Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Начинаю сегодня публиковать очередной свой альт-исторический цикл, и речь уже в который раз пойдет про Испанию. На сей раз размах АИшки не планируется чрезмерно большим, и больше будет сосредоточен на судьбе отдельных личностей, а не всего государства. Впрочем, обо всем по порядку.
Содержание:
Предисловие
На сей раз вступление будет очень кратким, так как после N-ой АИшки вообще, не говоря уже о без понятия какой по порядку АИшки по Испании, начинает утомлять долгое придумывание больших вступлений. Причина, почему я опять занялся Испанией, проста – меня утомил глобализм Великой Русинии, огромный ворох изменений на карте мира к концу XIX века, и, как и более года назад, я пока решил взять с ней перерыв. Это перерыв временный, к проекту я еще вернусь, так как после третьего десятка статей уже начинает жаба давить бросать его. Но заниматься АИшками все равно хочется, подтягивать матчасть по чему-то новому времени особо нет, и потому было решено взяться за наиболее мне знакомую тему, не связанную с Восточной Европой – т.е., Испанию. Что довольно забавно, ибо с ней глобализма светит не меньше, а то и больше. Впрочем, здесь кроется одно кардинальное отличие – у этой АИшки, в отличие от предыдущих, есть цель-минимум: посмотреть, как может наличие некоей группы адекватных управленцев и родственников правящей династии повлиять на эпоху правления Испанских Габсбургов, чего можно будет избежать, и какой Испания будет к моменту прихода к власти Бурбонов. Таким образом, АИшка включает в себя рассказ даже не о государстве и его правителях, а о феодально-олигархическом семействе, побочной ветви династии Трастамара, и «рацухах» по отношению к самой Испании и ее колониях. План-минимум – довести общее сказание до конца войны за испанское наследство, определить, насколько лучше/хуже Испания будет к тому моменту, и что изменится относительно реала. Лишь в том случае, если у меня не пропадет к тому моменту интерес к проекту, рассказ будет продолжен дальше, уже от лица государства и его правителей. До того гипотетического момента цикл будет включать в себя несколько подциклов статей, а именно:
- общую историю (4 статьи);
- историю испанской Вест-Индской торговой компании (5 статей);
- историю испанской Ост-Индской торговой компании (2 статьи);
- историю войны за испанское наследство в условиях АИ (7 статей);
На текущий момент все эти подциклы уже написаны, и ожидают лишь финальной правки и публикации, т.е. план-минимум уже выполнен. План-максимум же выглядит достаточно просто, хоть и масштабно – написать такую АИшку по Испании, которую мне не захочется переписывать или начинать с самого начала, дописывать ее в несколько заходов, закрыть тему этой страны для себя, как я сделал это с Италией в Grandi Medici, и сделать это максимально подробно. Пока что план этот удается выполнять – если раньше у меня был какой-то интерес к эпохе XVI-XVII веков в Испании, то теперь я эту тему для себя закрыл, и смысла начинать заново не вижу, так как не вижу возможностей сделать что-то лучше, чтобы при этом не пострадали совы или глобусы.
На этом со вступлением все, и я начинаю свой рассказ.
