить новгородцев в полевом сражении, захватить их северные земли, установить выгодную границу по рекам, и по возможности включить сам Новгород в Балтийский торговый союз.

Поход, начавшийся весной 1308 года, протекал успешно. Князь Новгорода, Михаил Ярославич, был в первую очередь князем Твери, и как раз в это время шло тяжелое противостояние его с Московским княжеством, которое проходило в том числе на территории княжества Новгородского. Шведы, собрав 5-тысячное войско и разбившись на отряды, с легкостью подчиняли себе местные карельские племена. Постепенно были взяты под контроль северные и восточные берега Ладожского озера, и был получен выгод на берега Свири. Однако не все закончилось удачно – попытка ввести флот вверх по Неве в Ладожское озеро обернулась неудачей, так как в месте истока Невы из озера русские построили небольшое укрепление, которое не удалось взять с ходу [8]. Но марш на восток новгородцам сдержать было нечем. В 1309 году произошло два события – у Ландскроны было разбито небольшое воинство новгородцев, которые попытались сорвать наступление шведов, а на востоке Эрик XII дошел до берегов Онежского озера и значительно продвинулся на север вдоль его берегов. В удобном месте, близ устья реки Шуя, была основана еще одна крепость, Карелстад [9], который быстро развивался и вскоре стал центром выплавки железа из болотной руды, которой в округе было огромное количество. На 1310 год у короля были большие планы по продвижению на север, для чего заготавливались припасы и разведывались маршруты.

Зимовать Эрик решил в Ландскроне. Узнав об этом, новгородские купцы, несущие большие потери от войны, прибыли в город с просьбой о заключении перемирия. В основном это были купцы, которые от военных действий и блокады устья рек несли большие убытки. Король некоторое время колебался, но в конце концов согласился на перемирие и открытие торговых путей для новгородцев в обмен на временное признание владения им северных берегов Невы и Свири, а также утверждение влияния Балтийского союза в Новгороде. Новгородское купечество стало активно интересоваться Фёрбундом, но даже при наличии сильного желания не могло просто так вступить в него по той причине, что их город в это время зависел от Твери, которая не собиралась заключать мир со шведами. Как бы то ни было, крестовый поход завершился, и войска после того, как Финский залив освободился ото льда, стали отбывать в Швецию. Король еще какое-то время оставался в Ландскроне, а также наблюдал за строительством Карелстада и Нотебурга – последний был заложен прямо напротив новгородской крепости на Ореховом острове, гарнизон которой наблюдал за строительством с тревогой, но из-за малочисленности не мог ничего поделать со скандинавами. Уже летом королю пришлось вновь вернуться в Ландскрону и принимать посланников от Ганзы. Еще по пути в город он бросил своему 14-летнему сыну, сопровождавшему отца, фразу о том, что, мол, ганзейцы приехали искать войны. Никто еще не догадывался, что слова короля окажутся правдой….

Первая Ганзейская война (1310–1315)

Подчинение Готланда шведами и создание Балтийского торгового союза стало для Ганзы полной внезапностью, как и фактическое объединение Швеции, Норвегии и Дании против ее торгового влияния. Из-за этого мгновенная реакция на произошедшее оказалась попросту невозможной, а затем было уже поздно – жители Готланда ни за что не поддержали бы возвращение к старым порядкам, так как новые фактически делали их исключительными в рамках Балтийского моря. Шведским королям удалось разжечь амбиции островитян, и из части Ганзейского союза город Висбю превратился в главного врага германского купечества. Уже в начале 1290-х годов между Фёрбундом и Ганзой разгорелась торговая война за влияние, товары и доступ к торговым узлам. Положение Ганзы становилось все менее выгодным, так как предприимчивые скандинавы, действуя агрессивно и настойчиво, активно заключая торговые договора со светскими правителями Прибалтики, к 1310 году целиком взяли под свой контроль всю восточную часть Балтийского моря, фактически вытеснив оттуда германское купечество. А в 1308 году случился Данцигский кризис – город захватил Тевтонский орден, с которым у Фёрбунда уже существовал торговый договор, и местное купечество выразило интерес к вступлению в Балтийский торговый союз. В случае положительного исхода этого начинания Данциг, один из крупнейших торговых центров в Балтийском море, оказался бы фактически отрезан для германского купечества, и перспективы коммерческого роста из-за этого рисовались самые мрачные. Потому в Любеке, после съезда представителей всех союзных городов, решили выдвинуть ультиматум Фёрбунду и шведам о том, чтобы открыть торговые порты и не мешать германскому купечеству осуществлять торговые операции, а в случае отказа – объявить им войну. Эрик Красивый, зачитав условия ультиматума, лишь рассмеялся посланникам в лицо, и те в гневе покинули Ландскрону. Так началась Первая Ганзейская война.

