Финиш. Может промежуточный, а может …
…- Командир. Второй приказывает укрыться, сейчас будет налет.
— Группа. Рассредоточиться. Приготовиться к авианалету.
Этот выход с самого начала был каким-то странным. Десантироваться в заданном квадрате, причем в глубоком тылу у «бородатых». Оставить в условленном месте небольшой, но очень увесистый тюк. Привязать к ориентирам на местности, для чего выдали с виду обычный, но навороченный видеорегистратор, оснащенный выносным динамиком и системой просмотра и прослушивания видео и аудиофайлов. К нему прилагался экранированный контейнер и микроSD на 64 гигабайта. Выйти в другой квадрат, дождаться темноты, установить связь и ждать «эвакуатор». За неделю до выхода троим из группы выдали новенькие АК-12, калибра 7,62 мм. Остальные вооружились АКМами. Почистили, пристреляли, подогнали под себя, благо мастерская была своя. Ничего страшного, не в детском саду, привыкли к подобным вариантам. За три дня до выхода свалился с инфекций «Фарт» (в миру, прапорщик Сенчуков Валерий Игнатович), снайпер группы. Думали недолго. Вместо СВД второй снайпер группы с позывным «Угол» взял РПК. Пошли вдевятером, продовольствие взяли халяльное, вроде сделали все чисто, негде не засветились, не «безобразничали», даже видео закладки сопроводили разговорами на английском, причем с йоркширским акцентом, ага были в группе такие ухари, и вот на тебе. «Бородатые» как с цепи сорвались. Засуетились, сбежались в квадрат эвакуации как осы на мед, или чем там «духов» приманивают. Одна такая группа, человек сорок, аккурат засела прямо в точке. Пришлось отбегать, сообщать о затруднениях. Центр велел ждать. А теперь вот авианалет.
Но вроде нормально. Авиаторы положили бомбы точнехонько. Ни один из «бармалеев» не ушел, да еще и подорвали что-то неслабое, судя по тому, как мягко, но в тоже время ощутимо хлопнула по ушам ударная волна. Пылищи, правда, подняли, страсть. Ничего, по азимуту всякий в группе ходить умеет. И почитай уже прошли, как бабахнуло позади снова. Да несколько раз. Пыль на мгновение припечатало к земле, и все увидели, как не особенно высоко в небе пролетел черный силуэт.
Через полчаса полковник собрал командиров на расширенное собрание в штабе отряда:
— Товарищи. Командование дает нам хороший шанс одним коротким ударом серьезно потрепать финские части. Слово имеет начальник оперативного отдела капитан Харитоненко.
— Товарищи, 31 декабря мы должны оказаться возле хутора Ала-Вуокки. Там занимаемся обустройством позиций. На следующий день встречаем противника. Это, по агентурным данным, почти необстрелянный 64-й пехотный полк. Коротким огневым налетом наносим ему поражение, причем большая часть должна получить ранения различной степени тяжести…
Недавно прибывший лейтенант как-то странно хмыкнул и, конкретно ни к кому не обращаясь, произнес:
— Какой-то абстрактный гуманизм.
— Никакой абстракции товарищ лейтенант, наоборот сплошная пертурбация и пенетрация (отталкивание и проникновение (лат.)). Мороз сейчас поджимает, раненые требуют скорейшей эвакуации, любое промедление ведет к смерти или тяжелым обморожениям. Нам придается батальон 3-го полка НКВД с пулеметной и минометной ротами. Должны управиться очень быстро, потому что за финским полком пойдут еще части, а на них сил уже не останется.
— Что за части, товарищ капитан, — спросил командир первого, наиболее укомплектованного, взвода.
— Легкий отряд. Около пятисот человек со стрелковым оружием, все на лыжах. Они способны доставить немало проблем, для чего собственно и созданы.
Собравшиеся зашумели.
— Товарищи, — слово взял начальник штаба, нам переданы несколько танковых пулеметов Дегтярева. По предложению майора Громыко головной и боковые дозоры усиливаются этими пулеметами и пистолетами-пулеметами, т.к. не исключается вариант встречного боя. Кроме того дополнительная задача поставленная нам – разведка и доразведка сил противника, для этого с нами идут три радиогруппы под общим командованием лейтенанта Сергеева. Вот здесь, возле хутора Хуккакангас встречаемся с батальоном НКВД. Для взаимодействия нам придаются два самолета Р-5 и … аэроплан А-7. На подготовку день.