Альфонсо де Арагон и Иворра (1472-1532)
Предположительно дон Альфонсо
Католические короли, а именно Фернандо Арагонский и Изабелла Кастильская, были крепкой семьей, и любили друг друга. В браке у них родилось много детей, воспитанию которых родители уделили много времени и внимания, и те выросли достаточно успешными, способными людьми. Изабелла ревностно хранила верность своему супругу, но сам Фернандо был далеко не так верен. У того еще до свадьбы с кастильской принцессой было множество любовниц, а одна из них, Альдонса Руис де Иворра и Алемани, была удостоена особого внимания. Это была прекрасная, и весьма способная женщина, чьи внешние и умственные достоинства вызывали у Фернандо восхищение. По слухам, она сопровождала своего любовника везде, одевшись в мужскую одежду, и связь между ними после свадьбы с Изабеллой Кастильской так и не прервалась окончательно, возобновляясь при каждом визите короля в Барселону, а также во времена ссор между амбициозными и волевыми монархами. Позднее она вышла замуж, но за время связи с Фернандо Арагонским эта женщина успела родить троих детей сыновей Алонсо (1470), Альфонсо (1472) и дочь Хуану (1475) [1]. При этом рождение последней дочери каталонской аристократки и короля Арагона, по слухам, вызвало у королевы Изабеллы выкидыш, так как та была сильно оскорблена тем, что ее супруг изменяет ей, да еще и плодит бастардов. Несмотря на все это, бастардов Фернандо, включая детей Альдонсы де Иворры, кастильская королева приняла и признала, и даже взяла на воспитание к себе ко двору, где они близко сдружились с королевскими отпрысками [2]. Все они росли большой и довольно дружной семьей. Правда, трое бастардов от каталонки сильно отличались по характерам. Алонсо разрывали противоречия – еще с детства ему определили церковную стезю, с чем он смирился, но в то же время имел отцовскую любовь к женщинам, и оставил после себя множество внебрачных детей, которые основали несколько видных испанских дворянских фамилий. Дочь Хуана была достаточно тихой, вышла замуж за арагонского дворянина, и родила ему 10 детей, которые также оставили заметный след в генофонде испанской аристократии.
А вот маленький дон Альфонсо де Арагон был совершенно другим. В нем перемешались черты разных людей, с которыми он состоял в родственных связях, или же которые сделали большой вклад в его воспитание. Во многом он походил на отца, которым так восхищался Макиавелли – прагматичный, изворотливый, хитрый и волевой, он имел вполне определенные амбиции. От матери, а частично – даже от Изабеллы Католички он перенял умение завоевывать симпатии людей, как отдельных личностей, так и широких масс аристократии и народа. Альфонсо с малых лет осознал все плюсы и минусы статуса королевского бастарда, и решил посвятить свою жизнь служению коронам Кастилии и Арагона, т.е. своим родственникам, по возможности получая влияние и признание в качестве «серого кардинала». При этом он оставался ревностным католиком, умелым управленцем и с детства показал значительные способности в точных науках. Несмотря на то, что Альфонсо служил напоминанием о неверности Фернандо, Изабелла полюбила этого весьма способного юношу, и фактически стала его второй матерью. Альфонсо всю свою жизнь сохранял верность идеалам Изабеллы и Фернандо, а после их смерти стал неприкрыто почитать великих Католических королей. Идеализировав их как истинных монархов Испании, он сформирует их романтический образ, и передаст его своим потомкам, а те спустя какое-то время станут распространять его по всей Испании.
Довольно рано Альфонсо начали привлекать к государственным делам. От него сначала ожидали успехов на воинском поприще, но юноша не проявил особых талантов на этой стезе. Церковником ему также не суждено было стать – Альфонсо сопротивлялся попыткам отправить его вслед за старшим братом, Алонсо. В конце концов, он раскрылся как великолепный управленец и организатор, умелый политик и ловкий дипломат. Уже в годы Гранадской войны ему было поручено в качестве проверки наладить расстроенное снабжение кастильских и арагонских войск – в результате чего оно быстро поправилось, и для своего времени стало образцовым. При поиске средств на ведение тяжелой войны он проявил изобретательность на грани гениальности – в обмен на ряд преференций кастильским городам он добился введения дополнительного военного налога. При этом выиграли все – государство получило дополнительные средства, а зарождающаяся текстильная промышленность Кастилии получила мощный толчок для развития, и к концу столетия расцвела, став приносить немалые доходы [3]. Аналогично он стал вести себя в дальнейшем, умудряясь лавировать между интересами государства и предпринимателей и удовлетворять и те, и другие, что подняло его авторитет среди кастильцев, а затем и арагонцев.