К военному конфликту Ганза готовилась давно, и еще по отдельным договорам 1299 года каждый из городов, принадлежащих союзу, должен был выставлять определенное количество наемников и кораблей. Центром сосредоточения сил был избран Любек – фактическая столица Ганзы. К моменту прибытия посланников из Ландскроны уже все было готово для мобилизации, и в течении месяца был собран флот из 60 кораблей и внушительная армия в 6 тысяч наемников. Помощь Ганзе решили также оказывать некоторые феодалы Священной Римской империи, которые были заинтересованы в расширении ее торговли в бассейне Балтийского моря. Теоретически, противо­стоявшие ей силы – Фёрбунд, Швеция, Норвегия и Дания – обладали тотальным превосходством в войсках и ресурсах, но на деле все получилось совершенно иначе. Дания и Норвегия действительно поддержали Швецию в ее войне с Ганзой, но участники конфликта сразу же стали выбывать из него. В Дании король Эрик VI уже до того истощил экономику страны своими войнами и пиршествами, в результате чего страна попала в сильную зависимость от германских кредиторов и дворян, которых не устроил конфликт с Ганзой – и они подняли мятеж в Ютландии, целиком захватив ее. Ганзейский флот, не теряя время, высадил десант на острове Зеландия, который разграбил Копенгаген и едва не взял в плен датского короля. Тот был вынужден сначала бежать в Сконе, а затем просить мира у Любека и собственных дворян. В Норвегии король Хакон V собрал лейданг – морское ополчение – и приготовился встречать ганзейцев на морских подходах к Норвегии, но те в начале 1311 года, не принимая боя, высадили десант в Осло-фьорде и разграбили окрестности норвежской столицы, осадив замок Акерсхус. Подоспевший королевский флот оказался разбит в ходе кровопролитного сражения, и Хакон V вслед за Эриком VI Датским вынужден был подписать мир с германцами на невыгодных для себя условиях.

Фёрбунд и Швеция остались наедине с Ганзой, и уже в 1312 году были вынуждены отражать атаку на Готланд, где высадилась германская армия. Однако на Готланде все пошло не по привычному для ганзейцев сценарию. Крестьянское население эвакуировалось в Висбю, где уже были возведены городские стены, и немцам пришлось начать осаду. Блокада города с моря не задалась, так как рядом постоянно ошивались шведские корабли, стремительными налетами пытавшиеся «откусывать» от ганзейской армады по нескольку кораблей за раз. Наконец, в середине лета отряду шведских кораблей удалось выманить флот Ганзы в открытое море, но тут неожиданно начался сильный шторм, который раскидал корабли обеих сторон. После окончания шторма шведский флот собрался воедино быстрее – что и определило успех: состоялся налет на стоянку немецких судов, и, пользуясь численным превосходством и тем, что большинство наемников Ганзы находились на суше, шведы одержали победу. Ганзейский флот был рассеян, а армия вскоре была вынуждена капитулировать, лишившись всяческого снабжения. Война еще продлилась до 1315 года, но везде, во всех уголках Балтики ганзейцы получали достойный отпор, и, после истощения всех ресурсов, стороны были вынуждены пойти на мирные переговоры, в которых приняли участие посланники Дании и Норвегии. Договор в Сконе фактически восстановил довоенное положение дел, за исключением одной лишь оговорки – торговым союзам разрешалось торговать в портах друг друга, но лишь при условии уплаты фиксированной, и довольно немаленькой пошлины. Эти уступки, на которые пошли представители Фёрбунда, в результате обернулись против Ганзы, так как скандинавские купцы попросту перестали посещать германские порты и стали сбывать свои товары еще дальше – в Северном море, во Франции, и даже заплывая в Испанию, получая еще большие прибыли. Ганзейские же купцы, торгуя с портами Фёрбунда, на деле несли убытки, и так и не смогли отвоевать себе место в Восточной Балтике.

