Географические близнецы

        Каждый раз после того, как удается запечатлеть на бумаге ту или иную находку, радостно потираю руки и с чувством полного удовлетворения готов в своих исследованиях поставить если не точку, то хотя бы многоточие. Но проходит определенное время, и провидение подкидывает очередную задачу с известными «неизвестными», любознательность берет верх над кажущимся благоразумием и, казалось бы, завершенный труд приобретает статус незаконченного. И здесь, пожалуй, уместно будет вспомнить поговорку о том, что аппетит приходит во время еды. А пищей для размышления на данный момент стали сразу несколько блюд: туристская карта Приозерского района Ленинградской области, книга Владимира Щербакова «Тайны эры Водолея» и два отрывка — из сказаний о начале мира и о потопе (из Гильгамеша) в переводе  Николая Гумилева.

        С исторической точки зрения данные документы между собой никак не связаны, но роднит их, на мой взгляд, филологический аспект. Я однажды указывал уже, пусть и на отдаленное, но все-таки сходство между древним шумерским и финно-угорскими языками. Независимо от любого мнения, мои «подозрения» подтвердил Захария Ситчин в книге «Боги Армагеддона», а в шестидесятые годы двадцатого столетия об этом заявил ленинградский ученый П. И. Тупицын. Но не будем  смешивать эти «блюда» в ассорти, а выделим каждое из них в отдельное. И начнем, пожалуй, с карты Приозерского района.

        Я уже писал о том, что приблизительно до XVI века Ладожское озеро и Финский залив соединялись между собой не одной только Невой, но и проливом Вуокса (Карамвик), и весь Карельский перешеек в те далекие времена представлял собой единый остров, своими размерами не уступавший Сицилии. Древние греки называли этот остров Эликсией (Eliksia – Eloksen sija). Более поздние летописи и свидетельства рассказывают нам о том, что здесь находился остров с двойным названием Рус – Гарда, где и проживал народ под именем русь-варяги. Подробную карту Карельского перешейка, датированную XVI веком, я наблюдал в одном из музеев Хельсинки. На ней был изображен упомянутый выше остров Rus – Garda. Если бы знал, что спустя двадцать с лишним лет буду писать об этой легендарной земле, разумеется, догадался бы сделать копию или хотя бы фотографию упомянутого исторического документа. Хочу добавить здесь, что река Вуокса, ныне берущая свое начало из финского озера Сайма, тогда текла из Финского залива в Ладожское озеро (или наоборот), образуя тем самым на территории Карельского перешейка упомянутый нами остров Рус, который размерами своими не уступал острову Сицилия. Но обратимся к официальной истории.

              Корела – Кексгольм – Кякисалми – Приозерск. Город этот принадлежит к числу старейших городов России, имеет богатую историю. Расположен он при впадении реки Вуокса в Ладожское озеро. Когда-то нынешний Приозерск назывался Корелой. Первое летописное упоминание о Кореле датируется 1259 годом. Древнее укрепление города – крепость Корела расположена почти в самом сердце современного города, на берегу реки Вуокса. В древности крепость находилась на острове, позднее уровень воды в Вуоксе (летописное ее название Узерва) понизился, и старое русло, которое направлялось к Финскому заливу, высохло.

                                            Крепость Корела. Ныне город Приозерск.

        В связи с усиливающейся в конце XIII века борьбой между Великим Новгородом и Швецией за Карельскую землю городу Корела предстояло сыграть роль порубежной крепости. Заключенный в 1617 году Столбовской мир оказался тяжелым для России – она потеряла свои исконные земли, прилегавшие к Финскому заливу. Оккупация шведами Корелы и Корельского уезда продолжалась почти сто лет. Учитывая важнейшее стратегическое значение Корелы, переименованной шведами в Кексгольм, шведские фортификаторы в конце первой половины XVII века провели большие строительные работы, чтобы восстановить потенциал крепости.

         Издревле Карельский перешеек населяли, если говорить современным языком, финно-угорские народы. Во всяком случае так они названы учеными. Здесь следует напомнить, что выдающийся русский ученый В. Н. Татищев в своих трудах разделял славян и русь-варягов, относя последних к сарматским народам. Не доверять этому величайшему знатоку русской истории, изучившему множество летописных документов, я не вижу никаких оснований. До взятия Олегом Киева, Киевской Руси не было. Русь изначальная находилась на Карельском перешейке, а затем и на землях Новгородской республики. После взятия Олегом Киева – города «выструганного» из камня и названного именем Киви «Камень» (Горы), Русь стала прозываться Киевской, а ее подданные – русскими, ибо столицу князь Олег перенес именно в Киев.

          Но почему Корела была названа Корелой? Ведь если предположить, что Рюрик с братьями был скандинавского племени-роду, как это нам пытаются представить норманисты, то город следовало бы называть каким-нибудь шведским именем, а не дожидаться, когда Карельским перешейком овладеют шведские завоеватели. Впрочем, возможно, в древности языки не очень сильно друг от друга отличались, да и Рюрик был все-таки уроженцем из Корельской земли, а иначе зачем бы его в ней похоронили? Знаменитый русич-варяг упокоился на своей родине, его могила находится на границе Приозерского района Ленинградской области и Лахденпохского района Республики Карелия.

           Кор и Гор – изначально имена собственные. В античные времена этим именем называли еще и птицу сокол. Египетский бог Гор изображался  с головой сокола. Известно и то, что еще в дорюриковские времена население Карамвика – Эликсии – Корелы называлось корами. А на гербе  первого русского князя Рюрика было выбито изображение этой гордой и сильной птицы. Да и само имя Рюрик восходит к карельскому языку и переводится «гром», а на скандинавских и части западно-славянских языков это еще и «сокол» в том числе. Эликсия, пишущееся и звучащее на карельском языке Eloksen cija (Элоксен сия), на современный русский язык переводится как «Место (страна, территория) для жизни (проживания)». Рус и Гарда – это прежде всего слова-синонимы. Рус от карельских слов rusko «заря», «рассвет», ruskei «красный», «красивый» означает по всей видимости страну восходящего солнца. А в летние дни солнце здесь очень долго не садится за горизонт, образуя тем самым для местных жителей долгие-долгие дни на медленном фоне белых ночей. Имена Олег и Ольга также имеют сарматское происхождение. В глубокой древности имя Олег произносилось без буквы «Е» — Ольг или Олг и было созвучно карельским словам olgah «ладно», «ладный», olgu, olgupia «плечо», «предплечье», а потому можно предположить, что при Рюрике и для Рюрика Олег – Олг был прежде всего надежным плечом, на которое князь всегда мог при необходимости опереться. То же самое и с именем Ольга. Правда, здесь некоторые исследователи, исповедующие норманскую теорию происхождения руси и имен Олег и Ольга, озвучивают их как Хельг и Хельга. Допускаю и подобный вариант звучания имен, но он только усиливает «русско-карельскую» версию, поскольку в этих именах при таком звучании слышится еще и божественный промысел, ибо на карельском языке helli и anheli –  это ангел. Поэтому и здесь западники не правы, считающие, что государство Русь было образовано стараниями и усилиями скандинавских конунгов.