Однако планы вновь круто поменялись. Едва успели отобедать, как в избу ввалился, стряхивая снег с валенок, полковник Мамсуров.
— Сидите товарищи, — махнул он рукой поднявшимся спецназовцам.
Молчание затянулось, и его нарушил Громыко:
— Может чаю?
— Давай майор.
Молча прихлебывая чай, пристально оглядел собравшихся вокруг стола. И когда наступившая тишина начала стучать по ушам паровым молотом неторопливо сказал:
— Товарищ нарком заинтересовался планом по уничтожению финского полка. Информация о безынициативности командования двух дивизий также подтверждается. Но вам будет поручено другое задание. Завтра вы осмотрите выделенное вам оружие и пристреляете его. И еще одна просьба товарищ Громыко. Расскажите об информационной войне. Что это за зверь такой и с чем его едят?…
Тем временем в Юнтусранта комкор Дашичев с плохо скрываемым раздражением отложил шифровку из штаба армии.
— Да что же это такое. Мои подчиненные меня же и обманывают? Да с какой стати! Кто это сказал?
— Кто это, вам знать не нужно, — ответил начальник особого отдела армии, сами понимаете военная тайна. При отходе в зону эвакуации попали под налет авиации противника и очутились здесь.
— Откуда шли, где попали под налет, — оживился Дашичев – на карте покажете.
Особист демонстративно отошел от стола с картой на несколько шагов:
— Вот где-то здесь товарищ комкор …
Аэродром 72-го САП «Чикша», несмотря на сумерки, пребывал в рабочем состоянии. Деловито разъезжали заправщики, автомобили-стартёры грелись специальными грелками, техники возились с самолетами, подготавливая их к вылету. Правда, истребители И-15 бис были на этот раз временно поставлены на самой окраине. Всю остальную часть не особо и большого аэродрома занимали совсем другие машины – тройка Ли-2. К ним никого не подпускали. Еще готовились к вылету два Р-5 и какой-то совершенно секретный летательный аппарат.
В штабе коренастый капитан госбезопасности ставил задачу командиру полка, полковнику Мельникову.
— Товарищ полковник. Комплект радиостанций нужно закрепить немедленно на двух Ли-2. На месте работает одна РРУ, по ней будем ориентироваться. Ваши истребители идут в прикрытии. Вот здесь накапливается противник силами до полка. Место точно неизвестно, но там работает группа корректировщиков. Сигнал к атаке синяя ракета или несколько ракет в одном направлении, кроме того радист на земле свяжется с вами. Для облегчения работы, вот здесь у озера нижняя Лобука левее высоты 268 оборудована запасная площадка и приводной радиомаяк. Большой самолет не сядет, а вот ваши ястребки вполне. На площадке есть запас топлива и боеприпасов. Насколько я понимаю, ваши пилоты умеют летать в облаках.
— Подготовка есть, но опыта маловато, хотя с приводом легче будет.
— Теперь еще одно. Если погодные условия не дадут никакой возможности помочь, возвращаетесь. Наобум работать не нужно.
— Понятно…
В утренних сумерках 29 декабря 1939 года шум самолетного двигателя разносился не особенно и далеко, благодаря низкой облачности. Впрочем, там, где летел этот с позволения сказать самолет, прислушиваться к этому звуку было почти некому. Вот на несколько десятков километров западнее звуков было куда больше. Находящиеся там люди ожесточенно стреляли друг в друга, несмотря на морозное утро. Над единственной дорогой петляющей внизу, летательный аппарат сделал несколько кругов, совершенно не смущаясь малой, даже сверхмалой высоты, а потом решительно пошел на посадку. Похоже, летчику было совершенно без разницы, что внизу находилась замерзшая, скользкая и бугристая поверхность. Снизив скорость до примерно 50 км/ч, аппарат приземлился, пробежал, подпрыгивая по дороге, метров сто и остановился. Большой винт, крутящийся сверху, замедлил свои обороты и скоро замер. Пропеллер в носу тоже остановил бег. Из аэроплана споро выскочили два человека. Так же быстро, закрепили шасси колодками, а потом отцепили и поднатужась оттащили из-под крыла некую конструкцию, оказавшуюся слегка модифицированным транспортным контейнером. Также поступили с контейнером, висевшим под другим крылом, но освободили от неуклюжих одежд вылезшую из него человеческую фигуру. Оказавшийся на земле человек запрыгал, согреваясь, потом хлебнул из поданной фляжки чего-то, судя по гримасе, крепкого и тоже приступил к работе.