От администрирования двумя большими королевствами Альфонсо получал искреннее удовольствие, чего и не скрывал; при этом в личном плане он был скромен, и практически ничего не просил для себя – что не мешало ему стремительно увеличивать свое благосостояние, в первую очередь за счет тесных связей и покровительства кастильским текстильщикам. Это еще больше увеличило его популярность в народе, и укрепило семейные связи с династией Трастамара. Изабелла и Фернандо Католики души в нем не чаяли, причем кастильская королева уже как будто бы и забыла, что он не ее родной сын. В 1503 году она по собственному решению даровала Альфонсу особый титул, который был тесно связан с ее династией, в результате чего тот стал графом Трастамара [4], а Фернандо тут же даровал сыну титул графа Урхеля. Со своими единокровными братьями и сестрами Альфонсо также сохранял очень близкие отношения, в особенности с Принцем Астурийским, Хуаном. Тот видел в брате не только родственника, но и самого близкого друга, надежного человека и эффективного управленца, который должен был стать вторым человеком в государстве после Хуана тогда, когда тому суждено будет стать королем Кастилии. Впрочем, этому не суждено было сбыться из-за преждевременной кончины принца Астурийского в 1497 году. Своей собственной семьей Альфонсо обзавелся в 1501 году, когда взял в жены 16-летнюю Хуану де ла Куэва и Веласко, дочь знаменитого кастильского аристократа Бельтрана де ла Куэвы, ставшего 1-м герцогом Альбукерке. В браке с ней родились пятеро детей, но лишь один-единственный сын, Фернандо (1504), пережил детство и стал наследником своего отца.
В последние годы жизни королевы Изабеллы, когда та стала меланхоличной затворницей и удалилась от мирских дел, Альфонсо фактически возглавил Кастилию, действуя согласно ее воле и советам своего отца, короля Арагона. При этом он остался единственным близким человеком, который постоянно находился при Изабелле, из-за чего в народе даже появились слухи, что он станет ее наследником. Однако никакое наследное право не могло поддержать бастарда арагонского короля в правах на кастильское наследство, и когда в 1504 году Изабелла умерла, корона Кастилии перешла в руки ее дочери, Хуаны, и зятя, Филиппа фон Габсбурга. При этом Хуана вела себя неадекватно, и вскоре была признана сумасшедшей, а Филипп, ставший регентом до совершеннолетия своего сына, Карлоса, активно раздавал земли бургундцам и фламандцам, верным лично ему. Он даже попытался полностью отстранить Хуану Безумную от власти, но встретил ожесточенное сопротивление Кортесов, и был вынужден смириться со своим статусом. Альфонсу регент не доверял, потому попытался удалить его от дел – но встретил ожесточенное сопротивление кастильской знати, которую поддержали арагонцы и Фернандо II. Последний не шибко любил зятя, который успел зарекомендовать себя не с лучшей стороны, и интриговал против него, желая лишить власти и влияния при дворе. Тем же самым занялся и Альфонсо де Арагон, выступивший уже в качестве лидера всего прогрессивного дворянства Кастилии.
Противостояние вылилось в «холодную войну» между Кастилией и Арагоном. В конце концов, пользуясь поддержкой третьих стран, Филипп в июне 1506 года добился отказа Фернандо II Арагонского от претензий на регентство в Кастилии, и признания себя полноправным королем вместе с супругой. Фелипе I сразу же развил обширные репрессии против Альфонсо де Арагона, с которым враждовал… Но уже в сентябре того же года умер. Официально причиной стала простуда, однако все понимали, что к его смерти, скорее всего, приложили руку Фернандо II и его бастард. Впрочем, особого неприятия в обществе это не вызвало. Пока Хуана Безумная ездила по всей стране, прощаясь с мужем, с ее же согласия регентом стал граф Трастамара. Тот заручился поддержкой как своих ближайших приближенных, так и «старой гвардии», которую возглавлял Франсиско Хименес де Сиснерос, всесильный примас Испании и чрезвычайно авторитетная фигура в местной католической церкви. В тесных отношениях остался он и со своим отцом, с которым координировал внешнюю и внутреннюю политику. Последовавшее десятилетие (1506-1516) стало периодом относительно мирного существования Кастилии, во время которого она переживала бурное развитие экономики и некоторые внутренние реформы. Авторитет графа Трастамара возрос еще больше, в результате чего его можно было назвать самым влиятельным человеком в Кастилии, а на Иберийском полуострове в целом его мог превзойти, пожалуй, один лишь Фернандо II Католик. Своей цели Альфонсо добился – не претендуя на какую-либо корону, он управлял большим и перспективным государством, в котором его авторитет стал сравним с авторитетом короля.