           Формант «-ла» встречается во многих топонимах Русского Севера: Калевала, Гушкала, Рускеала, Сортавала, Онькула, Неккула, Корела… В названиях некоторых населенных пунктов он звучит мягко – «ля»: Юргиля, Перекюля, Ряймяля и т.д. А более поздние наименования острова-saari Эликсия — Рус и Гарда, как я уже заметил, это прежде всего слова-синонимы. Если Rus происходит от эпитетов, какими древние награждали Солнце, то и Garda похожа на более поздние слова из русского языка ардеть – заардеть, что значит «краснеть», «покраснеть», «заалеть». Гардарики – это не только Страна городов и Русь изначальная, это еще и изначальная Корела. Буквы «Г» и «К» легко друг друга могут взаимозаменять: Гарда – Гардарики – Кардьяла – Карьяла. Карельские карелы Карелию назовут Karjala, а тверские – Kardjala. Но, учитывая то, что ныне не только Москва, но практически и вся Россия говорит «высоким штилем» (по В. И. Далю), то мы Корелу-Корелию называем не окая, а акая – Карела-Карелия., но, повторяюсь,  Корела – это страна или город Сокола, не простого Сокола, а Ясного. Вспомним хотя бы те же русские народные сказки, где в качестве одного из главных персонажей выступает Финист Ясный Сокол, Сокол-Ясно(Красно) Солнышко. Что же касается гидронима Вуокса, то название это происходит из карельского слова vuoksu и от глагола от него произведенного – vuoksata. Телеведущие произносят данный гидроним не совсем верно, деля его на три слога: Ву-ок-са. На самом деле здесь присутствует только два слога: Вуок-са, поскольку сочетание букв «уо» читается как один гласный звук, из «у» плавно переходящий в «о». Более позднее русское слово «вакса», имеющее значение сапожной мази, происходит из карельского слова vuoksu. Прежнее название реки Вуокса, как мы уже упоминали здесь, Узерва. Означать оно может новую, только-только рожденную реку (ров – канал) – uuzi rva. Свое название с Узервы на Вуоксу река скорей всего поменяла после поднятия на Карельском перешейке плато, где стыкуются два геологических щита. Многочисленные озера, находящиеся в данном регионе, предполагают здесь и наличие болотистых почв. Тот, кто хотя бы раз бывал на болоте, не понаслышке знает какого цвета болотная вода. Она там мутная, имеющая темно-коричневый оттенок, напоминающая ваксу. В результате поднятия плато были потревожены торфяные залежи, и вода в Узерве изменила цвет. Некогда чистая вода стала мутной, и Узерва в одночасье превратилась в Вуоксу. В пользу данной теории говорит и тот факт, что по землям Выборгского и Приозерского районов протекает не только река Вуокса, здесь вдоль ее русла располагаются как минимум несколько озер с одноименным названием Вуокса. Допускаю, что многие из гидронимов, носящие ныне наименования социалистического периода нашей страны, такие, как озера Комсомольское, Правдинское, Мичуринское, Ворошиловское, Вишневское и т.п., до революции могли называться либо Вуоксой, либо каким-нибудь другим именем на карельском языке. Создается впечатление, что все переименования рек, озер и населенных пунктов проводились с одной единственной целью – предать забвению историю нашей Родины. Но, однако, продолжим. Среди всех имен города-крепости Корела есть и непосредственно финское Кякисалми, где кяки – это, по всей видимости «кукушка», а салми – что-то вроде залива. Но, думаю, слово «салми» или «салма» несет на себе более древнее происхождение, нежели финское. Скорей всего, слово это также происходит из двух древних карельских слов суо и маа – «болото» и «земля», что в совокупности должно означать землю среди болота. Как известно, любая заболоченная местность начинается из озера. Оседающие на дно водоемов опавшие листья, различные организмы животного и растительного происхождения метр за метром  превращают озеро в болото, которое затем и вовсе становится сушей. Изначально салми могло звучать как суал маа, что буквально означает «земля на болоте». То же самое я сказал бы о происхождении слова сапоги. На карельском языке сапоги – suаppait. Допускаю, что сначала название сапог состояло из двух коротких слов: суах пяйт – пригодные для болота…                                                                                                                    

        Самым крупным населенным пунктом в южной части Приозерского района считается поселок Сосново, расположенный в 78 км от Санкт-Петербурга по железной дороге и на 58 – 61 км Приозерского шоссе. Финское название поселка Рауту, что значит «железо». Первое упоминание о населенном пункте относится к 1480 году. В писцовой книге Водской пятины 1500 года упоминается, что здесь находился центр Равдужского погоста Корельского уезда. Отсюда можно сделать вывод, что поселок изначально назывался  не Рауту (Rautu), а Равду (Raudu), поскольку в финском языке нет звонкой буквы «Д», а русское написание «Равдужский» свидетельствует о том, что карельское raudu произносится не как рауту, а как равду. Здесь, по всей видимости, когда-нибудь в достопамятные времена добывали или перерабатывали железную руду. Иначе зачем бы местность получила название Raudu?  К тому же, есть предположение, высказанное в том числе и В. И. Параниным в книге «История варваров», что легендарная халивская сталь плавилась не где-нибудь, а именно на родине «Калевалы», а родиной беспорно карельского эпоса нельзя считать одну только нынешнюю Карелию, родина «Калевалы» — весь, как минимум, северо-запад России. Почти полностью текст девятой руны «Калевалы», который насчитывает 586 стихотворных строк – это заклинание железа. Некоторые исследователи «Калевалы» пытаются найти здесь свидетельства сравнительно позднего распространения железа у карел, ссылки делая прежде всего на то, что «болотное железо» — это реальная черта карело-финской местности, где было известно самородное железо низкого качества. Но на пустом месте ничего не просходит. Не мог бы Ильмаринен, если бы он не знал азов кузнечного дела, стать кователем. Вот он, родившийся и выросший на угольной поляне и взявший в руки молот и щипцы, обращается к железу:

                                     «О ты, бедное железо!