По окончании разгрузки, летчик запрыгнул в открытую кабину и быстро запустил, еще не остывший двигатель. Оставшиеся, также быстро выдернули из-под колес колодки. Раскрутился горизонтальный винт, завертелся маленький, мотор взревел, аппарат шустро покатился по неровной дороге, немного попрыгал на колдобинах, и через несколько минут исчез в зимнем небе. Сориентировавшись на местности, два человека встали на лыжи и устремились к лесу, волоча за собой увесистый груз в виде двух поставленных на полозья подкрыльевых контейнеров.
После нескольких десятков минут бега с тяжелой ношей на буксире, лыжники остановились.
— Товарищ майор. Вроде на месте.
— Уверен лейтенант?
Тот, кого назвали лейтенантом, оглянулся, мазнув цепким взглядом по окрестностям и указал на сильно искривленную сосну.
— На месте товарищ майор. Вон приметное дерево. Я его из кабины высмотрел, когда летел. Оно это.
— Ну, раз оно, распаковываемся. Время еще есть. Поработаем.
Место было удобным и скрытным. Недалеко от дороги расположился густой кустарник. От кустарника до леса была прогалина шириной метров пятьдесят. Но из-за этого кустарника, она была совершенно невидна с дороги.
В десятом часу утра, когда окончательно расцвело, лыжники распаковали радиостанцию РРУ, присоединили заброшенную на дерево антенну, затем радист принялся вызывать невидимого собеседника:
— Гнездо, гнездо, я кукушка…
Через минуту гнездо отозвалось.
По окончании радиосеанса, оба человека стали быстро укладывать найденные лесины и срезанные крупные ветки в большую стрелу, видимую только с воздуха. Ближе к обеду вновь включили радиостанцию. Вскоре раздался звук авиационных двигателей. Дождавшись появления самолета, майор выстрелил из ракетницы красной ракетой, параллельно земле, в направлении наконечника стрелы, выложенной на снегу. Из летевшего на небольшой высоте транспортного самолета Ли-2 как горох посыпались десантники. Высадка прошла вполне удачно, разве что пришлось постараться, снимая трех парашютистов с деревьев. Через час, отделившийся от летевших по своим «делам» бомбардировщиков, такой же «Лисунов» сбросил еще десяток. После короткого отдыха 26 безмолвных теней в белых маскхалатах, увешанные снаряжением и оружием, быстро ушли на лыжах в лес. Прогноз погоды обещал метель, а спецгруппа НКВД торопилась выйти к озеру Пярсямёнселька и оборудовать позиции…
… Утром 28 декабря подразделения 163-й дивизии стали постепенно выходить из боя у Суомуссалми, прикрываясь арьергардами 81-го горнострелкового и 759 стрелкового полков, и накапливаться на берегах озера Киантоярви, готовясь к форсированному маршу на север. Два полка (27-й и 65-й) 9-й финской дивизии продолжили боевые действия у Суомуссалми, а 30 декабря 64-й полк той же дивизии, без одного батальона, двигаясь походными колоннами по-батальонно, вышел на лед озера Пярсямёнселька, по проложенной финскими сапёрами 22-го батальона, лыжной дороге и направился к госгранице, намереваясь, напасть с фланга и тыла на колоны 44-й дивизии.
1 января севернее хутора Хейкиля, немного не дойдя до района сосредоточения, передовой батальон попал в огневой мешок. В течение пятнадцати минут непрерывный огонь станковых пулеметов и минометов нанес финнам сильный урон. Только убитыми батальон потерял 63 человека, еще около сотни было ранено. Второй батальон немедленно развернулся в боевой порядок и выслал разведку. Отряды лыжников помчались в разные стороны и даже с кем-то вступили в перестрелку, но когда основная часть подоспела на место недавнего боя, то нашли лишь убитых и раненных финских солдат. Противника не было.
Спустя несколько десятков минут батальоны подверглись штурмовке самолетами И-15 бис. Из самых неожиданных мест полетели сигнальные ракеты, но финны не успели даже открыть огонь, настолько все произошло неожиданно. Батальоны вынужденно отошли под прикрытие леса, но на этом сражение не закончилось. Казалось, в этом районе русские собрали минимум дивизию. Станковые пулеметы били длинными очередями, им помогали редким, но точным огнем минометы. 64-й полк потерял не менее 30 процентов убитыми и раненными. Второго января оба батальона под командованием подполковника Фагерняса все еще находились около хутора Хейкиля, правда первый батальон был серьезно обескровлен и большую часть раненных эвакуировал по лыжной дороге на Вуоккиниеми. Но у острова Сейкасаари на озере Пярсямёнселька колонну батальона из леса обстреляли огнем станковых пулеметов, а потом снова проштурмовали советские самолеты.