При новой династии
Карл V, король Испании и император Священной Римской империи
Период мира, стабильности и развития закончился в 1516 году, когда умер Фернандо II Католик. Арагонцы были совершенно не против, если бы их регентом стал граф Трастамара, однако из далеких Нидерландов прибыла весть о том, что законный наследник усопшего, принц Карлос фон Габсбург, едет в Испанию дабы вступить в свои права короля Арагона и регента Кастилии. Впрочем, приехав в последнюю и посетив свою мать, которая все еще де-юре была правительницей, он поспешил объявить себя полноправным монархом, королем Кастилии и Арагона, Карлосом I. Столь неприкрытые амбиции, нарушение законов, свято чтимых в стране, а также наводнившие Испанию фламандские и голландские советники привели к тому, что нового монарха в государстве приветствовали не очень хорошо, а временами даже враждебно. Воспитанный в Нидерландах, Карлос даже не знал испанского языка, как и местных реалий, и начал вместе со своими советниками проводить весьма грубую и прямолинейную политику, ломая старое, и вводя далеко не самое лучшее новое, стремясь все подчинить своей воле. Граф Трастамара, приходившийся Карлосу дядей, одним из первых попал под удар, и был лишен поста в правительстве. Сомнению подвергались и его лояльность, и навыки, и даже правомерность получения титула графа, с явной претензией на принадлежность к угасшей династии Трастамара, хотя на самом деле причина была еще проще – советники молодого Карлоса боялись чрезмерно богатого и влиятельного вельможу, который мог подчинить своей воле молодого монарха. Это был сильный удар для 44-летнего Альфонсо, но умом он был в отца, а его отцом восхищался такой искушенный в государственных делах и интригах человек, как Макиавелли. Формально смирившись с потерей своего статуса, граф Трастамара стал готовиться к своей маленькой испанской реконкисте.
Карлос с самого начала повел неумелую внутреннюю политику. Кастильцы и арагонцы не слишком жаловали иноземцев – а король ими заменил весь административный аппарат обоих королевств, и те развили до небывалых размеров коррупцию, стремясь обогатить лично себя. Испанцы любили Альфонсо де Арагона, и хотели видеть его важным государственным чиновником – а Карлос отправил его в отставку, и тот оказался в опале. Жители Иберийского полуострова были достаточно скромны – но король и его свита раздражали всех чрезмерно пышными фламандскими нарядами. Народ любил Хуану Безумную вопреки всему – и ее сын пренебрег ею, объявив себя королем. Наконец, испанцы были весьма свободолюбивы, а Карлос стремился сосредоточить в своих руках максимум власти, системно ущемляя права всех сословий. Все это лишь подогревало неприятие к монарху, но в 1519 году настал переломный момент – Карлосу понадобились огромные средства для подкупа избирателей в Священной Римской империи, дабы те избрали его императором. На Испанию обрушились тяжелые налоги, больно ударившие по кошельку, были изъяты средства, выделенные городами на борьбу с берберскими корсарами – и все эти деньги отправились в Германию вместе с королем. Тот, потратив их до последнего мараведи и взяв дополнительно в долг у банкиров, все же стал императором Карлом V, но в Кастилии в результате вспыхнуло масштабное восстание комунерос – городского населения, которое поддержали некоторые дворяне и крестьянство.