                                      Здесь тебе плохое место,

                                      Ты лежишь здесь очень низко,

                                      Где идут болотом волки,

                                      Где медведь ступает лапой!»

                    Эти слова Ильмаринен говорит железу, находящемуся в болоте. Потом после небольшого раздумья добавляет:

                                      «А что будет, если брошу

                                      Я в огонь железо это,

                                      Положу его в горнило?»

                     Испугавшееся железо в ужасе трепещет перед безумной силой жара, но Ильмаринен успокаивает его:

                                      «… Не сожжет огонь родного,

                                      Соплеменников не тронет.

                                      Ты пойдешь к огню в жилище,

                                      Где живет, укрывшись пламя:

                                      Там ты вырастешь прекрасно,

                                      Там ты сделаешься сильным,

                                      Станешь ты мечом для мужа

                                      И застежками для женщин!»

                       И железо из болот взяли в тот же день, подняв его со дна, принесли к горнилу, а кузнец (на карельском seppy – сеппю) стал обрабатывать это железо. Но железо, обращаясь к Ильмаринену, воскликнуло:

                                       «…Унеси меня отсюда,

                                       Здесь меня терзает пламя!», на что кузнец-кователь-сеппю Ильмаринен отвечает железу с некоторой досадой:

                                       «Коль тебя отсюда выну,

                                       Может станешь ты ужасным,

                                       Станешь слишком беспощадным,

                                       Своего порежешь брата,

                                       Сына матери поранишь».

                                           Поклялось тогда железо,

                                       Поклялось сильнейшей клятвой

                                       Пред горнилом, наковальней,

                                       Перед молотом кузнечным,

                                       Говорит слова такие:

                                       «Есть деревья для пореза,

                                       Можно сердце рвать у камня.

                                       Я не буду резать брата,

                                       Сына матери не трону;

                                       Жизнь моя приятней будет

                                       И житье мое привольней,

                                       Если к людям попаду я,

                                       Послужу ручным орудьем,

                                       Чем свое мне племя резать,

                                       Чем своих родных мне ранить»… 

                     Топонимы и гидронимы на географической карте Земли могут рассказать многое. Огромная часть из них на географической карте России свидетельствует о финно-угорском происхождении. Но понятие «финно-угры» относительно молодое, а поэтому за дополнительными разъяснениями обратимся к величайшему русскому ученому М. В. Ломоносову, достижения которого в области физики, химии, филологии и вообще российской науке известны всему миру. Его сравнивают часто с титанами эпохи Возрождения. Но вот исторические труды М. В. Ломоносова, к сожалению, долгое время пребывали в забвении. Вот что он пишет в  «Записках по русской истории». Здесь я намеренно полностью процитирую его первую главу из части книги «О России прежде Рурика». Глава называется «О старобытных в России жителях и о происхождении российского народа вообще»:

                    «Старобытные в России обитатели, славяне и чудь, по преданиям достоверных наших летописателей известны. Древние внешние авторы скифов и сармат, на разные поколения разделенных, под разными именованиями в ней полагают. Обои народы одержали великое участие в обширном сем земель пространстве. Славенское владение возросло с течением времени. Многие области, которые в самодержавство первых князей российских чудским народом обитаемы были, после славянами наполнились. Чуди часть с ними соединилась, часть, уступив место, уклонилась далее к северу и востоку. Показывают сие некоторые остатки чудской породы, которые по словесным преданиям, от славенского поколения отличаются, забыв употребление своего языка. От сего не токмо многих сел, но рек и городов и целых областей чудские имена в России, особливо в восточных и северных краях, поныне остались. Немалое число чудских слов в нашем языке обще употребляются.

                   Соединение двух сих народов подтверждается согласием в избрании на общее владение князей варяжских, которые с роды своими и сомножеством подданных к славянам и чуди переселились и, соединив их, утвердили самодержавство. В составлении российского народа преимущество славян весьма явствует, ибо язык наш, от славянского происшедший, немного от него отменился и по толь великому областей пространству малые различия имеет в наречиях.

                   Сих народов, положивших по разной мере участие свое в составлении россиян, должно приобрести обстоятельное по возможности знание, дабы уведать оных древность и сколь много их дела до наших предков и до нас касаются. Рассуждая о разных племенах, составивших Россию, никто не может почесть ей в уничижение. Ибо ни о едином языке утвердить невозможно, чтобы он с начала стоял сам собою без всякого примешения. Большую часть оных видим военными неспокойствами, переселениями и странствованиями в таком между собою сплетении, что рассмотреть почти невозможно, коему народу дать вящее преимущество».

                   Рассуждая о варягах вообще, М. В. Ломоносов в одной из своих глав заявил, что не совсем справедливо думать, будто варяжское имя следует приписывать одному народу. «Многие сильные доказательства уверяют, что они от разных племен и языков состояли и только одним соединялись – обыкновенным тогда по морям разбоем», — такое о варягах предположение высказал ученый. В этом отношении мнения М. В. Ломоносова и В. Н. Татищева расходятся. В отличие от Михаила Васильевича, Василий Николаевич варягов-русь считал за сарматов. Здесь, я думаю, следует оговориться: оба ученых пользовались багажом только имеющихся в тот период знаний и доверяли многим дошедшим до них  летописным версиям и предположениям. Но, конечно же, и сомневались в чем-то. Так, например, В. Н. Татищев усомнился в легенде Нестора об основании Кием и братьями города Киев, заметив, что тот сочинил о них басню сам и, что Киев был назван так от имени Горы, о чем знали римские географы. К тому же, свидетельства многих римских, греческих и арабских летописателей иной раз противоречат друг другу, зачастую одни и те же народы они причисляют то к сарматам, то к скифам.

                    В отличие от Татищева, Ломоносов славян относил  к сарматам, а чудь к скифам, полагая, что греки таким образом при выговоре исказили слово «чудь». Но здесь я хочу еще раз обратить внимание на свое предположение, что этноним сарматы состоит из двух слов-синонимов финно-угорского происхождения – saari и maa «остров» и «земля», а потому и сарматы (островитяне) могли говорить на древнем языке чуди. Хотя, здесь можно предположить, что сарматами сармат могли назвать народы говорившие на одном из финно-угорских языков. «Народы от имен не начинаются, но имена народам даются, —  пишет М. В. Ломоносов. – Иные от самих и от соседов единым называются. Иные разумеются  у других под названием, самому народу необыкновенным или еще и неизвестным. Нередко новым проименованием старинное получается или старинное, перешед домашние пределы, за новое почитается у чужестранных»…

                    Рассказывая о происхождении и о древности россов, М. В. Ломоносов ссылается на западных писателей: «Не тщетно западные нынешних веков писатели российский народ за роксолан признавают, хотя в том у них и нет доказательства, которое я вывожу в следующих.