Командующий 9-й дивизией полковник Хьялмар Сииласвуо (он же до 1936 года Ялмар Стрёмберг) был сильно озадачен. Из подчиненных ему многочисленных подразделений, вычеркнут целый батальон 64-й полка. Конечно, можно собрать воедино всех уцелевших, но часть солдат и даже офицеров имеют психические расстройства, и как огня боятся простого леса. И самое главное эти мулквисти (крайняя плоть, ушлепки, придурки финн.) напились, да еще и заразили своей боязнью остальных. И как теперь воевать?
Надо было изыскивать подкрепления, но остальные маневренные силы никак не могли прорвать оборону русских, засевших на дороге у хутора Сангинахо. Пришлось, скрепя сердцем, снимать с позиции уже потрепанный русскими 22 легкий отряд и выдвигать его в сторону Хейкиля. Против 9-й роты 3-го батальона 146-го полка усиленной двумя 45 мм орудиями и пулеметным взводом остались 15-й отдельный и 4-й запасной батальоны, под командованием майора Кари
Подошедшие в районе полудня к хутору лыжники 22 ЛО увидели на хуторе страшную картину. Своих мертвых товарищей, обломки разбитых домов и хозпостроек. От полка подполковника Фагерняса остались около сотни человек, не считая множества раненных. План полковника Сииласвуо дал ощутимый сбой.
Тем временем к усиленной девятой роте, держащей оборону в семи километрах южнее перекрестка дорог Кухмо-Раате, подходили две роты 3-го батальона 146-го полка. Штаб 9-й армии и командование 47 корпуса пытались хоть как-то соединить раздробленные части 44-й дивизии…
Седьмого января около хутора Хаукила, арьергард состоящий из 1-го батальона 25 стрелкового полка и моторизованной роты 4-го разведывательного батальона, прикрывающий отходящие в направлении хуторов Матеро-Тююнила части 146, 305 и 25-го полков, отбивался от наседавшего противника. 44-я дивизия начала отход к озерам Коккоярви и Тииринен, имея опорой хутор Маттила. Финны пытались завалами расчленить отходящие части, красноармейцы ожесточенно отбивались, оставляя неисправную тяжелую технику и стараясь вывести ее из строя, что не всегда получалось. Счетверенные установки полосовали обочины дороги, рвались гранаты, откуда-то из далека, прилетали шрапнели. Бедлам стоял ужасный. В конце концов не выдержав натиска финнов и бросив тяжелое вооружение и технику красноармейцы поспешно отступили. Если бы не заградительный огонь гаубичной батареи 122 артиллерийского полка, отступление немедленно перешло бы в бегство. Но даже в при поддержке артиллеристов брошенными остались три броневика, пять танков, десяток грузовиков, из них два с установками М-4, два орудия 56 отдельного противотанкового дивизиона не считая винтовок и пулеметов.
В это же время позади финнов, забирая далеко к северу бойцы 9-го особого лыжного отряда во главе с командиром совместно с группой майора Громыко и тремя взводами пограничников осторожно пробирались к озеру Куомасярви.
Правда, для стороннего наблюдателя состав отряда был несколько странен. Немного бойцов 4-го разведбата 44-й дивизии, с десяток лыжников 9-го особого отряда, пограничники, какие-то осназовцы и спецназовцы майора Громыко. А вот вооружение было на зависть остальным. Ни одной винтовки, за исключением трех снайперских у осназовцев, ППД, самозарядки Токарева под номером 38, а отдельные стрелки были вооружены еще и приборами БРАМИТ и, ни много ни мало 12 ручных пулеметов.
Приказ был жесток и краток: «Не дать задокументировать врагу позор Красной армии, любым способом». Вот и шли осторожно, много северней, выходя к бывшей позиции отряда Мякинена, выслая усиленные дозоры. Уже на месте, после четырех дней ожидания и триллионов сожженных нервов в наушнике прозвучало:
— Здесь «Ван Гог». Наблюдаю группу с кинокамерой.
— Ну все полковник, дождались. Командуй.
Полковник неуклюже прижал невесомый микрофон вплотную к губам и свистящим шепотом произнес:
— Здесь полковник Мамсуров. Начали.
Восемь щелчков были ответом.