Впрочем, размах восстания поначалу мог бы и не представлять для Карлоса угрозы…. Если бы не тайное участие в нем графа Трастамара. Нет, формально он остался нейтральным человеком, соблюдающим свою клятву королю, но значительная часть его ресурсов стала использоваться на благо комунерос, поддержку получили их лидеры, а пламя восстания было искусственно раздуто, и вскоре перекинулось на соседний Арагон. Главой мятежников стал Хуан де Падилья, фактически ставленник графа Трастамара, действовавший в полном согласии с ним. Лишь города Андалусии сохранили свою верность королю Карлосу, в то время как остальная часть обеих королевств оказалась охвачена пламенем восстания. Королевские войска или перешли на сторону комунерос, или вскоре были разбиты, а примас Испании, голландец Адриан, бывший также близким к Карлосу человеком, попал в плен. Полководцы-роялисты оказались подкуплены за деньги графа, и саботировали ведение военных действий. Первоначально король хотел жестоко подавить мятеж, но тут против него стал работать ряд факторов, включая его собственный характер. Во-первых, возможность быстро разгромить восстание он потерял, и победа над комунерос могла обернуться серьезными потерями, как людскими, так и финансовыми. Во-вторых, у Карла V обострились отношения с французами, и войска и средства ему требовались против них, а не для подавления восстаний собственных поданных. В-третьих, испанские дела в принципе мало интересовали Габсбурга, ему от своих иберийских владений требовались лишь деньги и войска для европейских войн. В результате этого он был вынужден пойти с комунерос на переговоры. Посредником между двумя сторонами оказался…. Граф Трастамара, который якобы сочувствовал делу мятежников, но оставался верным своей клятве верности королю.
В результате всего этого в 1521 году в Толедо был заключен большой договор между сословиями Испании (в лице Арагона, Кастилии и Наварры) и королем Карлосом I. Комунерос добились удовлетворения большинства своих требований – использование иноземных кадров в правительстве было серьезно ограничено, уменьшались налоги, едва не вызвавшие крах кастильской текстильной промышленности, Карлос обязывался соблюдать привилегии сословий, включая городское, и многое другое. Сам король при этом получал поддержку Кастилии и Арагона в его военных и политических начинаниях в Европе, поддержали испанцы даже голландского архиепископа Адриана в его стремлении стать архиепископом Рима – в результате чего тот добился успеха, и в 1522 году стал Папой Адрианом VI. Формально конфликт закончился примирением сторон, однако у него оказался и безусловный победитель, которым, конечно же, оказался граф Трастамара. Во время войны он, действуя по обе стороны, умудрился ослабить и сеньориальных владетелей, и чрезмерно свободолюбивых горожан, чьи устремления порой напоминали сепаратизм [5], в конце концов вынудив обе социальные группы примириться и действовать сообща, при этом выбрав единственную приемлемую для обеих кандидатуру в качестве главы – Альфонсо де Арагона. Несмотря на огромные траты средств, он умудрился еще и заработать, а в перспективе благодаря протекции текстильщикам и прочим экономически активным слоям населения его состояние возрастет многократно. Но самое главное – в результате восстания комунерос у Карлоса появилась острая необходимость заполучить в Испании кого-то, кто был бы достаточно популярен и в Кастилии, и в Арагоне, и мог бы от его имени управлять обоими государствами в то время, когда ему самому предстояло решать проблемы в Германии или Италии. Этот же человек должен был наладить для него поставки денег и войск в будущих войнах, причем короля не волновало, какими именно способами все это можно было получить. Единственным человеком, который удовлетворял все требования, был Альфонсо де Арагон, граф Трастамара. В результате этого уже в 1521 году он был назначен регентом Кастилии и Арагона, восстановив свое былое положение. На посту фактического правителя Испании он оставался вплоть до своей смерти.