                   Аланов и роксоланов единоплеменство из многих мест древних историков и географов явствует, и разность в том состоит, что алане – общее имя целого народа, а роксоланы – речение, сложенное от места их обитания, которое не без основания производят от реки Раа, как у древних писателей слывет Волга. Плиний аланов и роксоланов вместе полагает».

                    Здесь мы отвлечемся от цитирования М. В. Ломоносова и, взяв за основу его же терминологию, попробуем поглядеть на это с точки зрения карельского языка. Во-первых, гидроним Волга, как я уже неоднократно упоминал, имеет явно финно-угорское  происхождение и является по меньшей мере синонимом слов valgei «белая», «светлая», vala «свет». Во-вторых, древнее название Волги, как справедливо заметил М. В. Ломоносов, Раа – и это вовсе не означает, что в этом имени реки присутствует два слога. Следует читать и произносить не Ра-а, а растягивая букву «А» — Раа… К тому же, приставленная часть слова в этнониме роксоланы «ланы» свидетельствует опять-таки о финно-угорском происхождении. Это вовсе не означает, что роксоланы – это только финно-угры (чудь по М. В. Ломоносову), их могли так называть в древности любые соседи, говорящие на одном из чудских наречий. М. В. Ломоносов не отрицает, а напротив, утверждает, что славяне и чудь  всегда были добрыми соседями и, что эти две народности составили в целом российский народ. Для сравнения приведу здесь несколько примеров названий народов, произносимых на карельском языке: венялайнен  «русский»(видимо, от слова «венеды»), суомилайнен «финн», карьялайнен «карел», ливгиляйнен «карел-ливвик» (возможно, что и прибалтийские ливы в древности так назывались. Во всяком случае, язык ливов очень похож на язык ливвиков), мустулайнен «цыган», руотсилайнен «швед, скандинав», саксалайнен «немец», люддиляйнен «карел-люддик», лаппилайнен «лапландец, саам, лопарь» и так далее. Во множественном числе данный этнический ряд будет озвучен следующим образом: венялайзет, суомилайзет, карьялайзет, ливгиляйзет, мустулайзет, руотсилайзет, саксалайзет, люддилайзет, лаппилайзет. Часть этих сложных слов «лайне» и «лайзет» дает основание предполагать, что они не только созвучны, но и одного корня со словами из германских языков с дабавкой «ланд»-«лянд», из которых были образованы названия государств и местностей: Исландия, Ирландия, Шотландия, Лапландия, Финляндия, Гренландия, Курляндия, Эстляндия и другие. Уместно вспомнить и ряд национальностей:  исландец, шотландец, ирландец и т. п.

                    Раз уж мы заговорили об Исландии, то следует сказать, что это одна из многих северных территорий, которой достигли скандинавские викинги. Именно из Исландии стало известно об исландской саге “Heimskringla”, что на исландском, по мнению и убеждению переводчиков, означает «Круг земной». Мне же думается, что перевод даже одного только названия не соответствует действительности, поскольку в самой саге речь, во-первых, идет не о земле как таковой, а о народе, прошедшем длительный исторический путь. Во-вторых, исландское слово «хеймс», равно как и  карельское «хеймо» — это прежде всего племя. А значит и «Хеймскрингла» означает не круг земной, а круг племени, но, кроме того, карельское «крингели» — это не только круг, это еще и бублик, и баранка…

                    «… географическая карта Исландии, этого северного заповедника Скандинавии, сохраняющего древние корни языка, точно соответствует географической карте Средней Азии. Названия повторяются и тут, и там»,- сообщает в своей книге «Тайны эры Водолея» ученый В. И. Щербаков. «Сор», «сьор», — разъясняет исследователь, на исландском языке означает «море», «большая вода». В таком же значении данное обозначение встречается и в Средней Азии. В одной из глав книги автор приводит целый ряд слов и гидронимов из исландского и одного из среднеазиатских языков: «екуль» — ледник, «екула» — ледниковая река, Ховсау, Екульсау, Творсау, Хамарсау. Названия ледниковых озер в Средней Азии Зоркуль, Рангкуль и рек в Таджикистане Яхсу, Шаклису, Таирсу и Явансу подтверждают предположение ученого. Да и сам геоним  Исландия «составлен из земли и льда. С древнего карельского языка его можно перевести как «Ледяная земля», или «Земля изо льда». Если предположить, что английское I (i) читается как Ай, то и геоним Исландия можно произнести как Айсландия – Ледяная земля.

                    Но В. И. Щербаков не лингвист и, думается, он не знаком с произношением ни сарматских, ни скифских, ни тюркских, ни даже карельских наречий.  Слово «су» с продолжительным «у» звучит не «су», а «суу» и имеет не два слога, как это может предположить несведущий в древней или финно-угорской филологии человек, а один. На алтайском и казахском языках «суу» — это вода. На карельском языке suo означает болото, а suu – рот. Словом  «суу» карелы, финны, эстонцы и вепсы называют еще и горловины рек. Названия финских городов Йоэнсуу (их в Финляндии два) на карельском языке произносились бы Йовенсуу или Ёвенсуу. Также и дошедшие до нашего слуха в искаженном виде таджикские Явансу – это по всей видимости Йовенсуу-Ёвенсуу – Речной рот буквально. Исландские «екуль» и «екула» следует читать ijakul и ijakula.

               Кириллицей орфографически эти слова можно обозначить приблизительно так: ияакул(ь) и ияакула(я). При этом сочетание гласных звуков «ияа» — это всего-навсего один слог, и даже одна буква. Среднеазиатские ледниковые озера Зоркуль и Рангкуль удивительно созвучны названиям некоторых населенных пунктов Ленинградской области и Карелии, в которых встречается вторая часть слова «кула» и(или) «кюля» Кюля на ливвиковском диалекте карельского языка значит «деревня», поэтому, думается, разумно предположить, что названия озер Зоркуль и Рангкуль происходят от топонимов (возможно) исчезнувших деревень. Слово ruagu, которое иногда произносимое еще и как rangu, это гибкий стебель или же удилище из ивы — «ongiruagu». А похоже на него другое слово randu – берег. Зоркуль, возможно, изначально звучало как Зеркуль, а zerku (зерку) – значит «светлая», яркая», «блестящая». Карельская пословица «Jalles Il’länpiän zerku hebo aijäntuan ei nävy» означает, что после Ильина-дня белая лошадь за изгородью не видна. Снег на солнце искрится, а потому и озеро Зеркуль-Зоркуль из-за своей блестяще-сверкающей поверхности могло получить в награду такое наименование.