Большая группа финских солдат «потрошила» советскую колонну стоявшую на дороге. В кучу сваливались винтовки и ручные пулеметы, рядом ставили ящики с патронами, сваливали какие-то мешки. Около брошенной техники с важным видом прохаживались несколько военных в подозрительно чистой одежде, чуть поодаль еще один военный что-то говорил человеку с блокнотом в руках. Несколько фотографов и один кинооператор поспешно фотографировали картину хаоса, а также довольных финских солдат.
— Ишь скалятся… кто из них кто?
— А кто ж их разберет. Я мыслю так полковник. Твои уложат фиников, мои – продажных писак. Потом забираем фото и киноаппараты и быстро, быстро убегаем.
— Идет.
— Группа. Валим корреспондентов. Фото и кинотехнику не трогаем. Затем помогаем зачищать площадку.
Корреспондент газеты «Свенска Дагбладет» Густав Свенсон только навел видоискатель камеры на хорошо освещенный солнцем подбитый бронеавтомобиль, как рядом раздался шлепок и, что-то теплое ткнулось ему в руку. Скосив глаза, Свенсон успел увидеть небольшой красный комочек, прилипший к запястью, а потом страшный удар швырнул его на землю. Немного растянутый залп глуховато грохнул, заставив съехать с деревьев снег на противоположной стороне дороги.
Выскочившие на дорогу бойцы быстро забрали фотоаппараты и кинокамеру и снова скрылись, правда «Зёма» немного задержался, сняв с финского трупа СВТ-38 и ножны со штыком. Обратный путь был легче, хотя несколько раз вдалеке бухали растяжки густо расставленные отходящим отрядом. Однако довольно быстро пришли на базу. Отдохнули сутки и собрались было снова пойти «пощипать финна за волосатый сосок», как на базу пожаловал человек из Москвы, да не кто-нибудь, а сам Старинов. Правда Илья Григорьевич и сам не понимал, зачем его сюда прислали с другого участка фронта.
Ну встретились с живой легендой, написали подробные даже не рапорты, а отчеты о «проделанной работе», посильно описав такие устройства как МОН-50 или «Прощай мои ноги» (мина ПМН), сюда же вошли практические советы типа «клина Шавгулидзе» и незабвенной, кстати с именно финской войны, растяжки. И надо же было такому случиться, что на выходе из избы именно Старинов обратил внимание на некий предмет, который привнес неслабое разнообразие в жизнь спецназовцев.
— А что это такое, товарищи, — спросил посланец Москвы указывая рукой на какой-то предмет на полу?
«Конь» быстрее всех оказавшийся у порога, негромко, но с каким-то зловещим оттенком произнес:
— Компаньеро замри. Медленно и осторожно два шага назад. Командир пинцет и фонарь.
Получив искомое «Конь» немного поерзал у порога и с довольно идиотской улыбкой повернулся к товарищам держа на весу пинцетом некий предмет.
— Командир. Не поверишь. Это микроSD-шка. И я знаю чья.
— SD-шка? Чья? Откуда?
— Помнишь на Рождество к нам батюшка приезжал? Он тогда «Фарту» сборник песен подарил. Его это, вон и крест, как его, лотарингский что ли. Она потерялась потом, «Фарт» сильно переживал, этож считай подарок был с его родины. Это она выходит у кого-то из нас в снаряжении была, а когда вернулись, вещи перетряхивали и она видать выпала. Ну «Фарт», ну друзяка. Помог, нечего сказать.
Старинов с удивлением слушал поток абракадары, пытаясь запомнить хоть какие-то слова.
— Командир проверить бы надо, а?
— Запеленгуют, как пить дать.
— Ты чего командир. До спутника еще двадцать лет.
— Мда. «Нестор» к дверям. «Бал» готовь свою бандуру. Ну что Илья Григорьевич, послушаем, что Бог послал.
От таких слов Старинов даже немного приуныл. Неужели белогвардейцы?
Тем временем на свет был изъят небольшой контейнер. Оттуда извлекли довольно миниатюрный прибор, вставили прямоугольный предмет, а потом и ту самую микроSD-шку, немного повозились и наконец извлекли из него … музыку. Странную, ритмичную, но музыку.
— Бляха муха. Этож Миленка.
Чувствуя себя первоклашкой в гостях у десятиклассников Старинов переспросил:
— Кто это?
— Милен Фармер, певица из Франции. Знаменитая композиция «Разочарованная».
— Дальше, дальше давай.
— Да погоди ты, видишь экран маленький. Вот нашел.
