Шел 1942 год, блокада Ленинграда была в самом разгаре. Голод, вражеские обстрелы и бомбежки ежедневно уносили тысячи жизней. И в это время политотдел 55-й армии, штаб которой располагался в селе Рыбацком, принял решение о создании агитвзвода. Командиром его был назначен лейтенант Аркадий Обрант.
Аркадий Ефимович Обрант был опытным балетмейстером. До войны он был одним из руководителей детского танцевального коллектива Ленинградского дворца пионеров. Занятия прекратились с началом войны, когда Обрант ушел на фронт, став командиром взвода лыжников. Теперь, получив приказ о формировании агитвзвода, он первым делом вспомнил о своих юных воспитанниках, оставшихся в блокадном городе.
Правда, в политотделе его идею поначалу встретили в штыки: – Ведь здесь же фронт! – говорили Обранту. – А в Ленинграде разве легче? – отвечал он. – Вероятность погибнуть там не меньше.
В конце концов, с его доводами согласились, и он отправился в город, разыскивать своих танцоров. Тех, кто пережил первую и самую страшную блокадную зиму.
Отец Нелли Раундсепп умер 13 марта и теперь, который уже день Нелли с мамой тщательно отделяли от скудных блокадных пайков кусочки хлеба, потому что хоронить за деньги могильщики отказывались. Появление Обранта было для них полной неожиданностью. – Отпустите со мной дочку, – сказал он матери Нелли, – тогда и другие родители тоже согласятся…
Утром двадцать пятого марта Нелли похоронила отца и, взяв с собой альбом с вырезками, который отец завел еще в тридцать пятом году, когда «Ленинградская правда» впервые написала о том, как его девятилетняя дочка лихо исполнила лезгинку на сцене Таврического дворца, отправилась к Дворцу пионеров, где ждали ее остальные участники нового ансамбля. Дорога к Московскому вокзалу показалась бесконечной – если сама Нелли и Феликс Морель еще сохранили какие-то силы, и недавно выписавшаяся из госпиталя, где ее лечили от истощения, Валя Лудинова тоже могла идти сама, то Гену Кореневского пришлось вести под руки, а Валю Клеймана по очереди везли на куске фанеры.
– Через пять дней концерт, – сказал Аркадий Ефимович, когда по приезде в Рыбацкое ребята сгрудились возле раскаленной печурки. Ответом ему были недоуменные улыбки – какой уж тут концерт.
Наутро Обрант вывел их к Неве, на зарядку. Он видел насколько они слабы, но считал необходимым заставить их совершить невозможное – начать репетировать. И это его решение оправдало себя.
Ребят заботливо, осторожно подкармливали, лечили. А вскоре они надели военную форму, правда гимнастерки оказались не зеленого, а черного цвета, зато шинели сшили из тонкого офицерского сукна. У девочек были темно-синие плиссированные шерстяные юбки. Жили они в полуподвальном этаже бывшей Рыбацкой школы.
Труднее оказалось с костюмами для выступлений. Но выход нашелся – по инициативе Обранта их сшили матери танцоров. В качестве оплаты за труд и материал начальство выделило для мастериц кое-какие продукты.
Обрант не бросал слов на ветер – через пять дней состоялся первый концерт, перед участницами слета ленинградских сандружинниц. Исхудавшие, едва державшиеся на ногах подростки, на сцену, тем не менее, вылетели, как танцорам и положено, вихрем! Но внезапно, во время исполнения «Гопака», Нелли увидела, что Гена Кореневский не может подняться, выходя из присядки. Она подскочила, рванула его вверх – откуда только силы взялись! Снова присядка – и снова мальчик не в силах справиться со слабостью.
Сандружинницы плакали и кричали: «браво, бис!» Нелли решила повторить танец «яблочко», но тут с места вскочил бригадный комиссар Кулик: – Запрещаю! И, повернувшись к залу, добавил: – Товарищи, это ж блокадные дети… И в дальнейшем зрителям строжайше запрещалось вызывать танцоров на «бис».