        Исландские гидронимы Ховсау, Екульсау, Творсау и Хамарсау я перевел бы следующим образом: Ховсау – от известного английского «хоу» — «Домашняя вода»; Екульсау – от ставшего почти международным “ijä” (лед) – Ледниковая (Ледяная) вода; Творсау созвучно названию российского города Тверь, а на карельском языке veräi означает «дверь», veri – «кровь». Здесь следует сказать, что древние могли отождествлять с живым организмом и  жилище, и город, и само государство. На примере «дома» можно сказать, что на карельском языке uksi – это входная (уличная) дверь, а veräi – дверь межкомнатная. В термине uksi четко просматривается аналогия с именем бога Ukko и с числительным yksi (юукси) – один. Карелы никогда входную дверь не назовут именем veräi, они обязательно назовут ее uksi, потому что это первая (входная, уличная) дверь. Поэтому и русский город Тверь в русском государстве мог выполнять функции «межкомнатной двери» между Северной (Новгородской) Русью и Русью Киевской. А Творсау, возможно, «водяная (водная) дверь» Исландии. Хамарсау – от слова hämäri (хямяри) «сумерки» — Сумеречная (Западная) вода, Вода, распологающаяся к закату…

         Владимир Щербаков вел поиски Асгарда – города древнескандинавских богов. Асгард он искал на древней азиатской родине индоевропейцев. Один из главных объектов Асгарда как сообщает В.И. Щербаков, — Идавелль-поле и делает попытку расшифровать это древнее название.

         Свою попытку разгадки названия Идавелль-поля Владимир Иванович предваряет пересказом одной из самых знаменитых песен Старшей Эдды, которая называется  «Прорицание вельвы». Вельва – по-исландски «прорицательница», «колдунья». «Вельва», как заметил ученый, одного корня с русским словом «волхв». Но здесь я хочу сделать небольшую оговорку: да, слово «волхв» действительно происходит из русского языка, но только из древнего русского, каковым славянский язык не является. За подтверждением данной теории обратимся к одной из глав книги Георгия Михайлова «Нравственный образ истории. Слава славян», изданной в 2001 году Обществом Русской Православной культуры Святителя Игнатия (Брянчанинова). В главе «Оглашение Скифии» описывается факт того, что Апостолу Андрею Первозванному по воле жребия выпало просвещать Восток: страны вокруг Пропонтиды (Мраморное море), Тавриду (Крым) и Скифию до возможных ее пределов.

         Факт есть факт, и Андрей Первозванный действительно, пройдя множество народов и городов, «… достиг Смоленска… и Славянска Великого, и Ладогу оставя, в ладью сев… на Валаам пошел…»

          «И вот тут-то на пути из Славянска в Ладогу, — пишет Георгий Михайлов, — проплывая по реке Волхов, согласно одному из местных преданий («Слово Мунги-Германа князю Дометию»), апостол Андрей был задержан стражею князя Перея Тучи»…

           Поведав об исцелении Андреем Первозванным  наследника князя, автор как бы  вскользь упоминает о волхвах, власть которых была беспрекословна, этим жрецам не могли перечить даже именитые князья. По роду своему, как замечает Г. Михайлов, волхвы редко происходили из словенов. Более способными к магии (волхвованию), по мнению автора, считались корела, меря, финская весь и эстонская чудь. Известный в своих кругах писатель, занимающийся нравственной психологией и, надо думать, действующий по благословению церкви, не скрывает своей неприязни. Он так и пишет: «Инородцы сии без всякой жалости резали всех подряд в жертву своим истуканам, и спорить с волхвами не смел даже князь. Суеверный народ их боялся и трепетал, отдавая в заклание русоволосых юниц и юношей, близких своих и заморских гостей. Тех, от которых Перей Туча с Мунгой так многому научились. От которых узнали о Риме, Афинах, Иерусалиме Иудейском, где жил, по словам купцов, народ, почитавший только Единого Непостижимого Бога, Творца и Вседержителя Вселенной».

         Здесь я вынужден сказать уважаемому автору «Стоп!». Во-первых, повторяюсь, карелы, как сформировавшийся этнос с самобытной культурой и т. д., впервые были упомянуты в Новгородской летописи, датированной 1143 годом. Другими словами – относительно недавно. Апостол же Андрей Первозванный  просвещал восточные и северные народы гораздо раньше – в первом веке, когда наши предки еще не были готовы ко всеобщему обращению в веру. И волхвы,  как мне думается, здесь ни при чем. Судя по «летописям» двадцатого века, за все допущенные ошибки и просчеты мы, как правило, всегда ищем и находим козлов отпущения, дабы оправдаться затем перед грядущими поколениями. Кто первым огласил весть миру, что придет Спаситель? Волхвы! Кто, не считаясь с расстояниями и не боясь «общественного мнения» того жестокого варварского времени принес дары новорожденному Иисусу? Волхвы! И, разумеется, Андрей Первозванный пошел не куда-нибудь, а к первым, возвестившим миру благую весть. Спустя множество веков, тем более неоднократно переписывая, любое сказание можно подогнать под любые рамки. Тем более, что сказание о перекрещении Мунги-Германа, из которого Георгий Михайлов почерпнул свой рассказ, было записано в XIX веке известным собирателем русской исторической старины А. Я. Артыновым, который, в свою очередь, сюжет сказания отыскал из собрания  сочинений XVII века, составленного стольником царя Алексея Михайловича А. Б. Мусиным-Пушкиным и его женой Ириной Михайловной. Но и это еще не все. Книга Мусиных-Пушкиных восходит к сборнику князя Алексея Ухорского-Хворостина (1465 год), а тот – к сборнику князя Ростовского Константина Всеволодовича «Дела Ростовских князей» (1212 – 1219 годы) и, как сообщает Г. Михайлов, к более древним источникам, не дошедшим до нашего времени. Даже обычный анекдот, многократно пересказанный разными исполнителями, каждый раз обрастает все новыми и новыми подробностями, так что же тогда говорить о сказаниях и легендах, которым почти две тысячи лет? Здесь я все-таки больше доверяю В. Н. Татищеву, который сравнивал волхвов с мудрецами, опередившими время. Разумеется, как и в любой другой семье, в среде волхвов тоже могли быть «исключения из правил». К сожалению, не каждый из людей примеряет для себя крылатое выражение «Платон мне друг, но истина дороже». Поэтому можно предположить, что Г. Михайлов выполнял социальный заказ пусть и православной, но все-таки церкви, которая должна бороться и худо или бедно, но борется за свою паству. Согласен с автором, что все девять веков, последовавших за оглашением, Святой Андрей духом присутствовал на Русской земле, что посеянное им семя веры пускало здесь корни. Но первыми Иисусову веру приняли все-таки, думается, волхвы, иначе они просто не допустили бы к своей пастве Андрея Первозванного. Не все, конечно, волхвы, но одни из наиболее прозорливых, прогрессивных и влиятельных. Здесь — СВОЙ ШЕЛ К СВОИМ! К тому же название острова Валаам (на карельском и финском Valamo) само за себя отвечает и земля эта – СВЯТАЯ. И даже, если Валаам до прихода сюда Андрея Первозванного назывался островом Велеса, сути это нисколько не изменяет: vala – vel –бел – корни-тезки и означают они «белый – светлый – святой».