Первая Ганзейская война стала последним крупным делом короля Эрика Красивого. Он лично командовал шведским флотом и армией во время войны, сделал большой вклад в победу, в том числе своим упорством и нежеланием сдаваться после того, как неурядицы и действия Ганзы выбили из войны Данию и Норвегию, и такая активность подорвала его здоровье. После подписания мира он отправился в Стокгольм, в замок Тре Крунур, и более не покидал его. Словно предчувствуя скорую смерть, он сделал упор на воспитание своего 19-летнего сына Хакона, и стал постепенно вводить его в курс дел. Пока сын постепенно брал бразды правления в свои руки, шла методическая обработка знати, которая обязана была избрать Хакона новым королем Швеции, а здоровье Эрика тем временем стремительно ухудшалось. В день 18 мая 1316 года он, собрав своих советников, объявил, что более не может выполнять свои обязанности короля по состоянию здоровья, и написал отречение. Через несколько дней его сын был избран королем как Хакон II. Отрекшийся король решил было удалиться в монастырь, но даже это уже было ему не по силам, и он был вынужден остаться в Стокгольме, где и умер 21 августа 1316 года. В народной памяти Эрик XII Красивый остался в целом положительным правителем, хоть в его правление Швеции и довелось немало повоевать. Даже дворянство, немало натерпевшееся от него в свое время, уважительно помянуло усопшего, принесшего ему, дворянству, больше славы, чем многие короли, бывшие в союзе с ним. Швеция при нем окончательно окрепла и выдвинулась в список ведущих держав бассейна Балтийского моря – совершенно неожиданное преобразование после того, как всего сто лет назад во внутренние дела государства легко вмешивались соседи, включая Данию и Норвегию. Времена слабости окончательно прошли, и впереди были лишь процветание и величие.

Примечания

1. В реальности ситуация все же дошла до кровопролития, а Магнус Ладулос захватил Готланд силой при полном согласии Ганзы, с которой он активно «дружил».
2. С одной стороны, это сильно круто в сравнении с реальностью, но с другой – в реальности дела с восточными походами у шведов обстояли совершенно не так, как это уже получается в АИшке. По факту на восток шли лишь небольшие и плохо организованные отряды «крестоносцев», а численность населения Швеции не позволяла формировать большие армии. Лишь централизованными усилиями можно было в указанное время подвинуть границы государства на востоке за счет земель Новгорода – но как раз с этим у государства свеев и гётов существовали серьезные проблемы.
3. В действительности Фолькунгов в каждом поколении было с избытком, в результате чего они предпочитали грызть друг другу глотки, а не заниматься делом. Тот же Магнус Ладулос был королем в 1275–1290 годах, т.е. на 9 лет меньше, чем в АИшке, но ему пришлось разгребать много чего, оставшегося после его предшественника, куда менее способного Вальдемара I. Если же дать этому монарху достаточно времени и ликвидировать сопротивление родичей и династи­ческие конфликты, то Швеция действительно могла добиться того, что описано в этой главе – тем более, что 2/3 реформ и событий и так взяты из реала.
4. Суровая реальность. Что ганзейцы, что перехватившие их эстафету голландские купцы выгребали всю балтийскую торговлю зерном для сбыта в Западной Европе, сколачивая огромные суммы денег (разница в стоимости зерна в Риге и Амстердаме – 2-3 раза, в портах Иберийского полуострова балтийское зерно можно было продать в 4-5 раз дороже, чем при закупке). На скандинавские рынки им было плевать; скандинавское купечество было быстро задавлено амбициозным и деятельным германским купечеством, тобишь Ганзой, в XIII–XIV веках. Взятие под контроль балтийской торговли зерном для скандинавов в этот период – одна из ключевых задач, решение которой обеспечивает благополучное развитие всего региона в будущем.
5. Хирдманы – то же, что и русская дружина.
6. Подчеркиваю – после мобилизации, которая в такой степени возможна лишь после проведения обозначенных мною реформ централизации. В реальности же Швеция, увязнув во внутренних конфликтах, едва ли могла рассчитывать на реально большие воинства в XIII–XV веках, а с учетом ее демографии в указанный период, к началу XIV века шведы едва ли могли собрать войско больше 5-7 тысяч численностью, и это уже было близко к потолку возможностей.
7. В реальности некоторые короли Швеции конца Средневековья действительно проводили подобную кадровую политику, но в тех условиях это оборачивалось масштабным сопротивлением со стороны дворян и гражданскими войнами.
8. Будущая крепость Орешек. О существовании каких-то укреплений на месте Орешка до 1323 года информации нет, но и экспансия шведов была куда менее активная, так что основание какого-то прото-Орешка вполне возможно в условиях АИ.
9. Современный Петрозаводск.