Граф и король-император
К 1521 году у короля и императора Карлоса не прибавилось доверия к своему дяде, графу Трастамара. Дарование ему высокого государственного поста было вынужденной мерой, и роль Альфонсо де Арагона в восстании комунерос вообще выглядела весьма подозрительно. Впрочем, граф с его талантами в области управления был теперь просто необходим королю, так как Карлосу требовались огромные деньги и ресурсы для войн с Францией и германскими князьями, которые начали бунтовать в свете развернувшейся Реформации. Альфонсо же, провернув крупную подковерную игру с восстанием комунерос, начал новую – на сей раз изображая верного поданного короля. Он развернул не только экономическую, но и политическую деятельность, добиваясь сборов новых особых налогов на нужды войн, формируя новые войска и уговаривая испанские сословия поддержать своего монарха. При этом он не нарушал Толедский договор, предоставляя Карлосу все необходимое, проявляя при этом свой управленческий гений. Недоверчивость Карлоса стала быстро исчезать, и на смену ей пришла уверенность в том, что в испанских делах для него нет более ценного кадра, чем граф Трастамарский. Кроме того, Альфонсо не чурался применять дипломатию и интриги, помогал раскрывать заговоры против короля и организовывал с ним собственные, направленные в том числе против французов. К концу 1520-х годов Карл V уже считал его своим близким другом, и одни из самых надежных и верных поданных, который не раз доказывал свою пользу.
При всем этом Альфонсо де Арагон всячески старался сохранить и приумножить богатства Испании, не давая им чрезмерно утекать из страны. Это привело к пересмотру стандартного отношения к финансовой системе в стране, и осознанию необходимости реформ, включая налоговые. Войны Карла V вынуждали активно брать займы, в том числе у банка Фуггеров, который быстро обогатился за счет Испании, и уже вторгся в ее колонии. Граф Трастамарский вместе со своими сторонниками быстро осознали опасность подобной политики для Короны, как и возможные выгоды, и в 1527 году в Барселоне был создан свой банк, который косвенным образом оказался подконтрольным Альфонсо. Персонал его составили марраны и самые беспринципные и прагматичные дельцы, которых только можно было сыскать на Пиренейском полуострове из потомственных католиков. Когда надо, они могли работать честно и эффективно, а когда надо – без лишних зазрений совести шли на подлоги, махинации и даже фальшивомонетчество, лишь бы усилить позиции банка и выкупить иностранные долги короны Испании. Изначальный капитал формировался графом Трастамарским за счет своих личных средств и прибылей текстильной промышленности, но вскоре в него стали делать вклады и представители испанской аристократии, что значительно увеличило его возможности. Король Испании стал брать в Барселонском банке займы, с каждым годом все больше, и под большие проценты – а за счет этих процентов увеличивалась и прибыль основных вкладчиков банка. По мере увеличения государственного долга Короны это приводило к еще большему количеству вкладов в банк со стороны аристократии, что раз за разом приносило ей большие прибыли. Впрочем, предприятие не раз шло навстречу королевской казне по поводу реструктуризации долгов и отсрочки выплат, что длительное время позволяло сохранять хорошие отношения между банком и Короной, и обеспечивать интересы как вкладчиков, так и высочайшего кредитора. При этом огромные капиталы, которые накапливались на руках аристократии благодаря торговли с колониями, оставались внутри страны [6].
Не забудет граф Трастамара и про прочие отрасли экономики. Не позволяя чрезмерно развиваться Месте, т.е. системе кастильского овцеводства, он все же немало сделает для обеспечения ее эффективности, и перенаправлению овечьей шерсти на испанские мануфактуры. Это даже приведет к тому, что в 1531 году будет создана система, ограничивающая экспорт шерсти за полуостров, во Фландрию и Голландию, что послужит одной из косвенных причин будущих потрясений в том регионе. В то же время, это обеспечит хороший рост испанской текстильной промышленности, главным центром которой постепенно станет центр Кастилии и Арагон. Для защиты текстильной промышленности также будут введены протекционистские меры, которые сохранятся вплоть до конца эпохи правления Габсбургов. Андалусия станет крупным центром ремесел и кустарного производства различных товаров, а в северных провинциях начнет развиваться металлургия – король и император Карлос был заинтересован в собственном производстве пушек и аркебуз, да и флот с каждым годом требовал все больше артиллерии. Наконец, чем больше обогащались испанские производители – тем больше они платили налоги. Альфонсо не без труда удалось объяснить Карлосу, что просто выжимать из страны последнее нельзя – «соки» быстро иссякнут, и будут извлекаться лишь по капельке за раз, в то время как при сохранении определенных свобод и росте экономики страны этих «соков» с каждым годом можно будет выжать все больше и больше, безо всякого большого вреда для будущего. Наглядно демонстрируя выгоду вложений в экономику, он в глазах Карлоса стал настоящим кудесником, который регулярно умудрялся увеличивать прибыль всего и вся, и обрел достаточный авторитет для того, чтобы заставлять принимать короля весьма сложные и неоднозначные решения по совету графа Трастамара. Одним из таких решений стало создание Вест-Индской компании.