         Но вернемся к «нашим» волхвам. Как заметил Г. Михайлов, согласно древним летописям, волхвы были люди угро-финской национальности. Отсюда можно сделать вывод, что и само название «волхв» изначально  произносилось на каком-нибудь одном из финно-угорских языков. Да и сама река Волхов, берущая свое начало из Ильмень-озера и несущая свои воды в Ладогу-Нево, где находится святой остров Валаам – это дорога волхвов, водная магистраль, по которой древние мудрецы, опередевшие время, коих мы называем языческими жрецами, ходили лодьями по воде поклониться древним богам.

         Владимир Щербаков, повторяюсь, свои поиски Асгарда – города древнескандинавских богов вел на древней азиатской родине индоевропейцев. По признанию самого исследователя, он нашел место, где находился Асгард. По мнению Владимира Ивановича, «Город Асов» — это современный Ашхабад. Асхабад (так писалось еще в XIX веке) в переводе с тюркского языка означает «Город любви». Но тюрки переосмыслили чужеязычное название «Асхабад» — «Город Асов», ибо им со временем имя это стало непонятно. В качестве доказательства автор книги «Тайны эры Водолея» приводит найденный в восемнадцати – двадцати километрах от Ашхабада так называемый Квадратный дом в Старой Нисе. Как полагают археологи, в Квадратном доме распологались двенадцать однотипных комнат-помещений с сокровищами и произведениями искусства – сокровищницы Асгарда. Каждая из комнат была посвящена одному из двенадцати асов. «Когда дары асов из разных земель наполнили эти сокровищницы, то дверные проемы комнат один за другим были замурованы и опечатаны», — пишет В. И. Щербаков. Это сделали, как рассказывает исследователь, жрецы, которые в большой степени отождествлялись с самими асами, и никто не смел входить в комнаты-сокровищницы. Данное условие-табу строго выполнялось вплоть до наших дней, когда озадаченные раскопками археологи вскрыли помещения, не подозревая, что в их руках оказались сокровища самих асов города богов Асгарда.

         Один из главных объектов города скандинавских богов Асгарда, распологавшемся на древней азиатской родине индоевропейцев – Идавелль-поле. В. И. Щербаков делает попытку расшифровать это название, и ему она кажется удачной. Свою попытку разгадки имени Идавелль-поле Владимир Иванович предваряет пересказом одной из знаменитых песен Старшей Эдды из сборника песен о скандинавских богах-асах. Песня Старшей Эдды называется «Прорицательница вельвы». В своих примечаниях, взятых в скобки, автор утверждает, что слово вельва с исландского переводится как «прорицательница» или «колдунья». Но как тогда может называться песня? «Прорицательница прорицательницы» или «Колдунья колдуньи»? Подобный перевод чем-то напоминает масленное масло и, думается, что перевод не совсем верен. И тем не менее, забегая вперед, замечу здесь, что мне довелось знать по крайней мере двух женщин по фамилии Вельва и Вельба, и одна из них, как мне известно, до сих пор в Петрозаводске занимается эзотерическими науками и магией. Как замечает исследователь, слово вельва одного корня с русским словом «волхв». Здесь я вынужден, как говорят на флоте, сделать небольшую поправку на ветер. С современной точки зрения, слово волхв действительно русское – то есть, относящееся к тому языку, на котором мы с вами изъясняемся. Но современный русский язык – это, как минимум, смесь славянского языка и языка древних руссов, которые в древности были либо сарматами (по В. Н. Татищеву), либо скифами (по М. В. Ломоносову). Да и сам Нестор полагал, что русь-варяги – это сарматы, то бишь не словене.

        Теперь рассмотрим перевод слова «Идавелль». Слово это двукоренное, состоит из корня «ида», означающего, по сообщению В. И. Щербакова, «занятие», «деятельность», «работу». «Мне оставалось перевести корень «велль», — пишет ученый и рассуждает далее, — Задача была бы простой и о ней не стоило бы даже упоминать, если бы речь шла о современном исландском языке. Но, как свидетельствовали безуспешные попытки исследователей, корень этот не современный. Я предположил, что он настолько древний, что должен хранить даже косвенную информацию о переселении скандинавов на север из южных или, точнее, юго-восточных стран. Но самые древние корни – общие для многих языков сразу. Обратимся к однокоренным словам древнеиндийского, славянского и балтийского происхождения. Исландское «вала» и русское «валун» означают одно и то же: округлый камень. Латышское «велт» и древнеиндийское «валати» родственны русскому глаголу «валять», «переворачивать», а также «катать». Мяч в английском и немецком языках звучит сходно, с учетом частого перехода звука «Б» в «В» (как в именах Василий – Базиль)».