Еще немного манипуляций и из динамика ударило со всей пролетарской мощью: «Вставай страна огромная…».
Вот это проняло московского гостя по-настоящему, он только и смог выговорить: «Когда»?
— Через год.
А у маленького экранчика продолжалась возня.
— Блин, батарейка садится. Надо к Сергееву за динамкой бежать.
— А вот это песня сражающейся Франции. Эдит Пиаф: «Я ни о чем не жалею».
— Да какая Франция. Давай про «Щуку»…
Но Старинов уже ничего не слушал. Отодвинув сидящего у двери «Нестора» он вышел из избы и почти бегом двинулся в штаб.
Вызов в Кремль был неожиданным и словам Поскребышева срочным. Берия как-то очень спокойно окинул свой кабинет взглядом, сложил несколько папок в портфель, затем задумался, открыл сейф, взял оттуда еще несколько папок, тщательно запер сейф и спустился к ожидавшей его машине.
Пустили его в кабинет Сталина не сразу. Наконец Поскребышев, поднял трубку зазвонившего телефона, сказал несколько слов и поднявшись со своего места произнес:
— Товарищ Сталин ждет…
… Полевой аэродром был каким-то маленьким, деревенским чтоли. Как сюда мог приземлиться «Дуглас» невозможно было понять. Еще больше мучил другой вопрос. Как этот же ДиСи-3 будет отсюда взлетать? Однако же все обошлось. Самолет был в транспортном варианте, несколько больших ящиков загромождали его салон, но места было вполне достаточно. В дорогу им дали несколько тулупов, так что летели вполне комфортно. «Че», «Бяка», «Угол» и «Ван Гог» образовали группу меломанов и заранее распотрошив несколько разбитых полевых телефонов собрали из них выносные наушники. И теперь наслаждались музыкой, почем зря расходуя батарею дорогого регистратора. «Бал», «Зёма» и «Конь» о чем-то переговаривались, «Нестор» предавался старинному занятию всех пожарных, а именно бессовестно дрых. А вот майор Громыко думал.
Положим нас проверят и может быть даже поверят. Хотя лично я не поверил бы ни единому слову. Вот откуда я знаю про расположение финских частей? А хрен его знает. Вот просто знаю и все. Тот же вариант с разгромом 44-й дивизии. Так ведь чуть ли не пошагово с начала декабря по Рождество. Опять же карта эта. Как ее мы сами не заметили. Или Старинов тоже пришелец, ага взял и подбросил. Хотя я на консультацию к нему ходил. Да хрен его знает. Что у нас там … ну повоевали, ну вмазали финнам. И что? А ничего. Номера оружия и патроны. Так ведь и скажут мол иностранное государство постаралось. Вот и доказывай, что ты не верблюд, а вовсе даже и лягушка-царевна.
Так за размышлениями майор незаметно уснул.
… — Лаврентий. Что это у тебя происходит? Какие-то понимаешь ли разведчики, не хотят возвращаться. Рассказывают нехорошие истории. НКВД ничего не предпринимает. Подчиненные тебе пограничники получает странные и непонятные посылки.
— Товарищ Сталин. Первая информация об этих разведчиках поступила 18 декабря. Накануне, по словам комбата третьего батальона 305-го полка, они вечером вышли с двумя пленными на оставленные финами позиции. Далее они прибыли в расположение 312 отдельного танкового батальона. Затем в расположение 1-го батальона полка НКВД. Тогда же играючи отбили нападение финской диверсионной команды на расположение батальона. Майор Львов усилил этих разведчиков своей маневренной группой и они совместно уничтожили весь финский отряд. Далее …
Проснулся майор от легкого толчка. «Нестор» несколько раз показал большим пальцем вниз, Громыко сразу подобрался и условным знаком приказал включить радиостанции.
— Группа внимание. Оружие в чехлы, «Бал» машинку только прикрой. ПБ наготове.
— Командир, думаешь, нападут?
— Береженого Бог бережет…
— Ага. Сначала поймает, а потом погоняет…
Самолет снизился, потом пошли «ступеньки» с разворотами, мелькнули в иллюминаторе прожектора, раздался приглушенный грохот и самолет подпрыгивая побежал по полосе постепенно замедляясь. Зарулили на стоянку, двигатели последний раз взревели и наступила тишина.
— Ну вот и прибыли.
Мимо спецназовцев прошел бортмеханик, открыл дверь, выставил наружу стремянку и спустился на землю. За ним проследовал экипаж. Командир задержался в дверном проеме:
— Пока не выходите. За вами придут.