Впрочем, новые выступления начались не сразу, после первого концерта танцоры оказались в госпитале. После выписки вновь начались репетиции. Коллектив увеличился: неугомонный Обрант разыскал работавшую на заводе токарем Веру Мефодьеву, потом Мурика Авакова и Володю Иванова. А вскоре друзей разыскала Валя Сулейкина. Похоронив родных, она ушла добровольцем в зенитно-артиллерийский полк, а теперь была откомандирована в ансамбль Обранта.
Вскоре Обранту удалось восстановить свою довоенную хореографическую постановку «Краснофлотскую пляску»,
потом «Казачью пляску» и «Солдатский перепляс». А затем и знаменитую свою «Тачанку», вызывавшую бурный зрительский восторг, еще до войны, в Аничковом дворце.
Но не меньший успех у бойцов вызывали «мирные» танцы народов СССР, например «Цыганская пляска».
Обычно танцоры репетировали прямо на дороге, бывшей самым ровным местом в округе. С появлением машины ребята и аккордеонист-аккомпаниатор разбегались по обочинам. Впрочем, на передовой, куда они порой добирались ползком, как заправские пехотинцы, танцевать иногда приходилось без музыкального сопровождения, а зрителям, замаскировавшимся в кустах, было запрещено аплодировать, чтобы не привлечь внимание противника. Но даже эти «немые танцы» находили горячий отклик в солдатских сердцах.
Где только не приходилось выступать юным танцорам: на железнодорожных платформах и сдвинутых вместе грузовиках, на лесных полянах и в землянках. Как-то танцевали в землянке, в которой находилось всего два бойца, но и в этой тесноте ребята не ударили лицом в грязь – не зря Обрант учил своих танцоров импровизировать, применяться к самым неожиданным площадкам. Один раз выступали даже в разрушенной печи Ижорского завода – с одной стороны кладка сохранилась, и как раз с той, что была обращена в сторону врага. Под ее защитой и танцевали. А был случай, когда сарай, где они только что танцевали, взлетел на воздух от прямого попадания снаряда, едва артисты успели отойти на несколько метров.
А после выступлений усталые танцоры усаживались за учебники. На этом особо настаивал Аркадий Ефимович: «Кем бы вы ни стали в будущем, а школу надо заканчивать». Когда в Ленинграде открылась заочная школа, Обрант добился, чтобы его подопечные получали увольнительные для ее посещения раз в месяц. Не зря его иногда называли в шутку «киндербалетмейстером».
Летом 1942 года, во время артобстрела была тяжело ранена Валя Сулейкина. Осколок снаряда попал ей в бедро, грозила ампутация. Обрант начал доказывать врачам, что ногу юной танцовщице необходимо сохранить, он так беспокоился и хлопотал о ней, что медики сделали почти невозможное, хотя Валя пролежала в госпитале больше года и танцевать в ансамбле больше уже не могла.
За время войны, ансамбль Обранта дал три тысячи концертов! А девятого мая 1945 года встретили на Дворцовой площади в Ленинграде, исполнив «Марш победы», задуманный еще в 1943.
И после войны ансамбль Обранта продолжал радовать зрительские сердца. Появились девушки из ансамбля и на большом экране — в фильме «Небесный тихоход» Нелли и ее подруги исполнили пляску девушек-летчиц. Все балетные номера в этом фильме ставил Аркадий Обрант.
В 1980 году на «Ленфильме» была снята картина «Мы смерти смотрели в лицо», по повести Ю. Яковлева «Балерина политотдела». Роль Обранта в ней сыграл Олег Даль.
К сожалению, сам Аркадий Ефимович ее не увидел, он умер в 1973 году.
В 2002 году, решением ученых Института прикладной астрономии РАН и Крымской астрофизической обсерватории, малой планете номер 8471 было присвоено имя – Obrant.
(Использованы материалы зала краеведения Рыбацкой библиотеки).