         «Таким образом, «занятие шаром, занятие катанием» — вот смысл имени Идавелль. Поэтому все это название переводится так: « поле для занятий с шаром», «поле для занятий катанием». –  Вот такой вот вывод делает В. И. Щербаков. Правда, он оговаривается, что такой вариант перевода, на первый взгляд, может показаться странным. Но, как это ни странно, но во время одной из экспедиций автор (В. И. Щербаков) обнаружил гипсовые шары – полые внутри, полости эти заполнены травой. И тем не менее, не все варианты корней были им рассмотрены. Как вы помните, карельское и финское vala – это свет, карельское velli – брат, а слово «вельва» ученый перевел как колдунья и прорицательница. Поле же на карельском языке – peldo. Отсюда можно сделать вывод, что смысл имени Идавелль-поле более глубок, чем это предположил В. И. Щербаков. И название это может переводиться и как «Братское поле», и как «Божественное поле», поскольку древнее не только карельское, но, думаю, и исландское vala – это все-таки свет, но свет не простой, а солнечный, а солнце, как известно, имеет форму шара. Гипсовые шары, найденные В. И. Щербаковым, могли служить атрибутами для каких-нибудь ритуальных действий во время общения жрецов с богами.  Шары эти могли просто заменять собой планеты Солнечной Системы во время «камлания» и т.д. Вариантов может быть предложено действительно очень и очень много.

        Сказание на семи таблицах из библиотеки Ассурбанипала  и  Сказание о Гильгамеше из той же библиотеки рассказывают о сотворении мира и  о потопе. Историю потопа Гильгамешу рассказал его предок, Ут-Напиштим, который спасся от всеобщей гибели и получил после потопа бессмертие. Я не буду рассматривать сюжетную линию этих сказаний, об этом существует множество мнений различных авторов, среди которых и мнения Захария Ситчина, и  Емельяна Ярославского – видного деятеля Коммунистической партии Советского Союза, написавшего свою «Библию для верующих и неверующих», и многие другие мнения и предположения. Здесь я хочу осуществить попытку привести в соответствие с карельским языком некоторые древние имена и географические названия.

        Ут-Напиштим, отвечая на вопрос Гильгамеша о том, почему же он, подобный всем людям и подобный непосредственно ему, «так вознесен, добыл жизнь в собраньи бессмертных?», рассказал Гильгамешу как о самом потопе, так и о том, что потоп задумали сотворить боги, обитающие в городе Шуриппак, который стоит вблизи Евфрата и то, что предупредил его об этом Эа-мудрейший. «Человек Шуриппака, сын Убара-Туту, разрушь свой дом, выстрой судно, оставь богатства, думай о жизни, ненавидь богатства ради жизни, погрузи семена всей жизни во внутренность судна. Пусть они будут вымерены, его размеры, размеры судна, которое ты построишь, пусть ширина и длина отвечают друг другу! Тогда лишь можешь спустить его в море!», — этими словами о замыслах богов предупредил Эа-Мудрейший праведника Ут-Напиштима.                                                                                                                   

        Сказания о сотворении мира и о Гильгамеше гораздо древнее традиционной Библии и наверняка послужили основой для  сюжетной линии Ветхого завета, где также рассказывается о сотворении мира и о потопе, во время которого спастись удалось только праведнику Ною. Но мы сейчас поговорим о «перекличке» имен.

        Рано ушедший из жизни ученый и писатель Юрий Петухов выводил еврейское имя Моисей из древнего славянского имени Меш: Меш – Мойша – Мойсей – Моисей. Не знаю, было ли когда-нибудь в среде славян имя Меш, а если было, то что оно могло означать на древнем славянском или словенском языке, тоже не знаю. Более того,  не в обиду будь сказано покойному ныне Юрию Дмитриевичу, думаю, имени такого в славянской среде скорей всего не было. Но, учитывая то обстоятельство, что, как минимум, два народа – славянский и угро-финский (чудь – по М. В. Ломоносову), — это две составляющие русского народа, то и имя Меш соответственно чудское, и происходит оно из слова mies, переводимого на русский язык как Мужчина – причем, Мужчина именно с заглавной буквы, поскольку, повторяюсь, не каждого обладателя брюк и усов карелы, а в целом и угро-финны (чудь) назовут именем Mies. (Кстати, просто мужика карелы называют обычным словом «мужикку»). Но, как и любой другой язык, карельский язык состоит из множества диалектов, и та же самая буква S на одном диалекте будет произноситься как «С», на другом  — «Ш». Те же самые тверские  карелы произнесут не Миэс, а Миэш, что дает все основания предполагать, что Меш – Мойша – Моисей  одного корня с карельским  именем  Миэс-Миэш – Мужчина.

        Об имени Моисей я напомнил здесь с той лишь целью, чтобы перейти к имени Гильгамеш, сказания о котором с древнего шумерского переведены на многие языки мира. О сходстве баскского, венгерского, карельского и финского языков с древним шумерским языком заявляли многие писатели и ученые. Что обозначает меш, мы выяснили, а как переводится первая часть имени легендарного героя шумерских сказаний Гильга? Как? – Да также, как и Олег – Олг – Ольг – Хельга – Ангел!  То есть, если имена  Ольга и Олег – это производные древних карельских слов olgu, olgah, olgupia и helli, то соответственно они могут означать и «плечо» и «ангела», и «ладного», что по сути не противоречит одно другому. Тогда и дошедшее до нашего слуха имя Гильгамеш – означает скорей всего надежного мужчину, мужчину-ангела, на которого  можно положиться в трудную минуту.

        Прежде чем сделать попытку расшифровать древний топоним Шуриппак, давайте еще раз обратим внимание на то, что в некоторых случаях  буквы С и Ш взаимозаменяют друг друга. Об этом же свидетельствуют имена Саша-Шура, об этом же в своих исканиях сообщал Юрий Петухов, когда анализировал геоним Шумер – Сумер, предполагая, что вторая часть слова Мер – со славянского переводится как Мир. Но так переводится не только со славянского, но и с карельского. Карельское слово Miaru, иногда произносимое и как Mieru – означает не просто мир, а именно мир людей. И не названа ли легендарная гора Меру древним словом, не важно каким – карельским или славянским, в доантичные времена, когда, думаю, еще не было национальностей, от слова  Мир людей? – Гора Миэру (Меру). А Су и Шу, как вы помните, имеют отношение еще и к воде. Следовательно, Шумер – Мир людей у воды? А  Шуриппак, допускаю, происходит и состоит из двух слов – Суури (Шуури) и Пайкку(Пайкка),  где суури-шуури значит Большой, а  пайкку —  надел, участок.  И тогда Шуриппак – это прежде всего Большой Надел (участок), отведенный под город.