Compañia de las Indias Occidentales
Альфонсо де Арагон одним из первых оценил потенциал испанских колоний, и потому еще во времена своего регентства при Хуане I Безумной озаботился вопросом того, как обеспечить наибольшую прибыль с них. Испанцы традиционно были не сильны в организации, а в этом случае низкая организованность давала и низкую результативность, т.е. достаточно небольшие прибыли на общем фоне. Первые годы испанские колонии вовсе были убыточными, и много голосов раздавалось в пользу того, что не имеет смысла их развивать. Однако в руках графа Трастамара колонии стали быстро уменьшать свою убыточность, и наметился выход на прибыль. Уже в первые годы правления Карлоса вся торговля с колониями была отдана на откуп торговым компаниям отдельных городов, но при этом контролировалась итальянцами и фламандцами, в результате чего много колониальных товаров, а также золота и серебра, утекли через Испанию из Америки сразу за границу [7]. Видя, что королю с каждым годом нужно все больше денег, а малые торговые конторы работают неэффективно, Альфонсо де Арагон в 1524 году предложил создать собственную торговую компанию, и на деле показать эффективность развитой организации, централизации власти и четко отлаженной работы, как он это уже делал с текстильной промышленностью Кастилии. Карлос согласился, дав испытательный срок в 8 лет для оценки идеи.
Граф Трастамарский, уже давно вынашивавший идею особой компании по работе с колониями, тут же принялся за дело, мобилизовав всех заинтересованных купцов и сеньоров Испании. Ему требовались люди и капиталы, взамен он за счет личных средств гарантировал прибыль от предприятия. На берегах Бискайи и Кантабрии начали быстро строиться корабли, а в Испании и Италии проводились вербовки экипажей и набор желающих стать вольными поселенцами в Америке. Создавалась четкая структура новой организации, в 1524 году получившей название Compañia de las Indias Occidentales (CIOC), или просто Вест-Индской компании. Все делалось, чтобы обеспечить максимальную эффективность и прибыльность – корабли должны были не только везти с запада драгоценные грузы, но и перевозить на запад что-то ценное и важное для колоний. Ощутимый эффект был получен уже после первых трех лет работы предприятия, и очередная война Карлоса I была в значительной мере профинансирована за счет полученной прибыли. Обогатились также и европейские купцы, и феодалы, вложившие свои средства в предприятие. Прибыль была столь значительной, что затмила весь возможный доход прочих торговых домов. Осознав это, король решил даровать Вест-Индской компании особые права, и подчинил ей всю торговлю с колониями, сделав ее монополистом. Во главе CIOC, конечно же, встал Альфонсо де Арагон, чья личность во многом и обеспечивала эффективную работу организации. В дальнейшем пост президента компании станет для его семьи наследственным, а компания станет государством в государстве, причем гораздо более централизованным, чем сама Испания.