        Есть предположения и на счет имени Ут-Напиштим. Правда, современные карельские слова няппи  и  няпиштиэ, переводимы на современный русский как щепоть и зацепить щепотью (щипаться) – не совсем верно отражают суть имени Ут-Напиштим. Хотя, если взять во внимание то обстоятельство, что Эа-мудрейший приказывает ему во имя жизни возненавидеть богатства  и  погрузить  семена всей жизни  на судно, то и Ут-Напиштим  предстает здесь в образе  Сеятеля новой жизни после потопа, потому что приставка Ут, отделенная от основного имени Напиштим дефисом, означает или может означать слово Новый – и мы здесь получаем классическое Ут-Напиштим – Новый Cеятель.  Более позднее Библейское Ной  только подтверждает, что праведник, спасшийся на ковчеге во время потопа – Новый (от Ной) Сеятель Новой Жизни .

        И еще об одном, на первый взгляд, странном совпадении мне хотелось бы здесь поведать. В своей книге «Россия, которой не было» известный писатель Александр Бушков сообщает читателю, что первым в России изучением «Повести временных лет» занялся ученый немец Август Людвиг Шлецер, (1735-1800), историк и филолог, пребывавший на русской службе в 1761-1767 гг. и выбранный почетным иностранным членом Петербургской Академии наук. «Но интерес для нас должны представлять не собственно Шлецеровы изыскания, — констатирует А. Бушков, — а то, что он пишет о деятельности русского историка и государственного деятеля В. Н. Татищева (1686-1750):

        «В 1720 г. Татищев был командирован в Сибирь… Тут он нашел у одного раскольника очень древний список Нестора. Как же он удивился, когда увидел, что он совершенно отличен от прежнего!  Он думал, как и я сначала, что существует только один Нестор и одна летопись. Татищев  мало-помалу собрал  десяток списков, по ним и сообщенным ему другим вариантам составил одиннадцатый…»

        Любопытный получается расклад. Тем более, что труд В. Н. Татищева, как рассказывает Александр Бушков, дошел до нас в том виде, какой придал ему небезызвестный Герард Миллер – немец, состоявший на русской службе. Сама «История» В. Н. Татищева была издана не с подлинника его  рукописи, которая бесследно исчезла, а  с весьма неисправного, худого списка… При печатании сего списка, добавляет А. Бушков, были полностью исключены суждения автора, признанные вольными. Что еще любопытнее, Татищеву так и не удалось опубликовать результаты своих трудов. Ему, по определению честного немца Шлецера, прямо заявили, что он может быть заподозрен в политическом вольнодумстве и ереси. В. Н. Татищев пытался издать свой труд в Англии, но и эта попытка ему не удалась. Но будем надеяться, что булгаковский Воланд, сказавший о том, что рукописи не горят, прав, и есть еще, пусть и слабая, но все-таки надежда, что рано или поздно отыщется где-нибудь в архивах не только труд Василия Николаевича Татищева, но и многие другие летописи. Отыскался ведь труд под названием «Скифийская история», написанный несправедливо забытым русским историком Андреем Ивановичем Лызловым, который родился предположительно около 1655 года, а это, как минимум, на тридцать лет раньше В. Н. Татищева!  Кстати сказать,  у А. И.  Лызлова я  не нашел ниединого упоминания о Несторе. Может быть плохо читал?

        …Но тут мне в голову пришла вполне политически и исторически вольнодумная, я бы даже сказал, еретическая мысль: А МОЖЕТ БЫТЬ НЕ БЫЛО НИКАКОГО НЕСТОРА? Я еще соглашусь на обвинения в вольнодумстве, но, чтобы быть обвиненным в ереси – нет уж, извольте и увольте! Во-первых, если вы знаете, в древности допускалось написание слов без привлечения гласных букв. И тогда, по всей видимости, «имя автора», если обозначить его современной графикой, могло быть записано так: НСТР . Если применить латиницу, то было бы начертание NSTR .  Но, предполагаю, что древние летописи все же писались вариантами букв Всеясветной грамоты, насчитывавшей по скромным подсчетам не менее 140 символов, и «имя автора» могло быть написано несколько другими буквами. То есть, первая буква Н, которую мы разумеем как букву кириллицы «НАШ», собой могла представлять другую букву, но уже из Всеясветной грамоты – «НЫ», той самой носовой «НЫ», которая при произношении звучала не как традиционная «ЭН», а что-то между «Г» и «Н».  И тогда из сочетания букв НСТР можно составить не имя собственное Нестор, а известное старорусское слово ГИСТОРИЯ. И все становится на свои места. Становится вполне понятным, почему В. Н. Татищеву были известны аж одиннадцать(!) НЕСТОРОВ. Это были вовсе не Несторы, а ГИСТОРИИ – исторические свидетельства разных людей, трактовавших исторические события так, как они их видели. Ведь согласитесь, между согласными буквами НСТР при желании можно расставить любые гласные звуки, и мы можем получить и Нестора, и Гисторию, и настрой, и Нострадамуса, и… так далее. К тому же, монахи, писавшие летописи, имен своих могли не оставлять вовсе. Зачем им мирское признание, если есть признание божественное?

        Аппетит и на самом деле приходит во время еды. К тому же, я благодарен своему сыну Роману за то, что он увлек меня игрой в слова. Будучи участником литературного объединения «НеологизмЪ», куда на правах почетного гостя вхож и я, Роман со своими коллегами собирает как неологизмы, так и архаизмы.  И это действительно увлекательное собирательство. Например, в одном из своих последних стихотворений я ненароком обратил внимание на вроде бы иностранное слово, мной употребленное. Цитирую, выделяя это слово жирным шрифтом:

                 Над излуками рек плачет иволга радуясь ивам,

                 Перепутала память моя летний день с зимним сном,

                 Молод был я тогда, но чертовски тогда был красивым

                 Мой надменный двойник, что наврал мне про жизнь в унисон.

Думаю, не надо разжевывать здесь значение этого слова. Уни, можно предположить, происходит из латинского числительного UNO – один. Следовательно, слово унисон – значит одинаково, синхронно. Все рады, все довольны тем, что якобы латинское слово унисон в качестве заимствованного перешло в современный русский язык. Но латинское ли это слово? Давайте попытаемся рассмотреть данный «архаизмо-неологизм» с местной точки зрения и вспомним, что еще каких-нибудь 600-700-800 лет назад Русь была двуязычной. И тогда, получается, что означенное нами слово УНИСОН состоит из двух идентичных друг другу слов: УНИ и СОН. Карельское слово Uni  —  это карельское (чудское) Сон. Если, предположим, какую-нибудь песню  разложить по партиям типа первый, второй и так далее голоса, то мы  получим многоголосье, но если ту же самую песню  исполнить хором только первым голосом, тогда мы  каждое слово и каждую ноту будем петь  в унисон.