К началу 30-х годов граф Трастамарский уже столько раз успел доказать свою огромную пользу для короля и императора Карлоса, и столько раз заслуживал обычные благодарности, что монарх задумался уже о чем-то совершенно уникальном. Вероятно, на него косвенно оказывал влияние сам Альфонсо де Арагон, совершенно точно сохранились указания на то, что определенные советы по этой части Карлу давали его советники и супруга, Изабелла Португальская. Впрочем, ходили слухи о том, что особая привилегия и благодарность от монарха была просто куплена за очень немалые деньги. Как бы то ни было, в феврале 1532 года граф вместе с сыном были вызваны в Толедо, где Карлос торжественно легитимировал Альфонсо как бастарда Фернандо II Католика, тем самым возродив уже угасшую по мужской линии династию Трастамара. Кроме того, в знак особых заслуг перед королем-императором, а также коронами Кастилии и Арагона, он получил наследственный титул принца, с правом выбрать себе герб и локализацию своего формального феодального домена. Тот выбрал самое простое и очевидное, став в результате Альфонсо де Трастамара и Иворра, 1-м принцем Трастамара [8]. В качестве герба был выбран стандартный символ отцовской династии – гербы Кастилии и Леона, с нанесением поверх них малого щита с гербом Арагона. Это была великая честь, и свежеиспеченный принц принял ее со смирением и выражением глубокого признания своему господину.
Впрочем, поездка, принесшая такие значительные почести теперь уже признанному бастарду Фернандо Католика, оказалась для него последней – простудившись по дороге в столицу, Альфонсо в конце месяца умер. В последний путь его провожал сам король-император и сын, которому предстояло нести непростую ношу посредника между Кастилией, Арагоном и их иноземным монархом.
Примечания
- В действительности детей было лишь двое – сын Алонсо и дочь Хуана. Второй сын, Альфонсо, целиком выдуман.
- Суровый реал. Вообще, в иберийских государствах к бастардам отношение было особенное, даже основатель династии Трастамара сам был бастардом, так что особо удивляться великодушному отношению к внебрачным детям своего супруга со стороны Изабеллы не стоит.
- В реальности текстильную промышленность Испании срезал на взлете король Карлос, подавивший восстание комунерос и выкачивавший все возможные средства из Кастилии и Арагона для своих европейских войн. Именно из-за этого кастильские и арагонские города быстро обеднели, и нищета уже при Филиппе II стала в общем-то обычным явлением, в то время как при Католических королях испанские города процветали. После такого еще больше задаешься вопросом, к лучшему, или к худшему привело правление иноземцев-Габсбургов в Испании….
- В реальности титул графов Трастамара, находившийся в королевском домене, в середине XV века был передан семейству Осорио, но у них и так титулов выше крыши, так что этот графский титул я волей авторского произвола решил придержать, чтобы затем передать бастарду Фернандо Католика.
- Чрезмерно развитое городское самоуправление имело свои недостатки, в том числе стремление к абсолютной самостоятельности. Так, комунерос среди прочего хотели, чтобы испанские города стали автономными настолько же, насколько автономной в составе Священной Римской империи была Генуя. Последствия удовлетворения этого требования предсказать трудно, но что-то мне подсказывает, что это сыграло бы против Испании, а не в ее поддержку – государство требовалось централизовывать, а не усугублять дробление.
- Вообще, Барселонский банк изначально задумывался как достаточно мутная контора для манипуляций частными деньгами на пользу государства, но в результате я решил несколько упростить его роль. В результате он получается одним из механизмов извлечениях внутренних ресурсов страны на нужды государства, и в то же время – дополнительное средство заработка частных лиц на государстве, в виде процентов с тех же займов.
- Торговую систему Испании с колониями времен Габсбургов вообще сложно охарактеризовать не матерными словами. Хаос, анархия, дезорганизация, и при этом львиную долю прибылей сразу с кораблей забирали итальянские и немецкие банкиры, у которых Габсбурги брали в долг в обмен на преференции в колониях и торговле с ними. Неудивительно, что Испания постепенно беднела при Австрийской династии, при том что колонии обеспечивали колоссальные общие доходы, которые, увы, уходили на сторону из-за отсутствия организации.
- Трастамара, кстати – это исторический регион Испании, измененный и испанизированный вариант латинского «за рекой Тамбре». Находится река в северной части Галисии, а за рекой находятся, помимо прочих, два крупных испанских города – Ла-Корунья и Сантьяго-де-Компостелла.
